CC BY
56
вением в сельском хозяйстве тех или иных неблагоприятных или критических ситуаций.
Общая конструкция системы устойчивого развития сельского хозяйства базируется на выявлении предпосылок и факторов такого развития, определении условий их использования, что в совокупности дает возможность формирования и осуществления системных решений.
Предпосылки устойчивого развития АПК складываются из побудительных мотивов и имеющихся для этого возможностей, отражающих:
- наличие задач АПК, подкрепляемое общественным признанием значимости и правомерностью их постановки;
- заинтересованность власти в решении задач АПК, выражающуюся в проводимой государственной политике;
- интерес товаропроизводителей заниматься сельскохозяйственным производством, формируемый цивилизованными рыночными отношениями;
- ресурсная обеспеченность (земля, трудовые ресурсы, агроклиматический потенциал);
- устойчивые рынки сбыта продукции в пределах транспортной доступности;
- инновационный базис, образуемый научными достижениями и системой освоения их в производстве.
Основные факторы устойчивого развития АПК, выступающие движущими силами данного процесса и выполняющие системообразующую роль:
- совершенствование организационноэкономического механизма АПК;
- обеспечение инновационного характера аграрного развития;
- укрепление материально-технической базы сельского хозяйства;
- улучшение обеспеченности АПК квалифицированными кадрами.
МНОГОФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ПРОБЛЕМЫ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ: ГЛОБАЛЬНЫЕ, ВНУТРИНАЦИОНАЛЬНЫЕ И РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ
С.М. Пшихачев, к.э.н., Кабардино-Балкарская государственная сельскохозяйственная академия
Многофункциональность сельскохозяйственного производства является объективно присущим ему и неустранимым феноменом, познание и учет коего настоятельно необходимы для эффективного решения современных проблем; в особенности это касается проблем перехода на вектор эколого-экономически взвешенного устойчивого развития.
Примечательно, что общий объем мирового сельхозяйственного производства (в сопоставимых ценах по паритету покупательной способности 2000 г.) возрос с 415,0 млрд долл. в 1900 г. до 2475,0 млрд долл. в 2000 г. Данный шестикратный рост за столетие имеет пеструю картину в разрезе стран, но в целом по развитым странам объемы соответственно составляют 140,0 млрд и 605,0 млрд долл., или увеличение в 4,3 раза; в развивающихся странах соответственно 202,0 млрд и 1690,0 млрд долл., или рост в 8,4 раза. К сожалению, даже такой рост не решил продовольственной проблемы отдельных регионов мира [1].
Современное мировое сельское хозяйство имеет чрезвычайно пеструю картину: от примитивной подсечно-огневой системы (около 20 млн хозяйственных единиц, ведущих примитивное сельское хозяйство) до высокоточной технологии ведения земледелия, при которой используются система машин и информация, получаемая из спутников. Оставаясь важнейшей составной частью биосферы, аграрный сектор императивно связан и, безусловно, должен балансировать с природными
экосистемами, ставя при этом многофункциональность сельского хозяйства в ряд непреложных проблем, решение которых способствует обеспечению экологического равновесия глобальной экосистемы. Это предопределяет необходимость детализации многофункциональности сельского хозяйства, многоаспектного подхода в отношении дальнейшего развития как на мегауровне, так и на уровне континентов региональных межгосударственных сообществ, внутринациональных, областных и локальных.
Рассмотрим детальнее динамику производимой сельскохозяйственной продукции в ряде развитых и развивающихся стран (рис. 1 и 2) материалы по ним приводятся из статистического ежегодника FAO Statistical Yearbook 2005-2006, Vol. 2. FAO, 2006) за последние четверть века, влияние на общемировой уровень аграрного производства.
Представленные на рис. 1 кривые аграрного производства шести развитых стран имеют динамику ниже общемирового. Тому есть ряд объяснений. Значительно труднее далее наращивать или, по крайней мере, удерживать высокий уровень аграрного производства в развитых странах, достигнутый на фоне высокой культуры агротехники, интенсивности производства, весьма более жестких техногенных нагрузок на единицу земли, зримо отличных от уровня стран третьего мира, на основе длительного культивирования индустриальных технологий, так называемой на западе conventional agriculture.
мировой уровень Австралия —*—Канада " ’Франция Германия “"♦“Великобритания
Рис. 1. Динамика сельскохозяйственного производства отдельных развитых стран в сравнении со среднемировым уровнем
■мировой уровень ~~Ш~Бразилия —А—Китай —^~Индия ""Ж 'Индонезия • Пакистан 1 > Вьетнам
Рис. 2. Динамика сельскохозяйственного производства отдельных развивающихся стран в сравнении со среднемировым уровнем
Кроме того, политика госрегулирования и сдерживания сельскохозяйственного производства с учетом конъюнктурных соображений, проводимая в этих странах, а также вывод из оборота эродированных сельхозяйственных земель в соответствии с реализуемыми агро-экологическими программами также играют не последнюю роль.
Эффект догоняющего развития, а также реальные плоды «зеленой революции», во-
очию представлены сельским хозяйством развивающихся стран (рис. 2), таких, как Китай, Индия, Бразилия, Индонезия, Пакистан, Вьетнам, где за последние 25 лет траектория подъема оказалась гораздо выше общемирового уровня, практически оказав решающее влияние на позитивную динамику мирового экономического роста в аграрном секторе.
Оценивая значение многофункциональности сельского хозяйства с общемировых по-
зиций следует отметить, что и в начале третьего тысячелетия, теперь уже в условиях возросшей вертикальной межотраслевой интеграции вкупе со смежными отраслями АПК, а также лесного хозяйства и рыболовства, аграрная отрасль призвана обеспечивать питанием более 6,3 млрд людей. Выполняя эту благородную задачу, в мировом сельском хозяйстве занято около 1,1 млрд населения, в том числе в развитых странах всего 22 млн человек, в странах с переходной экономикой -32 млн человек, в том числе в странах СНГ -20 млн человек, в Китае - 450 млн и всего в развивающихся странах - около 600 млн человек [2].
Основной методологической посылкой в исследовании многофункциональности сельского хозяйства, по нашему мнению, следует признать более полный учет глубинных взаимосвязей, внутренне присущих данной отрасли в вопросах соединения общественных и природных факторов, позволяющий эффективно возделывать культурные растения и разводить домашних животных. В этом плане актуализируются проблемы биодиверсификации в рамках обеспечения экологического равновесия между отдельными элементами агроэкосистем, оценка эффективности встречных материальных потоков в рамках технологической взаимосвязи земледелия и животноводства: производство и поставка сбалансированных по протеину кормов животноводству, наличие оптимального поголовья скота и набора животноводческих отраслей, позволяющих за счет их побочной продукции эффективно восстанавливать естественное плодородие почвы, а также ряд других объективных взаимоувязок в рамках соотношения элементов агроэкосистем и природных ландшафтов. Все это является квинтэссенцией эколого-экономически сбалансированного устойчивого развития аграрной сферы. Иными словами, приведение в эффективное действие фактора многофункциональности сельского хозяйства обеспечивает на деле переход на вектор устойчивого развития аграрной сферы.
Как известно, в начале третьего тысячелетия одним из лимитирующих факторов остается острая глобальная проблема хронического недоедания и голода сравнительно большой массы населения в развивающихся странах, их численность составляет за последние две-три декады лет 800 млн человек и выше.
В этой связи мировое сообщество, получившее от бурно прошедшего века системный экологический кризис и бедность отдельных регионов мира, стоит перед дилеммой: с одной стороны, сохраняется необходимость наращивания объемов производства сельскохозяйственной продукции на основе всемерной интенсификации со всеми известными экологическими последствиями плюс, подаваемое зачастую как спасительный круг стремительное
расширение масштабов культивирования трансгенных культур, на базе чего предлагается существенно увеличить производство продуктов питания и снять продовольственную проблему; с другой - весь ход событий развития глобальной экономики, в том числе аграрной, за последние десятилетия явственно демонстрирует обострение противоречий, прежде всего, в аспекте экономической мотивации и экологических императивов, зримо нарастает проблема подтачивания природных ресурсов, на которые рассчитывают не только нынешнее поколение, но и наши потомки.
Большой контраст, сопряженный с вопиющей бедностью наблюдается при сравнении уровня ВВП, произведенного в сельском хозяйстве на душу сельского жителя, по странам развитым и развивающимся. В продвинуто развитых странах достигнут высокий уровень (здесь и ниже данные РАО Statistical Yearbook, 2004) производства валовой продукции в сельском хозяйстве на одного сельского жителя. По США - 27651 долл.; Канаде - 24428; Франции
- 20934; Австралии - 20826; Норвегии - 19273; Великобритании - 17567; Швеции - 17004; Японии - 16714; Финляндии - 15492; Германии
- 12236 долл. По развитым странам отмечена доля недоедающего населения четко в одной градации - в размере менее 2,5%.
Сильно контрастирует с этим ситуация в странах третьего мира, где удручающая картина складывается как по уровню сельскохозяйственного производства, так и по уровню продовольственного обеспечения. Перечислим некоторые из них: в Демократической республике Конго с населением 54,4 млн человек по данным РАО в среднем за 2001-2003 гг. доля недоедающего населения составлялат 72%, приходилось на одного сельского жителя валовой сельскохозяйственной продукции лишь 81 долл.; в Бурунди с населением более 7 млн человек недоедает 67% населения, на одного сельского жителя приходится валовой продукции лишь 52 долл.; в Замбии при населении 10,9 млн человек недоедающих 47% и объем производимой продукции на одного сельского жителя - 92 долл.; в Эфиопии население составляет 72,4 млн человек, доля недоедающих
- 46%, производство продукции на одного сельского жителя - 56 долл.; в Зимбабве население составляет 12,9 млн человек, доля недоедающих - 45% (182 долл.); в Танзании население составляет 37,7 млн человек, доля недоедающих - 44% (160 долл.); в Анголе из населения более 14 млн человек 38% недоедают и средний показатель производства валовой продукции сельского хозяйства на одного сельского жителя составляет 88 долл.
Эти примеры можно продолжить и не только по регионам Африки, но и ряде других частей земного шара. В Китае и Индии, имеющих в вопросах мировой продовольственной безопасности стратегическое значение, по-
скольку в них сосредоточено наибольшее население и отмечена четко выраженная позитивная динамика наращивания объемов производства сельскохозяйственной продукции, а также в Пакистане наблюдается следующая картина. Китай, население составляет 1320,9 млн человек, в среднем за 2001-2003 гг. доля недоедающего населения составила 12%, на одного сельского жителя было произведено валовой продукции на 241 долл., что в 6 раз ниже показателя в целом по экономике Китая (1441 долл.). В Индии, где 1082 млн человек, доля недоедающих составляет 20% при производстве валовой продукции сельского хозяйства на одного жителя в размере 201 долл. Пакистан имеет населения более 157 млн человек, доля недоедающих - 23%, доля валовой продукции на одного сельского жителя - 242 долл. Таким образом, проблема сельской бедности далека от решения, ибо 216,4 млн индийцев и 158,5 млн китайцев составляют менее половины всех недоедающих на Земле людей.
Из стран бывшего Союза ССР крайне удручает продовольственное обеспечение Таджикистана, поскольку население - более 6 млн человек, - имеет долю хронически недоедающих 61% при производстве валовой сельскохозяйственной продукции на одного сельского жителя лишь на 178 долл.
Данная ситуация отягощается происходящими процессами снижения производительной способности плодородной земли. Деградация почвы - ключевая глобальная проблема, ее упреждение и радикальные меры по восстановлению плодородия следует искать в рамках более совершенного применения фактора многофункциональности сельского хозяйства. Согласно официальным данным, доля деградированной посевной площади в мировом масштабе за последние три декады лет прошлого столетия возросли втрое. Согласно Глобальной оценке деградации почв (Global Assessment of Soil Degradation - GLASOD), проведенной институтом мировых ресурсов ООН, почвы с легкой формой эрозий составили 750 млн га, умеренно подвержены эрозионным процессам 910 млн га, высокоэро-дированные почвы составили 300 млн га, и чрезвычайно деградированные, необратимо потерянные для сельскохозяйственного производства - 9 млн га [3].
Ухудшение качества земельных ресурсов на фоне демографического взрыва оказывает, безусловно, дополнительное давление на решение продовольственной проблемы, обеспеченность продуктивными землями снижается: если в 1980 г. на душу населения мира приходилось 0,3 га пашни, то в 2005 г. -0,25 га. Велики контрасты между странами: в Австралии на жителя приходится 3,0 га; в России - 0,9; в США - 0,6; в Канаде - 1,8; в Китае
- 0,09; в Индии - 0,2; в Египте - 0,5; в Японии -
0,03 га пашни [4].
Вдобавок к этому рост антропогенной нагрузки на единицу сельскохозяйственных угодий и систематическое отвлечение пахотной земли из аграрного сектора, а также увеличение площадей пустынь за счет деградации пастбищ и пашни, также усугубляют положение дел в сельском хозяйстве.
Важный аспект многофункциональности сельского хозяйства раскрывается при исследовании проблем ирригации и эффективного использования водных ресурсов. За два последних столетия площадь освоения ирригационных сооружений, обеспечивающих известную стабильность в получении урожаев, в мировом масштабе возросла с 8 млн га до 275 млн га, что является знамением прогресса техники, технологии и в целом возможностей человека по освоению природных ресурсов.
Лидерами в освоении ирригационных систем являются четыре страны: Индия -
50.1 млн га, или 29% от всех посевных площадей страны; Китай - 49,8 млн га, или 52%; США - 21,4 млн га, или 11%; Пакистан -
17.2 млн га, или 80% посевных площадей; вместе они занимают более половины общемировых мелиорируемых сельскохозяйственных земель [5].
Примечательно, что страны и народы, имеющие свою культуру, традиции и исторический опыт, внося свою «изюминку» в реализацию ирригационных проектов, все же имеют общую мотивацию - добиться увеличения урожайности и большей стабильности в продовольственном обеспечении за счет мелиорирования сельскохозяйственных угодий. Это дало возможность за счет ирригационных систем, занимающих на сегодня 17% всех посевных площадей на земном шаре, выращивать на них около 40% сельскохозяйственной продукции.
Вместе с тем очевидны на сегодня серьезные негативные последствия от ирригации -это салинизация (засоление) почвы - всего в мире площадь орошаемых земель, страдающих от засоления, составляет 47,77 млн га [6].
Другая глобальная проблема, тесно связанная с ирригацией, - это дефицит пресных водных ресурсов, который является веским лимитирующим фактором. Рост масштабов ирригационных систем сопряжен с увеличением объема необходимой пресной воды для орошения, к тому же при общемировой оценке очень высоки потери воды, далеко не везде эффективность использования водных ресурсов налажена как в Калифорнии.
В мировом масштабе ежегодный дефицит пресной воды составляет 163,6 млрд м , в том числе по Индии 104,0 млрд м3, по Китаю -30 млрд, по США - 13,6 млрд м3. На этом фоне усиливается угнетение запасов грунтовых вод, их использование для восполнения дефицита водных ресурсов в целях орошения.
Данная проблема на фоне технократи-
ческих перехлестов и необузданного использования в сельском хозяйстве интенсивных технологий отягощается сокращением лесных массивов, а ведь общеизвестны водорегулирующие свойства и функции по упреждению эрозии почв и поддержанию ее плодородия наряду с другими экологическими свойствами леса в рамках агролесомелиорации, имеющие объективно обусловленный императивный характер.
Эколого-экономическое значение леса трудно переоценить, об этом сейчас много пишут в научной литературе и периодике. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что, по данным ФАО, в настоящее время ежегодное сокращение лесных массивов в мировом масштабе составляет 49 млн га, что равно территории Португалии [7].
Ареал размещения лесных природных массивов на протяжении XX в. в мировом масштабе сократился с 5 млрд га в начале века до 2,9 млрд га в конце при одновременном примерно двукратном увеличении посевных сельскохозяйственных площадей [8].
С учетом обозначенных глобальных оценок природных ресурсов, используемых в сельском хозяйстве, актуализируется вопрос -все ли делается для того, чтобы в аграрном секторе экономики выйти на вектор устойчивого развития? Прежде уточним дефиниции данной темы. По нашему мнению понятия «экономический рост» и «устойчивое развитие» качественно разнородны.
Касательно истории возникновения термина «устойчивое развитие» следует отметить, что в конце 1960-х гг. в Канаде был впервые использован термин sustained yield для обозначения максимальных уловов рыбы, которые могут производиться в водоемах на протяжении десятилетий. Затем, в середине 1970-х гг. его сменил термин sustainable yield, уточнивший первый термин, имея в виду не максимальное, а оптимальное использование ресурсов с учетом восстановительной способности популяции. Лестер Браун в 1981 г. начал применять термин sustainable development, имея в виду устойчивое развитие вне рамок собственно экологии, хотя и в связи с ней, городов, сельского хозяйства, промышленности и других сфер жизнедеятельности.
Любопытно, что одно из самых ранних определений устойчивого развития было предложено Канадской комиссией по охране окружающей среды еще в 1915 г: «Каждое поколение имеет право на определенный процент естественного капитала, но основная часть этого капитала должна быть передана следующему поколению нетронутым» [9].
Тем не менее термин «устойчивое развитие» был введен фактически в международный обиход лишь в конце 1970-х гг. и популяризован в 1987 г. Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию, известной также
как комиссия Брундтланда. В докладе этой комиссии сказано: «Человечество способно придать развитию устойчивый и долговременный характер с тем, чтобы оно отвечало потребностям ныне живущих людей, не лишая будущие поколения возможности удовлетворять свои потребности» [10].
Дефиниция устойчивого развития применительно к аграрной сфере конкретизирована в материалах, принятых на сессии РАО в Риме в 1996 г.: «Главной задачей программы устойчивого сельского хозяйства и развития является повышение уровня производства продуктов питания устойчивым способом и обеспечение продовольственной безопасности. Для решения этой задачи необходимо поддержать образовательные инициативы, использовать экономические инновации и развивать приемлемые новые технологии, обеспечивая, таким образом, стабильный доступ к продуктам питания, соответствующим потребности человека в питательных элементах; доступ к ним для бедных групп; развивать товарное производство; добиваться сокращения безработицы и повышать уровень доходов в целях борьбы с бедностью; управлять природными ресурсами и защищать окружающую среду» [11].
В научной литературе устойчивость в широком смысле слова рассматривается как способность системы стремиться из различных состояний к определенному равновесию. Подходы в исследовании сущностных характеристик устойчивости остаются дискуссионными и с учетом предмета изучения и изначально заданных целевых установок, представляются многоаспектными, с присущими им особенностями в различных областях науки - экономических, экологических, географических, социальных и др.
Не вдаваясь в детальное рассмотрение их специфик, лишь отметим, что нельзя смешивать устойчивость как концептуальный подход, используемый при разработке и реализации стратегии глобального уровня, а также национального, регионального, локального уровней, и понятие «устойчивость» как объективное свойство той или иной исследуемой системы. Одно другое не взаимоисключает.
Кроме того, при оценке в общемировом масштабе в контексте общецивилизационных задач конкретизация парадигмы устойчивого развития должна реализовываться, по нашему мнению, дифференцированно по отдельным регионам мира, с учетом степени выраженности насущных глобальных экологических и социальных проблем, а также реально существующей разнополярности и растущей контрастности в экономическом развитии отдельных групп стран в условиях глобализации.
По данным ООН, наиболее богатые 20% жителей Земли потребляют 86% мирового ВВП, концентрируют 82% мирового экспорта и
68% прямых иностранных инвестиций; на долю беднейших 20% землян, проживающих в наименее развитых странах мира, приходится по этим показателям менее 1%; полярность между 20% наиболее благополучного населения Земли и 20% беднейшего все более увеличивается - она составила 74 к 1. Между тем, этот показатель в 1990 г. был равен 60 к 1 и в 1960 г. - 30 к 1 [12].
Иными словами, парадигма устойчивого развития - это не самоцель, а объективное веление времени и в каждом конкретном случае имеет свой набор составляющих элементов, обусловленных конкретным уровнем экономического и социального развития региона, потенциальными возможностями и интересами социума.
Экономический рост и устойчивое развитие - рассматривая более детально сущностные различия этих дефиниций, учитывая конкретные уроки, пройденные на отдельных этапах экономической деятельности в сельском хозяйстве, как отечественном, так и зарубежном, можем убедиться воочию в принципиальной значимости учета специфики и особенностей того, что не всякий экономический рост в конечном счете оборачивается благом для общества; последствия и негативный синергический эффект зачастую перекрывают достигнутые позитивы.
В качестве классического примера для нас может служить общенациональное мероприятие середины 1950-х гг. - освоение целинных и залежных земель, при котором было вовлечено земель около 45 млн га, из них 25 млн га в Казахстане и 20 млн га в России. Только по основным целинным районам - Казахстан, Сибирь, Поволжье производство зерна возросло в 2,2 раза, а заготовки увеличились в 3 раза. За 1954-1959 гг. в освоение целины государство вложило 37,4 млрд р. В то же время за счет товарного зерна госбюджет из этих районов получил 62 млрд р., тем самым чистый доход составил 24,6 млрд р. Производственные фонды колхозов, совхозов, МТС, возросли на 30 млрд рублей [13].
При этом возникли проблемы - перемещение в зону рискованного земледелия и обострение глобальных экологических проблем без достаточного учета требований многофункциональности сельского хозяйства, биодиверсификации и сезонности сельского хозяйства, а самое главное - стратегические задачи по удовлетворению потребности в зерне и тогда оставались нерешенными, а тем более теперь, когда мы имеем такой тяжелый груз прошлого при затянувшемся выходе из системного кризиса в аграрной экономике.
Из зарубежных специалистов аргументированный разбор целинной эпопеи осуществил Лестер Браун, который, проанализировав сведения ФАО и мСх сШа, а также Алма-атинского института почвоведения, приводит
данные, что в бывшем СССР были распаханы огромные территории первозданной степи, в результате только по Казахстану засеянные на освоенных территориях пшеничные посевные площади равнялись тогда пшеничным полям Канады и Австралии, вместе взятым. Л. Браун высказывает сожаление, что не вся распаханная земля могла давать устойчивый урожай. Значительная часть полей Казахстана, этого полузасушливого региона планеты, пострадала от эрозии до такой степени, что не могла давать урожаи зерна. Далее он сравнивает: в 1960 г. площадь посевов в Казахстане достигала 25 млн га, а в 2001 г. - лишь 12 млн га и замечает, что с оставшихся посевных площадей получают мизерный урожай - менее 1 т с 1 га, тогда как показатели пшеничных полей Франции - 7 т с 1 га [14].
Оценивая в целом целинную эпопею, следует привести мнение академика А.А. Никонова:
«Целина позволила в короткий срок получить значительную прибавку зерна. Издержки на его производство тогда были невысоки. Была создана зерновая база на востоке страны. Районы эти стали осваиваться, заселяться, производство в них интенсифицироваться. Строились поселения с соответствующей инфраструктурой, проводились дороги, возникали промышленные предприятия. Огромные пространства включились в хозяйственный оборот, стали рынком сбыта и потребления. Но были и минусы.
Прежде всего, пострадали центральные и северные районы страны: они на долгие годы были обделены ресурсами. Целина поглощала львиную долю...
Осваивая земли на востоке, мы допустили выпадение земель из оборота на западе и в центре. Освоив 45 млн га на целине, более 13 млн га в это же время (1954-1959 гг.) потеряли в европейской части страны.
Напомним, что в пылу целинной эпопеи было вовлечено в оборот много непахотопригодных земель.
В настоящее время на территории бывшего СССР числится около 20 млн га непахотопригодной пашни. Эти земли малопродуктивны, засолены, эродированы, засорены камнями. Особенно много таких почв в районах освоения целины» [15].
Таким образом, массовое продвижение в районы с засушливым климатом вне учета императивных установок и при отсутствии научно обоснованной системы хозяйства, отвечающей региональным и местным особенностям, вызвало разрушение почвенного пахотного слоя, пыльные бури и выпадение больших земельных массивов из оборота. При этом стал реальным факт: обеспечив за короткий исторический период очевидный экономический рост, страна получила крупномасштабный дисбаланс в экологическом равновесии между от-
дельными элементами агроэкосистемы. Деятельность ученых под руководством академика ВАСХНИЛ А.И. Бараева по внедрению почвозащитного земледелия, сыгравшую известную позитивную роль, можно квалифицировать как борьбу со следствием, что лишь частично решало вновь появившиеся негативные рукотворные экологические проблемы.
Не менее важный аспект, который зачастую игнорируется при оценке целинного вопроса, это то, что, взяв в середине 1950-х гг. Курс на восток, свернули так называемый сталинский проект обустройства природы, который предполагал закладку на огромных площадях европейской территории России государственных лесополос, а также, с учетом локальных особенностей полей, проведение мероприятий по агролесомелиорации на уровне сельхоз-предприятий. Данный проект был рассчитан на 15 и более лет, но на полпути был приостановлен. Вместо него - освоение целины, при радикальном переходе от травопольных севооборотов к пропашным (заметьте -почвоистощающим), и повсеместному навязыванию для возделывания кукурузы.
Все это в комплексе заложило тогда, в то непростое для страны время (и потом это накапливалось в течение последующих десятилетий) крупномасштабное культивирование технократического подхода, обеспечившего экономический рост в сельском хозяйстве. В результате во всей наготе острая экологическая проблема для российских аграриев раскрылась теперь - в начале нового века. А ведь Россия является родиной агролесомелиораций, как системы адекватного экологическим требованиям аграрного хозяйствования, в более полной мере реализующего принципы многофункционального сельского хозяйства.
Другой пример экономического роста в сельском хозяйстве касается хлопководства в азиатских республиках бывшего СССР и проблемы Аральского моря. Стратегическая установка в аграрном хозяйстве бывшего СССР периода 1960-х, 1970-х, 1980-х гг. состояла во всемерной интенсификации производства на базе комплексной механизации, мелиорации (хотя объявлялось емкое направление, но в основном оно замыкалось лишь на орошении) и химизации. Грандиозные планы экономического роста в такой отрасли, как хлопководство, вылилось в настоящую экологическую трагедию для крупного региона бывших азиатских союзных республик - деградацию экосистемы Аральского моря.
Так, согласно статистическим данным [16], валовой сбор (закупки, в среднегодовом исчислении) хлопка-сырца по Союзу составили в 1971-1975 гг. 7,7 млн т, в 1976-1980 гг. -8,5 млн т, в 1981-1985 гг. - 8,3 млн т; соответственно урожайность (ц с 1 га) за обозначенный период равнялась 27,3; 28,1; 25,6 млн т. При сравнении с фактурными данными за
1940 г. (валовой сбор - 2,2 млн т и урожайность 10,8 ц с 1 га) видим кратный экономический рост. Такая же картина по основным хлопководческим житницам - Узбекистану и Туркмении, которые имели кратный рост объемов производства (от 3,5 до 6 раз выше уровня 1940 г.), при менее чем двукратном повышении урожайности хлопка-сырца, что подчеркивает превалирование экстенсивных факторов наращивания производства.
Что же имеет нынешнее поколение живущих в Центральной Азии от такого чудотворного экономического роста? Это, прежде всего, проблемы Аральского моря, как следствие великих завоеваний развитого социализма. На сегодня реальность такова, что Амударья -одна из двух рек в Центральной Азии, питающих Аральское море, почти высушена туркменскими и узбекскими хлопкоробами. Из-за того, что это река часть года не доходит до моря, а поток Сырдарьи представляет собой лишь тень того, что было раньше, размеры Аральского моря постепенно сокращаются. По сравнению с 1960 г. уровень моря понизился на 12 м, его площадь уменьшилась на 40%, а объем на 66%. Города, которые когда-то стояли на морском побережье, теперь оказались практически в 50 км от воды. Если эта тенденция сохранится, то море может исчезнуть в ближайшие одно-два десятилетия и останется лишь на старых картах как географический сувенир. Об этом пишут и предупреждают нас зарубежные специалисты [17].
Итак, с одной стороны, - экономический рост в отрасли хлопководства в период бума техногенных нагрузок на природные ресурсы в 1970-х, 1980-х гг., с другой - гибель экосистемы целого моря. Вряд ли это то, чего хотело бы нынешнее поколение, не говоря о том, каким оценкам будут подвергать такую экономическую деятельность дальние потомоки.
Теперь пример более дальнего зарубежья, имевший место в США в середине 1930-х гг. Это касается печально известной пыльной бури лета 1934 г., когда на фоне жесточайшей засухи в южных районах Великих равнин образовалась стихийное экологическое бедствие - так называемый Dust Storm, в результате чего Штаты потеряли десятки миллионов гектаров некогда плодородной пашни, что заставило многих фермеров переселиться в другие, более благодатные регионы США.
Данное экологическое бедствие наряду с Великой депрессией в мировом капиталистическом хозяйстве стали своеобразным водоразделом, вынудившим властные структуры принять новый курс, обеспечивший разумное госрегули-рование и поддержку сельского хозяйства, а также старт осуществлению природоохранных программ. Иными словами, экономический рост вне учета общенациональных экологических интересов начал давать существенные сбои в США гораздо раньше, чем в других странах.
Вместе с тем США имеют уникальный 70летний опыт госрегулирования и поддержки фермерства, где экологический компонент наличествовал в той или иной мере. Об этом -подробное исследование автора в монографии [18], здесь лишь вкратце отметим, что в течение 50 лет, до середины 1980-х гг., в аграрном секторе США практиковался ряд консервационных программ, реализация которых обошлась федеральной казне субсидиями в размере свыше 18 млрд долл. Расходы по программам за полувековой период были перекрыты за последующие 11 лет, с 1985 по 1996 г., поскольку в принятых к действию сельскохозяйственных законах 1985 г., 1990 г. и 1996 г. Farm ВШ на период 1996-2002 гг., хотя и обозначена была рыночная ориентация, все же имелась еще и выраженная агроэкологическая направленность. Расходы из федеральных средств на природоохранные мероприятия в сельском хозяйстве составили 19 млрд долл.
Характерная особенность современной агроэкологической стратегии США, четко выразившаяся в выше отмеченных сельскохозяйственных законах, а также нашедшая дальнейшую конкретизацию во вновь принятом в 2003 г. на предстоящую декаду законе, состоит в том, что предусматривается сочетание механизма поддержки фермерских хозяйств с почвовосстановительными и другими природоохранными мерами в рамках чего в полной мере реализуются многофункциональные свойства сельского хозяйства.
Безусловно, знаковым этапом следует считать сельскохозяйственный закон 1985 г., поскольку в соответствии с предъявляемыми им требованиями появились три новые программы консервации: программа консервацион-ного резерва (Conservation Reserve Program), программа по защите высоко-эродированной земли (Highly Erodable Land Protection), которая включала подпрограммы - Sodbuster and Conservation Compliance, а также программа восстановления и сохранения увлажненных и заболоченных земель [19].
Заметим, что в 1950-1970-х гг. в ус-
ловиях технократического высокоинтенсивного хозяйствования, фермеры США для реализации рыночных интересов и более эффективного использования земельных ресурсов осушили и вовлекли в оборот десятки миллионов гектаров сильно увлажненных и болотистых земель. В 1980-х гг. в центре агроэкологической стратегии США встал вопрос - восстановления этих земель, в связи с чем был кардинально изменен курс, закрепленный в приводимых здесь программах. Стали стимулировать диаметрально противоположную тенденцию: использования земель с учетом необходимости восстановления экологического равновесия, что обусловливает необходимость поддержания адекватного водного режима.
Теперь пример по Китаю. Если амери-
канские газеты пестрили в 1930-х гг. сообщениями о массовом переселении фермеров в результате экологического бедствия, если в 1960-х гг. шведские газеты писали о том, что русский чернозем гуляет по стокгольмским тротуарам в результате пыльных бурь, происходивших на вновь распаханных целинных массивах, то событием начала третьего тысячелетия, стала китайская почва в Калифорнии и других западных штатах, что свидетельствует об остроте проблемы.
Известно, что Китай имеет за последнюю декаду лет феноменальные темпы экономического роста. При рассмотрении китайских проблем сквозь призму парадигмы устойчивого развития, вкратце характеризуя экологоэкономические аспекты китайского сельского хозяйства, можно сказать, что уровень техногенной нагрузки на природные ресурсы чрезвычайно высок на фоне главного довлеющего фактора - численности населения страны
1,3 млрд человек. Естественные кормовые угодья испытывают перегрузки из-за высокого уровня поголовья скота - 127 млн голов крупного рогатого скота, 279 млн голов овец и коз (для сравнения: в Австралии овец и коз -117 млн голов; в США, располагающих примерно такой же территорией, всего 9 млн голов). Кроме того, из-за дефицита оросительной воды наблюдается чрезмерное выкачивание грунтовых вод. В результате их уровень снижается недопустимыми темпами под Великой Китайской равниной, зерновой житницей, где собирают четверть китайского урожая зерновых культур. Наблюдается серьезная диспропорция в распределении водных ресурсов с гидрологической точки зрения и территориальной специализацией сельского хозяйства, оказывающая дополнительную техногенную нагрузку на природные и аграрные экосистемы. Так, на севере Китая на полив 1 га пашни приходится в 8 раз меньше воды, чем на юге страны [20].
На фоне перманентно интенсивного использования природных ресурсов, а также частых природных катаклизмов, имеющих место в условиях засушливого земледелия, все зримее и пагубнее происходят экологические бедствия. Так, в апреле 2001 г. специалисты Национальной лаборатории по исследованию океана и атмосферы США, находящейся в г. Боулдер, штат Колорадо, сообщили о гигантской пыльной буре, образовавшейся на севере Китая и достигшей территорий Канады и западных штатов США. Однако мало кто из американцев знал истинное происхождение пыли на их машинах и тумана, опустившегося на данный регион. Это китайская пыльная буря, наиболее свирепая, пронесшаяся в северных засушливых провинциях Китая, сигнализировала о деградации агроэкосистемы региона (и это при безусловном экономическом росте) [21].
Характеризуя китайский феномен экономического роста, кратко можно заключить, что
присущие ему высокие темпы и ярко выраженный экстенсивный ресурсно-затратный тип сельскохозяйственного производства, имевшийся за последние два десятка лет, не только не приблизили его к вектору экологоэкономически взвешенного развития, но еще более обострили имеющиеся проблемы. Идеи дальнейшего реформирования и роста экономики в ближайшие два десятилетия были развиты и конкретизированы в ноябре 2002 г. на ХУ! съезде КПК, согласно принятым решениям намечено втрое увеличить ВВП в Китае к 2020 г. Иными словами, подтвержден курс на наращивание экономической мощи КНР, составной частью которой является китайский агробизнес.
Следует подчеркнуть, что оценки становятся более приземленными, когда осмысливается вопрос: за счет каких факторов обеспечивается такой экономический рост, каково качественное состояние природных ресурсов, вовлеченных в аграрное производство, насколько разрешены на сегодня экологические императивы?
Известный китайский экономист Сюй Ди-синь в предисловии к своей работе «Экологические проблемы Китая» еще более 20 лет назад отмечал нарушение экологического равновесия в масштабе страны, говорил о том, что господствовавшая в КНР левацкая идеология делала ставку на достижение поспешных результатов, принимая в расчет лишь темпы и вал, посредством чего экономическая деятельность в промышленности и сельском хозяйстве привели к серьезным негативным экологическим последствиям: загрязнению окружающей среды и эрозии почв. Им была подчеркнута значимость взаимосвязи экологии и экономики, недопустимость и расточительность подхода «сначала загрязнение, а потом устранение последствий». Сюй Дисинь предостерегал: «Чем дольше идти по такому пути, тем больше будет ухудшаться состояние окружающей среды и будет усугубляться ущерб, наносимый природным ресурсам и человеческому здоровью. И когда однажды мы оглянемся вокруг и приступим к устранению последствий, то цена, которую придется заплатить, окажется огромной» [22].
Наиболее злободневные экологические проблемы земледелия Китая, ждущие своего решения последние два-три десятилетия, это:
- соотношение между расходованием и восстановлением плодородия земли;
- чрезмерное применение минеральных удобрений и пестицидов, в результате чего происходит загрязнение окружающей среды стоками, отработанными газами и твердыми отходами предприятий;
- негативное влияние эрозии на результаты сельскохозяйственного производства.
Проведение стратегического курса «зер-
но - это основа» создало диспропорцию внутри растениеводства между зерновыми и другими культурами, в результате отодвинуты на задний план почвоохранные севообороты. При этом серьезная диспропорция наметилась в агроэкосистемах в региональном аспекте: нарушение соотношения между такими элементами как пашня - водоемы - пастбища - лесные насаждения, поскольку в массовом порядке распахивались пастбища и луга, вырубались леса. В результате заметно усилились негативные экологические последствия: наводнения, уносящие плодородную пашню и жизни людей, поскольку стихийное бедствие приходит всегда не вовремя; усугубление процесса опустынивания - подвержено 1,7 млн кв. км, или 18,2%, что влияет на условия жизни около 400 млн человек. Ежегодный ущерб от опустынивания оценивается в 6,5 млрд долл. [23].
По утверждению Сюй Дисиня площадь земель, подверженных эрозии, выросла с
1,15 млн кв. км в начале 1950-х гг. до 1,5 млн кв. км в середине 1980-х гг. Он приводит данные катастрофических масштабов эрозии плодородной почвы в Китае - смыв 5 млрд т почвы ежегодно, в том числе 50 млн т плодородного верхнего слоя - гумуса, в результате чего интенсивно заиливаются водоемы, поднимается уровень рек. К примеру, уровень реки Хуанхэ ежегодно поднимается на 10 см [24].
В начале ХХ! в. мы наблюдаем нарастание этих экологически негативных явлений.
При анализе российских проблем, в целях более зримого представления сути и остроты настоящего момента, приведем данные дореформенные и после реформ.
Все недостатки хозяйствования и факторы, обусловившие дестабилизацию, как в фокусе, находят обобщенное выражение в состоянии земельных ресурсов, в негативных тенденциях их изменения. По данным академика А.А. Никонова, за годы советской власти площадь сельхозяйственных угодий в СССР возросла почти на 200 млн га, в том числе пашни на 70 млн га. Но одновременно происходило выпадение из оборота и отчуждение земель. Так, с 1965 по 1985 г. в стране для несельскохозяйственных нужд было отведено свыше 33 млн га, в том числе почти 9 млн га сельхозяйственных угодий. В стране каждый пятый гектар используемой земли и каждый из трех с половиной гектаров пашни еще в советский период были разрушены. При этом с 1970 по 1985 г. площадь эродированной земли увеличилась на 55 млн га на фоне усиления техногенной нагрузки на главное средство производства и обеспечения экономического роста в аграрном секторе.
По расчетам специалистов, как отмечено в докладе сессии ВАСХНИЛ, ежегодно смывалось около 2 млрд т почвы. С ней терялось около 100 млн т гумуса. Количество азота, фосфора и калия, уносимое ежегодно с полей,
в 2 раза превышало количества элементов, вносимых за тот же срок с минеральными удобрениями. Только в результате эрозии, а она, прежде всего, проявлялась в засушливых районах, страна недобирала около 20 млн т зерновых единиц растениеводческой продукции в год [25].
Теперь посмотрим, что мы имеем в результате реформ. Как явствует из публикаций по данной теме, интенсивно снижается плодородие почв. За годы реформ снизилось применение минеральных удобрений в 9 раз, органических - в 7, химических средств защиты растений - в 8, уменьшились работы по мелиорации земель в 15-20 раз. На протяжении девяти лет ежегодное применение минеральных удобрений не превышает 1,5 млн т действующего вещества. По этому показателю страна отброшена на 40 лет назад и находится на уровне отсталых. Вынос питательных веществ из почвы ежегодно в 4-5 раз превышает поступление их с удобрениями. В 2001 г. в среднем по стране с минеральными и органическими удобрениями было внесено 18,8 кг/га в действующем веществе, а вынесено из почвы урожаем и сорняками
76,3 кг/га. То есть отрицательный баланс составил 57,5 кг/га. Из оборота выведено более 30 млн га сельскохозяйственных земель, в том числе 2 млн мелиорированных, многие из которых без значительных материальных затрат уже невозможно восстановить [26].
Судя по динамике землепользования в сельском хозяйстве России, можно сказать о том, что проблема эколого-экономически эффективного землепользования, которая весьма остро стояла в условиях административнокомандного управления экономикой в советский период, не только не нашла императивного разрешения в постсоветский период, но, более того, усугубилась, поскольку кратно возрос вынос питательных веществ из почвы без соответствующей компенсации, при этом более чем удвоился отрицательный баланс, фиксирующий диспаритет поддержания плодородия. Наряду с этими негативными изменениями, подчеркивающими снижение качественных параметров плодородия почвы, следует заметить, что количественно выведено из оборота около 30 млн га сельскохозяйственных угодий.
Итак, говоря о состоянии главного средства производства в сельском хозяйстве, следует подчеркнуть, что за последние 40 и более лет данная проблема перманентно нарастала, поскольку ярко выраженный технократический подход касательно экономической деятельности в аграрном секторе, при котором приоритетно реализовывались задачи по поддержанию искусственного плодородия почвы, обеспечивающего экономический рост производства в сельском хозяйстве, сопровождался угнетением естественного плодородия почвы, о чем предупреждали ученые, но данные им-
перативные требования так или иначе игнорировались как в советский, так и в постсоветский периоды. Совершенно очевидно, что на сегодня это главная проблема, которую необходимо разрешить в общенациональном масштабе. Такие полумеры, как робко реализуемая за последние годы в рамках МСХ РФ программа восстановления плодородия, согласно которой выделяются определенные средства, не только не решают проблемы восстановления естественного плодородия земли, но не могут выступать в качестве упреждения или приостановки деградации главного национального богатства в сельском хозяйстве.
Большие надежды мы вправе питать к последним государственным мерам - это касается принятого базового Федерального закона № 264-ФЗ от 29 декабря 2006 г. «О развитии сельского хозяйства» и госпрограммы развития сельского хозяйства на 2008-2012 гг., в которых предпринята серьезная попытка осуществления судьбоносных мер по возрождению сельского хозяйства России. В частности, в статье 7 данного закона обозначены основные направления государственной поддержки в сфере развития сельского хозяйства, и наряду с такими важнейшими вопросами, как обеспечение доступности кредитных ресурсов, страхование рисков в сельском хозяйстве, развитие племенного животноводства и элитного семеноводства, приоритетное решение проблем животноводства, закладка многолетних насаждении, обновление биопроизводственно-го потенциала, предоставление консультационных и информационных услуг, устойчивое сельское развитие, сказано о необходимости обеспечения (ст. 7.8) мероприятий по повышению плодородия почв.
Данный федеральный закон ориентирован на инициирование механизма реализации госпрограммы поддержки и развития аграрного сектора, где в центре внимания находятся восстановление плодородия земель сельскохозяйственного назначения, достижение экологического равновесия в аграрных ландшафтах, меры по развитию информационных систем для повышения эффективности исследовательских программ и прикладного использования их результатов в сельскохозяйственной практике, и рассчитан на период 2008-2012 гг.
В порядке резюме хотелось бы выразить надежду, что властные структуры России, определив аграрную стратегию, наконец-то приняв судьбоносные решения, доведут данную реформу до логического завершения, ибо в новейшей истории это в нашей стране не удавалось. При этом им, безусловно, необходимо проявление доброй воли по последовательной ее реализации с учетом богатого отечественного и зарубежного опыта, приоритетно решая проблемы привязки рыночной мотивации хозяйственников к повышению плодородия земли и более полной реализации многофункцио-
нальности сельского хозяйства при эффективном госрегулировании организации этих судьбоносных мер, что должно позволить преодолеть отсталость и бедность в сельском хозяйстве и обеспечить продовольственную безопасность страны.
При таком ходе событий, как представляется, можно рассчитывать на то, что успешно будут решены атрибутивные социальные и эколого-экономические проблемы, таким образом, чтобы наши потомки могли брать предстоящие пять лет за точку отсчета компетентного решения императивно насущных аграрных проблем.
Источники
1. Мировая экономика. Глобальные тенденции за 100 лет. - М.: Экономистъ, 2003. - С. 590-592.
2. Мировая экономика. - М.: Экономистъ, 2003. -С. 613.
3. World Resources Institute, 1992. World Resources 1992-93: A Guide to the Global Environment, Oxford University Press, New York.
4. Мировая экономика. - М.: Экономистъ, 2007. -С. 225.
5. Sandra Postel. Pillar of Sand. Саn The Irrigation Miracle Last? 1999. WW-Norton & Company. New York. London, р. 41-42.
6. Sandra Postel. Рillаr оf Sand ... , р. 93.
7. F АО, Forest Resources Assessment (FRA) 2000, ор. cit. note 7
8. World forested area from Matthews et al., ор. cit. note 4, рр.3, 16; World cropland from F АО, ор. cit. note 3
9. Sustainable America. America's Environment, Есопо^у and Society in the 21 Century. Edited Ьу Daniel Sitars, 1998, р.З.
10. Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР) / пер. с англ. - М.: Прогресс, 1989. - С. 20.
11. Chapter 14: Promoting Sustainable Agriculture and Rural Development: Agenda 21. Rome: FAO,1996.
12. Глобализация и экономический рост. // «Экономика сельского хозяйства России». - М.: № 211, 2002. -
С. 36-37. «Дайджест» «Agricultural economics».
13. Заверюха, А.Х. Чему учит опыт целины. / А.Х. Заверюха // Сельская жизнь. - 1994. - № 31.
14. Brown R. Lester. Есо-Есоnоmу. Building аn Есопо^^ for the Earth. Earth Policy Institute. WW Norton & Со^^пу, New York, 2001, р. 64-65.
15. Никонов, А.А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России (XVIII-ХХ вв.) / А.А. Никонов. - М.: Энциклопедия российских деревень, 1995. - С. 311-312.
16. Госкомстат СССР. Статистический ежегодник. Народное хозяйство СССР в 1987 г. - М.: Финансы и статистика, 1988. - С. 189-190.
17. Brown, Lester R. The Ага! Sea: Going, Going ... / Lester R. Brown // World Watch. - 1991. - Janu-
ary/February. - р. 20-27.
18. Пшихачев, CM Сельское хозяйство США: основные тенденции развития и эколого-экономическая устойчивость отрасли / С.М. Пшихачев. - М.: ВИАПИ им. А.А. Никонова; Энциклопедия российских деревень, 2003. - С. 346.
19. Wetland Protection, Swamp buster Program.
20. Crook, Fred N. and Diao, Xinshon. Water Press^e in China: Growth Strains Resources / Fred N. Crook and Xinshon Diao // Agricultural Oatlcck (USDA, ERS). -2000. - January/Fabruary. - р. 25-29.
21. China Dust Storm Strikes USA. - National Oceanic and Atmospheric Administration, 18. April 2001; Latest Import From China: Haze / Апп Schrader // Denver Post.
- 2001. - 18 April.
22. Дисинь, Сюй. Экологические проблемы Китая / Сюй Дисинь;. сокр. пер. с кит. - М.: Прогресс. - 1990. -С. 52.
23. Ушаков, И.В. Китай: экологический вызов / И.В. Ушаков // Мировая экономика и международные отношения. - № 12. - С. 78-79.
24. Дисинь Сюй. Экологические проблемы Китая / Сюй Дисинь. - С. 167.
25. Доклад на сессии ВАСХНИЛ. Обеспечение устойчивого развития сельскохозяйственного производства и борьба с засухой. - М.: ВО Агропромиздат, 1988. - С. 21.
26. Павлова, Г. Стране нужна новая аграрная политика / Г. Павлова // Экономист. - 2004. - n24. - С. 83.
КРАТКИЕ ИТОГИ ПРОЕКТА ВСЕМИРНОГО БАНКА «МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ И ГРАЖДАНСКОЕ УЧАСТИЕ В СЕЛЬСКОЙ РОССИИ»
Л.А. Овчинцева, к.э.н., ведущий науч. сотр. ВИАПИ им. А.А. Никонова
Завершен трехлетний проект Всемирного банка «Местное самоуправление и гражданское участие в сельской России», реализованный при финансовой поддержке японского Фонда социального развития. Проект осуществлялся российским филиалом британского благотворительно фонда «Чаритиз Эйд Фаундейшн» по инициативе Министерства экономического развития и торговли РФ и в координации с Министерством регионального развития РФ.
Проект Всемирного банка показал, что, несмотря на объективные трудности и традиционную сдержанность жителей села в восприятии инноваций, на любых выбранных случайным образом сельских территориях воз-
можно активное участие населения в местном самоуправлении, а именно: в бюджетном процессе, в выборе приоритетов развития и реализации планов развития поселений. Сельские жители успешно обучаются и используют на практике инструменты гражданского общества, и это облегчает работу администрации сельского поселения и способствует консолидации и устойчивости сельских сообществ.
Идея данного проекта возникла в связи с подготовкой новой редакции рамочного закона, определяющего условия существования местного самоуправления в России (принят 06.10.2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Рос-
