CC BY
0Научная статья УДК: 911
https://doi.org/lO.52883/26i9-02i4-2022-5-4-392-405
Исторические науки
РОЛЬ КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА В ПОДДЕРЖАНИИ ПРИРОДНО-КУЛЬТУРНОГО КОНТИНУУМА НАСЛЕДИЯ
Марина Евгеньевна Кулешова
Научный комитет по культурным ландшафтам Национального Комитета ИКОМОС, г. Москва, Россия, culturalandscape@mail.ru
Аннотация. Актуальность сохранения природного и культурного наследия в их взаимодействии представляется с первого взгляда бесспорной, однако на уровне управления эта тема нередко становится камнем преткновения, что достаточно наглядно прослеживается на российских объектах Всемирного наследия. Проблема эта обсуждается и на международном уровне, международный методический инструментарий активно дополняется новыми разработками, посвящёнными целостности и взаимообусловленности природной и культурной составляющих наследия. Наиболее ярко природно-культурный континуум наследия прослеживается в культурных ландшафтах, которые следует рассматривать не только как один из видов общественного достояния, но и как метод и концепт для осмысления сложных природно-культурных феноменов наследия.
Ключевые слова: всемирное наследие, культурные ландшафты, охраняемые территории, сохраняемые территории, NatureCulture Journey, природно-культурный континуум наследия, природно-культурный каркас
Для цитирования: Кулешова М.Е. Роль культурного ландшафта в поддержании природно-культурного континуума наследия // Наследие и современность. 2022. Т. 5. № 4. С. 392-405. https://doi.org/i0.52883/26i9-02i4-2022-5-4-392-405.
Контент доступен под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 License. This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
© Кулешова М.Е., 2022 © Наследие и современность, 2022
Original article Historical Sciences
https://doi.org/lO.52883/26i9-02i4-2022-5-4-392-405
CULTURAL LANDSCAPE CONCEPT ROLE IN THE NATURAL-CULTURAL HERITAGE CONTINUUM MAINTAINING
Marina Е. Kuleshova
Scientific Committee on Cultural Landscapes of the ICOMOS National Committee, Moscow, Russia
Abstract. The relevance of natural and cultural heritage preservation in their interaction seems indisputable, at first glance. However, at the management level this topic often becomes a stumbling block, which is quite clearly seen in Russian World Heritage sites. This problem is permanently discussed at the international level, and international methodological tools are actively supplemented by new developments on the integrity and interdependence of the natural and cultural components of the heritage. The natural-cultural continuum of heritage sites is most clearly seen in cultural landscapes, which should be considered not only as one of the types of public property, but alo as a method and concept for comprehending natural and cultural heritage phenomena.
Keywords: World heritage, cultural landscapes, protected areas, conserved areas, Na-tureCulture Journey, natural-cultural heritage continuum, natural-cultural framework
For citation: Kuleshova М.Е. Cultural landscape concept role in the natural-cultural heritage continuum maintaining. Nasledie i sovremennost' = Heritage and Modern Times. 2022;5(4):392-405. (In Russ.). https://doi.org/i0.52883/26i9-02i4-2022-5-4-392-405.
В 2022 г. отмечается 50-летие Конвенции ЮНЕСКО о всемирном наследии, когда впервые в едином международном договоре была поставлена задача сохранить и донести до будущих поколений на паритетных началах природное и культурное достояние планеты. И хотя это объединение ценностей различного генезиса длительное время было чисто механическим, Конвенция сыграла и продолжает выполнять основополагающую роль в развитии комплексных и мультидисциплинарных подходов к охране и исследованию наследия. К сожалению, в мире продолжают превалировать ведомственные подходы к охране наследия, но в ответ международные организации, научные центры и исследователи инициируют новые проекты и акции, направленные на сближение практик и политик, осваивающих концепт наследия, практик природно-культурного взаимодействия на исследовательском и управленческом уровне.
Список всемирного наследия длительное время формировался из природных либо культурных объектов, смешанных объектов было очень мало (их и сегодня очень мало), сложные комплексные объекты выдвигались
© Kuleshova М.Е., 2022 © Heritage and Modern Times, 2022
ограниченно, проходили процесс номинации сложно, либо вообще не были номинированы и признаны. Только 20 лет спустя после принятия Конвенции, в 1992 г., в конвенциональные документы была введена категория культурных ландшафтов, где природное и культурное начала взаимодействуют и дают новое качество. Формально категория культурных ландшафтов была отнесена к культурному наследию, не к смешанному, но в их определении зафиксировано, что это есть результат сотворчества человека и природы, а к процедуре их номинации привлекаются не только ICOMOS (Международный Совет по памятникам и достопримечательным местам) и ICCROM (Международный центр исследований по сохранению и реставрации культурных ценностей), но также IUCN (Международный союз охраны природы). Три названные организации являются официальными экспертами ЮНЕСКО по вопросам всемирного наследия. С того же 1992 г. стали выпускаться Руководящие указания по применению Конвенции [1], установившие формат подготовки, обсуждения, проведения номинационного процесса и всех обслуживающих процедур. Этот документ постоянно обновляется и уточняется. В нём зафиксирована категория культурных ландшафтов и даны все необходимые пояснения к ней.
Концепт культурного ландшафта принципиальным образом изменил отношение к объектам комплексного генезиса, быстро получил широкое распространение и стал востребованным, позволил существенно расширить представление о составляющих Всемирного наследия и о наследии в целом - будь то национальный или локальный уровень [2]. В Списке Всемирного наследия по состоянию на 2022 год насчитывается 1154 объекта, из них 897 (77,7%) культурные и 218 (18,9%) природные. Количество смешанных объектов составляет только 39, или 3,4% при 50-летней практике номинирования, в то время как культурных ландшафтов - 120, или 10,4% при 30-летней практике номинирования. Это официально признанное количество, но существуют ещё и латентные1 культурные ландшафты, о чем подробнее сказано в соответствующих публикациях [3]. Таким образом, не механическое сложение природных и культурных ценностей, а учёт их взаимодействия в формате культурного ландшафта обеспечивает в первую очередь целостность представлений о наследии в его природно-культурном континууме.
Введение в практику номинирования категории «культурный ландшафт» явилось эффективным, но недостаточным инструментом к преодолению ведомственных и институциональных барьеров. Спустя 40 лет с начала принятия Конвенции, в 2013 г., ICOMOS и IUCN вышли с инициативой проведения так называемых «совместных практик», по результатам которых опубликовано три отчёта (в 2015, 2017 и 2019 гг.),
1 Термин введен М.Е. Кулешовой в 2007 г. для обозначения объектов Всемирного наследия, официально не относимых к культурным ландшафтам, но по характеру описания тяготеющих к этой группе [3].
где официально подчёркнуто, что это их первый (!!!) опыт совместной работы по объектам всемирного наследия [4]. Они и ранее могли давать свои заключения по одному и тому же объекту, но готовили их отдельно, а с 2013 г. декларируется необходимость совместной работы.
Для выработки методов совместной работы было выбрано 9 модельных территорий (табл. 1), куда были организованы выезды и проводились полевые исследования. Полевым исследованиям придавалось ключевое значение, именно в процессе пребывания на определённом объекте обсуждались пути и методы решения конкретных прикладных задач, создавался базис для обмена опыта и методиками между различного профиля специалистами.
Таблица 1 - Модельные объекты Всемирного наследия, включенные в проект «Совместных практик» ICOMOS - IUCN
Название объекта / страна/ год публикации отчёта Генезис Дополнительный статус
Петроглифы Монгольского Алтая, Монголия, 2014 культурный National Park
Сиан-Каан, Мексика, 2015 природный Biosphere Reserve, Ramsar Site
Дракенсберг и Сехлатебе, граница ЮАР и Лесото, 2017 смешанный National Park
Консо, Эфиопия, 2014 культурный National Park
Хортобаг, Венгрия, 2017 культурный Global Importance Agri-cultural Heritage System
Аль-Айн, ОАЭ, 2018 культурный Global Importance Agri-cultural Heritage System
Рисовые террасы Хонг Хани, Китай, 2019 культурный Natural Park, Protected Landscape, Global Geopark
Винодельческая культура о-ва Пико, Португалия, 2019 культурный Biosphere Reserve, Ramsar Site
Дельта реки Салум в Сенегале, 2018 культурный Biosphere Reserve, Ramsar Site
Наработанный в результате этого экспериментального проекта методический инструментарий может быть весьма полезен сегодня не только экспертам ГОСК и 1С0М08, но широкому кругу специалистов, занимающихся наследием, ввиду его мультидисциплинарности, заявленному «биокультурному» подходу к охране и управлению, в особенности сельскими ландшафтами, продвижению «гибких» (resШance) методов управления.
Обращаем внимание на тот факт, что большинство отобранных для исследования территорий - это официально признанные культурные ландшафты Списка всемирного наследия. Остальные территории исследовались через призму ландшафтного подхода, в частности, Петроглифы Монгольского Алтая были идентифицированы как биокультурный
ландшафт - новое понятие в международной практике охраны наследия. Исходя из пояснений, содержащихся в отчётах, можно заключить, что биокультурным подходом эксперты назвали то, что в российской научной практике называется ландшафтным подходом, когда изучаемый феномен рассматривается в системе его взаимосвязей с другими компонентами среды.
Следует также отметить, что большинство отобранных объектов наследия обладают дополнительным международным охранным статусом, являясь биосферными резерватами программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера», Рамсарскими водно-болотными угодьями, геопарками. Например, остров Пико, помимо статуса объекта Всемирного культурного наследия входит в Глобальный геопарк, а на национальном уровне отнесен к категории охраняемого ландшафта (это 5-я категория охраняемых территорий по классификации IUCN) и к природному парку, в составе Азорского архипелага. Противоположного рода пример - культурный ландшафт Консо в Эфиопии, который кроме статуса Всемирного наследия никаких иных не имеет даже на национальном и локальном уровнях, однако его охрана и соблюдение конвенциональных соглашений обеспечиваются сложной системой ответственности местных сообществ и разноуровневых властей.
Появилась ещё одна новая система выявления и сохранения особой ценности территорий - это глобально важные системы сельскохозяйственного наследия (Global Importance Agricultural Heritage Systems), регистрируемые в рамках программ ФАО2 на всех континентах, их список насчитывает уже более 70 территориальных комплексов. По многим своим задачам и методам организации они близки объектам Всемирного наследия, обеспечивая определенную синергию на оверлеях. В 2017 г. XIX Генеральная Ассамблея ИКОМОС утвердила принципы рассмотрения сельских культурных ландшафтов как наследия, в которых, в частности, особо выделяются их ресурсное продовольственное значение и муль-тидисциплинарность, включая биокультурное (агробиологическое) разнообразие и многие виды природно-культурных взаимодействий [5].
«Совместные практики» позволили перейти на качественно иной уровень комплексности исследований и взаимодействия специалистов разных деятельностных сфер [6], и массовым откликом на этот опыт стала активно распространяющаяся инициатива под трудно переводимым названием «NatureCulture Journey» - природно-культурное путешествие (а по смыслу - движение вместе). В нашем случае «путешествие - это согласованное сотрудничество, в основе которого лежит критическая саморефлексия и междисциплинарное взаимодействие, ведущее к новым или гибридным методологиям и практикам» [7]. Метафора путешествия ис-
2 подробнее см. https://www.fao.org/giahs/giahsaroundtheworld/designated-sites/
пользуется для представления «концепции совместного обучения, когда практикующие специалисты, исследователи, пользователи, коренные народы, местные жители, менеджеры охраняемых территорий и объектов наследия стремятся к более детальному признанию и интеграции разнообразия культурных и природных ценностей в практике и политике охраны наследия» [7].
Новый, пишущийся слитно термин NatureCulture призван заменить собой термин «биокультурное разнообразие», но вряд ли его можно назвать удачным. Тем не менее, «путешествие» началось в Гонолулу на Гавайях в 2016 г. на VI Всемирном конгрессе IUCN, продолжилось в Дели в 2017 г. на XIX Генеральной ассамблее ICOMOS, а сейчас осуществляется в режиме on-line между профильными группами ICOMOS и IUCN. Выпущен буклет выступлений и диалогов, состоявшихся на эту тему, где в качестве объектов исследования превалируют культурные ландшафты [8]. В 2022 г. была учреждена премия за проекты, нацеленные на популяризацию и мониторинг природно-культурных ценностей наследия, поддержание народных традиций и культурных практик, отражающих это взаимодействие, появились первые её лауреаты3.
Защита природного наследия на международном уровне традиционно связывается с развитием систем охраняемых территорий, в международной практике известных как protected areas и подразделяемых на шесть категорий [9]. В 2019 г. под эгидой IUCN появились новые рекомендации по развитию систем территориальной охраны, где наряду с известными категориями стали обсуждаться иные формы и возможности сохранения природных ценностей in situ [10]. В результате получил институциональное признание и распространение новый термин - сохраняемые (conserved) территории. Если сравнить их определения, то различие обнаруживается в целевых установках. Так, охраняемые территории создаются в первую очередь в природоохранных целях, а остальные цели - дополнительные или сопутствующие, в то время как на сохраняемых территориях дополнительными и сопутствующими являются именно задачи охраны природы. Тем не менее, учёт таких территорий чрезвычайно важен для понимания возможностей сохранения биоразнообразия, они «управляются таким образом, что достигаются положительные и устойчивые долгосрочные результаты по сохранению in situ биоразнообразия с сопутствующими функциями и услугами экосистемы, а также культурными, духовными, социально-экономическими и другими ценностями» [10].
Если до 2020 г. природоохранные организации декларировали необходимость сохранения 17% площади земного шара для поддержания биоразнообразия, то теперь эта цифра составляет 30% земных, морских и
3 Подробнее см. https://www.icomos.org/index.php?option=com_content&view=article&id=l09362: ico-mos-culture-nature-prize-2022-winners&catid=679&lang=en
пресноводных экосистем [11]. Достижение этого показателя трудновыполнимо, если учитывать только охраняемые территории, но возможно в перспективе, если расширить спектр рассматриваемых категорий охраны. Например, в российской практике, к территориям, называемым теперь «сохраняемыми», можно отнести многие музеи-заповедники и достопримечательные места - пушкинское Михайловское с окрестностями, толстовскую «Ясную Поляну», Поленово, Соловки, Бородинское поле, и, конечно, Куликово поле, где реконструкция культурного пространства основывается на восстановлении природного биома ковыльных евразийских степей. В России есть множество объектов, где культурное пространство включает в себя природные и пейзажные феномены [12].
Интерес именно к культурной значимости природы и природно-культурной взаимообусловленности многих феноменов наследия отражается на тематике ведущей международной природоохранной организации - IUCN - в целом ряде методических публикаций [13-15]. В последней из них, под названием «Культурная и духовная значимость природы», декларировано, что разработанное руководство должно способствовать не только установлению связей между культурой и природой, но содействовать признанию «культурного и духовного значения природы как основополагающего для сохранения природного и культурного наследия, а также для работы IUCN, ICOMOS, ICCROM и других международных организаций». Амбиционное заявление, означающее, что культурное и духовное значение природы должно быть положено в основу управления охраняемыми и сохраняемыми территориями любого типа.
Логично полагать, что встречное движение международных организаций, занимающихся сохранением природного и культурного наследия, должно отражаться на процессах формирования Списка всемирного культурного и природного наследия. Однако Список формируется из объектов, выдвигаемых официальными государственными структурами, в частности ведомственными, и прямой зависимости от процессов, инициируемых международной научной общественностью, обнаружить не удаётся. Последние дополнения к Списку были сделаны в 2020-2021 годы [16]. За это время он увеличился на 34 объекта, но среди них не было ни одного смешанного природно-культурного, следовательно никаких встречных движений на этом уровне не регистрируется. Объектов культурного наследия добавилось 29, природного - 5. Таким образом, среднестатистическое соотношение прошлых лет 1:4 приблизилось к соотношению 1:6, то есть не в пользу декларируемого Глобальной стратегией ЮНЕСКО сбалансированного подхода к представлению природных и культурных феноменов.
А что же с культурными ландшафтами? Из 29 новых объектов культурного наследия официально признанных культурных ландшафтов -6 (20%), ещё 6 - латентные (плюс 20%), и ещё для 4-х использовался ланд-
шафтный подход (14%), то есть в их кратких резюме были отмечены их природные характеристики. Что касается кратких резюме номинантов природного наследия, то их культурные особенности, как правило, отмечаются чрезвычайно редко и последние годы тому не исключение. Только в одном из пяти объектов (20%), «Корейские равнины приливно-отливной зоны Гетбол» (Республика Корея) отмечена зависимость культурного разнообразия и человеческой деятельности от природной среды (табл. 2).
Таблица 2 - Включение «ландшафтосодержащих» объектов в Список всемирного наследия в 2020-2021 гг.
Наименование объекта, страна, год Номер обосновывающего критерия выдающейся ценности [1] Категория согласно функциональной типологии
Официально признанные культурные ландшафты
Колонии Милосердия (Бельгия и Нидерланды) 2020 (ii) (iv) селитебно-сельскохозяйственный
Пасьо-дель-Прадо и Буэн-Ретиро, ландшафт искусств и наук (Испания) 2020 (ii)(iv)(vi) селитебно-сельскохозяйственный
Горнодобывающий ландшафт Рошия-Монтанэ (Румыния) 2020 (ii)(iii)(iv) палео-индустриальный (золотодобыча)
Сад Роберто Бурле-Маркса (Бразилия) 2020 (ii)(iv) садово-парковый
Культурный ландшафт Хавраман / Ураманат (Иран) 2021 (iii)(v) этнокультурный (курды - хаврами)
Сланцевый ландшафт СевероЗападного Уэльса (Великобритания) 2021 (ii)(iv) индустриальный
Латентные культурные ландшафты
Археоастрономический комплекс Чанкильо (Перу) 2020 (i) (iv) культово-астрономический (палео)
Великие курортные города Европы (Австрия, Бельгия, Чехия, Франция, Германия, Италия, Великобритания) 2020 (ii)(iii) курортный городской
Трансиранская железная дорога (Иран)2020 (ii)(iv) транспортный коридор
Культурный район Хима (Саудовская Аравия) 2020 (iii) культовый (палео)
Доисторические места Дзёмон в Северной Японии (Япония) 2021 (iii)(v) селитебный (палео)
Ницца, зимний курортный город Ривьеры (Франция) 2021 (ii) курортный городской
Окончание таблицы 2
Объекты наследия с элементами ландшафтного подхода в описании
Рубежи Римской империи - Дунайские укрепления (западный сегмент) (Австрия, Германия, Словакия) 2020 (ii)(iii)(iv) фортификационный (палео)
Храм Какатия Рудрешвара /Рамаппа (Индия) 2020 (i)(iii) культовый
Работы Йоже Плечника в Любляне - городское планирование для человека (Словения) 2021 (iv) селитебный городской
Гетбол, приливно-отливные равнины в Корее (Республика Корея) 2020 (x) морская экосистема с элементами марикультуры
Официально зарегистрированные культурные ландшафты достаточно разнообразны по типу - есть древние палеоландшафты4 и продолжающие нести свои исторические функции, городские и сельские, парковые и индустриальные. Что касается латентных, или «скрытых» культурных ландшафтов - именно краткие резюме дают основания предполагать их культурно-ландшафтную природу. Они пока не значатся в официальном перечне культурных ландшафтов, но со временем могут туда войти, что уже не раз случалось с объектами всемирного наследия. Среди таких объектов в 2020-2021 гг. появились курортные города, что очень отрадно, ведь курортная специфика до сих пор в номинациях всемирного наследия была отражена слабо. Всё их развитие, инфраструктура, планировка определяются в первую очередь бальнеологическими природными ресурсами, на что указано в их кратких резюме.
Другой яркий пример - археоастрономический комплекс Чанкил-ло в Перу, конструкции которого соразмерны топографическим ландшафтным элементам и непосредственно связаны с топографией и возможностями наблюдать небесные светила. Трансиранская железная дорога и Рубежи Римской империи по Дунаю (Австрия, Германия и Словакия) - целые ландшафтные коридоры, где инженерные конструкции отчасти приспособлены к топографии местности, отчасти её преобразовали. «Культурный район Хима» в Саудовской Аравии также близок латентному культурному ландшафту - это скальные массивы с большим скоплением петроглифов, наскальных надписей и других культурных объектов на важном караванном пути в суровой аридной местности. В общем случае номинация петроглифов всегда требует использования ландшафтного подхода и во многих случаях их скопления способствуют выявлению палеокультурного ландшафта.
4 Термин предложен М.Е. Кулешовой в 2004 г. для обозначения культурных ландшафтов, в мировой практике называемых археологическими [2].
Последним включением в Список всемирного наследия от России в 2021 г. стали «Петроглифы Онежского озера и Белого моря». Резюме этого объекта, к глубокому сожалению, не содержит каких-либо упоминаний об особенностях вмещающего ландшафта, поэтому, основываясь на формальных признаках, мы не стали включать его в табл. 2. Однако результаты проводившихся Карельским научным центром РАН исследований [17] свидетельствуют об огромной значимости ландшафтных факторов на этом объекте, чему непосредственно посвящена и статья Н.В. Лобановой в настоящем выпуске журнала.
Даже если претенденты во всемирное наследие не причисляются к категории культурных ландшафтов, использование ландшафтного подхода позволяет выявить, признать и сохранить гораздо более широкий спектр ценностей наследия, чем чисто культурологические основания [18; 19]. Ярким примером использования ландшафтного подхода в ряду последних номинаций является храм Рудрешвара в Индии - отдельная единичная постройка, но уже в кратком резюме обозначено, что храм является интегральной частью местности, включая её холмы, леса, водные объекты с водосборами, сельскохозяйственные земли - согласно дхармическим идеологии и практикам.
Таким образом, несмотря на отсутствие смешанных, природно-культурных номинаций, несмотря на редкость упоминания культурных особенностей у природных номинируемых объектов, учёт природно-культурных взаимодействий отмечен на более чем половине объектов культурного наследия в 2020-2021 гг.
В далёком 1992 г., ровно 30 лет назад, автору этой статьи посчастливилось присоединиться к коллективу образованного в том же году Института Наследия, который более 20 лет возглавлял проф. Ю.А. Веденин. Именно через этот институт в те первые с небольшим 20 лет удалось внедрить и распространить в России опыт и методики работы с наследием ведущих международных организаций, а также развить уже известные и предложить собственные методы работы с различными типами наследия. Партнёрами во многих случаях были российские музеи-заповедники и национальные парки [20]. А в сфере интересов автора оказались культурные ландшафты и руководство одноименным подразделением Института. Культурные ландшафта стали и объектом исследования, и концептуальной основой для исследования на многих территориях, из них в Списке всемирного наследия значится Соловецкий историко-культурный комплекс, а в предварительном списке претендентов во Всемирное наследие - Заповеданное Кенозерье.
Из методических авторских разработок тех лет, которые наиболее заслуживают внимания и применялись при исследовании различных территорий, назовём концепцию природно-культурного каркаса, под ко-
торым понимается система наиболее значимых в экологическом и социокультурном отношениях структур земной поверхности, ответственных за основные процессы вещественно-энергетического обмена, экологическую устойчивость, социокультурное развитие, ландшафтную дифференциацию и биоразнообразие [21]. Объекты наследия, как природного, так и культурного, всегда участвуют в формировании такого каркаса, а их взаимодействие и взаимообусловленность, их параметры ценности во многом зависят от тех процессов, практик и условий, которые формируют среду их существования. Так, все монашеские скиты Соловецкого архипелага, все усадьбы Пушкинского музея-заповедника в Псковской области, все мемориальные усадьбы А.М. Шолохова на Дону связаны с конкретными элементами природного каркаса - гидрографическими и орографическими. Национальные посёлки Чукотки или священные объекты Бурятии зачастую связаны с очагами биоразнообразия. Концепция при-родно-культурного каркаса исходит из природно-культурных взаимодействий и тем отличается от других каркасных моделей наследия, где элементами выступают ценные феномены наследия в их совокупности, но не взаимосвязи с друг другом через структуры ландшафта.
Интересным результатом проведённых исследований, подтверждённым последними наблюдениями, и подтверждающим важность концепта культурного ландшафта в природно-культурном континууме наследия, стал выявленный феномен латентных культурных ландшафтов Списка всемирного наследия, пласт которых может достигать нескольких сотен объектов [12]. Была предложена и система критериев, указывающих на потенциальную возможность причисления того или иного объекта к культурному ландшафту. Их наличие в латентной форме признаётся и другими исследователями [22]. Примером могут служить российские объекты Списка всемирного наследия - Соловецкий историко-культурный комплекс или исторический центр Санкт-Петербурга - они признаны культурными ландшафтами международными мониторинговыми миссиями, но не включаемы в официальный перечень культурных ландшафтов, размещённый на сайте Центра всемирного наследия ЮНЕСКО.
Не до конца выясненным остаётся вопрос, где проходит граница между объектами, в латентной форме имеющими основания называться культурными ландшафтами, и объектами, при выдвижении которых использовался ландшафтный подход, но которые самостоятельного ландшафтного комплекса не образуют. Конечно, в любом случае выдвигается определённая система аргументов, но они не всегда удовлетворяют требованиям научной состоятельности.
Концепт культурного ландшафта определённо влияет на методологию работ с объектами Всемирного наследия. Это даёт надежду на дальнейшее развитие междисциплинарности и подтверждает тот тезис,
что культурный ландшафт - наиболее удачная методическая конструкция для выявления и представления природно-культурных взаимосвязей и природно-культурного континуума наследия. Именно для освоения и понимания этого континуума в международной практике всё большую популярность приобретает движение «NatureCulture Journey». Есть надежда, что это отразится и на сфере управления наследием, в том числе внесёт коррективы в национальные системы сохранения и презентации выдающихся памятников, ансамблей, местностей и будет способствовать преодолению межведомственных барьеров.
Литература
1. Operational Guidelines for the Implementation of the World Heritage Convention. UNESCO. WHC 21/01, 31 July 2021. 193p. Электронный ресурс: http://whc.unesco.org/en/ guidelines/
2. Культурный ландшафт как объект наследия. / Под ред. Ю. А. Веденина, М.Е. Кулешовой. - М.: Институт Наследия; СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. - 620 с.
3. Кулешова М.Е. Культурные ландшафты в списке объектов всемирного наследия / / Известия РАН, серия географическая. №3. 2007. С. 7-17.
4. Connecting Practice. Phase III. Final Report / Luisa de Marco at al. - IUCN, ICO-MOS, The Chistensen Fund, 2020. - 403 pp.
5. ICOMOS-IFLA Principles Concerning Rural Landscapes as Heritage/ GA 2017 6-3-1 - Doctrinal Texts. Adopted by the 19th ICOMOS General Assembly, New Delhi, India, 15 December 2017. - 7 pp.
6. Гайнутдинова А.Р. Преодоление разобщения ценностей природы и культуры в международных инициативах по сохранению культурных ландшафтов // Наследие и современность, №4. 2020. С. 18-33.
7. Mcintyre-Tam-woy S., Badman T. The CultureNature Journey from Honolulu, Hawaii, to Sydney, Australia: Reaching agreement on what's next? // Historic Environment, V.32, №1, 2020. P. 70-86.
8. Naturecultures Dialogues. ICOMOS, ISCCL, 2021. - 13 pp.
9. Guidelines for Applying Protected Area Management Categories / Dudley, N. (Editor.) - Gland, Switzerland: IUCN. 2008. - 86 pp.
10. IUCN-WCPA Task Force on OECMs. Recognizing and reporting other effective area-based conservation measures. / / Protected Area Technical Report Series №3. Gland, Switzerland: IUCN. 2019. - 36 pp.
11. Conserving at Least 30% of the Planet by 2030. What Should Count? - IUCN. 2021. - 10 pp.
12. Кулешова М.Е. Культурные ландшафты, их место в Списке всемирного наследия и перспективы российского представительства // Наследие и современность. 2018, т.1. С. 111-130.
13. The Full Value of Parks: From Economics to the Intangible. / Harmon, D. and Putney, A.D. - Lanham: Rowman and Littlefield. 2003.
14. Sacred Natural Sites: Guidelines for Protected Area Managers. / Wild, R. and McLeod, C. (Editors). // World Commission on Protected Areas, Best Practice Protected Area Guidelines Series No. 16, Gland, Switzerland: IUCN, 2008. - 131 pp.
15. Verschuuren B., Mallarach J-M., Bernbaum, E., Spoon J., Brown S., Borde R., Brown J., Calamia M., Mitchell N., Infield M and Lee E. Cultural and spiritual significance of nature. Guidance for protected and conserved area governance and management. // Best Practice Protected Area Guidelines Series No. 32, Gland, Switzerland: IUCN. XVI. 2021. - 88 pp.
16. World Heritage List. UNESCO. WHC. 2021. Электронный ресурс: http://whc.unesco.org/en/list/
17. Лобанова Н.В. Петроглифы Онежского озера. - М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2015. 440 с.
18. Веденин Ю.А. География наследия. Территориальные подходы к изучению и сохранению наследия. - М.: Новый Хронограф, 2018. 472 с.
19. Brown Steave. Cultural landsapes. A practical guide for park management. - State of NSW and Department of Environment, Climate Change and Water NSW, Sydney, 2010. - 112 pp.
20. В фокусе наследия / сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. — М.: Институт географии РАН, 2017. - 688 с.
21. Кулешова М.Е. Наследие и природно-культурный каркас территорий. // Известия Самарского научного центра РАН. 2007. №1. с. 7-14.
22. Fowler Peter. World Heritage and its Cultural Landscapes: challengers in space, time and stewardship // World Heritage Cultural Landscapes/ Ed. by Ana Luengo, Mechtild Rossler. UNESCO. WHC. - Ayuntamiento de Elche, Spain, 2012. P. 35-44.
References
1. Operational Guidelines for the Implementation of the World Heritage Convention. UNESCO. WHC 21/01, 31 July 2021. 193p. Evlektronnyvj resurs: http://whc.unesco.org/en/guidelines/
2. KuTturnyvj landshaft kak obvvekt naslediya. / Pod red. Yu. A. Vedenina, M.E. Kuleshovoj. - M.: Institut Naslediya; SPb.: Dmitrij Bulanin, 2004. 620 s.
3. Kuleshova M.E. KuTturnyve landshaftyv v spiske obvvektov vsemirnogo naslediya. Izvestiya RAN, seriya geograficheskaya. № 3. 2007. S. 7-17.
4. Connecting Practice. Phase III. Final Report / Luisa de Marco at al. IUCN, ICOMOS, The Chistensen Fund, 2020. 403 pp.
5. ICOMOS-IFLA Principles Concerning Rural Landscapes as Heritage/ GA 2017 6-3-1 - Doctrinal Texts. Adopted by the 19th ICOMOS General Assembly, New Delhi, India, 15 December 2017. - 7 pp.
6. Gajnutdinova A.R. Preodolenie razobshheniya cennostej prirodyv i kuTturyv v mezhdunarodnyvx iniciativax po soxraneniyu kuTturnyvx landshaftov. Nasledie i sov-remennost, № 4. 2020. S. 18-33.
7. Mcintyre-Tam-woy S., Badman T. The CultureNature Journey from Honolulu, Hawaii, to Sydney, Australia: Reaching agreement on what's next? Historic Environment, V.32, № 1, 2020. P. 70-86.
8. Naturecultures Dialogues. ICOMOS, ISCCL, 2021. - 13 pp.
9. Guidelines for Applying Protected Area Management Categories / Dudley, N. (Editor.) - Gland, Switzerland: IUCN. 2008. - 86 pp.
10. IUCN-WCPA Task Force on OECMs. Recognizing and reporting other effective area-based conservation measures. Protected Area Technical Report Series № 3. Gland, Switzerland: IUCN. 2019. 36 pp.
11. Conserving at Least 30% of the Planet by 2030. What Should Count? IUCN. 2021. - 10 pp.
12. Kuleshova M.E. KuTturnyve landshaftyv, ix mesto v Spiske vsemirnogo naslediya i perspektivyv rossijskogo predstaviteFstva. Nasledie i sovremennost. 2018. V. 1. S. 111-130.
13. The Full Value of Parks: From Economics to the Intangible. Harmon, D. and Putney, A.D. Lanham: Rowman and Littlefield. 2003.
14. Sacred Natural Sites: Guidelines for Protected Area Managers. Wild, R. and McLeod, C. (Editors). World Commission on Protected Areas, Best Practice Protected Area Guidelines Series No. 16, Gland, Switzerland: IUCN, 2008. 131 pp.
15. Verschuuren B., Mallarach J-M., Bernbaum, E., Spoon J., Brown S., Borde R., Brown J., Calamia M., Mitchell N., Infield M and Lee E. Cultural and spiritual significance of nature. Guidance for protected and conserved area governance and management. Best Practice Protected Area Guidelines Series No. 32, Gland, Switzerland: IUCN. XVI. 2021. 88 pp.
16. World Heritage List. UNESCO. WHC. 2021. Evlektronnyvj resurs: http://whc.unesco.org/en/list/
17. Lobanova N.V. Petroglifyv Onezhskogo ozera. M.: Russkij fond sodejstviya obrazovaniyu i nauke, 2015. 440 s.
18. Vedenin Yu.A. Geografiya naslediya. Territorialvnyve podxodyv k izucheni-yu i soxraneniyu naslediya. M.: Novyvj Xronograf, 2018. 472 s.
19. Brown Steave. Cultural landsapes. A practical guide for park management. -State of NSW and Department of Environment, Climate Change and Water NSW, Sydney, 2010. 112 pp.
20. V fokuse naslediya / sost., otv. red. M.E. Kuleshova. M.: Institut geografii RAN, 2017. 688 s.
21. Kuleshova M.E. Nasledie i prirodno-kuTturny^j karkas territorij. Izvestiya Samarskogo nauchnogo centra RAN. 2007. №1. S. 7-14.
22. Fowler Peter. World Heritage and its Cultural Landscapes: challengers in space, time and stewardship. World Heritage Cultural Landscapes. Ed. by Ana Luengo, Mechtild Rossler. UNESCO. WHC. Ayuntamiento de Elche, Spain, 2012. P. 35-44.
Сведения об авторе Кулешова Марина Евгеньевна, канд. геогр. наук, Вице-президент Научного комитета по культурным ландшафтам, Национальный комитет ИКОМОС (Россия), Москва, Российская Федерация. Email: culturalandscape@mail.ru
Раскрытие информации о конфликте интересов Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Информация о статье Поступила в редакцию: 06 сентября 2022. Одобрена после рецензирования: 20 октября 2022.
Принята к публикации: 25 октября 2022. Опубликована: 25 января 2023. Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
Author of the publication Marina E. Kuleshova, Ph. D in Geography, Vice-President of the Scientific Committee on Cultural Landscapes, National Committee of ICOMOS (Russia), Moscow, Russian Federation. Email: culturalandscape@mail.ru
Conflicts of Interest Disclosure
The author declares that there is no conflict of interest.
Article info
Submitted: September 06, 2022. Approved after peer reviewing: October 20, 2022.
Accepted for publication: October 25, 2022.
Published: January 25, 2023.
The author has read and approved the final
manuscript.
