CC BY
162
УДК: 94(47).04
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 4
Т. И. Пелипенко
ПОЛОЖЕНИЕ ШЛЯХТЯНОК В ОБЩЕСТВЕ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО В РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
Литовская шляхта образца XVI в. является своеобразным символом разгульной вольности, и, говоря о женщинах и девушках этого сословия, велик соблазн наградить их той же степенью свободы, какой обладали и мужчины — шляхтичи. Источники оставили нам, казалось бы, достаточно сведений о том, насколько свободно жили литовские шляхтянки. Это и возмущенные заметки моралистов вроде Михалона Литвина [1,с. 88-90], и становившиеся предметом отдельных исследований уничижительные пасквили безымянных острословов [2], и огромное количество судебных разбирательств, по которым видно, как шляхтянки с поистине мужским упорством бросались в омут сутяжнических страстей, отстаивая свои права на земли, драгоценности или бочки с медом [3, с. 179]. Это в конце концов и Литовские Статуты, отдельные разделы которых посвящены имущественным правам девушек и женщин, а также семейным отношениям в целом [4, с. 159; 5, с. 367; 6, с. 127].
Однако кажущаяся такой явной вольность шляхтянок не должна вводить нас в заблуждение при попытках определить место, которое занимали женщины в обществе Великого княжества Литовского. Не стоит забывать, что оно базировалось на патриархальных началах. Это означает, что все источники, благодаря которым сейчас мы можем судить о роли женщины в социальной жизни, создавались сквозь так называемые «линзы тендера» [7, с. 34-35, 195-198]. Если шляхтич в глазах общества был прежде всего господарем, рыцарем и подданным короля [8, с. 165-184], то шляхтянка всегда выступала как дочь, сестра, жена или мать. Семейная роль женщины также была ролью социальной. Посмотрев на нормы Статутов, касающихся женских прав и привилегий, мы увидим, что все они трактуют женщину исходя из патриархальных установок.
Вместе с тем мы имеем колоссальный пласт материалов: судебных разбирательств, договоров, завещаний, змовных и роспустных листов, которые говорят нам о небывалой для позднего Средневековья и раннего Нового времени социальной активности женщин и девушек. Уже сам факт того, что женщины выступают на страницах источников, того, что голос их возможно услышать, а судьбы восстановить, косвенно говорит нам об изрядной доле их независимости, казалось бы плохо сочетающейся с патриархальным духом Статутов. Благодаря хотя и разрозненным, но весьма богатым материалам замковых и земских судов, а также хозяйственной документации мы можем увидеть расстилающиеся полотна женских судеб, которые трудно назвать затворническими [9, с. 12; 10, л. 1-1 об.; 11, с. 386, 12, л. 1].
Любой исследователь, задавшийся целью обозначить место женщины в литовском социуме, неизменно столкнется с противоречием между правовой нормой и реальной жизнью. Как могло так получиться, что, несмотря, к примеру, на распространенный институт опеки и формальное ограничение дееспособности женщин, огромное количество крупных сделок проводилось шляхтянками самостоятельно, без обращения за
© Т. И. Пелипенко, 2012
помощью к опекунам [13, л. 18; 14, л. 3; 15, л. 14; 16, л 19-19 об.; 17, л. 1-6; л. 1-2; 18, л.1-2; 19, л. 9 об.; 20, л. 1-3 и др.]? Или почему при живом и вполне здоровом муже тяжбой с соседом по поводу украденного сенокоса или разоренного имения занимается его не полностью дееспособная супруга [21, с. 145]?
На самом деле никакого противоречия здесь нет. Если проанализировать судопроизводство XVI в., легко заметить, что женщины никогда не выходят за рамки отведенных им семейных ролей. Попытки вернуть через суд украденное сено или добиться иного порядка межевания земель, как в случае с Ивановой Миленской или Анной Яку-бовной [22, с. 63-64], вполне вписываются в расширенные функции хозяйки дома (забота о рачительном хозяйстве), а отстаивание интересов несовершеннолетних детей, как это делала, к примеру, пани Кривцова [23, с. 84-86] — в функции материнства.
Весьма показателен в этом отношении и характер самих заявлений во время судебных споров. Если для мужчины-шляхтича при доказательстве собственной правоты ключевыми будут заслуги перед королем — господарем и собственная доблесть, то женщина оперирует более интимными понятиями. Ее обращение в суд — это всегда поиск защиты, просьба о помощи в борьбе против сильного и несправедливого обидчика. Даже будучи в обыденной жизни далекой от идеала смиренной и кроткой жены, женщина неизменно старалась предстать именно таковой, чтобы вызвать сострадание и желание ее защитить [24, с. 200; 25, с. 158; 26, л. 1].
При столкновении с проявлениями качеств, традиционно приписываемых мужчинам, у исследователя велик соблазн навесить определенные «ярлыки». Однако прежде чем удивляться необычайной «мужественности» шляхтянок, стоит учесть, что зачастую мы оцениваем поведение шляхты как «традиционно мужское» и «традиционно женское», исходя из собственных современных представлений о маскулинности и фемин-ности. Для общества позднего Средневековья и раннего Нового времени основным критерием мужественности являлась способность шляхтича справляться с возложенными на него социальными функциями воина, господаря, подданного короля [8, с. 165184]; для женщины — ее компетентность в решении внутрисемейных и хозяйственных дел. Проявления же конкретных качеств характера, таких как решительность или грубость не являлись гендерными характеристиками в обществе и были допустимыми для представителей обоих полов, если этого требовала успешная реализация отведенной им социальной роли. Данный тезис подтверждают не только зафиксированные случаи насилия со стороны шляхтянок по отношению к родственникам, соседям или подданным [27, с. 73; 28, с. 147 и др.], но и характер хозяйственной документации, свидетельствующей об изрядной доле самостоятельности шляхтянок в совершаемых сделках.
Большинство исследователей, как дореволюционных [29; 30; 9; 2, с. 30-34], так и современных [31; 32; 33], тем не менее оставляют данный вопрос без должного внимания, останавливаясь в основном на социально-правовых аспектах затронутой проблемы.
Еще одно явление, заслуживающее пристального внимания, — это замещение социальных ролей. Зачастую в условиях, когда шляхтичи не могли исполнять свою роль главы семьи и хозяина имения, их место занимали жены. Жители Вилькейской и По-юрской волостей должны были повиноваться княгине Полубьянской во время отсутствия ее попавшего в плен мужа, о чем в 1577 г. была выпущена послушная королевская грамота [34, с. 218]. А взявший в долг у шляхтича Гринкевича некую сумму (не указана) Грин Буйкевич должен был отработать долг на жену Гринкевича — Марину, поскольку сам Гринкевич в это время находился на службе [35, с. 120].
В случае смерти главы семьи его вдова могла сама стать опекуном несовершеннолетних детей и представлять их интересы в суде. Жена Виленского воеводы пани Софья Гаштольд помогала супругу с управлением воеводством, а после его смерти самостоятельно вела дела: собирала «серебрещину», издавала указы и выступала в качестве третейского судьи [36, л. 1; 37, л. 1-1 об.; 38, л. 1-2 об.; 39, л. 1-1 об.; 40, л. 1-1 об.].
Шляхтянки не освобождались от повинностей и должны были выставить на службу определенное количество людей, коней и вооружения со своих имений. Мы не берем сейчас во внимание известия о двух «кавалер-девицах» XVI в. — пани Кищиной и пани Яцыничовной, которые в 1565 г. лично явились на службу во главе небольшого войска [41, с. 241], хотя этот факт, бесспорно, любопытный и, возможно, в некотором роде показательный. Обратимся к свидетельствам о традиционном выставлении «почт панницких». По переписям мы можем выделить три типовых случая. Первый — когда пан выставляет коней и слуг с имения жены, тещи, падчерицы, т. е. с имения шлях-тянки, находящейся у него «в опеке». («Пан Станислав Станиславович, пан троцкий и староста жомойтский, со своих имений — 370 коней, с имения пане его и падчерицы — 246 коней», «Пан Александр Иванович Ходкевич со своих имений — 189 коней, с имений княгини Комарицкой, которая в опеке пана, — 2 коня», «Пан Андрей Ман-кевич с имений своих и тещи, которая у него в опеке, — 6 коней» [42, с. 41] etc.). Эта форма — иллюстрация типичных взаимоотношений, прописанных в Статутах: когда женщина находится под опекой мужчины, а мужчина со своей стороны являет заботу о ее собственности и решает общественные дела. Однако мы не можем не отметить, что паны зачастую выставляют коней и слуг не только за шляхтянок, находящихся у них под опекой, но и за своих престарелых отцов или младших братьев. Таким образом, это иллюстрация того, как шляхтич исполняет свои функции заботы и защиты младших членов семьи, в категорию которых помимо женщин попадали также старики и несовершеннолетние юноши.
Гораздо более интересными нам представляются два других способа, зафиксированных в воинских реестрах. Один из них — когда пан выставляет на службу коней и слуг совместно с женой. Речь здесь идет о совместной собственности супругов. Мы сталкиваемся с уже знакомой нам ситуацией, когда муж и жена выступают перед внешним миром совместно, практически равнозначно, являя собой некое социальное единство.
Второй случай — когда шляхтянка самостоятельно несет служебную повинность со своих владений. Подобных записей в реестре сравнительно меньше, чем записей о двух предыдущих, но достаточно для того, чтобы считать их закономерными. К примеру, в реестре за май — июнь 1536 г. подобных записей — 9 из 43 [43, с. 183-184]. (Примечательно, что в боярском реестре за тот же год женских имен практически нет: всего две записи из 137 [44, с. 192-194]). Учитывая, что почты вдов панницких вынесены в отдельный реестр [45, с. 42-45], осмелимся предположить, что здесь речь идет о несении службы женами вместо отсутствующих по каким-либо причинам мужей.
Сфера женской деятельности, определяемая традициями с одной стороны и Статутами — с другой, была чрезвычайно широка, хотя и оставалась в рамках жизненных сценариев, определенных патриархатом. Чрезвычайная широта этих рамок диктовалась реалиями времени, когда мужчина, занятый войной или службой, зачастую не мог исполнять свои функции главы семьи и хозяина, а вовсе не прогрессивными взглядами литовского общества на вопросы равноправия, о которых говорит А. Бумблаускас [46]. Крайне важ-
ным нам представляется не наличие прав шляхтянок как таковое, а понимание этих прав, желание ими воспользоваться и непреклонная решимость эти права отстаивать в случае посягательств с чьей бы то ни было стороны. Это связано с типом женского поведения, утверждавшимся на протяжении всего XVI в. — деятельным, весьма независимым, о котором еще В. Д. Спасович писал: «Освобожденные вследствие смягчения нравов от затворничества... женщины литовские жили роскошно, разгульно» [30, с. 150].
Источники и литература
1. Литвин М. О нравах татар, литовцев и московитян. М: Изд-во МГУ, 1994. 92 с.
2. Левицкий О. И. Очерки старинного быта Волыни и Украины. Ч. I. Пасквиль и суд. Киев: Типогр. Г. Т. Корчак-Новицкого, 1889. 32 с.
3. Донесение вознаго о вдове князя Василия Солтановича Анне Монтовт. 22 февраля 1569 // Архив Юго-западной России, издаваемый комиссией для разбора древних актов.Ч. 8. Т. 3. Акты о брачном и семейном быте в Юго-западной Руси в XVI-XVII вв. XLIX. Киев: Университетск. типогр. 1909. 708 с.
4. Статут Великого княжества Литовского 1529 г. / под. ред. К. Л. Яблонскиса. Минск: Изд-во АН БССР, 1960. 253 с.
5. Статут Великого княжества Литовского 1566 года. СПб: Типогр. Правительствующего Сената, 1811. 483 с.
6. Статут Вялгкага княства Лгтоускага 1588. Минск: Беларусь, 2002. 206 с.
7. Бем С. Линзы гендера. М.: РОССПЭН, 2004. 336 с.
8. Слгж Н. У. Гендерна-ролевыя фунцыг шляхцща у сям! i грамадстве Вялгкага княства Лггоускага // Соцгум. Альманах Соцiальноi кторп. Вш.5. Минск: 1нститут кторп Украши НАН Украши, 2005. 304 с.
9. Левицкий О. И. Черты семейного быта в Юго-Западной Руси. Киев: Типогр. Имп. Ун-та им. Св. Владимира, Акц. общество Н. Т. Корчак-Новицкого, 1909. 120 с.
10. Выпись из книг воеводы Киевского Константина Острожского, содержащая в себе жалобу кн. Ивана Чарторыйского на кн. Беату Острожскую на насилие, сделанное по ее приказанию в его имении. 2 января 1564 // Отдел Рукописей Российской Национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 293. Западно-русские акты. Оп. 1. № 186.
11. Жалоба княжны Дороты на мать и отчима на отнятие имения [Б.д.] // Акты Литовской метрики. Отд. 1-2. Ч. 3. Т. 1. Москва: Типогр. Мамонтова. 1897. 386 с.
12. Лист Кристофа Лодзинского о вымене имения у Александры Тышкевич, данный в Люблине. 28 июля 1599 // Архив Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук (СПбИИ РАН). Ф. 238. Коллекция по истории Волыни и Белоруссии. Оп. 2. № 69.
13. Лист купли-продажи, 1564 // Литовский государственный исторический архив. Ф. 599. Личный фонд кн. Меницких. № 513. Выписи, инвентари, завещания.
14. Акты продажи земельных участков имения Вайгово. 1535 г. // Литовский государственный исторический архив (ЦУ1А). Ф. 1177. Личный фонд князей Огинских. №168. Акты продажи земельных участков.
15. Акт передачи земли в вечное пользование жене и детям. 1558 // ЦУГА. Ф. 1177. Личный фонд князей Огинских. № 169. Акты купли-продажи земли, крепостных людей и др. по имению Войгово и принадлежащим к нему деревням и земельным участкам.
16. Акт продажи земли от имени Миколая Григоровича и его жены. 1564 г. // LVIA. Ф. 1177. Личный фонд князей Огинских. № 183. Акты купли-продажи, дарения, обмена, раздела и др. по имению Стравенники.
17. Дело об отдаче в залог и аренду имения Хороша Гродненского уезда пацами Павлом и Анной, урожденной Ходкевич (впервые замужем за Сапегой), зятю князю Андрею Сангушке. 1583 // Цт. Ф. 1280. Фонд кн. Радзивиллов. № 19.
18. Дело о продаже части им. Курняны Станиславом и Маргаритой, урожденной Наминик, Твирбутовичами Габриэлю Богдановичу. 1577 // LVIA. Ф. 1280. Фонд кн. Радзивиллов. Оп. 1. № 14.
19. Материалы по судебным делам Садовских Кристофа и Анны, урожденной Радзивилл // ^1А). Ф. 1280. Фонд кн. Радзивиллов. Оп.1. №.39.
20. Материалы по земельным делам Хельшки Кишки (урожденной княжны Острожской), вдовы Яна Кишки // LVIA. Ф. 1280. Фонд кн. Радзивиллов. Оп. 1. № 40.
21. Заявление о захвате сенокоса. 1549 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов. Т. XVII. Акты гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А.К.Киркора, 1894. 560 с.
22. Мировая между Анной Якубовной и Павлом Мартиновичем по спору о земле. Сентябрь 1555 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов. Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А.К.Киркора. 1894. 418 с.
23. Жалоба панны Марии Кривцовой на деверя Ивана Кривца, что после смерти мужа, Иван не желает давать ее сыну, своему племяннику, долю наследства [Б.д.] // Акты литовской метрики / изд. Ф. И. Леонтович Т. 1, вып. 2. Варшава: Типогр. Варшавского ун-та, 1896. 202 с.
24. Заявление жены Богуша Тарусы на заявление п.Матвея об отнятии людей из именья, 1556 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. 418 с.
25. Заявление жены Ивана Красненского пани Алены на заявление п.Адама Войковича о наезде кгвалтом [б/д] // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. 418 с.
26. Дело по жалобе Анны Тенгинской, вдовы Станислава, впервые замужем за Юрием, князем Слуцким, на Николая Ласкаго о захвате ее имения, перешедшего к ней по наследству, 1564 // LVIA. Ф. 1280. Фонд князей Радзивиллов. № 12.
27. Заявление п. Матвея Ступки об отнятии у него женою Богуша Тарусы людей из именья, 1555 // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т. XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. 418 с.
28. Заявление п.Адама Войковича о наезде на его именье жены Ивана Красненского [Б.д.] // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов Т.XXI. Акты Гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. 418 с.
29. Владимирский-Буданов М. Ф. Очерки истории литовско-русского права. Вып. II. Черты семейного права XVI в. Киев: Типогр. В. И. Завадского, 1889. 59 с.
30. Спасович В. Д. Об отношениях супругов по имуществу по древнему польскому праву. СПб.: Типогр. М. О. Вольфа, 1857. 79 с.
31. Смж Н. У. Шляхецкая сям'я у Вялтм княстве Лггоусюм у XVI-XVII стагоддзях: уздзеяние саслоунаго подделу грамадства на яе фармиравание и развщце. Аутореф. дысертацьп на сукканне вучонай ступеш канд. псторичн.навук. Гродно: Гродзен. дзярж. ун-т iмя Я. Купалы, 2002. 19 с.
32. Старченко Н. П. Становище жшки-шляхтянки на Волиш другоi половини XVI — початку XVII ст.: майновий та правовий аспекти. Автореферат дисертацп на здобуття наукового ступеня кандидата кторичних наук. Львiв: Ин-т украиноведения им. И. Крипякевича, 2002. 22 с.
33. Дзербта Г. В. Права i сям'я у Беларуа эпохi Рэнесансу. Минск: Тэхналопя, 2007. 73 с.
34. Послушная королевская грамота городским и волостным жителям о повиновении княгине Полубьянской во время отсутствия ее мужа, взятого в плен русскими в Ливонии. 21 сентября 1577 //Акты, относящиеся к истории Западной Руси, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: [Б.и.], 1846. 356 с.
35. Жалоба пани Войтовой Марины Гринкевич на Грина Буйкевича и его семейство, отказывавшегося служить ей в течение установленного срока [Б.д.] // Акты, издаваемые Виленской комиссией для разбора древних актов. Т. XVII. Акты гродненского земского суда. Вильно: Типогр. А. К. Киркора, 1894. 560 с.
36. Лист воеводы Виленского повета Ольбрахта Марцыновича Гаштольда наместникам Во-ложинскому, Родошковскому, Койдановскому, Старынскому, Рубежовскому с приказанием от-
давать все расходы со дворов жене его Софье // Архив Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук (Архив СПбИИ РАН). Ф. 124. Коллекция С. В. Соловьева. Оп. 1. № 18.
37. Лист жены Виленского воеводы Софьи Гаштольд Воложинскому наместнику Балцару с приказанием Пятицкому попу Федору делится пополам с попом Степаном церковными доходами, 9 мая 1537 г. // Архив СПбИИ РАН. Ф. 124. Коллекция С. В. Соловьева. Оп. 1. № 37.
38. Лист жены Виленского воеводы Софьи Гаштольд наместникам Воложинскому, Койда-новскому, Рубешовскому и Старинсокму о посылке в Мозырский замок конных вооруженных бояр, кроме путных // Архив СПбИИ РАН. Ф. 124. Коллекция С. В. Соловьева. Оп. 2 № 39.
39. Лист Софьи Гаштольд наместнику Балцару Войтеховичу о взыскании с Войтеха Якуб-ского 3-х рублей за разорванный реестр Тимофея Ермоловича, в который последний вносил количество вызенного им солода// Архив СПбИИ РАН. Ф. 124. Коллекция С. В. Соловьева. № 99.
40. Судовый лист жены Виленского воеводы Софьи Гаштольд, данный Койдановскому войту Мацуту Сычевичу на владение двумя землями Телневщизною и Малинковщиною, 7 мая 1537 г. // Архив СПбИИ РАН. Ф. 124. Коллекция С. В. Соловьева. Оп. 1. № 36.
41. Почты панней вдов их милости // Литовская метрика. Отд. I. Ч. III. Кн. Публичных дел: перепись войска литовского. Пг.: [Б.и.], 1915. 560 с.
42. Перепись войска Литовского от 1528 г. // Радзивилловские акты из собрания Российской Национальной библиотеки / сост. М.М.Кром. М.; Варшава: Древлехранилище, 2002. (Памятники Восточной Европы. Источники XV-XVII в.) 267 с.
43. Реестр панских почтов, май-июнь 1536 г. // Радзивилловские акты из собрания Российской Национальной библиотеки / сост. М. М. Кром. М.; Варшава: Древлехранилище, 2002. (Памятники Восточной Европы. Источники XV-XVII в.). 267 с.
44. Реестр бояр Городинского повета, собравшихся в Слониме для участия в военной компании, сентябрь 1536 — август 1537 гг. // Радзивилловские акты из собрания Российской Национальной библиотеки / сост. М. М. Кром. М.; Варшава: Древлехранилище, 2002. (Памятники Восточной Европы. Источники XV-XVII в.). 267 с.
45. Почты панней вдов их милости // Радзивилловские акты из собрания Российской Национальной Библиотеки / сост. М. М. Кром. М.; Варшава: Древлехранилище, 2002. (Памятники Восточной Европы. Источники XV-XVII в.) 267 с.
46. Бумблаускас А. Первому Статуту — 480 лет // URL: http://ru.delfi.lt/archive/article.php?id= 20022499&categoryID=14677646&ndate=1231624800 (дата обращения: 12.04.2012).
Статья поступила в редакцию 16 июня 2012 г.
