CC BY
5
БОТ: 10.31249/аре/2024.04.06
© Данилин И.В.1, © Кириченко И.В.2, © Шелюбская Н.В.3
Политика ЕС по достижению технологической автономии от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
Аннотация. ЕС прикладывает значительные усилия для достижения стратегической автономии и суверенитета в технологической сфере. Акцент делается на противодействии Китаю как ключевому конкуренту Европейского союза, однако реализация подобной политики зависит от отношений ЕС с США (их противостояние с Китаем меняет ситуацию на рынках) и Индией (являющейся для ЕС потенциальным балансиром КНР). В 2022-2024 гг. политика ЕС по защите европейских технологических отраслей и снижению зависимости от технологического импорта из Китая заметно активизировалась. Однако для достижения истинной технологической автономии / суверенитета всё возрастающее значение имеет политика, направленная на развитие международных партнерств, - для повышения устойчивости цепочек добавленной стоимости (ЦДС), обеспечения доступа к некитайским производственным хабам и инновационным экосистемам и компенсации сокращения доступа на внутренний рынок КНР. Соответственно, с 2022 г. Евросоюз
1 Данилин Иван Владимирович - кандидат политических наук, заведующий Отделом науки и инноваций, ИМЭМО РАН; [email protected] ОЯСГО: 0000-0002-4251-1998
2 Кириченко Ирина Вадимовна - кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, ИМЭМО РАН; [email protected] ОЯСГО: 0000-0002-6017-6505
3 Шелюбская Наталья Владимировна - кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, ИМЭМО РАН; [email protected] ОЯСГО: 0000-0002-5125-3142
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
развивает все более интенсивный технологический диалог с Индией. Однако возможности ЕС по умеренному «декаплингу» (экономическому разрыву) с КНР и по кооперации с Индией в качестве противовеса Китаю ограничены, с одной стороны, спецификой экономического развития Индии, которая пока не способна стать полноценным хабом для экспорта инновационных товаров европейских ТНК, связанных в основном с традиционными отраслями высоких и средних технологий, с другой - тем фактом, что европейские корпорации частично не могут, а частично не готовы следовать индийским государственным приоритетам. Помимо прочего, несбалансированность инновационных систем государств - членов ЕС уменьшает возможности объединения по развитию новых международных связей, а сами инновационные системы также не могут трансформироваться вне новой системы глобальных взаимодействий. Как следствие, детерминантами для технологической автономии ЕС становятся экономический потенциал Китая и «технологическая война» США с КНР. Возможно, Евросоюзу придется отойти от логики автономии / суверенитета в пользу простой коррекции системы внешнеэкономических связей в технологической сфере.
Ключевые слова: Европейский союз, Китай, США, Индия, технологии, стратегическая автономия, технологический суверенитет.
В условиях коррекции глобализационных процессов, обострения конкуренции за рынки и за лидерство в ключевых технологиях все более значимым для ЕС становится повышение эффективности технологического развития. Немаловажный аспект этого процесса - достижение Евросоюзом стратегической автономии в технологической сфере, причем не только от США (прежде всего, в области цифровых технологий), но и, главное, от Китая, роль которого в глобальных инновационных процессах в настоящее время существенно возросла. Не будет преувеличением сказать, что будущее ЕС - как региона, традиционно связанного с отраслями «хай-тек» и претендующего на роль одного из лидеров цифровых рынков, - в значительной мере будет зависеть от его ответа на вызов КНР. В политическом плане китайское направление важно для Евросоюза еще и потому, что здесь происходит апробация политических инструментов и подходов ЕС, которые впоследствии могут быть генерализированы для использования на других страновых и региональных направлениях.
Поскольку процесс трансформации политики ЕС и его стран-участниц, а также стратегий европейского бизнеса только начался, необходимо провести рамочный анализ его динамики, направленности, а также ключевых проблем, связанных с реализацией основной цели по достижению технологической автономии / суверенитета ЕС от Китая. В данном контексте особого внимания требуют не только двусторонние технологические отношения ЕС с КНР, но и формирование новой международной экономической стратегии ЕС - от повышения устойчивости цепочек добавленной стоимости (ЦДС) европейских ТНК до поиска новых рынков для наукоемких европейских товаров и услуг ради подлинного «дека-плинга» (экономического разрыва; англ. de-coupling) с КНР, но без полного разрыва связей. Особое место в этой стратегии может занять Индия - реальный претендент на роль нового глобального экономического сверхгиганта и страна, потенциально способная (в отличие от АСЕАН) принять на себя вышеуказанные функции. Наконец, следует учитывать и фактор влияния США - сверхдержавы, которая не только оказывает непосредственное воздействие на европейскую технологическую политику, но и за счет своего экономического потенциала меняет контуры глобальных технологических процессов в русле собственных геополитических стратегий.
Актуальность рассматриваемых проблем подтверждается тем, что в последнее время вопросы стратегической автономии и технологического (в том числе цифрового) суверенитета ЕС привлекают все большее внимание исследователей. Основной объем работ посвящен концептуальным и политическим, а также идейно-идеологическим аспектам проблемы технологической автономии [Сидорова, Сидоров, 2023; European technological..., 2021; Csernatoni, 2022; Gur 2022; Beaucillon, Poli, 2023; Technology sovereignty..., 2023; Carver, 2024]. Вопросы двусторонних технологических отношений между ЕС и Китаем, ЕС и Индией в контексте политики автономии / суверенитета, напротив, являются, в основном, предметом аналитических работ [Schneider-Petsinger, 2021; India and the European Union..., 2023; How strategic..., 2023]. Таким образом, налицо как уже сформированная база для рамочного анализа проблемы, так и очевидная потребность более глубокого изучения этой тематики.
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
С методологической точки зрения исследование опирается на теорию национальных инновационных систем (НИС) и открытых инновационных процессов с привлечением базовых методов экономических исследований и элементов системного анализа [Иванова, 2002; Глобальная трансформация..., 2010].
Отношения ЕС и Китая:
аспект технологической автономии
Технологические отношения ЕС и КНР достаточно сложны. Противоречия в отношениях касались принуждения компаний из стран - участниц объединения к трансферу технологий, незаконного использования европейской интеллектуальной собственности китайскими компаниями, поглощения корпорациями из КНР европейских технологических предприятий [«Forced technology..., 2018; The EU and China..., 2020; Brennan, Vecchi, 2021]. Серьезной проблемой в деле достижения стратегической автономии ЕС оставалось обеспечение Евросоюза редкоземельными и цветными металлами, т.е. критически важным сырьем для отраслей «хай-тека» [Сидоров, Сидорова, 2023]. В последнее время экономические и технологические противоречия значительно обострились. Одним из триггеров этого стала торговая и технологическая «война» США с КНР, ведущаяся с 2018 г. [Данилин, 2020].
Изначально ЕС занял сдержанную позицию, поддерживая идею о необходимости снижения технологической зависимости от КНР и гарантиях экономической безопасности в технологической сфере, но не вполне разделяя американский подход - «макросекь-юритизацию» китайских технологий и стремление полностью вы-тесненить КНР с рынка критических технологий [Friis, Lysne, 2021]. Так, отказ от технологий 5 G компании Huawei (до 20192020 гг. - один из ключевых приоритетов антикитайской политики Вашингтона) изначально не получил поддержки не только в ЕС, но и в лояльной Вашингтону Великобритании [Гамза, 2021; Friis, Lysne, 2021]. Помимо скепсиса относительно мотивов США и степени китайской угрозы, свою роль играли технико-экономические соображения: высокая доля оборудования Huawei в сетях государств - членов ЕС и привлекательная стоимость этого оборудования. Интересно, что на тот момент большинство крупных стран ЕС явно не считало вопросы технологического суверенитета объе-
динения и его стратегической автономии в области технологий 5 G (включая поддержку национальных игроков, таких как Ericsson и Nokia) особенно значимыми, в том числе и с точки зрения перспектив лидерства на рынках, несмотря на то, что еще недавно телекоммуникационный бизнес Старого Света был более интернациональным (ср. совместное предприятие корпораций Nokia и Siemens (Nokia Siemens Networks, NSN), функционировавшее с 2007 по 2013 г.).
Еще менее выраженной была поддержка со стороны ЕС американской политики по ограничению китайского микроэлектронного потенциала. Европейская комиссия и Нидерланды в течение 2019-2022 гг. пытались как минимум оппонировать требованиям США по запрету поставок Китаю передового литографического оборудования, а бесцеремонное давление Вашингтона вызывало выраженное раздражение в Европе. Особенно негативно эти требования воспринимались в голландской корпорации ASML (монополист в области EUV- и продвинутых DUV-технологий1), теряющей миллиардные доходы и опасающейся появления китайских конкурентов. В этой сфере для ЕС было важно не столько ослабление КНР, сколько развитие собственных производственных мощностей и технологий в условиях роста мировой конкуренции за размещение центров передовых производств [Strengthening microelectronics..., 2024].
При этом по целому ряду иных технологических направлений ЕС и Китай сохраняли как минимум продуктивные отношения, что отражалось даже на уровне официальных формулировок: с 2019 г. ЕС рассматривает Китай как «партнера по сотрудничеству, экономического конкурента и системного соперника» [EU -China - a strategic..., 2019].
Это и понятно, поскольку Китай остается крупнейшим торговым партнером ЕС (в 2023 г. доля китайской продукции составила 20,5% общего объема внешнего импорта ЕС) и третьим по величине импортером европейских товаров (см. табл.). В период
1 Применяющиеся в наноэлектронике субмикронные технологии для изготовления полупроводниковых микросхем с использованием «глубокого» (англ. deep ultraviolet, DUV) и сверхжесткого, «экстремального» (англ. extreme ultraviolet, EUV) ультрафиолетового излучения. (Прим. ред.) 110
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
2013-2022 гг. дефицит торгового баланса ЕС с Китаем вырос со 104 млрд евро до 397 млрд евро, что является самым высоким показателем за десятилетие [China - EU..., 2024].
Таблица
Основные внешнеторговые партнеры ЕС, 2023 г. (в %)
Экспорт Импорт
США 19,7 Китай 20,5
Великобритания 13,1 США 13,7
Китай 8,8 Великобритания 7,2
Швейцария 7,4 Швейцария 5,5
Турция 4,4 Норвегия 4,7
Прочие 40,7 Прочие 48,4
Источник: [China - EU..., 2024].
В данном случае серьезной проблемой является сама сущность ЕС как многоуровневой гетерогенной структуры, способность которой осуществлять единую политику и эффективно распределять ресурсы ограничена. В частности, различия наблюдаются даже на уровне подходов к КНР со стороны отдельных стран - участниц объединения, в том числе наиболее развитых экономик - Германии, Франции, Нидерландов и пр.
Однако еще более фундаментальная проблема связана со спецификой национальных инновационных систем европейских стран и, соответственно, их ролью на мировых рынках. Для США, делающих ставку на лидерство в цифровой экономике, Китай оказывается естественным противником, так как цифровые рынки априори глобальны и имеют тенденцию к монополизации (в том числе ради максимизации эффектов от экономики данных). При этом «закрытие» КНР с начала 2000-х годов для американских интернет-сервисов снижает для Вашингтона цену подобного конфликта, а риски введения ограничений против производств американских ТНК, как и ограничений на продажу американской технологической продукции не воспринимаются как серьезные в силу высокого потенциального ущерба от подобных ограничений для самого Китая. Кроме того, важным рычагом влияния на Пекин остается также американский рынок «умного» капитала и иные элементы американской НИС. Все это в совокупности во многом и определяет более успеш-
ную и активную политику «декаплинга» Соединенных Штатов с Китаем и де-факто техно-суверенизации США.
Европа, напротив, представлена на мировых рынках традиционными секторами «хай-тек» (фармацевтика, авиакосмос) и средних технологий высокого уровня (прежде всего, машиностроение и инфраструктурные решения). Показательно, что до трети всех европейских инвестиций в Китай обеспечили крупные немецкие компании, оперирующие в сфере транспортного машиностроения, автокомпонентов и химии, в частности, Volkswagen, BMW, Daimler, BASF [European investment..., 2022]. Как следствие, «привязка» ЕС к китайскому рынку сильнее, чем у США. Это подтверждается и итогами переговоров на высшем уровне Франции и ФРГ с Китаем, и опросами европейского бизнеса [Bourgery-Gonse, 2024].
Более того, по некоторым направлениям цифрового развития ЕС в силу слабости национального инновационно-технологического потенциала (часто - в отличие от потенциала научного) оказывается даже заинтересован в развитии диалога с Китаем, хотя бы для того, чтобы как-то балансировать свою зависимость в этих сферах от США или сохранять влияние на глобальные процессы. Лучшая иллюстрация этого - сохранение умеренно-активных научно-технических взаимодействий в области искусственного интеллекта, вплоть до совместных проектов, инвестиций и диалога о новых международных правилах и стандартах [AI entanglements..., 2023; Sandle, Coulter, 2023].
Таким образом, с одной стороны, достижение реальной технологической автономии и лидерства оказывается возможным только через развитие НИС европейских стран, для чего необходима новая внешне-ориентированная стратегия технологической автономии. Однако, поскольку эффективность этой стратегии прямо зависит от развития НИС, пока что это система с «разорванными» обратными связями. С другой стороны, детерминантами европейской стратегии обретения автономии в технологической сфере оказываются как раз те игроки, от которых ЕС и хочет получить «автономию», а именно Китай и США. Причем это справедливо для широкого круга вопросов, начиная с геополитического контекста и заканчивая созданием реально «автономных» ЦДС. Последнее особенно рельефно проявляется на примере диалога с Индией (см. ниже). 112
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
К 2020-м годам условно-нейтральный подход ЕС к снижению технологической зависимости от Китая стал корректироваться. Помимо давления США, свою роль сыграло нарушение нормального функционирования ЦДС в период пандемии COVID-19 [Schneider-Petsinger, 2021; Сидорова, Сидоров, 2023]. Значительное влияние оказали и общее возрастание уровня секьюритизации передовых технологий, и обострение конкуренции между ключевыми игроками в сфере передовой микроэлектроники, «чистого» транспорта и т.д. Наконец, некоторую роль сыграли ограничения, введенные КНР на поставку критических минералов, начало Специальной военной операции РФ, рост напряженности во взаимоотношениях Китая и Тайваня (основного мирового поставщика высокопроизводительных чипов) и иные факторы.
С 2020 г. давление США и идеи о «защите» европейского цифрового рынка [Carver, 2024] в сочетании с внутриевропейским лоббизмом привели к изменению подходов ЕС к китайским технологиям 5 G. Если так называемые Пражские предложения 2019 г. зафиксировали осторожный подход ЕС к телекоммуникационной безопасности и поставщикам из третьих стран, то с 2020-2021 гг. во многих странах - участницах объединения были введены новые ре-гуляторные процедуры, а ЕС провел оценку безопасности своих сетей 5 G. В конечном итоге это привело к запрету или ограничению использования в ЕС оборудования Huawei и ZTE [Friis, Lysne, 2021].
Кроме того, были инициированы мероприятия, связанные с иными аспектами стратегической автономии, - опять же с акцентом на технологический сектор. Обеспечение безопасности ЦДС, контроль над прямыми иностранными инвестициями (ПИИ) и другие вопросы нашли свое отражение в Европейской стратегии экономической безопасности (2023), стратегии «снижения рисков», в иных документах: предполагается, в частности, пересмотреть систему проверки ПИИ, усилить координацию в сфере экспортного контроля и т.д. [European technological..., 2021; Сидорова, Сидоров, 2023]. Чтобы лучше защитить свой открытый рынок, Европейская комиссия планирует, что государства - члены объединения проведут оценку рисков в десяти наиболее чувствительных секторах экономики, включая передовые чипы, искусственный интеллект, квантовые технологии и биотехнологии. Крупные компании -производители ключевых технологий также должны будут провес-
ти оценку рисков своих цепочек поставок и разработать стратегии смягчения последствий возможных перебоев в поставках [Casert, 2023]. А 24 января 2024 г. ЕК приняла пакет мер по торговле, инвестициям и исследованиям в рамках реализации Европейской стратегии экономической безопасности [Memo..., 2024].
В настоящее время ЕС перешел к более активным действиям по защите своих технологических рынков. В отличие от США, опирающихся на традиционные протекционистские подходы (запретительные тарифы и санкции), ЕС де-юре стремится к обеспечению «справедливых» условий двусторонней торговли в рамках формально нейтральных процедур, что, помимо прочего, должно подчеркивать отсутствие геополитических и протекционистских мотивов в диалоге с КНР и легитимизировать решения Евросоюза. С октября 2023 г. ЕС инициировал пять промышленных расследований китайского госсубсидирования передовых производств - в отношении электромобилей, поездов, ветряных турбин и солнечных панелей (в том числе в соответствии с Положением об иностранных субсидиях (англ. Foreign Subsidies Regulations, FSR)). В рамках Международного инструмента закупок ЕС (англ. International Procurement Instrument, IPI) начато расследование, касающееся доступа европейского бизнеса к государственным закупкам медоборудования в Китае [Acquaviva, Marchese, 2024; Commission launches..., 2024].
Однако эти меры, даже опуская вопрос об их эффективности, не способны решить многие фундаментальные вопросы, касающиеся обеспечения технологической автономии ЕС - уменьшить зависимость от Китая в сфере производства технологий и их разработки («технологический декаплинг»), а также снизить зависимость от спроса на европейскую технологическую продукцию («декаплинг спроса») на огромном внутреннем рынке КНР. Отдельной проблемой остается повышение надежности ЦДС европейских технологических ТНК, особенно в условиях обострения геополитических рисков вокруг Китая.
Решение этих и иных задач возможно только в логике диверсификации внешнеэкономических связей ЕС, - прежде всего, в рамках создания новой системы партнерств. Именно поэтому ЕС уделяет особое внимание Индии.
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
Отношения ЕС - Индия: от возможностей к ограничениям?
Индия - с учетом темпов роста ее ВВП, развития промышленности и венчурных экосистем, демографии и иных факторов -является одной из наиболее перспективных развивающихся экономик [India and the European Union..., 2023; India venture..., 2024]. С начала 2020-х годов эффективность промышленной политики Нью-Дели ощутимо растет. При этом, будучи традиционным оппонентом КНР, Индия активно (особенно после Ладакхского инцидента 2020 г.) реализует технологическое импортозамещение и вводит все новые ограничения на ввоз китайских технологических товаров, услуг и инвестиций.
Многие европейские ТНК присутствуют на индийском рынке с начала - середины 2000-х годов; основные объекты ПИИ в Индии - машиностроение и фармацевтика [Sawhney, Rastogi, 2019; India and the European Union..., 2023]. Тем не менее, хотя присутствие Евросоюза на индийском рынке постепенно растет, оно остается выборочным и ограниченным, в основном ЕС вкладывается в среднетехнологические отрасли, причем без создания сложных производств, с фокусом на удовлетворение внутреннего спроса, а не на превращение Индии в глобальный экспортный хаб. Примерами могут служить, в первую очередь, компании по производству автомобилей и комплектующих («Mercedes», «Bosch», «Renault» и пр.), химические (например, BASF), производители товаров массового потребления («Unilever») и пр. Кроме того, правительство Индии, стремясь форсировать развитие собственных технологических производств, в 2019 г. в одностороннем порядке денонсировало инвестиционное соглашение с Евросоюзом, что вызвало умеренно-негативную реакцию объединения [India and the European Union..., 2023].
Ситуация стала меняться в 2022 г., - в том числе вследствие изменения подходов ЕС к обеспечению своей технологической автономии и корректировки политической линии Евросоюза в отношении КНР [How strategic..., 2023]. Были инициированы новые переговоры по торговому и инвестиционному соглашению, на высшем уровне учрежден совместный Совет по торговле и технологиям [EU - India..., 2022]. В рамках работы этого Совета были
заключены соглашения о кооперации в сфере цифровых технологий для обеспечения устойчивости цепочек поставок, включая договоренности по развитию полупроводниковой индустрии и экосистем Индии [Kuzhanthaivel, 2024]. Судя по опросам, энтузиазм руководства ЕС разделяли и европейские бизнес-круги [Wilson, 2023].
В данном случае основная ставка делается на синергию интересов. Снижение зависимости от технологического импорта из КНР важно и для ЕС, и - особенно - для Индии, промышленность которой в критической степени зависима от китайских поставок широкой номенклатуры субпродуктов - от полупроводниковых компонентов и солнечных элементов до активных фармацевтических ингредиентов (англ. active pharmaceutical ingredients, API).
Между тем главной проблемой в процессе актуализации Индии в роли «балансира» Китая остаются вызовы ее экономического развития - от инфраструктуры до методов регулирования экономики и подбора кадров, чем, собственно, во многом и объясняется вышеуказанная специфика европейских ПИИ [Sawhney, Rastogi, 2019; Madan, 2021; India and the European Union..., 2023]. Таким образом, как это ни парадоксально, использование Индии как производственной альтернативы КНР на средне-долгосрочную перспективу означает рост зависимости европейских ЦДС от индийского импорта субпродуктов из КНР.
При этом естественные пределы для проникновения ЕС на индийские рынки формируются под воздействием технологической политики КНР. Несмотря на ограничительные меры индийских властей, китайский капитал сохраняет в стране сильные позиции, в том числе используя для своих ПИИ третьи страны. Именно поэтому Сингапур и Маврикий (в совокупности на их долю приходится около 50% ПИИ в Индию в 2020-2023 гг.) опережают по данному показателю США и Японию, не говоря уже о Германии (см.: [FDI..., 2024]), а импорт высоко- и среднетехноло-гичной продукции из Китая стабильно остается на уровне около 34% (расчет авторов на основе: [Merchandise trade..., 2024]). Как следствие, в реальности крупный европейский бизнес оказывается в жесткой конкурентной среде.
Серьезную конкуренцию ЕС в Индии составляют также и США. Их цифровые корпорации, доминирующие в IT-секторе страны, являются крупнейшими спонсорами и заказчиками для 116
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
местного венчурного сектора, а также крупнейшими спонсорами НИОКР [Narasimhan, 2020; Moris, 2022]1. При этом США, отмечая, что большая часть полупроводниковой продукции (95%) поступает в Индию из Китая, Тайваня и Южной Кореи (причем, заметим, некоторое снижение присутствия Китая на этом рынке компенсируется ввозом с Тайваня, а не из США), стремятся усилить здесь свои позиции.
И, наконец, углубление технологического диалога между Индией и ЕС сейчас ограничено тем, что европейские компании либо не вполне компетентны по наиболее перспективным для Индии направлениям «хай-тек» (например, производство передовой микроэлектроники потребительского назначения, ИИ, персональная электроника и т.п.), либо пока не видят потенциала для роста, в том числе - из-за активного импорта из КНР (в частности, импортируется полупроводниковая продукция для машиностроения и инфраструктуры, в том числе контроллеры, датчики, силовая электроника). Что же касается иных технологических направлений, то европейский бизнес нередко сталкивается с техническими, компе-тенционными или иными ограничениями (например, в области фармацевтики, производства аккумуляторов и т.п.). Характерно, что среди претендентов на щедрые (до 50% капитальных затрат) индийские госсубсидии на развитие в области микроэлектроники нет ни одной европейской компании (см., напр.: [As many as 17 firms..., 2024]). Кроме того, в Евросоюзе явно опасаются трансфера технологий: на данный момент и ЕС, и национальные правительства его стран-участниц, и тем более европейские ТНК как минимум с большой осторожностью рассматривают возможность создания в Индии по-настоящему мощной производственной базы авиакосмической индустрии или фармацевтики с глубоким трансфером технологий - особенно после урока, который преподал развитым странам Китай в последние три десятилетия.
Таким образом, позиционирование Индии как альтернативы Китаю остается для ЕС скорее вопросом будущего, - причем вопросом, который требует существенных ПИИ и значительных за-
1 Точный объем индийских бизнес-НИОКР неизвестен в силу проблем со сбором статистических данных, однако маловероятно, что официальные данные радикально ниже фактических.
трат, взаимной отработки торгово-инвестиционных режимов и
проведения иных мероприятий, на что ЕС пока не готов.
***
Усилия ЕС по обеспечению своей технологической автономии / суверенитета (как внутриевропейские, так и международные) пока не принесли ощутимых результатов. Отдельные меры по защите европейского рынка, имеющие высокие шансы на успех (но имеющие и потенциальную «цену» в виде ответных мер Китая), пока не особенно масштабны и недостаточно системны. Тем не менее в определенном смысле они способствуют институционали-зации ЕК как центра силы и регулятора, а самого ЕС - как глобального технологического игрока, что особенно заметно в области цифрового суверенитета [Csernatoni, 2022; Gur, 2022; Carver, 2024]. Но при этом, как уже было сказано, эти меры не позволяют достичь подлинной стратегической технологической автономии.
Результаты внешнеполитических усилий ЕС по достижению техноавтономии еще более спорны. Европейская политика на этом направлении имеет скорее символический характер, а собственные стратегии европейских ТНК не обеспечивают решение данной задачи в полной мере. Это хорошо видно на примере отношений ЕС с Индией. То, что итоги развития диалога ЕС с Индией и актуализации Индии в роли «балансира» Китая пока не вполне очевидны, объясняется спецификой европейских НИС и европейского сектора «хай-тек». С учетом объективных ограничений индийской инновационной системы, традиционный европейский «хай-тек» и машиностроение имеют здесь довольно высокие шансы на развитие, - но только на перспективу. А их экспортный потенциал, особенно с учетом растущих рисков «китаизации» индийской промышленной политики (требования Нью-Дели по трансферу технологий и иные условия ПИИ), пока не столь велик. Как следствие, для европейских технологических ТНК Индия оказывается неадекватной заменой Китая.
Равнодействующей всех этих факторов становится вынужденно гибридная технологическая политика ЕС в отношении Китая: умеренный протекционизм и политика «справедливых» торгово-инвестиционных отношений и простая диверсификация экономических связей.
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
В настоящее время ЕС еще только начинает разрабатывать новые подходы к достижению технологической автономии в целом и к умеренному «декаплингу» с КНР, в частности, в том числе посредством развития связей с Индией, причем создается впечатление, что от логики «автономии» / «суверенитета» Евросоюз как коллективный игрок и отдельные страны - участницы ЕС постепенно будут переходить к простой коррекции системы внешнеэкономических связей в технологической сфере и ее диверсификации. Эти процессы требуют проведения дальнейшего анализа, в том числе в контексте эволюции НИС стран Евросоюза и его партнеров и изменений на глобальных рынках.
Литература / References
Гамза Л. (2021). Технологическое противостояние США и Китая в Европе // Мировая экономика и международные отношения / РАН, ИМЭМО. - Москва. - № 7. - С. 98-105 [Gamza L. (2021). Technological confrontation between USA and China in Europe [Tekhnologicheskoe protivostoyanie SShA i Kitaya v Evrope] // World economy and international relations / RAS, IMEMO. - Moscow. - N 7. - P. 98105]. (In Russian).
Глобальная трансформация инновационных систем. (2010) / Отв. ред. Н.И. Иванова; РАН, ИМЭМО. - Москва. - 164 с. [Global transformation of innovation systems [Global 'naya transformatsiya innovatsionnykh sistem] / N.I. Ivanova (Ed.).; RAS, IMEMO. - Moscow. - 164 p.]. (In Russian).
Данилин И.В. (2020). Американо-китайская технологическая война: риски и возможности для КНР и глобального технологического сектора // Сравнительная политика / МГИМО (У) МИД РФ. - Москва. - Том 11, № 4. - С. 160-176 [Danilin I.V. (2020). The US - China technology war: risks and opportunities for the PRC and the global tech sector [Amerikano-kitaiskaya tekhnologicheskaya voina: riski i vozmozhnosti dlya KNR i global 'nogo tekhnologicheskogo sektora] // Comparative politics / MGIMO University. - Moscow. - Vol. 11. Issiue 4. - P. 160-176]. (In Russian).
Иванова Н. И. (2002). Национальные инновационные системы. - Москва: Наука. - 244 с. [Ivanova N.I. (2002). National innovation systems [Natsional'nye innovatsionnye sistemy]. - Moscow: Nauka. - 244 p.]. (In Russian).
Сидорова Е., Сидоров А. (2023). Стратегическая автономия Европейского союза в экономике: концепция и проблемы реализации // Международные процессы / МГИМО (У) МИД РФ. - Москва. - Том 21, № 3. - C. 119-142 [Sidorova E., Sidorov A. (2023). EU strategic autonomy in the economy: concept and implementation problems [Strategicheskaya avtonomiya Evropeiskogo soyuza v ekonomike: kontseptsiya i problemy realizatsii] // International trends / MGIMO University. - Moscow. - Vol. 21. Issiue 3. - P. 119-142]. (In Russian).
flaHunuH H.B., KupuveHKO H.B., WennöcKaa H.B.
Acquaviva P., Marchese A. (2024). The «New World» of Europe-China trade relations // APCO. - Los Angeles. - 30.04. - URL: https://apcoworldwide.com/blog/the-new-world-of-europe-china-trade-relations/ (date of access: 04.08.2024).
AI entanglements: balancing risks and rewards of European-Chinese collaboration. (2023) / Arcesati R., Chang W., Hmaidi A., von Carnap K.; Mercator Institute for China Studies. - Berlin. - 16.11. - URL: https://merics.org/en/report/ai-entanglements-balancing-risks-and-rewards-european-chinese-collaboration (date of access: 04.08.2024).
As many as 17 firms under IT hardware PLI to start production this year: IT Secretary. (2024) // Economic Times. - Mumbai. - 10.05. - URL: https://economictimes.indiatimes.com/industry/cons-products/electronics/as-many-as-17-firms-under-it-hardware-pli-to-start-production-this-year-it-secretary/articleshow/ 110006972.cms (date of access: 04.08.2024).
Beaucillon C., Poli S. (2023). Special focus on EU strategic autonomy and technological sovereignty: an introduction // European p: a j. on law and integration. -Rome. - Vol. 8. Issiue 2. - P. 411-416. - URL: https://www.europeanpapers.eu/ en/europeanforum/special-focus-eu-strategic-autonomy-and-technological-sovereignty-introduction (date of access: 04.08.2024).
Bourgery-Gonse T. (2024). France treads fine line on future economic ties with China // Euractiv. - Brussels. - 03.05. - URL: https://www.euractiv.com/section/eu-china/news/france-treads-fine-line-on-future-economic-ties-with-china/ (date of access: 04.08.2024).
Brennan L., Vecchi A. (2021). The European response to Chinese outbound foreign direct investment: introducing a dynamic analytical framework // Development and change. - Hoboken, NJ: John Wiley & Sons. - Vol. 52. Issiue 5. - P. 1066-1089. -URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/dech.12679 (date of access: 04.08.2024).
Carver J. (2024). More bark than bite? European digital sovereignty discourse and changes to the European Union's external relations policy // J. of European public policy. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis. - Vol. 31. Issue 8. - P. 22502286. - URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/13501763.2023.2295523 (date of access: 04.08.2024).
Casert R. (2023). EU announces plans to better protect its sensitive technologies from foreign snooping // Associated Press. - New York. - 03.10. - URL: https://apnews.com/article/eu-europe-technology-spying-china-4363422c50afa3b 80492e691e9dbc429 (date of access: 04.08.2024).
China - EU: international trade in goods statistics. (2024) / Eurostat. - Brussels. - URL: https://ec.europa.eu/eurostat/statistics-explained/index.php?title=China-EU_-_international_trade_in_goods_statistics&stable=0 (date of access: 04.08.2024).
Commission launches first investigation under EU International Procurement Instrument. (2024) / European Commission. - Brussels. - 24.04. - URL: https://ec.europa.eu/commission/presscorner/detail/en/ip_24_2044 (date of access: 04.08.2024).
Csernatoni R. (2022). The EU's hegemonic imaginaries: from European strategic autonomy in defence to technological sovereignty // European security. - Abing-don-on-Thames: Taylor & Francis. - Vol. 31. Issue 3. - P. 395-414. - URL:
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/09662839.2022.2103370 (date of access: 04.08.2024).
EU - China - a strategic outlook: joint communication to the European Parliament, the European Council and the Council. (2019) / European Commission. - Strasbourg. - 12.03.-16 p. - URL: https://commission.europa.eu/system/files/2019-03/ communication-eu-china-a-strategic-outlook.pdf (date of access: 04.08.2024).
EU - India: joint press-release on launching the Trade and technology council.
(2022) / European Commission. - Brussels; New Delhi. 25.04. - URL: https://ec.europa.eu/commission/presscorner/detail/en/IP_22_2643 (date of access: 04.08.2024).
European investment in China concentrates more on handful of large firms: report. (2022) // Reuters. - London. - 15.09. - URL: https://www.reuters.com/markets/ europe/european-investment-china-concentrates-more-handful-large-firms-report-2022-09-14/ (date of access: 04.08.2024).
European technological sovereignty: an emerging framework for policy strategy. (2021). / Crespi F., Caravella S., Menghini M., Salvatori C. // Intereconomics / Deutsche Zentralbibliothek für Wirtschaftswissenschaften (ZBW). - Hamburg. -Vol. 56. Issiue 6. - S. 348-354.
FDI statistics. (2024) / Government of India. Ministry of Commerce and Industry. Department for promotion of industry and internal trade. - New Delhi. - URL: https://dpiit.gov.in/publications/fdi-statistics (date of access: 04.08.2024).
«Forced technology transfer» policies: workings in China and strategic implications. (2018) / Prud'hommea D., von Zedtwitz M., Thraenc J.J., Badere M. // Technological forecasting and social change. - Amsterdam: Elsevier. - Vol. 134. - P. 150168. - URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0040162517304602 (date of access: 04.08.2024).
Friis K., Lysne O. (2021). Huawei, 5 G and security: technological limitations and political responses // Development and change. - Hoboken, NJ: John Wiley & Sons. - Vol. 52, Issiue 5. - P. 1174-1195. - URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/ 10.1111/dech.12680 (date of access: 04.08.2024).
Gur B.A. (2022). Cybersecurity, European digital sovereignty and the 5 G rollout crisis // Computer law and security review. - Amsterdam: Elsevier. - N 46. - URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0267364922000796 (date of access: 04.08.2024).
How strategic tech cooperation can reinvigorate relations between the EU and India. (2023) / Kranenburg V., Okano-Heijmans M. (Eds.); Clingendael Institute. - The Hague. - 80 p. - URL: https://www.clingendael.org/sites/default/files/2023-01/ Report_Strategic_tech_cooperation_between_EU_India.pdf (date of access: 04.08.2024).
India and the European Union in 2030: building a closer economic relationship.
(2023) / Observer Research Foundation. - New Delhi. - 158 p. - URL: https://www.orfonline.org/wp-content/uploads/2023/07/ORF_Mongraph_India-EU-in-2030.pdf (date of access: 04.08.2024).
flaHunuH H.B., KupuveHKO H.B.,
WennöcKaa H.B.
India venture capital report 2024. (2024) / Bain & Company. - New Delhi; Washington. - 59 p. - URL: https://www.bain.com/globalassets/noindex/2024/bain_ report-india_venture_capital_report_2024.pdf (date of access: 04.08.2024).
Kuzhanthaivel A. (2024). India and EU sign deal to enhance semiconductor ecosystem // ITNews. - Singapore. - 19.01. - URL: https://www.itnews.asia/news/india-and-eu-sign-deal-to-enhance-semiconductor-ecosystem-604215 (date of access: 04.08.2024).
Madan P. (2021). India the next hub for technological innovation: scope and challenges // IOSR j. of humanities and social science. - New Delhi. - Vol. 26. Issiue 3. - P. 39-41.
Memo on European economic security. (2024) / European Commission. - Brussels. -24.01. - URL: https://ec.europa.eu/commission/presscorner/detail/en/qanda_24_364 (date of access: 04.08.2024).
Merchandise trade matrix, annual. (2024) / UNCTAD. - Geneva. - 31.07. -URL: https://unctadstat.unctad.org/datacentre/dataviewer/US.TradeMatrix (date of access: 04.08.2024).
Moris F. (2022). Foreign R&D reported by IT-related industries account for about half or more of US-owned R&D performed in India, China, Canada, and Israel / National Science Foundation; National Center for Science and Engineering Statistics. -Alexandria, V.A. - 28.04. - URL: https://ncses.nsf.gov/pubs/nsf22328 (date of access: 04.08.2024).
Narasimhan T.E. (2020). US continues to be biggest source of VC investment in India as China shrugs // Business Standard. - New Delhi. - 24.09. - URL: https://www.business-standard.com/article/companies/us-continues-to-be-biggest-source-of-vc-investment-in-india-as-china-shrugs-120092400576_1.html (date of access: 04.08.2024).
Sandle P., Coulter M. (2023). AI safety summit: China, US and EU agree to work together. // Reuters. - London. - 02.11. - URL: https://www.reuters.com/ technology/britain-brings-together-political-tech-leaders-talk-ai-2023-11-01/ (date of access: 04.08.2024).
Sawhney A., Rastogi R. (2019). FDI in Indian manufacturing: whither hightech industries? // Economics Bulletin. - New Delhi. - Vol. 39, Issue 3. - P. 21922209. - URL: http://www.accessecon.com/Pubs/EB/2019/Volume39/EB-19-V39-I3-P206.pdf (date of access: 04.08.2024).
Schneider-Petsinger M. (2021). US and European strategies for resilient supply chains / Chatham House. - London. - 44 p. - URL: https://web.archive.org/ web/20221106143015/https://www.chathamhouse.org/sites/default/files/2021-09/2021-09-10-us-european-supply-chains-schneider-petsinger.pdf (date of access: 04.08.2024).
Strengthening microelectronics in Europe. (2024) // Germany trade and invest. - Berlin. - URL: https://www.gtai.de/en/invest/industries/strengthening-microelectronics-in-europe-809138#toc-anchor--2 (date of access: 04.08.2024).
Technology sovereignty as an emerging frame for innovation policy: defining rationales, ends and means. (2023) / Edler J., Blind K., Kroll H., Schubert T. // Research policy. - Amsterdam: Elsevier. - Vol. 52. Issue 6. - URL:
Политика ЕС по достижению
- технологической автономии
от КНР: между Пекином, Вашингтоном и Нью-Дели
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0048733323000495 (date of access: 04.08.2024).
The EU and China: addressing the systemic challenge. (2020) // Business Europe. - Brussels. - 162 p. - URL: https://www.businesseurope.eu/sites/buseur/ files/media/reports_and_studies/2020-01-16_the_eu_and_china_-_addressing_the_systemic_ challenge_-_full_paper.pdf (date of access: 04.08.2024).
Wilson D. (2023). CEO survey: European manufacturing companies increasingly moving to India. (2023) // CEOWorld Magazine. - New York. - 16.12. - URL: https://ceoworld.biz/2023/12/16/ceo-survey-european-manufacturing-companies-increasingly-moving-to-india/ (date of access: 04.08.2024).
DOI: 10.31249/ape/2024.04.06
© Danilin I.V.1, © Kirichenko I.V.2, © Shelyubskaya N.V.3 The EU policy for achieving technological autonomy from China: between Beijing, Washington, and New Delhi
Abstract. The EU intensified its efforts to achieve technologic strategic autonomy/sovereignty. The focus is made on China as a key competitor, but the implementation of such a policy depends also on relations with the USA and - especially - India as potential balancer of China. Since 2022, the EU more actively tries to reduce its dependence on Chinese imports and to protect European technology industries. However, to achieve true technological autonomy/sovereignty, policies aimed at developing international partnerships are increasingly important - to improve the sustainability of global value chains (GVC), provide access to non-Chinese manufacturing hubs and innovation ecosystems, and compensate for reduced access to the Chinese domestic market. Accordingly, the EU is promoting an increasingly intensive technological dialogue with India. Efficiency of EU policies is limited. However, the EU's capabilities for a moderate «decoupling» with China and for cooperation with India as a counterbalance to China are limited, on the one hand, by the challenges of economic development of India, which is not yet
1 Danilin Ivan Vladimirovich - PhD in Political Sciences, Head of Department for Science and Innovation, IMEMO RAS; [email protected] ORCID: 0000-0002-4251-1998
2 Kirichenko Irina Vadimovna - PhD in Economics, Senior Researcher, IMEMO RAS; [email protected] ORCID: 0000-0002-6017-6505
3 Shelyubskaya Natalia Vladimirovna - PhD in Economics, Senior Researcher, IMEMO RAS; [email protected] ORCID: 0000-0002-5125-3142
capable to become a full-fledged hub for the export of innovative goods from European TNCs associated with the traditional high and medium-high technology industries, on the other hand, by the fact that European corporations are partly unable, and partly not ready, to follow Indian government tech priorities. Among other things, the unbalanced nature of the innovation systems of EU member states reduces the EU's ability to develop a new system of international economic relations, while the transformation of innovation systems is impossible without changing the EU's global strategy. As a result, the economic potential of China and the «tech war» of the United States with the PRC become determinants for the technological autonomy of the EU. Presumably, the EU will have to move away from the logic of autonomy / sovereignty in favor of a simple correction of the system offoreign economic relations in the technological sphere.
Keywords: European Union, China, USA, India, technology, strategic autonomy, technological sovereignty.
Статья поступила в редакцию (Received) 21.05.2024 Доработана после рецензирования (Revised) 05.06.2024 Принята к публикации (Accepted) 10.06.2024
