CC BY
12
да»), КПК «пытается использовать религию в качестве "опиума", чтобы отвлечь народ от суровой действительности и умиротворить его» (с. 968). Не исключено, что такая тактика будет иметь ограниченный успех среди части верующих и на ограниченное время. «Религиозное оживление в Китае за последние 30 лет свидетельствует о том, что партия и правительство не способны подавить религиозную жизнь и что тактика репрессий не дает желаемого результата» (с. 969). Переключение внимания на адаптацию, гармонию и «религиозную работу» более эффективно, но может также привести к тому, что религиозные группы воспользуются предоставленными им возможностями и увеличат свое влияние на людей, но совсем не в том направлении, какого хотят партия и правительство.
Коренное изменение смысла «опиумной теории» имеет целью смягчить напряженность и противоречия в обществе, отвлечь внимание людей от социальных и политических проблем. На самом же деле результат может быть противоположным, с укреплением веры и ростом вовлеченности людей в общественную жизнь. Примером может служить «движение в защиту права», которое связано в первую очередь с настроениями в христианских общинах. Вместе с другими религиозными группами, хотя все еще и разрозненными, это потенциально большая сила. «Эти многочисленные голоса не молчат, и они будут звучать все громче в предстоящие годы» (с. 969), - заключает автор.
Л. Ф. Блохин
2012.01.054. СТЕРН Д. ИДЕЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ИУДЕЙСКОЙ ТРАДИЦИИ: ОТ «ОБРАЗА БОЖИЯ» ДО ИУДЕЕВ КИТАЯ. STERN D. The idea of humanity in Jewish tradition: From «the image of God» to the Jews of China // Social sciences in China. - Beijing, 2010. - Vol. 31, N 1. - P. 162-183.
Автор (Пенсильванский университет, США) на примере иудейской общины г. Кайфын (КНР) показывает, как свойственный иудаизму универсализм может повлечь за собой полнейшую ассимиляцию адептов в местной (в данном случае - китайской) культуре. Возможность подобного растворения, по мнению автора, связана с заимствованным и переработанным иудаизмом пониманием человечества и человечности как таковой: «Такая категория, как
"человечность" не является изобретением иудейской традиции... Хотя классическая иудейская мысль и принимает во внимание существование в мире других людей, помимо иудеев, идея человечности. указывает на. маргинальное положение иудейской культуры. Стоит взглянуть хотя бы на иудейское понимание человека.., рассматриваемого в Библии как монистическое, единое по своей природе существо: не существует никакого различия между душой и телом, тем, что подвержено тлению, и тем, что бессмертно. Тело. никогда не отождествляется со злом и не рассматривается как темница для души» (с. 165).
Попытка преодолеть разрыв между Библией и эллинистической культурой была сделана в I в. н.э. иудейским философом Филоном Александрийским, которым был изобретен метод философской аллегории: «Подобное применение аллегории подразумевает наличие культурной универсальности и некоей человеческой общности - хотя бы в ограниченном смысле этого слова, а именно, единства всех мудрецов и философов, будь они эллины или иудеи. С другой стороны. египтяне. исключены из человечества, объединяющего, по мнению Филона, Израиль, Элладу и даже Рим, и отнесены к персам, смертельным врагам Греции и Рима. и варварам» (с. 164).
С другой стороны, в иудаизме постепенно развивалось представление о том, что Израиль наделен миссией просвещения прочих народов: «Можно указать. на одну из школ раннераввинского иудаизма, утверждавшую, что язычник, изучающий Тору. подобен первосвященнику. Иными словами, Тора. предназначена для всех, кто пришел в этот мир, как иудеев, так и язычников» (с. 168). Рассеяние послужило лишним подтверждением того, что Израилю следует нести свет знания другим народам, и обусловило осознание иудеями единства мира. «Не будет большим преувеличением сказать, что иудеи были одним из первых глобальных. народов» (с. 174).
В Китае торговцы-иудеи появились в конце VIII - начале 1Х в. н.э. В Кайфыне иудейская община обосновалась в ХП в. Это единственная община, история которой может быть хотя бы частично восстановлена. Впервые в поле зрения Запада она попала в начале ХVII в., когда Китай посетил миссионер-иезуит Маттео Риччи. «Независимо от того, откуда прибыли израильтяне (как они
сами себя называли) в Китай, они были радушно встречены императором и приняты в китайское общество как "неопасные иностранцы" - подобно тому, как это произошло и с мусульманами.» (с. 176). Ряд документальных свидетельств показывает, насколько быстро происходил процесс усвоения китайской культуры. Так, построенная в Х11 в. кайфынская синагога имеет несомненные черты сходства с конфуцианскими культовыми сооружениями; у конфуцианства были заимствованы культ предков и теологическая терминология. Была воспринята и типично конфуцианская социальная организация. «По мере ускорения ассимиляции иудейская община Кайфына постепенно растворялась в китайском обществе, пока, наконец, в середине ХУШ в. не исчезла окончательно» (с. 179).
«Уникальное положение данной общины - в частности то, насколько, несмотря на явные различия, она была воспринята местной культурой; достигнутый ею успех в аккультурации и ассимиляции в китайское общество, а также в продвижении ее членов вверх по бюрократической лестнице; то, что она прекратила свое существование, можно сказать, именно вследствие данных достижений - все это напоминает проблемы, с которыми столкнулись многие... меньшинства. разбросанные на всем протяжении вес-тернизированного мира (который в настоящее время охватывает почти всю планету)» (с. 181).
К.Б. Демидов
2012.01.055. ХАЛФУИ М. ВМЕСТЕ, НО ПОРОЗНЬ: МУСУЛЬМАНСКИЕ УЧЕНЫЕ О РЕЛИГИОЗНОМ ПЛЮРАЛИЗМЕ В ЮЖНОЙ АЗИИ ХУ11 в.
KHALFOUI M. Together but separate: how Muslim scholars conceived of religious plurality in South Asia in the seventeenth century // Bull. оf the school of oriental a. Afr. studies. - L., 2010. - Vol. 74. Pt. 1. -P. 87-96.
Автор (Свободный университет Берлина, ФРГ) рассматривает особенности ханафитского законоведения в странах Южной Азии. Мусульманские ученые здесь попытались преодолеть разрыв между теорией и практикой и с этой целью предприняли ревизию ханафизма, вернувшись к его истокам - учению Абу Ханифы (699767). Абу Ханифа обосновал возможность использования обычая
