CC BY
65
ИСТОРИЯ. АРХЕОЛОГИЯ
№. AJ4 да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да да №. да да
С.Л. Воробьева, Г.Н. Гарустович, С.М. Хусаинов УДК 7.033
НАХОДКИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ВОСТОЧНОЙ ТОРЕВТИКИ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ КАК ПОКАЗАТЕЛЬ ТРАДИЦИОННЫХ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ
Аннотация
Авторы акцентируют внимание на свидетельствах межкультурного взаимодействия и формировании устойчивых торгово-экономических контактов древнего и средневекового населения Южного Урала с Ираном и Средней Азией. Вовлеченность предков башкир в международный «диалог культур» наиболее отчетливо фиксируется в эпоху средневековья на примере находок произведений восточных мастеров, в т.ч. элитарной торевтики. Еще с периода раннего железного века в Уральский регион начали ввозиться парадные металлические сосуды (фиалы и др.), а во второй половине I тыс. н.э. данный импорт достигает стадии наивысшей интенсивности, когда на Урал, в Прикамье и в Западную Сибирь проникает так называемое «сасанидское серебро» (на самом деле - отборные изделия ювелиров Персии, Бактрии и Согдианы). На рубеже I—II тыс. н.э. отмечаются новации в ассортименте ввозимой посуды: чаши и блюда из серебра сменяются изысканными и богато декорированными кувшинами из бронзы (латуни). Таким образом, культурные и торговые связи Ирана и Средней Азии с уральскими этническими группами не прерывались на протяжении многих столетий, отличаясь преемственностью и постоянством.
Ключевые слова: Южный Урал, Башкортостан, произведения восточной торевтики, эпоха средневековья, импорт, Иран, Средняя Азия
Svetlana L. Vorobyova, Gennady N. Garustovich, Salavat M. Khusainov
ЕАЗТЕКК TOREUTICS FINDS IN THE SOUTHERN URALS AS AN INDICATOR OF THE TRADITIONAL INTER-ETHNIC RELATIONS
Воробьева Светлана Леонидовна, кандидат исторических наук, научный сотрудник - хранитель фондов археологии Национального музея Республики Башкортостан, научный сотрудник научно-исследовательского центра «Наследие» (Уфа), e-mail: [email protected]
Гарустович Геннадий Николаевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологических исследований Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН (Уфа), e-mail: [email protected]
Хусаинов Салават Мирсадырович, научный сотрудник отдела литературоведения Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН (Уфа)
Svetlana L. Vorobyova, Cand.Sc. (History), Research Fellow and Custodian of Archaeology Funds at the National Museum of the Republic of Bashkortostan, Research Fellow at Heritage Research Center (Ufa), e-mail: [email protected]
Gennady N. Garustovich, Cand.Sc. (History), Senior Research Fellow at the Department of Archaeological Research, the Institute of History, Language and Literature of the Ufa Scientific Center, the Russian Academy of Sciences (Ufa), e-mail: [email protected]
Salavat M. Khusainov, Research Fellow at the Department of Literary Studies, the Institute of History, Language and Literature of the Ufa Scientific Center, the Russian Academy of Sciences (Ufa)
© Воробьева С.Л., Гарустович Г.Н., Хусаинов С.М., 2016
Аbstract
The authors emphasize the evidence of cross-cultural interaction and formation of stable trade and economic contacts of ancient and medieval population of the Southern Urals with Iran and Central Asia. The involvement of Bashkir ancestors into the international "dialogue of cultures" is most clearly fixed in the Middle Ages by finds of the works of Eastern artists including elite toreutics. Ever since the early Iron Age period in the Ural region ceremonial metal containers (vials, etc.) began to be imported and in the second half of the I millennium A.D. it reaches the highest import intensity when to the Urals, in the Kama region and in Western Siberia the so-called "Sassanian silvef' (in fact - the choicest products of Iran jewelers, Bactria and Sogdiana) penetrated. At the turn of I-II millennium A.D. innovations in the assortment of imported dishes are noticed: bowls and silver dishes are replaced by refined and richly decorated pitchers of bronze (brass). Thus, cultural and trade connections of Iran and Central Asia with the ethnic groups of the Urals have not been interrupted for centuries, differing in continuity and constancy.
Key words: South Urals, Bashkortostan, east toreutics product, the era of the Middle Ages, import, Iran, Central Asia
Регион Южного Урала с глубокой древности имел разветвленные связи (экономические, культурные и т.д.) со странами Востока, в первую очередь, с регионом Средней Азии. Авторы статьи хотели бы обратить внимание лишь на одну категорию археологических артефактов, непосредственно отражающих реальность подобного межкультурного взаимодействия. Мы решили сделать обзор находок, а также проанализировать причинно-следственные аспекты проникновения и оседания в землю предметов элитарной восточной торевтики в лесостепной полосе Южного Урала. В действительности здесь мы имеем дело со своеобразным историческим феноменом - массовым скоплением находок ювелирных изделий из серебра (изредка - из бронзы). «Уральский центр импортной торевтики» включает в себя находки произведений отборной ремесленной продукции ахеме-нидского, сасанидского и сельджукского Ирана, а также изделий мастерских Парфии, Бактрии и Согдианы (и небольшое число произведений византийских ювелиров1), с конца периода раннего железного века (РЖВ) и до позднего средневековья (середина I тыс. до н.э. - XIV в. н.э.).
В процессе рассмотрения ретроспективной истории культурно-экономических связей населения Южного Урала с соседними этносами и регионами выясняется, что уже в период РЖВ из стран Востока в наш регион ввозились геммы, бусы, изделия из алебастра и другие украшения, но самой известной категорией обмена были произведения элитной ремесленной продукции - чаши из серебра, бронзы и другие формы торевтики. В качестве показателя связей с ахеменидским Ираном можно указать коллек-
цию Юрюзаньского клада, найденного в 1897 г. Коллекция хранится в фондах ГИМ (Москва) [2, табл. XIII; 7, с. 202-231]. Здесь, на горе, были обнаружены металлические фиалы и бронзовая ажурная бляха с фигурой фантастического хищника (V в. до н.э.). Схожие по типу и хронологии предметы входили в состав Куганакского клада (Республика Башкортостан), также найдены в кочевнических курганах у с. Покровка Оренбургской области [14, с. 23, 76]. По мнению исследователей, естественная ценность произведений искусства в нашем регионе усиливалась за счет использования привозных чаш при совершении языческих религиозных обрядов автохтонными этносами, и это были первые импортные сосуды, нашедшие применение в культовой практике местных уральских племен.
На примере уникальных находок периода РЖВ была сформулирована проблема, до сих пор носящая дискуссионный характер, - вопросы времени и направления поступления восточного металла в наш регион. Об этом еще в 1946 г. писала А.В. Збруева [6, с. 182-190]. Чуть позже А.А. Иессен констатировал: «Изделия иранского происхождения могли проникать на Южный Урал и в Приуралье по двум основным путям - одному, направляющемуся через Кавказ и Предкавказье на Волгу, и другому, ведущему через Среднюю Азию на Южный Урал». Именно в эту эпоху «весьма ценные по тому времени предметы роскоши в виде серебряных и бронзовых сосудов, а также и некоторых других изделий, впервые появляются на Южном Урале и в Прикамье» [7, с. 221, 228]. Позднее Б.Н. Заходер пытался доказать, что прямой степной путь из Маверранахра начал функционировать лишь на рубеже I—II тыс. н.э. [5, с. 157, 183]. При этом
1 Раннесредневековый антик с территории Башкортостана (Алкино, Красная Поляна и др.) анализировался в работах Л.А. Мацулевича, А.П. Смирнова, В.В. Кропоткина, Р.Б. Ахмерова, Е.А. Круглова.
историки обратили внимание на факт почти полного отсутствия в обширных пределах «Стран Мрака» (Прикамье, Урал и Западная Сибирь) изделий кавказских мастеров. А картография археологических местонахождений показывает определенную концентрацию древних и средневековых находок в пределах Оренбургской области [12, с. 1-10], свидетельствующую о наличии сухопутных дорог из Средней Азии на Урал. Они были приоритетными в период РЖВ и позднее (т.е. задолго до путешествия Ибн Фадлана, как это предполагал Б.Н. Заходер). Сейчас данный тезис получает все большее признание в региональной исторической науке [16, с. 287-291], к тому же он находит подтверждение на примере находок дирхемов, куфических монет, украшений и других восточных изделий.
Пик интенсивности ввоза уникальных и высокохудожественных артефактов (т.н. «сасанид-ского серебра») в регион приходится на вторую половину I тыс. н.э. И в это время, как подчеркивал венгерский медиевист Чанад Балинт, многочисленные изделия восточной торевтики и дирхемы встречаются вовсе не по всей территории Евразии: наибольшие скопления обнаружены в регионах бассейна р. Висла и в Волго-Камье. Повышенная встречаемость кладов в названных областях «свидетельствует» о прохождении важнейших торговых магистралей, функционирующих не одно столетие. По Висле восточные купцы двигались на Балтику за янтарем, а в Волго-Камье главной целью товарного обмена выступала драгоценная пушнина [1, с. 189-194]. В это время художественный металл, созданный в период правления династии Сасанидов в Персии (а также в Бактрии и Согде), «течет» купеческими маршрутами на север, оседая находками в святилищах по обе стороны Уральского хребта. Широко известны клады и находки восточного серебра в Башкортостане: Аврюз-Тамак-ский (Альшеевский р-н, 1989 г.), Уфимский-1 (под зданием БГМУ, 1936 г.), Уфимский-2 (по ул. К. Маркса, 1941 г.), Алкинский (Чишмин-ский р-н), Левашовский (г. Стерлитамак), а также Селянино озеро и Кишертский (в пределах Кунгурской лесостепи) [см.: 3, с. 83-96; 4]. Иногда небольшие сосуды из серебра помещались в богатых захоронениях кочевников (Синеглазо-во, Челябинская обл.) [15, с. 163-166]), но обычно их выявляют в укромных местах (предположительно - в культовых).
Обнаруженный в 1900 г. Репьевский клад (Бугульминский р-н РТ) состоял из трех серебряных блюд VIII - первой половины IX в.
Рис. 1. Бронзовые сосуды с территории Южного Урала.
1 - находка у дер. Комсомол Баймакского р-на РБ (по А.Х. Пшеничнюку); 2 - находка на территории г. Орск (Оренбургская обл.; по К.В. Сальникову)
[8, с. 28-30]. В.П. Даркевич отнес изделия к фергано-семиреченской группе художественного металла [4, с. 13-14, 86-91]. Важно подчеркнуть, что на основе данного комплекса предметов исследователи решали вопросы формирования ремесленных школ парадной торевтики, семантики сюжетов изобразительных композиций сасанидского Ирана и сопредельных стран, а также использования привозной элитарной посуды в наших пределах, что имело первостепенное значение для уральского региона. Наиболее убедительные трактовки в интерпретации применения блюд и иных серебряных емкостей были предложены В.Ю. Лещенко [10, с. 48-54]. Отметим, что некоторые уникальные блюда из Башкортостана (в г. Уфа - находки чаш «со зверями» в каменоломне В.А. Новикова и в Благовещенском р-не -Анненский клад) были навсегда утрачены для науки [9, с. 51].
Однако, серебряный кризис Х-ХП вв. на Ближнем и Среднем Востоке положил конец выпуску сосудов из драгоценного металла. К тому же утверждение ислама в Иране и Средней Азии привело к исчезновению из художественных композиций на блюдах традиционных сцен «царской охоты» и «шахских пиров», поскольку шариат запрещал изображение людей и животных. Основная масса предметов из серебра оседала не в Башкортостане, а в таежных лесах Прикамья и Зауралья, куда уникальные произведения искусства торговцы доставляли в обмен на пушнину. Но наш регион играл важную транзитную роль, а предки башкир были непосредственными участниками сложного процесса международной караванной торговли. Высокое цивилизационное влияние утонченного мастерства персидских художников по металлу было настолько значимым, что у уральских народов в языческий период формируется выраженный «культ серебра», когда украшения из белого металла ценились чуть ли не больше золота. Следы былого культа серебра фиксируются у башкир и венгров, а также у угорских народов Приобья -хантов и манси.
Но серебряный кризис рубежа I—II тыс. вовсе не привел к полному свертыванию трансконтинентальной торговли, хотя ассортимент ввозимых товаров неизбежно менялся. Персидские ремесленники начинают работать с бронзой и латунью, создавая произведения изысканные, хотя и менее дорогостоящие. Надо отметить, что в эпоху Сельджукидов широкое распространение получают не столько чаши, сколько сосуды в форме кувшинов. По мнению специалистов, художественная обработка цветного металла в начале II тыс. достигает высокого уровня, особенно в мастерских Восточного Ирана (Хорасан и т.д.). В Х^ХШ вв. появляются новые технологические черты: развиваются способы инкрустации бронзовой основы цветными металлами - серебром и красной медью (т.е. работа не только с формой, но и с цветом). Вместо прежних фигур живых существ все чаще появляются изображения с отвлеченными растительными орнаментальными лентами (арабески), «заступают» «ковровые» цветочные композиции, признанные допустимыми в мировоззренческих мусульманских канонах. Но лишь со временем ранние описательные темы в искусстве и реалистические изображения переходят в разряд ритмического узора. При этом причины распространения изделий из меди и ее сплавов аргументируются специалистами не только в плане неизбежных
последствий серебряного кризиса на Востоке, но и в связи с ростом потребностей среднего класса феодального общества, а также с призывами мусульманских богословов к сдержанности и аскетизму в быту.
Смену функциональной направленности в использовании привозной торевтики в начале II тыс. можно проиллюстрировать на примере находок академика АН РБ Н.А. Мажитова в Ишимбаевском (к. 3/3) и Каранаевском (к. 8) могильниках (Салаватский и Мечетлинский р-ны РБ). Тут серебряные блюда разрезаны на полосы, и ими было оббито парадное седло; а во втором случае - сделана облицовка деревянного сосуда [11, с. 90-91, 117]. Говорить здесь о каком-то культовом назначении сосудов никак не приходится, скорее оно было утилитарно-престижным. И вообще, все привозные бронзовые сосуды Х-ХГУ вв. найдены или в погребениях, или на территории поселенческих объектов.
Реальным примером новаций в перечне ввозимых товаров может считаться бронзовый кувшин конца ХП - первой половины ХШ в., найденный в кургане у дер. Комсомол Баймакского р-на РБ [13, с. 71, рис. 8, 7; 4, с. 15]. Сосуд, изготовленный в Восточном Иране, украшен гравировкой и инкрустирован серебром (рис. 1 - 1). На горловине нанесена арабская надпись почерком насх: «И слава, и успех, и господство, и долгая жизнь владельцу сего». Видимо, именно о таких изделиях из Хорасана писал иранский историк и географ Хамдаллах Казвини (1281/82 - около 1344 или 1350): «Из Герата вывозятся в другие местности всякого рода диковинки, например -медные сосуды, инкрустированные серебром» [цит. по раб.: 4, с. 161].
Из открытий последнего времени отметим находку у дер. Нижнехозятово Чишминского р-на РБ - цилиндрическое горлышко фигурного кувшина ХП-ХШ вв. Горловина сосуда из латуни, изготовленная в виде творчески стилизованной птичьей головы (с тонкой «шеей» и вытянутым «клювом»), хранится в фондах Национального музея РБ (г. Уфа; ОФ 32708). Посредством чеканки и гравировки с двух сторон от носика изображена композиция с геральдическими фигурами львов (рис. 2 - Д) в обрамлении полос арабескового орнамента. Можно говорить, что в художественном убранстве кувшина прослеживается эстетическое совмещение мотивов различной природы: пластических силуэтов и растительно-геометрической орнаментики при явном возрастании декоративных тенденций в динамике узоропостроения (рис. 2). Корпус
сосуда не сохранился, но на примере известных аналогий (кувшины с инкрустацией из Герата и Мосула (около 1200 г.), а также их подражаний из Мерва и Ясыдепе (Туркменистан) можно говорить о том, что тулово имело вид цветочного рифленого бутона.
Отметим, что иранские парадные художественно-бытовые изделия послужили примером для местных мастеров по металлу, которые создавали похожую продукцию. Например, шаровидное тулово с поддоном (но без горлышка) от бронзового сосуда случайно найдено на территории г. Орск (Оренбургская обл.; 1941 г.). Материалы не опубликованы и известны нам по рисунку из личного архива К.В. Сальникова (г. Уфа). Корпус не украшен, но по центру туло-ва заметна вырезанная горизонтальная надпись арабским шрифтом (рис. 1-2), правда, с сильным искажением букв. Надпись справа налево: 604 - енчи сэнэдэ... ясады... (604 г.х. соответствует 1207 году). Перевод: «В 604-ом году. сделал.». В начале строки под предполагаемой датой стоит знак в виде уголка. Возможно, это окончание даты 604, которая по-тюркски читается как «алты йуз турт»енчи, т.е. «в шестьсот четыре» ('в шестьсот четвер'-том). Следующее сочетание знаков после слова «сэнэдэ» непонятно; скорее всего, это имя самого мастера. Последние два символа (в виде схожих перевернутых троек) также не определяются. Не исключено, что здесь нанесен товарный знак ремесленника по металлу (рис. 1 - 2).
Таким образом, для башкирского народа оживленные и устойчивые связи с Ираном и Средней Азией уже в эпоху средневековья могут считаться вполне традиционными. Несомненно, что данное межэтническое взаимодействие стало важным элементом при сложении системы норм этнической культуры коренного населения Урала, повлиявшее на формирование особенностей эстетических канонов, а возможно, и формы мусульманских религиозных традиций лесостепного тюркоязычного этноса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Балинт Ч. Несколько слов о так называемом «восточном серебре» // Международные связи, торговые пути и города Среднего Поволжья К-ХП веков. Матер. Междунар. симпозиума. - Казань, 1999. -С. 189-194.
2. Булычов Н.И. Древности из Восточной России. - М., 1902. - Вып. 1. - 33 с.
3. Вощинина А.И. О связях Приуралья с Востоком в У-УП вв. н.э. // Советская археология. -М., 1953. - Вып. 18. - С. 83-96.
4. Даркевич В.П. Художественный металл Востока. - М.: Наука, 1976. - 198 с.
5. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т. 2. - М.: «Наука» ГРВЛ, 1967. -213 с.
6. Збруева А.В. Древние культурные связи Средней Азии и Приуралья // Вестник древней истории. -1946. - № 3. - С. 182-190.
7. Иессен А.А. Ранние связи Приуралья с Ираном // Советская археология. - М.; Л., 1952. - Вып. 16. - С. 206-231.
8. Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии. - М.: Наука, 1978. -130 с.
9. Калачов Н.В. Сборник Археологического института. Кн. 4. - СПб., 1880. - 370 с.
10. Лещенко В.Ю. О ритуальном использовании серебряных сосудов с отверстиями // Краткие сообщения Института археологии. - М.: Наука, 1977. -Вып. 150. - С. 48-54.
11. Мажитов Н.А. Курганы Южного Урала VIII-XII вв. - М.: Наука, 1981. - 163 с.
12. Макаренко Н.Е. Серебряная чашка музея Оренбургской Ученой Архивной Комиссии // Труды Оренбургской ученой архивной Комиссии. - Оренбург, 1907. - Вып. 17. - С. 1-10.
13. Пшеничнюк А.Х. Курганы средневековых кочевников на Южном Урале // Памятники кочевников Южного Урала / отв. ред. В. А. Иванов. - Уфа: БФАН СССР, 1984. - С. 60-74.
14. Ростовцев М.И. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма // Материалы по археологии России. - № 37. - Пг., 1918. - 103 с.
15. Стоколос В.С. Курган на озере Синеглазово // Археология и этнография Башкирии. Т. 1 / под ред. Р.Г. Кузеева. - Уфа: БФАН СССР, 1962. - С. 163-168.
16. Чичко Т.В. Уральская альтернатива Волжскому торговому пути: обстоятельства возникновения и время функционирования // Этнические взаимодействия на Южном Урале: матер. VI Всерос. науч. конф. / отв. ред. А.Д. Таиров. - Челябинск, 2015. -С. 287-291.
REFERENCES
1. Balint, Ch. Neskol'ko slov o tak nazyvaemom «vostochnom serebre» [A Few Words about the So-called "Eastern Silver"]. In: Mezhdunarodnye svyazi, torgovye puti i goroda Srednego Povolzh'ya IX-XII vekov [International Relations, Trade Routes and Cities of the Middle Volga Region in 9th - 12th Centuries. Proceedings of International Symposium]. Kazan, 1999, p. 189-194 (In Russ.).
2. Bulychov, N.I. Drevnosti iz Vostochnoy Rossii. Vyp. 1 [Antiquities of Eastern Russia. Vol. 1]. Moscow, 1902. 33 p. (In Russ.).
Рис. 2. Горлышко кувшина с выделенным носиком-сливом. Латунь.
Дер. Нижнехозятово (Чишминский р-н Республики Башкортостан). а- ж - вид и профили горловины сосуда. Рисунки У.О. Коршуновой
3. Voshchinina, A.I. O svyazyakh Priural'ya s Vostokom v VI-VII vv. n.e. [On the Connections with the East Urals in the 6th - 7th Centuries A.D.]. In: Sovetskaya arkheologiya. Vyp. 18 [Soviet Archaeology. Issue 18]. Moscow, 1953, p. 83-96 (In Russ.).
4. Darkevich, V.P. Khudozhestvennyy metall Vostoka [Art Metal from the Orient]. Moscow, Nauka press, 1976. 198 p. (In Russ.).
5. Zakhoder, B.N. Kaspiyskiy svod svedeniy o Vostochnoy Evrope. T. 2 [Caspian Collection of Information about Eastern Europe]. Moscow, Nauka, 1967. 213 p. (In Russ.).
6. Zbrueva, A.V. Drevnie kul'turnye svyazi Sredney Azii i Priural'ya [Ancient Cultural Ties in Central Asia and the Urals]. Vestnik drevney istorii [A Bulletin of Ancient History]. 1946. No 3. P. 182-190 (In Russ.).
7. Iessen, A.A. Rannie svyazi Priural'ya s Iranom [Early Links of the Urals with Iran]. In: Sovetskaya arkheologiya. Vyp. 16 [Soviet Archaeology. Issue 16]. Moscow, Leningrad, the Academy of Sciences of the USSR, 1952, p. 206-231 (In Russ.).
8. Kazakov, E.P. Pamyatniki bolgarskogo vremeni v vostochnykh rayonakh Tatarii [Monuments of Bulgarian Time in the Eastern Part of Tatarstan]. Moscow, Nauka press, 1978. 130 p. (In Russ.).
9. Kalachov, N.V. Sbornik Arkheologicheskogo in-stituta. Kn. 4 [Collection of the Archaeological Institute. Vol. 4]. St. Petersburg, 1880. 370 p. (In Russ.).
10. Leshchenko, VYu. O ritual'nom ispol'zovanii serebryanykh sosudov s otverstiyami [About the Ritual Use of Silver Vessels with Holes]. In: Kratkie soobsh-cheniya Instituta arkheologii. Vyp. 150 [Brief Reports of the Archaeological Institute ]. Moscow, Nauka press, 1977, p. 48-54 (In Russ.).
11. Mazhitov, N.A. Kurgany Yuzhnogo Urala VIII-XII vv. [Mounds of the Southern Urals in the 8th - 12th Centuries]. Moscow, Nauka press, 1981. 163 p. (In Russ.).
12. Makarenko, N.E. Serebryanaya chashka muzeya Orenburgskoy Uchenoy Arkhivnoy Komissii [Silver Cup from the Museum of Orenburg Scientific Archive Commission]. In: Trudy Orenburgskoy uchenoy arkhivnoy Komissii. Vyp. 17 [Proceedings of the Orenburg Scientific Archive Commission]. Orenburg, 1907, p. 1-10 (In Russ.).
13. Pshenichnyuk, A.Kh. Kurgany srednevekovykh kochevnikov na Yuzhnom Urale [Mounds of Medieval Nomads of the Southern Urals]. In: Pamyatniki kochevnikov Yuzhnogo Urala [Monuments of Nomads from the Southern Urals]. Ed. VA. Ivanov. Ufa, Bashkir Branch, the Academy of Sciences of the USSR, 1984, p. 60-74 (In Russ.).
14. Rostovtsev, M.I. Kurgannye nakhodki Orenburgskoy oblasti epokhi rannego i pozdnego ellinizma [Findings of Burial Mounds in the Orenburg Region of the Early and Late Hellenistic]. In: Materialy po arkheologii Rossii [Evidence on Russian Archaeology]. Petrograd,1918, no 37. 103 p. (In Russ.).
15. Stokolos, V.S. Kurgan na ozere Sineglazovo [Mound in the Lake Sineglazovo]. In: Arkheologiya i etnografiya Bashkirii. T. 1 [Archaeology and Ethnography of Bashkiria]. Ed. R.G. Kuzeyev. Ufa, Bashkir Branch, the Academy of Sciences of the USSR, 1962, p. 163-168 (In Russ.).
16. Chichko, T.V Ural 'skaya al 'ternativa Volzhskomu torgovomu puti: obstoyatel 'stva vozniknoveniya i vremya funktsionirovaniya [Ural Alternative to the Volga Trade Route: Circumstances of Appearance and the Timings]. In: Etnicheskie vzaimodeystviya na Yuzhnom Urale: materialy VI Vseros. nauch. konf. [Ethnic Interaction in the Southern Urals: Proceedings of the 6th Russian Scientific Conference]. Ed. A.D. Tairov. Chelyabinsk, 2015, pp. 287-291 (In Russ.).
