CC BY
66
ИННОВАЦИОННЫЙ ТИП РАЗВИТИЯ И МОДЕЛИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
С.М. Пшихачев, к.э.н., доц. Кабардино-Балкарской государственной сельскохозяйственной академии
Предваряя разговор касательно моделей сельского хозяйства, напомним слова академика А. А. Никонова: «Ни западная, ни восточная, ни израильская модели в законченном виде на российской почве не произрастут. Для построения собственной модели необходимо исходить, прежде всего, из современных реалий страны, из ее исторического прошлого, чем бы оно ни было обременено, а также из мирового опыта. Для монтажа на собственном каркасе всегда очень многое найдется в мировой практике и науке, что прошло испытание временем. Этим нельзя пренебрегать» [1]. Важно с этих позиции обусловить приемлемость тех или иных образцов зарубежного опыта для российского земледелия, оценив при этом роль инновационной составляющей.
Насколько восприимчива к инновациям модель сельского хозяйства, и насколько императивна и своевременно реализована та или иная инновация, и насколько на деле материализован инновационный тип экономики, настолько, по сути, данная хозяйственная система жизнеспособна. В качестве методологической посылки отметим, что хотя понятие «инновация» впервые введено в конце 1920-х гг. И. Шумпетером, характеризовавшим его как изменения, и в течение XX в. исследовались инновации в экономике, при этом имелись в виду типичные изменения в рыночных условиях: внедрение новой техники и технологии, продукции с новыми свойствами; применение нового сырья; менеджмент производства и ресурсного обеспечения; создание новых рынков сбыта, повышение качества жизни, все же аграрная практика показывает, что вне учета эколого-экономических составляющих эффективность инновационных мер оказывается гораздо ниже требуемых результатов.
В этом плане актуализируются вопрос: отвечает ли инновация разрешению императивных установок? Еще в конце XVIII в. наш соотечественник А.Т. Болотов произвел поис-тине инновационный прорыв; это касалось разработки и реализации его имении экологической модели сельского хозяйства, предполагавшей оптимальное сочетание систем земледелия и животноводства. Заметим, что по прошествии более двух веков эти исследования сохраняют свою актуальность, поскольку речь идет об императивно насущных неустранимых феноменах. В данном случае своеобразными оковами, ставящими заслон импера-
тивному развитию, был мобилизационный тип экономики, перманентно доминировавший в России эти столетия, как антипод инновационному типу, который, в основном, реализован в США и ряде развитых стран.
Развитые страны показывают преимущества инновации, направленные на внедрение завершенных научных исследований в аграрной сфере, позволяющих обретать конкурентные преимущества. Кратко характеризуя с этих позиции мировое сельское хозяйство, следует отметить, что минувшее XX столетие - это век господства индустриальных технологий, инновационная деятельность особенно проявилась именно в этом аспекте. В последние два-три десятка лет сложилась ситуация, когда все «поры» были настолько «пропитаны» техногенным фактором, что индустриальную технологию окрестили «conventional agricul-ture», что означает «обычное сельское хозяйст-во», наряду с коим стали культивироваться альтернативные технологии organic farming в контексте более емкого эколого-экономически сбалансированного устойчивого развития - sustainable development in agriculture, а также сельского развития - rural development.
Бесспорно, инновационный фактор явил собой стержень этих преобразовании, когда появились и стали завоевывать свои ниши, с одной стороны, теперь уже на качественно новой основе, органическое сельское хозяйство, с другой - интенсивные наукоемкие технологии, связанные с культивированием генетически модифицированных организмов (ГМО) и генетически модифицированных продуктов (ГМП). При всей пестроте оценок ГМО и ГМП, предостережении многих ученых о чреватости данного сегмента он представляет передний край инновационной деятельности.
Заметим, что биофермы появились в Западной Европе еще в 1920-х гг., а за океаном - в середине века, но их доля до сих пор весьма мала, что говорит о трудностях в освоении экологически чистых технологий. Напротив, новая ветвь - технологии, ориентированные на ГМО и ГМП, использование которых подается как чуть ли не двойная зеленая революция, появившаяся на полях лишь в 1990-х гг., стала кратно расти, в особенности в Северной Америке и Азии, в предельно короткие сроки; причем те, в чьих это интересах, прямо заявляют, что это спасательный круг для решения проблемы голода и не-
доедания в мире, а также экологических проблем, связанных с экономией средств химии. Данный аргумент, на наш взгляд, не выдерживает критики.
Говоря о моделях развития сельского хозяйства в контексте структурных сдвигов и расстановки акцентов между факторами аграрного производства, следует вспомнить о методологическом подходе Ю. Хаями и В. Раттан, которые классифицировали еще в начале 1970-х гг., когда острота экологических проблем села была менее очевидна, нежели теперь, аграрные технологии как «землесберегающие» (land-saving techniques) и «трудосберегающие» (labour-saving techniques) [2].
Классическим примером трудосберегающей технологии являются переселенческие страны: США, Канада, Австралия, в которых становление индустриальных систем сельского хозяйства сопровождалось замещением живого труда прошлым на фоне кратного роста производительности труда и техногенных нагрузок на земельные ресурсы; примером землесберегающей - Япония, Индия, Китай, имевшие разный сценарий развития систем земледелия при общей перенасыщенности сельской местности рабочей силой и ограниченности земельных ресурсов. Обе модели в историческом аспекте адаптировали различные альтернативные пропорции в соотношении факторов аграрного производства, таких, как земельные ресурсы, прошлый труд и рабочая сила.
На современном этапе в условиях системного экологического кризиса такое деление можно принять лишь с некоторой оговоркой, поскольку в тех же странах, где культивировались трудосберегающие технологии, одновременно на фоне благоприятного функционирования инновационной системы экономики осуществляются меры по разработке и освоению экологических программ восстановления плодородия земли, а также устойчивого сельского развития. К примеру, специалисты МСХ США не без удовольствия подчеркивают, что ежегодно за счет консервационных мер экономится более миллиарда тонн плодородной земли, что равносильно веренице груженных почвой траков через всю Америку от Нью-Йорка до Лос-Анжелеса.
За последующие три десятка лет произошли изменения, вносящие коррективы в классификацию, данную Ю.Ю. Хаями и В. Раттаном. Технократическая гонка по западному образцу создает много тупиковых ситуаций с точки зрения экологических последствий экономического роста в сельском хозяйстве. Конечно же, при наличии объективно не устранимых географиче-
ских и демографических аспектов, с которыми аграрная экономика не может не считаться, из стран с землесберегающими технологиями следует выделить Японию, которая контрастирует с Индией и Китаем, поскольку японцы достигли таких результатов, что производство ВВП на 1 человека составляет 39 184 долл., ВВП сельского хозяйства на 1 сельского жителя -16 714 долл., где проявлена большая изобретательность с точки зрения диверсификации производства и обеспечения более рачительного использования земельных ресурсов (пашни в Японии 4,5 млн га, пастбищ - 0,4 млн га).
Модель Китая и Индии землесберегающую можно назвать лишь с натяжкой, поскольку у них имеются экологические проблемы, связанные именно с землепользованием: нарастание эрозий плодородной земли, отрицательный баланс между расходованием и восстановлением плодородия земли; дефицит пресной воды и перевыкачивание грунтовых вод, используемых для орошения; чрезмерное применение минеральных удобрений и пестицидов перевыпас имеющихся пастбищ и их деградация. К примеру, Индия имеет поголовье крупного рогатого скота 283,2 млн голов (это на 26,2 млн голов больше, чем их наличие в Китае, США и Австралии, вместе взятых), овец и коз - 182,5 млн голов, естественных пастбищ - лишь 11,0 млн га. Для сравнения: США имеют крупного рогатого скота 95 млн голов и овец 8,6 млн голов, пастбищ - 234 млн га; Австралия имеет 27,5 млн голов КРС,
104,4 млн голов овец и 404,9 млн га пастбищ.
Согласно исследованиям Сюй Дисинь, только по Китаю площадь земель, подверженных эрозии, выросла с 1,15 млн кв. км в начале 1950-х гг. до 1,5 млн в середине 1980-х гг. Он отмечает ежегодный смыв почвы в размере 5 млрд т, в том числе 50 млн т плодородного верхнего слоя - гумуса, в результате чего интенсивно заиливаются водоемы, поднимается уровень рек. К примеру, река Хуанхэ ежегодно поднимается на 10 см [3]. В начале XXI в. мы наблюдаем нарастание этих экологически негативных явлений, поскольку маховик экономического роста все еще раскручивается.
Примечательно, что по итогам прошедшего века темпы прироста аграрной продукции в развивающихся странах были в 2 раза выше, нежели в развитых странах. Так, объем мирового аграрного производства (в сопоставимых ценах по ППС 2000 г.) возрос с 415,0 млрд долл. в 1900 г. до 2 475,0 млрд долл. в 2000 г. Шестикратный рост за столетие имеет пеструю картину в разрезе стран, но в целом по развитым странам объемы соответственно составляют
140,0 млрд и 605,0 млрд долл., или увеличе- ответственно 202,0 млрд и 1 690,0 млрд долл.,
ние в 4,3 раза; в развивающихся странах - со- или рост в 8,4 раза [4].
мировой уровень В Австралия Л Канада И Франция Ж Германия • Великобритания I США
Рис. 1. Индекс аграрного производства отдельных развитых стран
Динамика аграрного производства, проиллюстрированная на рис. 1 и 2, зримо показывает влияние развитых и развивающихся стран на общемировой уровень сельского хозяйства за последние четверть века.
Траектория развитых стран оказалась гораздо ниже среднемирового значения, поскольку общеизвестно, что достигнутый высокий уровень аграрного производства в них -результат продвинутой агротехники, высокой интенсивности производства и в этих условиях гораздо труднее обеспечивать дальнейшее наращивание объемов. Кроме того, политика госрегулирования аграрного сектора с учетом конъюнктуры, а также вывод эродированных посевных площадей из сельхозоборота, согласно агроэкологическим программам, оказывает влияние на динамику.
Значимое влияние на мировой объем производства аграрной продукции оказали страны, представленные на рис. 2. Эта особенность последней четверти века дает очевидную картину более резкого подъема индекса аграрного производства, в первую очередь, Китая и Вьетнама; чуть ниже траектория кривой таких стран, как Индия, Бразилия, Индонезия, Пакистан, в целом имеющих существенный рост по сравнению со среднемировым уровнем, а также других развивающихся стран, так или иначе вовлеченных в процесс, отмеченный в свое время зеленой революцией, коим присущ эффект догоняющего развития.
При таком резком подъеме в странах третьего мира на фоне умеренного роста в раз-
витых странах можно было надеяться на некоторое нивелирование уровня, но этого не происходит. Напротив, приводимая здесь и ниже выборка из официальной статистики Международной организации ООН по продовольствию и сельскому хозяйству - БЛО [5] дает основание полагать, что усиливается поляризация между развитыми и развивающимися странами, знаменующая на мегауровне очевидное отдаление от вектора устойчивого развития.
Вот некоторые данные. Производство ВВП на душу населения по стране и ВВП сельского хозяйства на 1 сельского жителя, согласно данным БЛО, имеют (американский доллар, 2004 г.): США 36 352; 27 651; Канада - соответственно 24 835 и 24 428; Австралия -
22 303 и 20 826; Великобритания - 26 399 и 17 567; Франция - 22 987 и 20 934; Германия -
23 238 и 12 236. Таков высокий уровень жизнеобеспечения в этих странах при показателе по недоеданию по всем шести странам менее 2,5%.
Разительные контрасты обозначаются по странам третьего мира: в Демократической Республике Конго из 54,4 млн населения 72% хронически недоедающих при ВВП на душу населения 90 долл., а на 1 сельского жителя 81 долл.; в Эфиопии из 72,4 млн человек 46% недоедающих, при показателе ВВП на душу населения 109 долл., а на 1 сельского жителя 56 долл. в год; в Бангладеш - из 149,7 млн населения 30% недоедающих при ВВП на душу населения 371 долл., а на 1 сельского жителя 164 долл.
Индия
■Индонезия
І^^мировой уровень И Бразилия й Кит
Рис. 2. Индекс аграрного производства отдельных развивающихся стран
Экономический рост Китая позволил достичь производства ВВП на душу населения 1 441 долл., что, однако, на 1 сельского жителя составляет лишь 241 долл.; при этом, согласно данным БЛО, из 1 320,9 млн человек населения доля недоедающих составляет 12%. Показатели Индии - соответственно 538 долл. и 201 долл.; из 1 081 млн человек населения доля недоедающих - 20%; Пакистана - соответственно 547 долл. и 242 долл.; из 157 млн населения доля недоедающих составляет 23%. Иными словами, только эти три страны имеют проблему хронического недоедания массы населения более 410 млн человек.
Заметим, что такая проблема сохраняется при существенном приращении производимого продовольствия. Аграрный сектор этих трех стран за последние четверть века имел существенный рост за счет усиления интенсивных факторов: использования ирригационных систем, значимого приращения минеральных удобрений. Так, производство минеральных удобрений в них суммарно составляет 48,7 млн т, использование в сельском хозяйстве - 58,7 млн т, или на 10 млн т больше, чем четверть века назад.
Наряду с этим в указанных странах сосредоточено подавляющее большинство поливных земель: в Индии 50,1 млн га, или 29% посевных площадей, в Китае 49,8 млн га, или 52% посевных площадей; Пакистан, занимая по этому показателю четвертое место в мире (после США -
21,4 млн га, или 11%) имеет орошаемых земель 17,2 млн га, или 80% посевных площадей [6].
Индия и Китай являются лидерами не только по поливным землям, но и дефициту
пресной воды: в Индии он составляет 104 млрд м3, в Китае - 30 млрд м3 [6]. Кроме того, если учесть значимую долю этих стран в общемировых масштабах уже засоленных поливных земель - 47,7 млн га, можно представить масштабы технократических перегибов, превращающих в формальность классификацию «землесберегающие» технологии.
Конечно же, результат перманентного раскручивания индустриальных технологий, сопровождаемый заменой живого труда овеществленным, - это высокий уровень производительности труда. Но проблема состоит в том, что технократический вариант развития сельского хозяйства на сегодня уже во многих регионах мира создал угрожающее экологическое состояние природных ресурсов; если же страны третьего мира будут и впредь наращивать технологии по варианту западных, реальный выход на эколого-экономически сбалансированное устойчивое развитие, что являет собой веление времени, может стать несбыточным, более того, системный экологический кризис может усугубиться.
Речь должна идти о радикальной смене парадигмы развития сельского хозяйства, при которой инновационная составляющая призвана, прежде всего, разрешать императивные установки, имея в виду обеспечение экологоэкономически сбалансированного функционирования агроландшафтов, перенос акцента с интенсивных факторов экономического роста на всемерное культивирование инновационных технологий, созвучных императивным экологическим установкам.
В этом плане российское сельское хозяйство имеет серьезные резервы, поскольку по существу незадействованным остается на сегодня принцип приоритетности экологичности инновационных процессов. Воссоздание агроландшафтов с экологически сбалансированными составляющими на фоне инновационного типа развития аграрной экономики, который предстоит сформировать на качественно новой основе, - это императивные установки, актуальность которых сохраняется с докучаевских времен (более 110 лет). При этом неимоверно велика роль государства, имеющего на сегодня достаточные ресурсы и, судя по принятым мерам - Нацпроекту АПК, ФЗ «О развитии сельского хозяйства», Госпрограмме на 20082012 гг., выказывающего добрую волю решить проблему села и сельского хозяйства, но этого явно недостаточно. Необходимо далее конкретизировать аграрную политику в контексте продовольственной безопасности РФ и приоритетного развития аграрной науки, образовательно-внедренческих инфраструктур.
Настало время радикально решить проблему села, уйти от остаточного принципа, преследовавшего российского агрария в новейшей истории, наконец, в полной мере ответить на вопрос: «Что нужно земледельцу для благопристойной жизни, и какие мотивации мы обязаны как государство стимулировать в российских селянах?» Добросовестный ответ властных структур на этот вопрос практическими мерами и будет уникальным шансом решения аг-
рарного вопроса. Как отмечал А.А. Никонов: «...для монтажа на собственном каркасе всегда очень многое найдется в мировой практике и науке, что прошло испытание временем». Такой подход потребует в корне пересмотреть Госдумой и Правительством РФ конкретные данные по господдержке, имея в виду взять за планку уровень госсубсидии США и Евросоюза с адресным обозначением финансовых средств на научно-исследовательские и образовательные, экологические, социально-экономические, технико-технологические цели. Пора возвращать долг российскому крестьянину, накопленный за последние три столетия.
Источники
1. Никонов, А.А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России (XXYIII - XX вв.)/ А.А. Никонов. - М.: Энциклопедия российских деревень, 1995. - С. 437.
2. Hayami Yujiro and Rutton (W) Vernon. Agricultural development: An International Perspective. - L.: The John Hopkins Press, 1971, p. 44.
3. Экологические проблемы Китая/ Дисинь Сюй; сокр. пер. с кит. - М.: Прогресс, 1990. - С. 167.
4. Мировая экономика. Глобальные тенденции за 100 лет. - М.: Экономистъ, 2003. - С. 590-592.
5. FAO Statistical Yearbook. Country Profiles. 20052006. - Vol. 2.
6. Postel, Sandra Pillar of Sand. Can The Irrigation Miracle Last?/ Sandra Postel. - London, 1999. WW-Norton & Company. New York. - Р. 41-42.
ИННОВАЦИОННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА И РАЗВИТИЯ АГРАРНОГО СЕКТОРА
С.К. Орловская, к.э.н., ведущий науч. сотр., дейст. чл. РАЕН, Институт экономики РАН
В последнее время в научной литературе часто можно встретить мнение о том, что в эпоху постиндустриализма и развития глобализации вопрос о продовольственной безопасности отдельной страны теряет свою актуальность. Но практика показывает, что если уделяется недостаточное внимание развитию собственного сельского хозяйства, происходит перекос в строну импорта продовольственной продукции, недостаточно используется внутренний аграрный потенциал, возникают серьезные трудности в социально-экономическом развитии страны.
Одной из причин тяжелейшего положения современного аграрного сектора, на наш взгляд, является несоответствие между масштабом аграрного потенциала и возможностями его реализации.
Наша страна обладает не только большими запасами природных богатств в виде нефти, газа и других ценнейших видов сырья, но и огромными земельными площадями, пригодными для сельскохозяйственного пользования, лесными массивами, реками и озерами, дающими основы для разнообразных видов человеческой деятельности и получения больших доходов.
Но, имея огромные земельные ресурсы, наша страна затрачивает миллиарды долларов на покупку сельскохозяйственных товаров за рубежом (в том числе мяса, молока, растительного масла, сахара и др.), хотя условия для их производства и переработки в стране, несомненно, есть.
Нерациональное отношение к использованию важнейшего аграрного ресурса (сельхозугодий) приводит не только к возможным
