CC BY
149
2015 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА Сер. 2 Вып. 3
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
УДК 94(47).04 Т. И. Пелипенко
ОПЕКА И ОГРАНИЧЕНИЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ШЛЯХТЯНОК В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ В СЕРЕДИНЕ XVI в.
Статья посвящена оформившемуся к середине XVI в. институту «опеки», который частично регулировал имущественные отношения знатных женщин с их родственниками. Как правило, опеку рассматривают как фактор, ограничивающий шляхтянок в правах. Однако традиция «поручать» женщину и ее имущество соотносится с заботой о женщине, что являлось одной из основных функций шляхтича как отца, мужа и главы семьи. Таким образом, опека может рассматриваться не только как механизм решения имущественных споров, но и как способ защитить имущественное положение шляхтянок. С точки зрения гендерных исследований важно обратить внимание на то, как изменялись функции опеки в зависимости от социального и семейного статуса женщины. Также в статье на основе актового материала анализируются конкретные случаи использования «опеки» для решения спорных ситуаций. Библиогр. 20 назв.
Ключевые слова: литовская шляхта, Великое княжество Литовское, Литовские Статуты, имущественное право.
T. I. Pelipenko
THE CUSTODY AND RESTRICTION ON RIGHT OF OWNERSHIP OF NOBLE WOMEN IN THE GRAND DUCHY OF LITHUANIA IN THE MIDDLE OF 16th CENTURY
The article is devoted to custody as a method of control over Lithuanian noble women in the middle of 16th century. As usual, custody is examined as a restriction on right of ownership for noble women. But there was a tradition to bequeath a woman and her property in the 16th century. At the same time in the view of gender theory it seems like care by man as a father, a husband and a head of a family. So we can examine the custody as a method of litigation and as a method for protecting female property. Also we try to resolve differences in the custody functions depending on social and family status. There is analysis of specific examples of using custody for resolving property disputes among the nobility. Refs 20.
Keywords: Lithuanian noble women, Grand Duchy of Lithuania, property rights.
Положение женщин в Великом княжестве Литовском неоднократно становилось предметом исследований как дореволюционных, так и современных ученых [Левицкий, 1909; Владимирский-Буданов, 1889; Сл1ж, 2002; Старченко, 2002; Еру-
Пелипенко Татьяна Игоревна — преподаватель, Академия Русского балета им. А. Я. Вагановой, Российская Федерация, 191023, Санкт-Петербург, ул. Зодчего Росси, 2; [email protected]
Pelipenko Tatiana Igorevna — Senior Lecturer, Vaganova Academy of Russian Ballet, 2, Rossy str., St. Petersburg, 191023, Russian Federation; [email protected]
салимский К. Ю., 2007; Дзербина, 2007 и др]. Внимание привлекает прежде всего двойственность юридического (формального) и фактического положения, которое занимали шляхтянки в ХУ1-ХУ11 вв. К вопросу об опеке в рамках общих исследований имущественного положения женщин в первой половине XVI в. обращались литовские историки С. И. Лазутка и И. М. Валиконите [Лазутка, Валиконите, 1976, с. 74-102; Валиконите, 1978, с. 38]. Подчеркивая обязательность опеки как таковой, они не усматривали в ней какого бы то ни было серьезного ограничения имущественных прав литовских шляхтянок и поэтому рассматривали ее скорее как юридическую формальность, не имевшую значения в реальной жизни. Однако, как показывает судопроизводственная практика того времени, опека зачастую становилась вполне реальным инструментом для различного рода имущественных махинаций. В данной статье мы хотели бы обратиться именно к таким случаям, которые, на наш взгляд, весьма точно характеризуют общее положение шляхтянок в социуме Великого княжества Литовского.
Согласно Статутам женщина, независимо от своего возраста и семейного статуса, должна была иметь опекуна. В этой роли мог выступать отец, муж или кто-либо из ближайших родственников-мужчин. Основной обязанностью опекуна были представление и защита интересов шляхтянки, а также распоряжение ее имуществом. Однако многочисленные источники — судебные иски, акты записей имущества, завещания и т. д. — показывают нам, что в реальности якобы бесправные, а потому молчаливые женщины не только самостоятельно решали возникающие проблемы, но и зачастую вступали в жестокую борьбу с собственными опекунами.
Юридически опекун получал право на владение имением (или какой-либо другой собственностью) своей подопечной и брал на себя ответственность за ее будущую судьбу. Как правило, подопечная переезжала в дом своего опекуна и жила в его семье вплоть до замужества. Опекун мог пользоваться, но не мог свободно распоряжаться вверенным ему имуществом. Редакция Статута 1566 г. оставляет за опекуном право использовать доходы с имения подопечной и оговаривает различные случаи такого использования [Статут Великого княжества Литовского 1566, 1811, с. 186-188]. Так, если опекун «взял» разоренное имение и вложил в него собственные средства, то он мог получать доходы с этого имения вплоть до замужества подопечной [Статут Великого княжества Литовского 1566, 1811, с. 187; Статут Великого княжества Литовского 1529, 1960, с. 107; Статут Великого княжества Литовского 1588, 2002, с. 110-112]. Если же имение было доходным и раньше, а опекун пользовался прибылями с него, то он должен был либо обеспечить своей подопечной равное по стоимости приданое, либо возместить ей эту прибыль после замужества. Согласно Статуту в случае крайней необходимости (угроза собственного разорения) опекун мог продать или заложить имущество подопечной, но опять-таки впоследствии вернуть сумму, равную его стоимости [Владимир-ский-Буданов, 1889, с. 43]. Нетрудно догадаться, что таким образом институт опеки зачастую становился весьма удобным механизмом для решения материальных проблем или получения иных выгод самого опекуна. Неудивительно, что зачастую за право опекунства между различными представителями рода разворачивалась настоящая, полная драматических событий борьба. К примеру, судебная тяжба между Сидором Левковичем и Игнатом Проневичем за право опеки над дочерью Бориса Проневича относится к разряду миролюбивых, несмотря на то, что Игнат
дважды наезжал «кгвалтом» на дом Левковича и даже выкрал потенциальную подопечную, свою племянницу. В ходе суда Проневич пытался оправдаться, заверяя, что племянница сама сбежала к нему из дома Левковичей. Однако точку в этом деле поставило предоставленное Левковичем завещание Бориса, где он сам назначал Сидора опекуном своей дочери. Показательно, что мнения самой девушки в этом случае вообще не спрашивали, так как воля умершего отца была зафиксирована в завещании и являлась приоритетной.
Практика, когда умирающий шляхтич «завещал» остающуюся в одиночестве жену/дочь/сестру кому-нибудь из своих родственников или же, если таковых не было, другу или соседу, была широко распространена. Имя опекуна прописывалось в завещании в соответствующем разделе, после чего суд выдавал грамоту, подтверждавшую опекунство. Иногда сама девушка должна была «признать» опекуна. Зачастую пункты об опеке родственники вписывали в завещания уже после смерти главы семейства. Подлог в этом случае довольно трудно было выявить, но иногда недовольные исходом родственники все-таки пытались оспорить подлинность завещаний, как, например, в случае с подложным завещанием Ивана Коптя. На следующий день после смерти Коптя его мать принесла в городской суд завещание, по которому все имения отходили его беременной жене Марине Полубьянской и малолетней дочери Марине со ссылкой на вторую редакцию Статута. Жену поручали «опеке» Троцкого воеводы пана Николая Юрьевича Радзивилла и оговаривали, что имения находятся в пользовании пани Марины до повторного брака, в случае повторного замужества имения отходили их общей дочери, а опекуном становилась мать Коптя — пани Мария Крошиньская [Духовное завещание дворянина Ивана Коптя, с. 433-434]. Завещание было скреплено печатью Коптя, но в отсутствии свидетелей. Спустя несколько недель после смерти Коптя его вдова пани Марина действительно вышла замуж за Станислава Нарушевича, и все имения согласно завещанию отошли несовершеннолетней дочери Коптя Марине под опекой бабушки. Нарушевич с новоиспеченной супругой обратились в суд с заявлением, что завещание подделано матерью Коптя с целью получить опеку, в то время как сам Иван Копоть желал отписать жене все имения в качестве подарка, но не успел этого сделать из-за тяжкой болезни. Аргументы Нарушевича не нашли должного отклика в суде, и завещание было признано действительным [Заявление Станислава Нарушевича о подложности завещания, с.435]. Здесь следует обратить внимание на два существенных момента. Во-первых, Марина повторно вышла замуж в обход желания законного опекуна — Николая Радзивилла. Уже один этот факт лишал ее прав на выделенное имение. Даже если пункт о передаче «опеки» и был вписан Марией уже после смерти сына, решающего значения для Марины и ее нового супруга эта фальсификация все равно не имела бы. Второй момент — то, что вдовая Мария Крошиньская, несмотря на запрет женщинам самостоятельно выступать в суде [Статут Великого княжества Литовского 1566, 1811, с. 343], в одиночку развязывает тяжбу против бывшей невестки и ее новоиспеченного мужа. Таким образом, мы видим, что социальный статус вдовы позволял ей, вопреки юридическим ограничениям, самостоятельно вести дела и в некоторых случаях был даже выше, чем статус замужней, но более молодой дамы.
Другая трагическая история случилась с молодой шляхтянкой Мариной Тару-синой. После смерти отца, Андрея Скипорова, она признала своим опекуном пана
Григория Воловича, изъявившего желание взять ее в «опеку» (завещание в этом случае отсутствовало) [Признанье Марины Сопотько своим опекуном пана Григория Воловича, с. 116]. Спустя некоторое время (вероятно, в отсутствие Воловича) Марина вышла замуж за представителя рода Тарусы Ивана, и Волович должен был передать вверенную ему собственность, включая имения в Брестском и Луцком поветах, Тарусе. Следует отметить, что обычно при заключении брака учитывалась воля опекуна, однако Статут оставлял последнее слово за самой девушкой, и ни опекун, ни даже родители формально не могли воспрепятствовать браку дочери [Лаппо, 1916, с. 107]. В этом случае Марина воспользовалась своим правом самостоятельно решить собственную судьбу, что, однако, не понравилось Григорию Во-ловичу. Он умудрился не возвращать имения подопечной в течение года после ее свадьбы. Затем, воспользовавшись отъездом Ивана Тарусы на службу, разорил ее имение и захватил часть имущества [Заявление Марины Тарусиной о разорении ее имения Воловичем, с. 250]. Марина подала в суд, но на само разбирательство не приехала. Позднее оказалось, что Волович захватил ее и три дня продержал у себя в доме, требуя развода с Тарусой и возвращения под «опеку». Спустя некоторое время Волович снова совершил наезд на имение Тарусы, избил Марину и самого Ивана [Заявление Ивана Тарусы о нанесении ему и его жене тяжких ран и захвате имения, с. 255]. Чем закончилась эта история — сказать трудно, так как решения суда по этому делу в актовых книгах нет, однако известно, что спустя год Марина все-таки развелась с Иваном Тарусой и без каких-либо осложнений практически сразу снова вышла замуж. Вражда же между Тарусой и Воловичем, судя по тем же актовым материалам, продолжалась и в дальнейшем [Заявление Григория Воловича о разорении его имения людьми Тарусы, с.314]. Таруса неоднократно разорял имения Воловича, угонял его людей и скот.
Мы видим, что даже незамужние девушки зачастую обращались к властям с заявлениями против тех или иных действий опекунов. Как правило, жалобы девушек на опекунов были вызваны тем, что те запрещали девушкам выходить замуж, стараясь как можно дольше сохранить свое попечительство. Разумеется, в подобные непростые ситуации попадали только состоятельные молодые шляхтянки, получившие большое наследство. Опекунство над бедными девушками порой становилось тяжкой обузой, так как содержание и обеспечение ее приданым ложилось на плечи опекуна. В этом случае девушку, наоборот, старались побыстрее выдать замуж, чтобы сократить собственные расходы.
Прекрасный пример всевозможных манипуляций с опекунством — судьба литовской Мессалины — Анны Монтовт, чья биография скрупулезно была восстановлена исследователем волынского быта О. И. Левицким [Левицкий, 1889]. Доставшиеся ей от двух мужей имения в итоге были отобраны мачехой, повторно вышедшей замуж. Анну в конце концов насильно выдали замуж за конюха, который «на правах опекуна подтвердил все записи в пользу мачехи и ее нового супруга» [Левицкий, 1889, с. 67].
Известны также ситуации, когда опекун, если только он не являлся близким родственником, сам хотел жениться или даже женился на собственной подопечной. Рассуждение на тему, лежала ли в основе этого желания жажда материальной наживы, или же действительное чувство, — занятие неблагодарное. Стоит только заметить, что законом подобная «махинация» не запрещалась. Так, к примеру,
Иван Богушевич, будучи опекуном вдовы Марии Тышкевич и ее детей, неоднократно сватался к своей подопечной, а получив очередной отказ, наехал «кгвалтом» и разорил имение, доставшееся Марии по наследству от мужа [Вырок Потеевой Тышкевича вдовы Марии с Иваном Богушевичем, л. 1-4 об]. Схожая история приключилась и с панной Алжбетой Юрьевской, которая оставшись вдовой, трижды сдерживала натиск брата своего покойного мужа, но затем все-таки вышла замуж за собственного деверя. Станислав Юрьевский таким образом существенно расширил свои владения и даже расплатился с долгами [Вырок Потеевой Тышкевича вдовы Марии с Иваном Богушевичем, л. 5-5 об.]
Таким образом, институт опеки, окончательно оформившийся к середине XVI в., не всегда был простой «формальностью». Зачастую «опека» становилась инструментом для решения имущественных проблем ближайших родственников женщины. Впрочем, на практике при определенной силе воли шляхтянка могла не только избавиться от опекунов, но и получить изрядную выгоду, умело лавируя между многочисленными юридическими нормами.
Источники и литература
1. Валиконите И. М. Социально-экономическое и правовое положение женщин в Великом княжестве Литовском (конец XV — начало XVI в.) и его отражение в Первом Литовском статуте: дис. ... канд. ист. наук. Вильнюс, 1978. 45 с.
2. Владимирский-Буданов М. Ф. Очерки истории литовско-русского права. Вып. II. Черты семейного права XVI в. Киев: Типогр. В. И. Завадского, 1889. 59 с.
3. Вырок Потеевой Тышкевича вдовы Марии с Иваном Богушевичем о взятие опеки и опустошении имении // Литовский исторический архив. Книга Записей 15. Ф. 531. Д. 18. Л. 1-4.
4. Дзербта Г. В. Права i сям'я у Беларуа эпохi Рэнесансу. Минск: Тэхналопя, 2007. 73 с.
5. Духовное завещание дворянина Ивана Коптя, 2 февраля 1563 // Акты, издаваемые Вилен-ской комиссией для разбора древних актов. Т. XVII. Акты гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. с. 433-434.
6. Ерусалимский К. Ю. Гендерная асимметрия в средневековой Волыни (по поводу исследований Н. Старченко) // Адам и Ева. Альманах гендерной истории / под ред. Л. П. Репиной. № 13. М.: ИВИ РАН. 2007. С. 261-275.
7. Заявление Григория Воловича о разорении его именья людьми Ивана Тарусы, декабрь 1557 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894.С. 314.
8. Заявление Ивана Тарусы о нанесении ему и жене его тяжких ран и захвате его имения Григорием Воловичем. 5 сентября 1557 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. С. 255.
9. Заявление Марины Тарусиной о разорении ее именья Григорием Воловичем и захвате ее имущества. 3 августа 1557 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. С. 250.
10. Заявление Станислава Нарушевича о подложности завещания Ивана Коптя, явленного в Городненском земском суде его матерью. 13 мая 1563 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов. Т. XVII. Акты гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. С. 435.
11. Лазутка С., Валиконите И. М. Имущественное положение женщины (матери, жены, дочери, сестры) привилегированного сословия по Первому Литовскому статуту // Научные доклады. Высшие учебные заведения Литовской ССР. Сер. История. Т. XVI. Вильнюс: [Б. и.], 1976. С. 74-102.
12. Лаппо И. И. Литовский статут в московском переводе-редакции. Юрьев: Типогр. К. Матти-сена, 1916. 396 с.
13. Левицкий О. И. Анна Монтовт. Историко-бытовой очерк из жизни волынского дворянства XVI в. Киев: Типогр. Корчак-Новицкого. 1888. 69 с.
14. Левицкий О. И. Черты семейного быта в Юго-Западной Руси. Киев: Типогр. Имп. ун-та им. Св. Владимира; Акц. общество Н. Т. Корчак-Новицкого, 1909. 120 с.
15. Признанье пани Марины Сопотько своим опекуном пана Григория Воловича, август 1556 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов. Т. XVII. Акты гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. С. 116.
16. Сп1ж Н. У. Шляхецкаясям'я у Вялтм княстве Лггоусюм у XVI-XVII стагоддзях: уздзеяние саслоунаго подделу грамадства на яе фармиравание и развщце: аутореф. дыс. ... канд. ист. навук. Гродно: Гродзен. дзярж. ун-т iмя Я. Купалы, 2002. 19 с.
17. Старченко Н. П. Становище жшки-шляхтянки на Волиш друго1 половини XVI — початку XVII ст.: майновий та правовий аспекти: автореф. ... ступ. канд. кт. наук. Льв1в: Ин-т украиноведе-ния им. И. Крипякевича, 2002. 22 с.
18. Статут Великого княжества Литовского 1529 г. / под ред. К. Л. Яблонскиса. Минск: Изд-во Академии наук БССР, 1960. 253 с.
19. Статут Великого княжества Литовского 1566 года. СПб.: Типогр. Правительствующего Сената, 1811. 483 с.
20. Статут Вялжага княства Лггоускага 1588. Минск: Беларусь, 2002. 206 с.
References
1. Valikonite I. M. Sotsial'no-ekonomicheskoe i pravovoe polozhenie zhenshchin v Velikom kniazhestve Litovskom (konets XV — nachalo XVI v.) i ego otrazhenie v Pervom Litovskom statute. Diss. kand. ist. nauk [The socail, economik and law status of noble women in the Great Duchy of Lithuania and The First Statute (XV-XVI cc.)). Cand. hist. sci. diss.]. Vilnius, 1978. 45 p.
2. Vladimirskii-Budanov M. F. Ocherki istorii litovsko-russkogo prava. Vyp. II. Cherty semeinogo prava XVI v. [The outline of Lithuanian law history. Number 2. The family law]. Kiev, Tipogr. V. I. Zavadskogo Publ., 1889. 59 p.
3. Vyrok Poteevoi Tyshkevicha vdovy Marii s Ivanom Bogushevichem o vziatie opeki i opustoshenii imenii [The verdict to Poteev's widow and Ivan Bogushevich about the custody of the estate]. Litovskii istoricheskii arkhiv. Kniga Zapisei 15. F. 531. D. 18. L. 1-4.
4. Dzerbina G. V. Prava i siam'ia y Belarusi epokhi Renesansu [Law and a family in Belarus in the Renaissance]. Minsk, Tekhnalogiia Publ., 2007. 73 s.
5. Dukhovnoe zaveshchanie dvorianina Ivana Koptia, 2 fevralia 1563 [The will of Ivan Kopot, 2th February 1563]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov. T. XVII. Aktygrodnenskogo zemskogo suda [The Acts of Wilensky Commission. T. XVII. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. s. 433-434.
6. Erusalimskii K. Iu. Gendernaia asimmetriia v srednevekovoi Volyni (po povodu issledovanii N. Starchenko) [Gender Asymmetry in Medieval Volhyn: (Margins of Articles by N. Starchenko)]. Adam i Eva. Al'manakh gendernoi istorii [Adam and Eve. Almanac of gender history]. Ed. by L. P. Repinoi. № 13. Moscow, IVI RAN Publ., 2007. S. 261-275.
7. Zaiavlenie Grigoriia Volovicha o razorenii ego imen'ia liud'mi Ivana Tarusy, dekabr' 1557 [The statement of Grigoriy Volovich about the ruin of his estate by Ivan Tarusa, the December, 1557]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov T. XXI. Akty Grodnenskogo zemskogo suda [The Acts of Wilensky Commission. T. XXI. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. S. 314.
8. Zaiavlenie Ivana Tarusy o nanesenii emu i zhene ego tiazhkikh ran i zakhvate ego imeniia Grigoriem Volovichem. 5 sentiabria 1557 [The statement of IvanTarusa about his beatings by Grigoriy Volovich, 5th September 1557]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov T. XXI. Akty Grodnenskogo zemskogo suda [The Acts of Wilensky Commission. T. XVII. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. S. 255.
9. Zaiavlenie Mariny Tarusinoi o razorenii ee imen'ia Grigoriem Volovichem i zakhvate ee imushchestva. 3 avgusta 1557 [The statement of Marina Tarusina about the ruin her estate and her propery by Grigoriy Volovich]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov T.XXI. Akty Grodnenskogo zemskogo suda [The Acts of Wilensky Commission. T. XXI. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. S. 250.
10. Zaiavlenie Stanislava Narushevicha o podlozhnosti zaveshchaniia Ivana Koptia, iavlennogo v Gorodnenskom zemskom sude ego mater'iu. 13 maia 1563 [The statement of Stanislav Narushevich about a fake will of Ivan Kopot, 13th may 1563]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov. T. XVII. Akty grodnenskogo zemskogo suda [Acts of Wilensky Commission. T. XVII. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. S. 435.
11. Lazutka S., Valikonite I. M. Imushchestvennoe polozhenie zhenshchiny (materi, zheny, docheri, sestry) privilegirovannogo sosloviia po Pervomu Litovskomu statutu [Property status of noble woman (as a mother, as a wife, as a daughter and a sister) according to The First Statute of the Great Duchy of Lithuania]. Nauchnye doklady. Vysshie uchebnye zavedeniia Litovskoi SSR. Ser. Istoriia. T. XVI [Scientific reports. Higher educational institutions of the Lithuanian SSR. Ser. History. T. XVI]. Vilnius, [B. i.], 1976. S. 74-102.
12. Lappo I. I. Litovskii statut v moskovskom perevode-redaktsii [Statute of Lithuania in Moscow translated edition]. Iur'ev. Tipogr. K. Mattisena Publ., 1916. 30 p.
13. Levitskii O. I. Anna Montovt. Istoriko-bytovoi ocherk iz zhizni volynskogo dvorianstva XVI v. [Anna Montovt. The feature story about life of the nobility in Volhynia in the XVIth century]. Kiev, Tipogr. Korchak-Novitskogo Publ., 1888. 69 s.
14. Levitskii O. I. Cherty semeinogo byta v Iugo-Zapadnoi Rusi [The family life in Southwestern Russia]. Kiev, Tipogr. Imp. un-ta im. Sv. Vladimira Publ.; Akts. obshchestvo N. T. Korchak-Novitskogo, 1909. 120 s.
15. Priznan'e pani Mariny Sopot'ko svoim opekunom pana Grigoriia Volovicha, avgust 1556 [The statement of Marina Sopot'ko to acquit Grigoriy Volovich as her guardian, August 1556]. Akty, izdavaemye Vilenskoi komissiei dlia razbora drevnikh aktov. T. XVII. Akty grodnenskogo zemskogo suda [The Acts of Wilensky Commission. T. XVII. The Acts of the District Court of Grodno]. Vil'no, Tipogr. A. K. Kirkora Publ., 1894. S. 116.
16. Slizh N. U. Shliakhetskaiasiam'ia u Vialikim kniastve Litouskim u XVI-XVII stagoddziakh: uzdzeianie saslounago poddelu gramadstva na iae farmiravanie i razvitstse. Autoref. dyss. kand. gist. navuk [The noble family in the Great Duchy of Lithuania in the XVI-XVII c.: an influence of estates on its forming and evolution. Cand. hist. sci. diss.]. Grodno, Grodzen. dziarzh. un-t imia Ia. Kupaly Publ., 2002. 19 s.
17. Starchenko N. P. Stanovishche zhinki-shliakhtianki na Volini drugoi polovini XVI — pochatku XVII st.: mainovii ta pravovii aspekti. Avtoref. stup. kand. ist. nauk [The social and law status of noble women in Volhynia in the second half of XVIth cent.: property and legal aspect. Cand. hist. sci. diss.]. L'viv, In-t ukrainovedeniia im. I. Kripiakevicha Publ., 2002. 22 s.
18. Statut Velikogo kniazhestva Litovskogo 1529 g. [The Statute of the Grand Duchy of Lithuania 1529]. Ed. by K. L. Iablonskisa. Minsk, Izd-vo Akademii nauk BSSR Publ., 1960. 253 s.
19. Statut Velikogo kniazhestva Litovskogo 1566 goda [The Statute of the Grand Duchy of Lithuania 1566]. St. Petersburg: Tipogr. Pravitel'stvuiushchego Senata Publ., 1811. 483 c.
20. Statut Vialikaga kniastva Litouskaga 1588 [The Statute of the Grand Duchy of Lithuania 1588]. Minsk, Belarus' Publ., 2002. 206 s.
Статья поступила в редакцию 10 сентября 2015 г.
