CC BY
16ента. Адекватное понимание авторского смысла становится возможным отчасти благодаря доминантной эстетизированной эмоции, регулирующей характер восприятия.
С первого взгляда может показаться, что языковые знаки лишь со-положены, следуют друг за другом. На самом же деле они образуют единую функциональную систему, назначение которой - речесмыс-лопорождение.
На основании вышеизложенного можно заключить, что эмоциональная доминанта представляет собой смысловое образование, способствующее регуляции и саморегуляции процесса понимания индивидом речевого произведения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Пищальникова В.А. Психопоэтика. - Барнаул, 1999.
2. Герман И.А., Пищальникова В.А. Введение в лингвосинергетику. -Барнаул, 1999.
3. Сеченов И.М. Избранные труды в 4-х тт. Физиология нервной системы. - М., 1952.
4. Ухтомский А.А. Собрание сочинений в 6-ти тт. Т.1. - Л., 1950.
5. Ухтомский А.А. Доминанта. - М.; Л., 1966.
6. Пищальникова В.А. История и теория психолингвистики. - М., 2005.
7. Кинцель А.В. Психолингвистическое исследование эмоционально-смысловой доминанты как текстообразующего фактора. - Барнаул, 1999.
8. Анохин П.К. Узловые вопросы теории функциональной системы. -М., 1980.
9. Анохин П.К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. -М., 1979.
10. Бехтерева Н.П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности человека. - М., 1974.
Т.А. Голикова
ВЕРБАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ЭМОЦИИ (на материале алтайского и русского языков)
Одна из определяющих характеристик менталитета и его оставляющих стереотипов - эмоциональность как пристрастное отношение к миру, как выражение приоритетов. В связи с этим рассмотрим структуру и содержание базовых эмоциональных концептов в алтайском и русском языках.
Исследования поведения людей, принадлежащих к разным лингво-культурам, обнаружили, что в сфере выражения эмоций встречаются как универсальные типы реакций, так и специфические для отдельных исследовавшихся культур. Более того, считается, что в выраже-
нии биологических эмоций люди различаются меньше, чем в выражении социальных эмоций.
На материале различных исследований по многим языкам и культурам установлено, что эмоции универсальны, нет ни одного переживания, которое было бы доступно одному этносу и недоступно другому, однако словарь эмоций в разных языках не одинаков, типологическая структура эмоциональной лексики не совпадает в разных языках, имеет этническую специфику.
Н.А. Красавский, исследуя динамику эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах, приходит к выводу, что «вербализованные эмоциональные концепты есть этнически, культурно обусловленное, сложное структурно-смысловое лексически, фразеологически оформленное образование, базирующееся на понятийной основе и включающее в себя помимо понятия культурную ценность, функционально замещающее человеку в процессе рефлексии и коммуникации однопорядковые предметы (в широком смысле слова), вызывающие пристрастное отношение к ним человека» [1, с. 5].
Несмотря на то, что сегодня составлен огромный список языковых репрезентантов различных эмоций, эмоциональных состояний, выполняется большое количество сопоставительных работ, универсальные модели представления эмоций в разных языках не выявлены. Данную проблематику всесторонне исследует Е.Ю. Мягкова [2]. Процесс поиска таких моделей осложняется тем, что в разных языках сходные по значению слова могут иметь разную эмоциональную нагрузку (см. подробнее об этом: [2; 3]). Еще одно направление исследований эмоций - выявление специфики представлений об эмоциях у разных народов.
Так, А.Н. Погребнова в своем исследовании, посвященном пеци-фике представлений о базовых эмоциях в обыденном сознании русских и англичан, показала, что «вербальные способы выражения эмоций так же культурно специфичны, как и все другие представления о мире, поскольку содержание сознания носителей разных культур специфично»; «различия в представлениях об эмоциях, их содержании и способах выражения можно объяснить культурными стереотипами, особенностями менталитета и коммуникативными правилами данного этноса» [4, с. 4]. С.Ю. Перфильева в экспериментальном исследовании слов-названий эмоций подтверждает гипотезу о различии национально-культурных представлений об эмоциях у русских и англичан [5, с. 4].
Отправной точкой подобных рассуждений является наличие в различных языках семантически несопоставимых лексем, означающих внутренние переживания. Это поставило перед исследователями следующие вопросы: универсальны ли человеческие эмоции; чем объясняется их дифференцированная экспликация в разных языках; влияет ли наличествующая в языках эмотивная лексика на спектр переживаний носителей языка? По мнению Т.М. Шкапенко, один лишь анализ
семантически несопоставимой эмотивной лексики в различных языках не способен дать ответ на все эти вопросы. Для разрешения вышеуказанных проблем необходимо принять во внимание два фактора: природу эмоций и характер процесса их языковой категоризации [6, с. 15].
Сложный механизм концептуально-языковой категоризации эмоций обусловливается, по мнению исследователя, сложной многоуровневой структурой эмоций: внешнее воздействие - внутренний психофизиологический процесс - внешнее проявление - когнитивная интерпретация.
Отсутствие во всех языках семантически тождественных эмоциональных лексем зачастую приводит исследователей к вопросу об адекватности внутреннего состояния лексикализованному в языке эмоциональному концепту и, более того, выводится невозможность универсальных исследований эмоциональных явлений, не получивших лексикализации во всех языках.
На наш взгляд, исследования семантически несопоставимых компонентов в эмоциональном универсуме языков могут использоваться как материал для выявления специфики национального характера, этнического менталитета.
В связи с тем, что в алтайском языкознании не обнаружено лексикографических работ по исследованию словаря эмоций, была проведена предварительная работа по отбору лексем, обозначающих эмоции и эмоциональные состояния. При этом мы исходили из исследованного Е.Ю. Мягковой списка слов-названий эмоций, составленного с опорой на анализ значительного числа работ по словарю эмоций [7]. Представляем алтайские эквиваленты названий-эмоций: ]'алтанбазы (решительность); jаман корори (ненависть; презрение); jаратпага-ны (неудовольствие); jескинери (отвращение); ]'еткилдеери (удовлетворенность); jилбиркеери (любопытство); оч (злость); оштожу (вражда); амыр ]'огы (беспокойство); ачу-корон (горе); ачурканары (отчаяние); ачынары (возмущение); будери (вера; уверенность); ка-зыры (ярость); кайкаары (удивление); керексибези (пренебрежение); коот (наслаждение); коркуш (страх; ужас); коркыыры (испуг); ку-нугары (грусть); кунук (скорбь); оморкооры (гордость); суунуш (радость); суунери (удовольствие); сууш (любовь); санаркаш (печаль); туймен (тревога); тооп турары (уважение); ты у чугулданары (негодование); уйат (стыд); чугул (гнев); шоодоп айдары (ирония); шыра (страдание); ырыс (счастье); эрик (тоска); эрикчеен (скука).
По данным АЭ, в ядро языкового сознания алтайцев-монолингвов входят эмоции: ижемjи (надежда), ижениш (надежда), суунчи (радость), сууш (любовь), ырыс (счастье).
Ядро алтайцев-билингвов представлено эмоциями: любовь, надежда, покой, радость, спокойствие, счастье, уверенность.
Для русских актуальны эмоции: любовь, надежда, покой, радость, спокойствие, счастье, уверенность.
Значимость эмоциональных концептов в языковом сознании алтайцев и русских неодинакова, что показывают и индекс встречаемости эмоциональных концептов в языковом сознании, и количество вызвавших их стимулов. Для языкового сознания алтайцев-монолингвов актуальна следующая иерархия эмоциональных концептов: покой; спокойствие; любовь; радость; счастье; вера; уверенность; надежда; гордость; интерес; страх; горе. Для алтайцев-билингвов - любовь; вера; уверенность; радость; счастье; надежда; покой; спокойствие; уважение; горе; гордость; интерес. Для русских - любовь; вера уверенность; радость; счастье; покой; спокойствие; горе; уважение; гордость; надежность; наслаждение; удовольствие; интерес; страх.
С целью выявления этнопсихолингвистических особенностей репрезентации своего эмоционального состояния алтайцами и русскими нами был проведен эксперимент. Испытуемым предлагалась задание подобрать синонимы к словам, обозначающим эмоции и эмоциональные состояния. В эксперименте участвовало 100 студентов-алтайцев, отвечавших на алтайском языке, и 100 студентов-русских, отвечавших на русском языке. Список эмоций (13) составили названия т.н. базовых эмоций и эмоциональных состояний (в различных терминах - базальные, фундаментальные, доминантные, ключевые): амыр-энчу, ачу-корон, буру, будери, jескинери, ижениш, коркуш, суунуш, сууш, уйат, чугул, шыра, ырыс - для алтайцев; вера, вина, гнев, горе, любовь, надежда, отвращение, радость, спокойствие, страдание, страх, стыд, счастье - для русских.
Предварительно отметим, что в алтайских словарях интенсивность эмоции не учитывается. Одна и та же лексема может ситуативно обозначать различную степень интенсивности. В художественных текстах интенсивность чаще всего выражается лексически с помощью усилительных слов типа очень, весьма, страшно.
В процессе анализа полученных данных нами были выявлены следующие концептуальные признаки, лежащие в основе актуализации эмоции:
- актуализация понятийного содержания соответствующей эмоции;
- актуализация модальности эмоции;
- актуализация интенсивности эмоции;
- актуализация стереотипных связей эмоций;
- актуализация АС эмоций.
Ассоциаты на стимулы-названия эмоций обнаруживают актуализацию определенных признаков: физические проявления; признание чувства; избегание; сопровождающие эмоциональные состояния; оценка; языковые; культурологические; объектные; причинные. Эти признаки актуализируются частотно, регулярно, что позволяет представить схемы реализаций эмоциональных состояний алтайцев и русских.
Таблица 1.
Концептуальные признаки, лежащие в основе актуализации
эмоции (АЛТАЙЦЫ), %
физические проявления признание чувства избегание сопровождающие эмоциональные состояния оценка языковые культуро-логические
объектные
причинн-
ные
оп
И
еов тс
¥
у
52
н
е р
е
сЗ ^ аер тсо
^ В
и р
е £
б
уру б
в
В
&
гуч
е
еро
к
о
I £
ь в о б
13 9 34 10 3
и р
е
с 12
ьтс о
§
коп
с
<Р
43 10
13
11 17
I
ар
ы
а
19
ртс
рок
24 46 20 16 12 31 38 5 10 20 12 43
2 5 42 5 19 6
11 17 17 37 34 33 33 50 8 31 42 12
4 5 5 8 10 10 23 20 9 1
6 4 3 22 9 2 4 4 9 19 15 12
е
еьт
чс
ы р
26 34
21
31
4 4 1
Таблица 2.
Концептуальные признаки, лежащие в основе актуализации
эмоции (РУССКИЕ), %
9
1
3
3
7
3
6
5
еи
физические проявления д ытс 17 а р е в 1 а ив 3 в вен г 6 е еро г 6
признание чувства избегание 30 18 33 9 30 39 8 11
сопровождающие эмоцио- 20 9 17 28 55
нальные состояния
оценка 6 17 10 13
языковые 9 2 1 25 15
культурологические
объектные
причинные
3 26
ь в о
9
11 32 22 13 8 14
10
7 44
ьтс о
£ §
коп
с
ртс
7 9 12 9
23 19 8
12 12 13 7 5
4
ртс 10
29 32 30 23 2
е
еьт
чс
5
42 28 3
35 16 25 20 21 53 22 26
28
21 6
Как видим, основные различия касаются двух параметров: физические проявления и оценка. Указания на физическое проявление эмоции в три раза чаще производят алтайцы, русские же чаще оценивают свое эмоциональное состояние.
1
Итак, концептуальное пространство тела знака изменяется при этническом взаимодействии. Необходимость детализировать концептуальное пространство по аналогии с русским, где каждый актуальный фрагмент действительности фиксируется отдельной языковой единицей, вызывает многочисленные заимствования из русской язы-
KJ ____KJ ТЛ
ковой системы, а следовательно и концептуальной системы. В одних случаях языковой знак заимствуется полностью, со всеми когнитивно-концептуальными признаками и фонетической оболочкой. В других случаях заимствуется определенный набор этих признаков.
Вместе с тем, как показывает эксперимент, концептуальное пространство эмоциональных лексем расширяется в случае, когда заимствуются концептуальные признаки иноязычных лексем без соответствующей фонетической оболочки. Примером такого процесса может служить эмоциональный концепт уйат. Причинами того, что все разнообразие пространства русского концепта стыд (концепты позор, срам, бесчестье, бесславие, срамота, стыдоба, смущение) коррелирует с одним концептом уйат, являются следующие:
- исконность соответствующей лексемы в алтайском языке,
- базовый уровень самой эмоции стыд,
- неактуальность признаков интенсивности и модальности эмоции в алтайской картине мира.
АЭ выявил также разные стратегии эмоционального поведения алтайцев и русских. Кроме того, АЭ выявил корреляцию отрицательной оценочности с физическими проявлениями эмоции, а также корреляцию нравственных принципов с эмоциональностью. Первая корреляция доминирует у алтайцев, вторая - у русских.
В своем исследовании мы еще раз показали, что эмоции универсальны, нет ни одного переживания, которое было бы доступно одному этносу и недоступно другому, однако словарь эмоций в разных языках не одинаков, типологическая структура эмоциональной лексики не совпадает в разных языках, имеет этническую специфику.
ЛИТЕРАТУРА
1. Красавский Н.А. Динамика эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Волгоград, 2001.
2. Мягкова Е.Ю. Эмоциональная нагрузка слова: опыт психолингвистического исследования. - Воронеж, 1990.
3. Мягкова Е.Ю. Эмоции в сознании носителя языка // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты. - М.; Барнаул, 2004. - С. 86-101.
4. Погребнова А.Н. Специфика представлений о базовых эмоциях в обыденном сознании русских и англичан: Автореф. дис. ...канд. филол. наук. - М., 2005.
5. Перфильева С.Ю. Теоретико-экспериментальное исследование слов-названий эмоций и их функционирования: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2001.
6. Шкапенко Т.М. К вопросу языковой категоризации эмоций // Исследования в области когнитивной лингвистики. - Калининград, 2000. - С. 15-22.
7. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова. - Курск, 2000.
8. Голикова Т.А. Алтайско-русский ассоциативный словарь (Алтай-орус ассоциативный созлик). - М., 2004.
Е.Н. Гуц
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЯ СЕМАНТИКИ НЕКОДИФИЦИРОВАННЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ
ЕДИНИЦ
Процессы, наблюдаемые в русском языке конца ХХ - начала XXI столетия, характеризуются демократизацией и либерализацией, что, кроме положительных результатов, имеет и такие негативные последствия, как «огрубление литературной речи, детабуизация грубо-просторечной лексики и фразеологии, наплыв жаргонизмов, немотивированное употребление варваризмов» [1, с. 27]. Нельзя не согласиться с тем, что «события второй половины 80-х - начала 90-х гг. по своему воздействию на общество и язык подобны революции» [2, с. 12], а современный этап развития лексического состава языка можно рассматривать как один (четвертый) из этапов «варваризации русского литературного языка» [3, с. 609]. Рассуждения о судьбе русского национального языка, сетования на его огрубление, измельчание, вульгаризацию повторяют на новом витке истории дискуссии 20-х гг. прошлого столетия. Язык переживает еще один «естественный эксперимент», когда «то, что в обычной жизни языка происходит под спудом, незаметно для глаза, теперь, в революционный период жизни языка, в период перемещения социальных пластов, бурно вырывается наружу» [4, с. 40].
Цель данного экспериментального исследования - установить, произошли ли изменения в семантике некодифицированных лексических единиц за последние десять лет. Материалом для наблюдения и анализа послужили результаты двух этапов анкетирования и эксперимента по определению значения жаргонных и просторечных слов (1993 г. и 2003 г.); результаты АЭ (2002-2004 гг.); дефиниции толковых словарей и словарей некодифицированной лексики; результаты опросов, проведенных в учебных заведениях г. Омска (1987-2005 гг.).
Объем выборки для анкетирования, в соответствии с рекомендациями работ по статистике речи, составлял 400 анкет. В 2003 г. эксперимент был проведен в тех же учебных заведениях, что и в 1993 г. Возраст информантов (испытуемых) - 15-17 лет. Для анкетирования были взяты некодифицированные единицы из словарей [5; 6; 7; 8].
