CC BY
49
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
И.А. Треушников
Треушников Илья Анатольевич — доктор философских наук, доцент, начальник кафедры философии Нижегородская академия МВД России
Религиозный идеал законотворческой техники в контексте отечественной культурной традиции
Роль религии в жизни общества в последние десятилетия заметно возросла. Религиозные организации выступают значимыми элементами формирующегося гражданского общества. Являясь институциональной формой выражения религии и важнейшим условием ее социального бытия, религиозные объединения создаются и действуют с целью удовлетворения религиозных потребностей людей, определяющих сущность и назначение религиозных объединений. Эти объединения занимаются благотворительной, образовательной и иными видами деятельности, тем самым оказывая конструктивное воздействие на гражданское общество. Россия является поликонфессиональным государством, поэтому изменения законодательства, регулирующего сферу вероисповеданий и затрагивающего права верующих, могут быть достаточно болезненны для развития современного российского общества.
В настоящее время обострилась проблема защиты граждан и государства от возможных негативных последствий деятельности религиозных объединений. Можно наблюдать плохо прикрытое давление со стороны отдельных международных организаций и стоящих за ними сил. Декларируя основные принципы свободы совести, в реальности они стремятся к расширению зон своего влияния в Российской Федерации. Отмечены попытки некоторых религиозных организаций так или иначе воздействовать на развитие политической ситуации в России. Эти попытки привели к появлению опасных клерикальных тенденций, элементов политического экстремизма. Они угрожают сохранению гражданского мира в обществе. Все это обусловливает значимость религиозных отношений в обеспечении баланса различных социальных интересов гражданского общества. Данное обстоятельство, в свою очередь, предопределяет важность рассмотрения правовой модели правоотношений государства и религиозных объединений, с целью создания более адекватной как природе формирующейся правовой государственности, так и существенно изменившейся с советских времен роли религии в жизни российского общества. Кроме того, значима необходимость теоретического обоснования совершенствования процесса законодательства, имеющего своим предметом регулирование отношений между государством, обществом и религиозными объединениями.
В России существуют особо значимые, органические религии — это православие, ислам, иудаизм и буддизм, с ними государство тесно сотрудничает. В этой связи возникает проблема особого правового статуса последних, при безусловном сохранении равенства граждан перед законом независимо от их вероисповедания и отношения к религии. Русская православная церковь (РПЦ) является крупнейшей религиозной организацией, сыгравшей в истории страны колоссальную роль. Официальная церковь идеальной моделью взаимоотношений светской и духовной власти рассматривает «симфонию властей», предполагающую гармоничное единство интересов. Вопрос, насколько этот идеал осуществим, в реальной законотворческой политике оставался и остается открытым. Принципы взаимодействия РПЦ и отечественной государственности постоянно находятся в зоне внимания исследователей1. Обращение к воззрениям представителей влиятельного направления в русской философской мысли — философии всеединства — на этот предмет представляется интересным и актуальным. Именно данные авторы пытались дать представление об идеальной религиозной модели законотворческой деятельности, с точки зрения как церкви, так и российского общества.
Идейный основатель философии всеединства — В.С. Соловьев создал оригинальную концепцию свободной теократии. Впервые учение о свободной теократии формулируется В.С. Соловьевым в «Философских началах цельного знания» и в дальнейшем сохраняется в качестве значимой темы в течение всего творчества мыслителя, составляя один из основных элементов его историософии. РПЦ, по мысли В.С. Соловьева, как известно, должна объединиться с римско-католической церковью, но мы сосредоточим внимание на аспекте взаимоотношения церкви и государства. Мысль о свободной теократии как «истинном и нормальном обществе», которое может быть только «свободной общинно-
1 См. например: Парилов О.В. Становление русского теократического идеала в XVI веке // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 6. С. 41—44; Сметанина Т.А. Церковь и государство в контексте глобализации // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 6. С. 78—80; Треушников И.А. Смысл истории: государство и Церковь в философии всеединства // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 6. С. 45—49.
Треушников И.А. Религиозный идеал законотворческой техники в контексте...
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
стью», «осуществлением божественного начала в обществе человеческом», осуществляемое только «свободно и сознательно», содержится у В.С. Соловьева и в предисловии к «Критике отвлеченных начал»1. Свободная теократия отождествляется в этой работе с «нормальным обществом», все элементы которого взаимосвязаны «как необходимые составные части одного и того же сложного существа». Церковь, со стороны «средств для своего осуществления» рассматривается все же в определенной степени зависимой от гражданской и государственной сфер, а также от экономической области, отождествляемой с материальными средствами, необходимыми для существования теократии. Однако в истинной или свободной теократии, обращает внимание В.С. Соловьев, верховное значение принадлежит безусловному или божественному началу, мирские стороны жизни должны находиться к первому в отношении «свободного подчинения», как «совершенно необходимое и законное средство, орудие и среда для осуществления единой, божественной цели»2. Уже в данных построениях мы можем увидеть зерно сомнения в возможности фактически реализовать свободное единство. Признание необходимости государственности для осуществления теократии, несмотря на все оговорки, приведет мыслителя в дальнейшем к необходимости усилить его роль.
Идея теократии определяла решение В.С. Соловьевым большинства историософских проблем и политических вопросов в «зрелый» период его творчества. Отметим, что мыслитель был долгое время убежден в принципиальной возможности осуществления теократической идеи в пределах земной истории. Справедливо заметил Патрик де Лобье, что Соловьев стремился построить модель Царства Божия, предназначенную для земли3. Теократическое устройство предполагает, по мнению В.С. Соловьева, совмещение трех форм власти: священнической, государственной и пророческой. Священническая власть связывает общество с Богом и в этом «реально-мистическом соединении» и заключается ее первоначальная задача. Власть государственная способствует позитивному видоизменению форм социального общежития. Пророческая власть обеспечивает синтез двух первых и, в ходе свободного пророческого творчества, укрепляет самосознание народа.
Государственности, заметим, принадлежит чрезвычайно важная роль — практическое осуществление идеала Боговластия. В завершенной форме у В.С. Соловьева модель теократии предполагает задействование мощи русского государства и русского народа в качестве подавляющей антихристианские настроения силы. «Глубоко религиозный и монархический характер русского народа, некоторые пророческие факты в его прошлом, огромная и сплоченная масса его империи, великая скрытая сила национального духа... — все это, — обращает внимание основатель философии всеединства — указывает по-видимому, что исторические судьбы судили России дать Вселенской Церкви политическую власть, необходимую ей для спасения и возрождения Европы и всего мира»4. В данной модели, как справедливо заметил М.В. Максимов в своем исследовании, видно, что вероучительный авторитет сместился на Запад. Православный Восток представляется преимущественно сосредоточением политического и военного могущества5.
На избыточно большое значение государственного механизма в конструкции философа обращал внимание и автор капитального труда «Миросозерцание В.С. Соловьева». Попытка ввести государство с его «внешними принудительными механизмами» в Царствие Божие противоречит положительной идее великого синтеза, реализация которой возможна в «высшей сфере бытия», фактически за пределами человеческой истории6. Представление о теократии как о церковно-государственном строе противоречит понятию о ней как о воплощении «небесного в земном». Насильственный характер государства нарушает возможность свободы, заложенную в саму теократическую идею. Высшей властью в системе теократии является духовная власть. Однако в области государственного управления за ней нет «никаких державных прав». Власть православного царя ограничена не правовым, а нравственным образом. Е.Н. Трубецкой обнаруживает существенные противоречия в изображении В.С. Соловьевым теократической конструкции. Неразрешенной проблемой, по мнению критика, является отношение иноверцев и неверующих к предполагаемому устройству. Свобода разрушает теократию, а теократия, последовательно осуществляемая, уничтожает свободу. В.С. Соловьев преимущественно рассматривает вопрос о взаимоотношениях властей в рамках теократического устройства, фактически умалчивая о положении в ней отдельных людей. Представления о характере отношений между властями так же утопичны и нереализуемы7, по мнению Е.Н. Трубецкого, с которым придется согласиться.
1 См.: Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. / под ред. и с примеч. С.М. Соловьева и Э.Л. Радпова. 2-е изд. СПб., 1911—1914. Т. 2. С. IX.
2 См. там же. С. 185—186.
3 См.: LaubierP. de. Porte et inspiration de la philosophie morale et sociale de Soloviev // Соловьевские исследования: периодический сборник научных трудов. Иваново, 2003. Вып. 6. С. 24.
4 Соловьев В.С. Россия и Вселенская Церковь / пер. с фр. Г.А. Рачинского. М., 1911. С. 63.
5 См.: Максимов М.В. Владимир Соловьев и Запад: невидимый континент. М., 1998. С. 188.
6 См.: Трубецкой Е.Н. Миросозерцание В.С. Соловьева: в 2 т. / вступ. статья А.А. Носова. М., 1995. Т. 1. С. 172— 173, 178—179.
7 См. там же. С. 537—545.
Юридическая техника. 2016. М 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Авторитетный современный исследователь В.В. Сербиненко справедливо отмечал утопичность теократической модели В.С. Соловьева и сближение ее с теми характеристиками общественного строя, которые он сам «всегда решительно и безоговорочно отвергал»1. Сомнения в возможности реализовать данный идеал овладевают сознанием В.С. Соловьева в середине девяностых годов. Мысль, действительно чрезвычайно напоминающая славянофильскую формулу, о том, что можно построить «государство, самодержавное в области своих средств, но вместе с тем нравственно зависящее от церкви и оставляющее за народом всю свободу быта и мнения...»2, осталась нереализуемой мечтой.
Последующие исторические события показали, насколько опасным для РПЦ может оказаться давление государства. Романтические настроения, соответствующие периоду Соловьева, сменились настороженностью не только в работах Е.Н. Трубецкого, но и других последователей основателя философии всеединства. Уже в конце второго десятилетия XX века изменились исторические условия, в которых оказались не только мыслители, но сама церковная организация в России. Русская церковь подверглась гонениям со стороны советской власти. С.Н. Булгаков, после февраля 1917 года выступающий активным сторонником отделения РПЦ от государства, был вынужден эмигрировать, а П.А. Флоренский не только не имел полной свободы творчества, но был арестован и обвинен. Впрочем, даже в этих условиях в своем трактате «Предполагаемое государственное устройство в будущем» он не обошел вниманием церковный вопрос. После гибели Российской империи можно было ждать от П.А. Флоренского, что он свяжет идею возрождения страны непосредственно с Церковью. Мы можем наблюдать, что философ переносит на желаемую модель общественного устройства черты идеальной Небесной Церкви, не призывая подчинить общество или государство контролю со стороны церковной организации. Флоренский называет расчеты на ту или иную церковь «большой наивностью», так как религию не следует смешивать «...с историческими организационными формами, (выросшими) в определенной культурно-исторической эпохе и разрушающимися вместе с ней». Поэтому мыслитель отказывает в преференциях Православной церкви, как, впрочем, и какой-либо другой.
В записке отца Павла можно увидеть предложение: «Никаких льгот, никаких преимуществ, никаких гонений. Государство не должно связывать свое будущее с догнивающим клерикализмом, но оно нуждается в религиозном углублении жизни и будет ждать такового»3. Как объяснить данную позицию? Представитель современной церковной мысли протоиерей Владислав Цыпин обращает внимание, что наши суждения по этому вопросу будут гипотетическими. При этом, учитывая особые условия создания трактата, протоиерей Владислав Цыпин высказывает интересное соображение: «Попросту говоря, здесь автор записки попытался заступиться за Церковь, хотя и выставил, мягко говоря, своеобразное обоснование призыва к прекращению гонений»4. В конце концов, П.А. Флоренского интересует прежде всего интенсификация духовной жизни личности. Официальная религиозность только отвращает от настоящей религии, но когда принудительности не будет, то, по его мнению, по религии «начнут тосковать». Это и будет основой для духовного возрождения, которого чаяли рассматриваемые мыслители.
Л.П. Карсавин в достаточно развернутой форме высказал свое отношение к проблеме взаимодействия государства и РПЦ в «евразийский период» творчества. Христианская культура как симфоническая личность осуществляет себя в ряде низших симфонических личностей, а эти низшие — в ряде народов, народы, в конечном счете, — в индивидах. Народ (или многонародое культурное целое) обладает формой своего выражения, «первая и истинная личная форма соборного субъекта есть Церковь», государство — вторичная, но необходимая форма «некоторого народного и многонародного единства». На первое место, так или иначе, выводится государственная сфера как единство всех остальных сфер общественной жизни. Симфоническая личность тем сильнее и полнее, чем мощнее и крепче государство, — полагает мыслитель5.
Именно вопрос о роли государства стал одним из наиболее дискуссионных в творческом наследии Л.П. Карсавина евразийского периода. Острой критике подверг позицию мыслителя последовательный сторонник абсолютизации свободы личности Н.А. Бердяев: «Своим этатизмом, своей мечтой о совершенной организации жизни через государство, евразийцы порывают с традициями нашей национально-религиозной мысли, порывают со славянофилами и Достоевским, и, в сущности, как это ни странно, вступают на путь европеизации и американизации»6. За этатизм евразийцев достаточно
1 См.: Сербиненко В.В. Владимир Соловьев: Запад, Восток и Россия. М., 1994. С. 139—140.
2 Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. / под ред. и с примеч. С.М. Соловьева и Э.Л. Радпова. 2-е изд. СПб., 1911—1914. Т. 5. С. 413.
3 Флоренский П. Предполагаемое государственное устройство в будущем: сборник архивных материалов и статей / сост. игумен Андроник (Трубачев). М., 2009. С. 20.
4 Цыпин В. Комментарий к записке священника Павла П.А. Флоренского «Предполагаемое государственное устройство в будущем» // Там же. С. 202.
5 См.: Карсавин Л.П. Евразийство. Мысли о России: в 2 ч. Тверь, 1992. Ч. 2. С. 13.
6 Н. Бердяев о русской философии / сост., вступ. ст. и прим. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова. Свердловск, 1991. Ч. 2 (2). С. 202.
Треушников И.А. Религиозный идеал законотворческой техники в контексте...
313
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
резко критиковал и Г.В. Флоровский1. Следует обратить внимание, что сам Л.П. Карсавин обвинения в этатизме отрицал. Он настаивал на отношении к «культуре как к целому и органическому единству». В данном случае ей «принадлежит примат над отдельными ее проявлениями или моментами, ... в частности, культуре принадлежит примат и над внешним выражением ее единства или внешней ее организацией»2, то есть над государством. Государственность, по мнению мыслителя, должна, в конечном счете, подчиняться Церкви. Церковь является высшей формой актуализации народной личности. В стремлении к идеалу народу необходимы как государственная, так и церковная организации, кроме того, они взаимосвязаны друг с другом. Мыслитель формирует представление об идеальной модели отношения государственности к церковности. «Действуя в своей сфере, государство само и свободно стремится на основе церковного миросозерцания выработать свою государственную идеологию, ставить и решать свои чисто эмпирические задачи. ... В идеале предстает согласованное действие Церкви и государства, их, говоря термином византийских канонистов, «симфония»«3. Православное государство должно односторонним актом провозгласить независимость церкви и всячески ее охранять, уточняет мыслитель. Таким образом, в работе евразийского периода «Церковь, личность и государство» Л.П. Карсавин склоняется к восточно-христианской модели соотношения духовной и светской власти.
Насколько она осуществима в условиях современной государственности, даже предположить невозможно. С.С. Хоружий, следуя за оценкой Г.В. Флоровского, обращает внимание на то, что «понятие Церкви оставалось у Л.П. Карсавина довольно отвлеченным и мало раскрытым. К тому же, в евразийский период Церковь отчасти смешивается с государством и заслоняется им.»4. Понимание Карсавиным государственно-церковных отношений, как мы видим, также вызывает претензии со стороны критиков. Полагаем в этих моментах, как и в случае оценки перспектив советской системы, имеет место противоречие между сущим и должным. Акцентирование внимания на те или другие стороны данного соотношения приводит к различным оценкам.
Аналогичные проблемы мы могли бы обнаружить при критическом осмыслении построений всех рассматриваемых представителей философии всеединства, что, по-видимому, выступает их родовой чертой. Противоречивость концепций показывает насколько неоднозначно могут характеризоваться отношения государства и церкви в истории и на современном этапе. В 90-х годах XX века в России в условиях растущего влияния религиозных систем и начала формирования основ гражданского общества складывается принципиально новая система взаимоотношения государства и религии. Главным ее содержанием становится равенство граждан перед законом независимо от их отношения к религии, гарантия свободного выбора религии, отказ от политики государственного атеизма, подлинное отделение церкви от государства, независимость внутрицерковной жизни от государственных директив. Внесение корректив в законодательство о религиозных культах, связанное с новой редакцией закона «О свободе совести и религиозных объединениях», показывает, что законодатели в какой-то мере учли позицию Русской православной церкви. Но последняя все-таки достаточно критично оценивает современный уровень российского правосознания и предлагает ряд мер по его совершенствованию, внимание к проблемам государственно-церковных отношений со стороны церкви усиливается. Вопрос, насколько РПЦ удастся сохранить баланс во взаимодействии с публичной властью и реальную автономию, в которой, несомненно, заинтересовано все общество, остается открытым. Современный «вызов» православию со стороны государства требует адекватного ответа5. Религиозный идеал законотворческой техники в отечественной культурной традиции остается, в сущности, нереализуемой задачей. Кроме того, необходимо учитывать наличие влияния иных конфессий.
Различные общественные силы также выступают с призывами к совершенствованию законодательства в религиозной сфере. Только за первое пятилетие, прошедшее со дня принятия базовой (1997 года) редакции Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в Государственную Думу РФ поступило «около десяти законодательных предложений», направленных на совершенствование этого Закона, и около 300 документов на эту тему от администраций субъектов Российской Федерации6. Во многих предложениях отмечалось, что уход государства из религиозной сферы сопровождался рядом негативных последствий. Это, прежде всего, отсутствие эффективного
1 См.: Флоровский Г.В. Из прошлого русской мысли. М., 1998. С. 321—323.
2 Карсавин Л.П. Основы политики // Мир России — Евразия: Антология / сост.: Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. М., 1995. С. 112.
3 Карсавин Л.П. Церковь, личность и государство // Сочинения / сост., вступ. ст. и прим. С.С. Хоружего. М., 1993. С. 430—431.
4Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994. С. 164.
5 См. об этом ранее: Треушников И.А. Современные вызовы православию // Русская Православная Церковь и современное российское общество: ХХ Рождественские православно-философские чтения. Н. Новгород, 2011. С. 45—46.
6 Себенцов А.Е. Противоречия в законодательстве о свободе совести // Преодолевая государственно-конфессиональные отношения. Н. Новгород, 2003. С. 87—88.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
механизма защиты граждан от действия тоталитарных сект, а также отсутствие координирующей роли государства в организации сотрудничества традиционных конфессий России с целью укрепления межнационального и межконфессионального согласия. Предложения об усилении контроля со стороны органов государственной власти в этой сфере вносятся на различном уровне достаточно часто и они, следует признать, вполне обоснованны.
Ряд современных исследователей полагают, что реализация сложившегося к настоящему времени подхода ведет на практике к нарушению правового принципа формального равенства и способствует обострению межконфессиональных, межнациональных отношений, нестабильности и конфликтности в развитии общества. Полагаем, что при определении модели законотворческой политики в сфере взаимодействия государства и религиозных объединений в современной России следует учитывать те социальные процессы, в которые вовлечены религиозные объединения. Основу правовой модели должно составлять нейтральное отношение государства ко всем религиозным объединениям, исключающее дифференцированный подход при регулировании их правового статуса. При данной правовой модели законодательное регулирование процессов создания и деятельности религиозных объединений должно осуществляться в соответствии с правовым принципом формального равенства (независимо от их догматики, традиционности, внесения вклада в историческое наследие России и т. д.). Это предполагает недопустимость дискриминационного законодательства о религиозных объединениях, связанного с предоставлением преимуществ одним религиозным объединениям и необоснованным ограничением права на свободу совести и права на объединение по религиозному признаку другим. Следует согласиться с современным исследователем нашей проблемы — ограничение федеральным законодательством права на свободу совести в его коллективной форме не должно искажать само существо права на свободу совести и права на объединение. Вводимые законом ограничения не должны создавать необоснованные препятствия для реализации конституционного права каждого на объединение по религиозному основанию и свободы создания и деятельности таких объединений1.
В современных условиях процесс совершенствования государственно-церковных отношений будет продолжаться. Сам опыт действительной реализации принципов свободы совести в новейшей России еще невелик, отсюда возникают и нерешенные проблемы. Важно, чтобы изменения в такой сложной сфере, как взаимоотношения религиозных организаций и государства, не нарушали межконфессиональный мир, не давали повода для обвинения государства в дискриминации граждан по религиозному принципу. Необходимо, чтобы совершенствование законодательства, регулирующего взаимоотношения религиозных организаций и государства, не нарушали баланс между законными интересами граждан, стремлением к обеспечению безопасности личности, общества и государства, а также высшими гуманистическими ценностями.
1 См.: Осипова Л.В. Правовой статус религиозных объединений как института гражданского общества в современной России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 8, 18.
Треушников И.А. Религиозный идеал законотворческой техники в контексте...
315
