CC BY
147
4. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: Наука, 2002. 451 с.
5. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. СПб.: Высш. религиозно-филос. шк., 2001. 445 с.
Transcendence as an ontological conscious property
The concept “view ” which is basic for the transcendence as an ontological conscious property is revealed not only as an outside look, as a physical and optical contact with the world. It is viewed as various recognition and setting in the flexible whole of consciousness experience. It is considered as a fundamental principle in a human research and ontological structures of objective reality.
Key words: transcendence, conscious ontology, constituting, view, subjectivity.
В.А. ИВАНОВА (Барнаул)
ЯЗЫК НАУКИ В КОНЦЕПЦИИ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
Обсуждается актуальность проблемы языка науки для современного научного познания.
Автор полагает, что экспликация проблемы языка науки и предположение о возможных ее решениях способствуют более полному пониманию процесса развития научного знания в определенном социокультурном контексте. Применение логико-семиотического подхода дает возможность изучать онтологию языка науки как динамической сущности.
Ключевые слова: язык науки, познание, рациональность, однозначность, эвристичность, социокультурный.
Явно выраженный интерес к особенностям языка науки проявился при формировании и развитии классической науки. Нормы и идеалы строгости научного знания формировались на основе экспериментально -математического естествознания. Социально-экономические условия детерминировали становление инженерного
стиля мышления, главная особенность которого определяется соединением идеальных и технических объектов. Эталон мышления и языка науки был предопределен требованиями к строгости и логико-математической точности знания. С одной стороны, это стало причиной длительного кризиса математики, который специалисты условно разделяют на два - новый, связанный с некритическим использованием бесконечно малых величин (начало XIX в.), и новейший, связанный с появлением математических антиномий (начало XX в.). Одновременно это еще и мощный импульс для развития математического знания. С другой стороны, «пошатнулись» общие представления о точности и однозначности языка науки, что сразу же проявилось в ведущих областях научного познания и особенно в физике. Позитивистская научная программа, сформировавшаяся как интеллектуальная реакция мыслителей на успехи производства и индустриализации, чтобы очистить науку от «неточностей», эксплицировала проблему языка «положительной» науки как проблему особых критериев, норм и правил формализации естественного языка. Обосновывалась необходимость построения единого языка науки на основе символической логики и языка математики. Даже в начале XX в. эти тенденции сохранялись.
Постепенно исследование языка науки редуцировалось к анализу его синтактики, формально-логической проблемы терминологии. Исконно философская проблема истины нивелировалась до достоверности знания. Игнорирование содержательно -прагматического аспекта языка науки предопределило формирование мнения об истине как соглашении, принятом в научном дискурсе. Представители конвенциа-лизма попытались решить проблему в той форме, какую она приняла в позитивизме. В трактовке конвенциализма решение связали с идеей языка науки, унифицированного на основе языка математики. Тем самым проблема, с одной стороны, была эксплицирована более явно, с другой стороны, отсутствие интереса к семантике и прагматике стало одной из традиций методологии и философии науки, что обусловило контрадикторные противоречия в языковых системах конкретных наук. В об-
© Иванова В.А., 2009
щем плане это проявилось в противоречии между необходимостью систематизации знания, научного объяснения природы, детерминированного целым рядом открытий в физике, химии, биологии, математике, и нивелированием содержательнопрагматического аспекта языка науки.
Философский и математический логицизм только усугубили проблему языка науки. Их средствами упрочилась идея унифицированного языка науки, т.к. опыт интенсивного развития математики и логики доказывал ее перспективность. Кроме того, Гильбертом была разработана программа полной и непротиворечивой формализации математики, сразу же «адаптированная» и к языку физики.
Попытки Фреге, Рассела, Карнапа решить проблему языка науки демонстрировали осознание ими необходимости проводить семиотический анализ, но жесткие рамки традиций логицизма вкупе с усилиями аналитической философии позволили расширить представления о языке науки только до совокупности протокольных предложений. Теоремы Геделя о непротиворечивости и полноте формализованных систем сыграли роль переломного момента не только в разрешении кризиса оснований математики. Как оказалось, они имеют общенаучное, методологическое значение, особенным образом раскрывающееся в логико-семиотическом анализе языка науки. В частности, можно сказать, что Геделем математически была доказана несостоятельность идеи формализации и унифицирования языка науки. Став одним из теоретических импульсов для преобразования классической логики в интуиционистскую, теоремы стали началом формирования неклассических представлений об идеалах рациональности и научности. Здесь линии философско-методологического и математического логицизма соединились на новом уровне представлений о языке науки, способном отразить специфику вероятностного мышления.
Особенно остро проблема языка науки в контексте неклассической рациональности проявилась после открытия квантовой теории и теории относительности. В. Гейзенберг подчеркивал: «Действительной проблемой, стоявшей за многими этими спорными вопросами, являлся тот факт, что не существовало никакого языка, на котором можно было бы непротиворечиво говорить о новой ситуации. Обычный язык
основывался на старых понятиях о пространстве и времени, и только этот язык представлял собой средство однозначной передачи сообщений о расположении приборов и результатах измерений. Но одновременно эксперименты показывали, что старые понятия могут быть применены не повсюду» [1: 147]. Понимал важность исследования языка науки и сам Эйнштейн. Исследование основ теоретической физики часто проводилось им посредством семантического анализа языка науки. Например: «Генриху Герцу мы обязаны сознательным очищением понятия поля от всего побочного, внесенного механическими представлениями, а Г.А. Лоренцу - отделением понятия поля от его материального носителя» [4: 18]. Его статья «Всеобщий язык науки» демонстрирует отчетливое понимание актуальности проблемы языка науки в неклассической науке.
В начале XX в. ряд открытий в физике был связан с открытием положительного заряда ядра атома и электрона. В 1900 г. благодаря исследованиям М. Планка зародилась квантовая теория. Стало понятно, что гильбертовская программа математического изложения аксиом физики подорвана. Работы Н. Бора по квантовой теории атома, Л. де Бройля - по волновым свойствам света, В. Гейзенберга - о невозможности одновременного определения положения и импульса элементарной частицы, ставшие основой принципа неопределенности, Э. Шре-дингера - по теории волновой механики на основе дифференциальных уравнений, продемонстрировавшие эквивалентность волновой механики и квантовой механики Гейзенберга, фактически ставшие основой математизации языка современной физики, П.А. Дирака - о существовании античастиц (позитронов в космических лучах) привели к изменению стиля мышления и логики в физике, что сразу же отразилось на особенностях языка науки. Дискретные представления о мире, вполне удовлетворительно излагаемые на теоретически рациональном языке, подверглись экспансии экспериментального языка зарождающейся новой онтологической картины мира. Строго аналитическая направленность языка классической науки стала порождать противоречия. Достаточно вспомнить знаменитые парадоксы теории множеств и парадокс «кошки Шредингера».
Одним из оснований современного научного познания является особое представ-
ление о нормах строгости и рациональности знания в науке. Картезианские идеалы в логике и методологии науки определяются подходом к научной теории как к аксиоматико-дедуктивной. Подобные традиции незамысловато отразились в довольно распространенных характеристиках языка науки как производного от естественного языка посредством формализации и символизации, в результате чего язык науки часто до сих пор представляют только как точный и однозначный.
Вместе с тем, даже в высокоразвитых теориях (например, в математике), широко использующих приемы формализованной аксиоматики, кроме формально-аксиоматической части существует некоторый принципиально неформализуемый остаток, и он организован не по нормам аксиоматикодедуктивного построения. Неформализуемый остаток невозможно подвергнуть строгому логико-синтаксическому анализу в силу иррациональности его природы и внерационального функционирования. Социокультурный контекст научного знания, мера талантливости, интуиция и этика ученого, прохождение через гипотетические тернии - все это объективно неотъемлемая часть процесса познания. Здесь необходим содержательно-прагматический подход к исследованию языка науки. Поэтому в контексте неклассической рациональности язык науки необходимо исследовать через «призму» таких концепций и категорий, которые, с одной стороны, отражают потенцию его эвристичности, с другой -сохраняют стремление к точности и однозначности научного знания как к пределу. Без последнего наука перестает быть специфической сферой, издревле построенной на идеалах объективности. В философии и методологии науки такие концепции есть.
В частности, заслуживает внимания концепция неявного личностного знания М Полани. Он выделяет понятия «явное знание» и «неявное знание», где последнее определяется как невербализированное знание, неотъемлемое от субъекта, «неизреченный интеллект». Надо сказать, что все представленные выше программы развития познания содержали вопросы личностной специфики в функционировании научного языка, проблемы вербализованного и невербализованного знания, но подспудно, как сопутствующие. Программы «парадигмальность науки» и «конкуренции ее исследовательских программ» обхо-
дили стороной (в смысле целенаправленного исследования) эту важнейшую сторону науки.
Экономичное описание фактов, общение на языке протокольных предложений не передают мастерство ученого. Научное знание в текстах как явное - всего лишь часть, находящаяся в фокусе сознания. Полани хотя и называет неявное знание периферийным, но второстепенным не считает [3: 277 - 288]. Оно в виде убеждения, веры, интуиции перманентно сопровождает и часто направляет мысль исследователя. Думается, что концепция Полани удачно сочетает в себе концепцию роста научного знания и анализ особенностей чело-века-субъекта, познающего посредством репрезентации мира.
Научное познание имеет не только онтолого-гносеологическую направленность (не может быть знания ради самого знания) , но и праксиологическо-аксиологическую. Качество последних интенций доказывает, что закономерности и функции языка науки, используемые исследователем, нельзя вербализовать. На это и обратил свое внимание химик и философ Полани. В середине XX в. он, исходя из опыта изучения и преподавания химии, указал, что результат усвоения материала студентами напрямую зависит от необходимого количества практических занятий. Поэтому он сделал вывод, что «в самом сердце науки существуют области практического знания, которые через формулировки передать невозможно» (Там же: 89). В самом деле, с этим трудно спорить. Если кто-то хочет возразить, указав, что в гуманитарных науках таких практик, как в естественных науках, нет, то надо всего лишь указать на высокую значимость практики общения учителя и ученика в любой области знания. Передать или принять научные сведения недостаточно. Надо их воспринять, т. е. в том числе оценить их аксиологические и практические аспекты.
Научный дискурс строится на совокупности явного и неявного знания. При анализе неявного знания нам представляется возможным условно разделить его на две группы. К первой группе можно отнести эвристический материал, который как бы стоит на пороге явного знания, но еще не является таковым. Не найдены нужные смыслы или понятия. Догадки не вербализованы, но вполне вероятно, что скоро это произойдет. Другая группа неявного
знания состоит из тех образцов деятельности - аксиологических, психосоциальных, которые, может быть, и не надо в данный момент артикулировать, но они крайне важны в деятельности ученого или в «живом» научном дискурсе. Это тоже неявное знание, которое сравнимо, при определенных оговорках, с процессом и результатом социализации ученика, ученого в научном сообществе. Вообще, если научное сообщество - это часть общества, то, соответственно, к его деятельности применимы общесоциальные категории, такие, как, в частности, уровни общественного сознания. Есть у научного сообщества идеология, общественная психология и ее глубинная составляющая - менталитет, который связан со спецификой области научных интересов («физики» и «лирики», например), с культурой страны и социально-экономическими условиями.
Интересны исследования В.В. Налимова, который доказывает, что внушаемое нам со школьных лет представление о безусловной строгости и точности суждений в науке иллюзорно. Сложный путь образования новых научных понятий развеивает подобный миф. Например, термины «медь», «металл», «металлоид», «полупроводник» есть в некоем роде таксоны - элементы, полученные в результате классификации, на некотором множестве признаков. Причем последние могут не быть и необходимыми, и достаточными [2: 124 - 125].
Актуальность исследования проблемы языка науки в контексте неклассической рациональности в целом очевидна. Понятно и то, что провести подобное исследование в отдельном аспекте, например, синтаксическом, семантическом либо прагматическом немыслимо, т. к. язык науки -это, прежде всего, одна из ведущих функций семиотического пространства научного дискурса. К такому выводу можно прийти, если взять за теоретическую основу «Се-миосферу» Ю.М. Лотмана. Язык науки целостно воплощает собой не только фундаментальное знание «жесткого ядра науки», но и содержание «гипотетического пояса» исканий в любой конкретно-исторический период (И. Лакатос). Он проявляет причины и условия «научных революций», сменяющих «периоды нормальной науки» (Т. Кун), одновременно участвуя в их формировании. Все без исключения парадоксы из любых областей знания демонстрируют процессы изменения языка науки, его
динамику, а значит, логики и стиля мышления. Многие попытки их разрешения выстроены на основе поиска метаязыка для языка теории. В начале XX в. подобные онтолого-гносеологические процессы стали мощным импульсом для развития новой, неклассической логики мышления ученых, своеобразно отразившейся в кардинальном изменении мнения о непогрешимой точности научного знания в смысле статичности его значений. XX век стал «парадом» различных форм «неклассического» научного знания. Понятие вероятности проникло во все виды языка науки. Причем мнение о самом понятии «вероятность», как мало соответствующем идеалам точности, нивелировалось.
Таким образом, онтолого-гносеологи-ческие представления о языке науки в контексте неклассической рациональности будут более полными, если анализ идеалов этого языка - объективности, строгости и однозначности - проводить с поправкой на его динамическую функциональную сущность.
Литература
1. Гейзенберг В. Физика и философия / пер. с нем. И.А. Акчурина и Э.П. Андреева. М.: Наука, 1989. 134 с.
2. Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Вероятностная модель языка: О соотношении естественных и искусственных языков. 3-е изд. Томск; М. : Водолей Publishers, 2003. 368 с.
3. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии / под ред., пер. с англ. и предисл. В.А. Лекторского и В.И. Аршинова. М.: Мысль, 1985. 394 с.
4. Эйнштейн А. Механика Ньютона и ее влияние на формирование теоретической физики // Физика и реальность / отв. ред. Б.Г. Кузнецов. М.: Наука, 1965. С. 13 - 19.
The science language in the concept of non-classical rationalism
There is discussed the urgency of the science language for the contemporary science knowledge.
The author suggests that this problem explication and its possible solving ways promote a more clear understanding of the science knowledge process in a particular social and cultural context.
Applying the logical and semiotic approach lets study the science language ontology as a dynamic point.
Key words: science language, knowledge, rationalism, unambiguousness, heuristic, social and cultural.
