CC BY
11А.П. Цыганков ВСТРЕЧИ С АЛКЕРОМ
Хейуард Алкер или просто Хейуард, как называли его коллеги и студенты-докторанты, останется в памяти исследователей-международников по многим причинам. Скажу лишь о некоторых его запомнившихся мне качествах, не претендуя на создание всеобъемлющего портрета этого чрезвычайно многогранного человека.
Во-первых, были уникальны его познания, способность вести беседу и даже публиковаться в самых разных областях общественного знания: от античной политической теории до построения компьютерных моделей искусственного интеллекта и современной интеллектуальной истории. Не будет преувеличением сказать, что с его уходом в западном мире международников не осталось людей, столь начитанных и широко образованных.
Начав свое образование со статистики и математики в Массачуссет-ском институте технологии, Хейуард вскоре заинтересовался обществоведческими дисциплинами и быстро выдвинулся в число наиболее молодых и перспективных специалистов-международников, начав свое преподавание в престижном Йельском университете в то время, как многие его сверстники еще только начинали учебу в докторантуре. Однако молодого профессора никогда не интересовала карьера во имя карьеры. Вопросы, которые он задавал, и книги, до которых дотягивался, заставили его двинуться в совершенно новом направлении. Уже в конце 1970-х, задолго до так называемого постструктуралистского поворота в теории международных отношений, Хейуард с небольшой группой соавторов писал и преподавал то, что предвосхитило и во многом подготовило возникновение критического направления в западной дисциплине обществоведов-международников. Во многом поэтому он постепенно отошел от мейнстрима и воспринимался многими его представителями как чудак, но зато он навсегда закрепил за собой авторитет настоящего ученого, которого интересовало развитие мысли, прежде всего, и во всех ее проявлениях.
Во-вторых, в мире обществоведов нечасто можно встретить людей, обладающих столь мощным потоком спонтанной позитивной энергии и столь впечатляющим, непонятно откуда взявшимся желанием убедить,
320
отспорить и просветить. Один из учеников Хейуарда метко охарактеризовал его как стихийное явление, действовавшее вопреки всему, подобно буре или наводнению. Где бы он ни появлялся, он сразу заставлял окружающих слушать себя. По своему опыту могу сказать, что не только занятия с ним, но и личные встречи были огромным источником познаний и интеллектуальной энергии. Уже в первые десять минут, как правило, длительных разговоров я хватался ручку, жадно стремясь как-то записать, зафиксировать или набросать извилистые повороты его мысли. Его манера объяснять захватывала, почти гипнотизировала. Постоянное жестикулирование, громкая, саркастическая речь с нередким прибавлением крепких эпитетов и выражений изумляли и завораживали: «Разве так можно говорить о скучных обществоведческих реалиях?». Если я был приглашен на университетскую вечеринку с участием Хейуарда, то, приближаясь, как правило, слышал его голос издалека, выделяя его из всех остальных. Если приходилось быть участником семинара, в числе слушателей которого был и Хейуард, то обязательно хотелось знать его мнение, будучи уверенным, что он не отмолчится, будет как всегда эмоционален и скажет все, что думает.
В-третьих, Хейуард обожал помогать своим ученикам, коллегам и вообще всем, кто советовался с ним. Его авторитет в мире международников был огромен, часто непререкаем, и любая просьба с его стороны встречала понимание и поддержку. Хейуард обожал путешествовать и объехал весь мир, везде оставляя учеников и последователей, которых заражал своей страстью и интеллектом. Вообще, учениками он считал не только тех, кто учился у него в классах, но и тех, на кого сумел как-то повлиять - через своих учеников и личное знакомство и беседы. В карьере учеников он принимал самое непосредственное участие - писал бесконечные рекомендательные письма (причем никогда, как было известно, они не были отпиской), звонил и убеждал потенциальных работодателей взять на работу его студента, а также постоянно советовался с учениками, заражал их идеями совместных публикаций и проектов. Несмотря на его занятость - а Хейуард вел полную и насыщенную жизнь отца троих детей, певчего в хоре, прихожанина в церкви квакеров, - можно без преувеличения сказать, что он жил студентами, относясь к ним по-своему тактично и уважительно. По-своему, потому что не придавал значения манерам (вполне мог в спешке не поздороваться или делал это сквозь зубы и бегом), и потому, что знал и видел чрезвычайно много, сразу улавливая направление мысли студента и, как никто, имея возможность повлиять на него. Опять-таки, исходя из своего опыта, могу сказать, что при всей своей прозорливости он никогда не давил авторитетом, а лишь стремился предоставить студенту весь набор доступной и известной ему аргументации. Он хотел не того, чтобы с ним соглашались, а того, чтобы диссертация или статья его студента была аргументирована максимально качественно.
321
А.П. Цыганков
Лично его интересовала любая теория, если она была нестандартно сформулирована и подкреплена оригинальными данными.
Мое знакомство с Хейуардом Алкером началось осенью 1995 г. в университете Южной Калифорнии, на официальном приеме по случаю нового класса докторантов. Ко времени моего прибытия в Лос-Анджелес для учебы в USC (University of Southern California) Алкер и его жена Энн Тикнер уже несколько лет преподавали в Департаменте международных отношений, где мне предстояло учиться. Энн преподавала основной курс по теории международных отношений осенью, а Хейуард принимал ее эстафету весной. Помню как всегда шумное присутствие Хейуарда, активно знакомящегося с каждым докторантом во время общения группами и допытывавшегося у нас о том, что мы читали и чем бы мы хотели заниматься в программе. Являясь активным сторонником научных методов в международных отношениях, Хейуард, едва познакомившись со мной, с восторгом представил мне одну из наших студенток-стажеров. Предметом его восторга было то, что студентка прибыла в USC со степенью магистра по математике. Хотя я слышал об Алкере и раньше, я подумал тогда, что мой новый знакомый профессор - вероятно, типичный сторонник количественных методик и подходов. Однако в личном разговоре он сразу же проявил неподдельный интерес и солидные познания в области западной и российской истории и политики, совершенно сбив меня с толку. Никакой классификации Хейуард не поддавался, и я смог лучше понять его как ученого и человека лишь в ходе учебы в его курсе, посвященном современным направлениям теории международных отношений.
Среди студентов-докторантов о курсе Хейуарда было немало совершенно противоречащих друг другу слухов. Говорили, например, что у него нет никакой системы преподавания, а все построено на импровизациях, связанных с его гигантскими познаниями. Это пугало, поскольку было очевидно, что угнаться за ним не будет никакой возможности, а также непонятно было, какую он нам сымпровизирует оценку. Другие утверждали, что Алкер привержен строгости логического мышления и потому будет, прежде всего, требовать от нас четкости формулировок в выступлениях и письменных работах. Я с некоторой тоской ожидал продолжения уже наскучивших тем западной теории международных отношений, с которыми познакомился в курсе Энн Тикнер, - реализм, неореализм, либерализм, неолиберализм и много других разных «нео», непонятно как соотносящихся с интересовавшими меня реалиями российского и евразийского развития. Понимая, что западную теорию знать было необходимо, я все же склонялся к тому, что примерять ее к нашим проблемам означало нечто близкое к примерке седла на корову.
К счастью, курс Алкера сразу же опрокинул все наши представления и опасения. Система в курсе была, и достаточно четкой. Читать и готовиться приходилось гораздо больше, чем в других курсах, причем материал казался гораздо более разрозненным и разнообразным. Каждую неделю
322
делались доклады на казавшиеся несвязанными друг с другом темы по рекомендованным Хейуардом книгам, опубликованным на английском языке, но отнюдь не только англоязычными авторами. Мне, например, достался доклад по книге «Мир и война» французского социолога Р. Арона. Вся несвязанность и разрозненность материала устранялась в процессе совместного обсуждения, в ходе которого Хейуард атаковал нас, чрезвычайно напористо требуя не только знания основной аргументации прочитанного, но и его нетривиальной интерпретации в незнакомых доселе контекстах. Мозги плавились, Хейуард яростно жестикулировал и, не скупясь на похвалы и ругательства, вбивал в наши (и свою) головы искусство импровизации и нетрадиционного понимания западного мышления о мире. Все прежде прочитанные нами авторы виделись теперь совершенно в ином свете, а амбиции западного разума на универсальность, истину и пр. представлялись необоснованно претенциозными и даже просто смехотворными.
Дело в том, что Хейуарда интересовала западная теория международных отношений не как универсальное, а как локальное явление и проявление западного мышления о мировом порядке. В отличие от подавляющего большинства своих американских коллег, он преподавал и исследовал международные отношения в глобальном контексте, с полной серьезностью относясь к изучению культурно-философских оснований знаний о мире за пределами западного мира. Под теорией международных отношений Хейуард понимал систему аналитических и культурно укорененных представлений и размышлений о мире, включая в сферу своих интересов не только западные, но и мусульманские, православные и иные системы представлений о мировом порядке. Так называемая интеллектуальная гегемония Запада представлялась ему феноменом прежде всего политико-экономическим, и он был очень далек от хорошо знакомых миру стремлений западных обществоведов научить других, как «правильно» думать.
В курсе Алкера началось мое близкое знакомство с популярной впоследствии теорией столкновения цивилизаций Сэмюэла Хантингтона. Ал-кер не только отнесся к теории со всей серьезностью, но и заставил нас изучить вопрос ее восприятия в различных культурных контекстах - тех самых, которые Хантингтон представлял в виде относительно сложившихся цивилизаций. Считая идею столкновения цивилизаций опасно этноцет-ричной, Алкер надеялся показать, что и в незападных контекстах есть немало тех, кто относится к ней критически и поддерживает идеи глобального общества как диалектического взаимообогащения культур и цивилизаций. Хотя на том этапе проект Хейуарда не реализовался, позднее он не раз возвращался к попыткам осмыслить мировой порядок не через призму западного разума, а на основе кросскультурного обсуждения главных тем современности. Список этих тем был гораздо шире тех, что интересовали и интересуют западный мейнстрим, и включал в себя народ-
323
ные войны, отношения национального и интернационального, культурное восприятие глобализации, борьбу с империализмом и технологическим детерминизмом, экономические основания государственного суверенитета и региональной самодостаточности. Насколько мне известно, книга о 12 основных дебатах о мировом порядке на протяжении последних 150 лет готовится сейчас к печати учениками Хейуарда. Ее основные идеи были высказаны Алкером в докладах конца 1990-х - начала 2000-х годов, сделанных в Европе, Азии и России1.
Хотя Хейуарда ни в коем случае нельзя причислись к специалистам по России, его чрезвычайно интересовало развитие международных отношений в России - он поддерживал активные связи с МГИМО, выступал на российских конгрессах и даже помогал российским исследователям в осуществлении их проектов и идей. Идеи Алкера должны быть созвучны российскому сообществу международников, которое во многом только формируется после засилья сначала официального марксизма, а затем периода так называемого «подключения к западной цивилизации». Из многочисленных уроков Алкера для международников я бы выделил три взаимосвязанные и особенно важные для России идеи.
Во-первых, это идея плюрализма мировых порядков и социомен-тальных систем о мире, которые непросто сопоставить друг с другом. Непросто потому, что каждая из этих систем выросла из своего собственного культурного и эпистемологического контекста и обладает собственными незримыми и требующими к себе уважения границами социального познания.
Во-вторых, это идея диалектики научного роста или аккумулирования познания (knowledge cumulation), как любил говорить Хейуард. Он был убежден в том, что задача международников не сводится к изучению ментальных систем мирового порядка как относительно замкнутых в себе. Наоборот, мы обязаны постоянно сопоставлять эти системы друг с другом, стимулируя совместные глобальные проекты с обсуждением подлинно глобальных тем. Как жаль, что в век американской «однополярности», пусть даже уходящей, таких проектов чрезвычайно мало! Сопоставление различных проектов миропорядка необходимо для выявления точек возможного научного роста, а затем - на его основе - сохранения и упрочения мира и стабильности в глобальном сообществе. Диалектика и столкновение идей в процессе их обсуждения виделись Хейуарду способом предотвращения пресловутого «столкновения цивилизаций».
В-третьих, Алкер являлся сторонником не только научных, но и гуманистических принципов социального познания. Его гуманизм требовал не только независимости, отстраненности исследователя от изучаемого им материала, но и четкого понимания нашей погруженности в социальную
1 См., в частности: [Twelve world order debates, б.г.]. См. также новую книгу об Ал-кере, подготовленную в основном его учениками: [Alker... 2012].
324
реальность. Такая погруженность не только не позволяет нам полностью освободиться от влияния социального контекста, но и предполагает, по мере возможности, нашу способность влиять на мир. Влиять не столько в Марксовом смысле отыскания класса - носителя революционных перемен, сколько в смысле додумывания наших теорий до их практических импликаций, этических императивов и политических рекомендаций. Сам Хей-уард никогда не скрывал своих убеждений, обожал споры, при этом хорошо понимая и уважая аргументацию противоположной стороны.
Возможно, не будет очень большим преувеличением сказать, что для российских международников идеи Алкера представляют собой не использованную еще возможность выстроить здание международной теории на национально-культурных основаниях, не противопоставляя ее развитию знаний о мире в его остальных частях. Осознание Россией самостоятельности своих политико-экономических, исторических и культурных ценностей не должно означать, что у нее нет общих ценностей с другими странами и регионами: в трансконтинентальной стране, какой является Россия, западничество может сочетаться и даже органически соединяться с плодотворным сотрудничеством с другими частями мировой системы. Россия может сближаться как с Западом, так и Востоком, оставаясь при этом Россией. Цивилизации или образы мирового порядка не только конкурируют, но и пересекаются, и активно взаимодействуют друг с другом. У России как страны, находящейся на географическом пересечении Запада, Востока и Азии, имеются особые возможности для диалога с другими. В каких-то аспектах России будет легче находить общий язык с одними странами, а в каких-то - с другими. Например, в вопросах прав человека и либеральной демократии трения с западными странами будут неизбежны, но у России есть немало общего с Западом с точки зрения общей истории, культуры и стремления создавать ответственное государство. Подобного рода ценностные иерархии следует выстраивать и в отношениях с другими странами. В целом мир ценностей будет напоминать не хантингтоновскую картину столкновения цивилизаций, а сложную картину их взаимопересечения и иерархического взаимодействия.
Надеюсь, что уроки Алкера не останутся невыученными российским сообществом международников. Этому сообществу предстоит освоить и переработать сообразно времени значительный массив русской мысли и размышлений о мире, которые вполне укладываются в широкое понимание теории международных отношений Хейуарда Алкера. Способствуя развитию глобального плюралистического сообщества международников, Алкер тем самым внес неоцененный пока в полной мере вклад и в развитие российской международной теории.
325
Литература
Twelve world order debates which have made our days / Alker H.R., jr., Amin T., Biersteker T., Inoguchi T. - S.l., S.a. - Mode of access: http://www.webcitation.org/6I6dNYiCs (Дата посещения: 14.07.2013.)
Alker and IR: global studies in an interconnected world / R. Marlin-Bennett (ed.). - L.: Routledge, 2012. - 224 p.
326
