CC BY
1
ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ПОЛИТИКИ HISTORY AND THEORY OF POLITICS
5.5.1. История и теория политики
(политические науки)
History and Theory of Politics
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-16-23 УДК: 323 ГРНТИ: 11.01 EDN: CMYPRL
Методологические принципы анализа трансформации цивилизационно-политического пространства России в XXI веке
Н.В. Асонов ©
Московский педагогический государственный университет, г. Москва, Российская Федерация;
Институт научной информации по общественным наукам, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
Аннотация. Исходя из характера политической науки, которая ориентирована на изучение власти, составляющей основу всех социальных отношений, автор раскрывает свое понимание методологических принципов анализа изменений цивилизацион-но-политического пространства России в XXI в. Цель исследования сводится к выявлению специфики работы тех методологических принципов, использование которых поможет раскрыть дальнейший путь трансформации цивилизационно-политического пространства России. Методы исследования. Достижение поставленной цели требует применения некоторых специальных методов: политического, конфликтологического, культурно-формационного и цивилизационного. В силу своей значимости они трактуются как исследовательские подходы, идущие в сочетании с ценностно-сравнительным и системным методами. Результаты исследования показали, что более глубокое понимание трансформации цивилизационно-политического пространства России может дать комплексное использование четырех методологических принципов научного анализа. Это принципы социально-политических фактов, социально-политических дефиниций, социально-политического поведения и социально-исторического детерминизма. Их применение позволяет утверждать, что трансформация России в XXI в. пойдет тем путем, который соответствует либеральной политической системе, навязанной нам в конце ХХ в. Это путь североатлантической цивилизации. Он способен превратить Россию в главный центр межцивилизационных конфликтов и привести ее в полный упадок. Выход из сложившейся ситуации видится только в перестройке политической системы страны в соответствии с ее традиционными ценностями.
Ключевые слова: Россия в XXI веке, методологические принципы, научные подходы, политический анализ, трансформация, цивилизационно-полити ческое пространство
Благодарности. Исследование выполнено в рамках темы 124101700545-0 «Ценностное измерение консервативной и либеральной идеологии как фактор трансформации современного политического пространства» при поддержке Экспертного института социальных исследований и Министерства науки и высшего образования РФ в Институте научной информации по общественным наукам Российской академии наук.
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ: Асонов Н.В. Методологические принципы анализа трансформации цивилизационно-политического пространства России в XXI веке // Социально-политические науки. 2024. Т. 14. № 6. С. 16-23. DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-18-25. EDN: О^Р^
V_/
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-16-23
Methodological Principles of Analyzing the Transformations of the Civilizational and Political Space of Russia in the XXI Century
N.V. Asonov ©
Moscow Pedagogical State University (MPSU), Moscow, Russian Federation;
Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (ISISS RAS), Moscow, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. Based on the nature of political science, which focuses on the study of power as the foundation of all social relations, the author reveals their understanding of the methodological principles for analyzing changes in the civilizational and political space of Russia in the 21st century. The aim of the research is to identify the specifics of the methodological principles that will help uncover the further path of transformation in Russia's civilizational and political space. Research Methods. Achieving this goal requires the application of several specialized methods: political, conflictology, cultural-formational, and civilizational. Due to their significance, they are classified as research approaches that combine with value-comparative and systemic methods. The results of the research indicate that a deeper understanding of the ongoing transformation of Russia's civilizational and political space can be achieved through the comprehensive use of four methodological principles of scientific analysis. These principles are the principles of socio-political facts, socio-political definitions, socio-political behavior, and socio-historical determinism. Their application allows for the assertion that Russia's transformation in the 21st century can only proceed along a path that corresponds to the liberal political system imposed on us in the late 20th century. This path aligns with the North Atlantic civilization and has the potential to turn Russia into a major center of intercivilizational conflicts, leading it into complete decline. The way out of the current situation is seen only in restructuring the country's political system in accordance with traditional values.
Key words: Russia in XXI century, methodological principles, scientific approaches, political analysis, transformation, civilizational and political space
Acknowledgments. The research was carried out within the framework of topic 124101700545-0 "The value dimension of conservative and liberal ideology there is the factor of transformation of the modern political space" of the Expert Institute of Social Research with the support of the Ministry of Science and Higher Education at the Institute of Scientific Information for Social Sciences Russian Academy of Sciences.
FOR CITATION: Asonov N.V. Methodological Principles of Analyzing the Transformations of the Civilizational and Political Space of Russia in the XXI Century. Sociopolitical Sciences. 2024. Vol. 14. No. 6. Pp. 16-23. (In Rus.). DOI: 10.33693/2223-00922024-14-6-18-25. EDN: CMYPRL
ВВЕДЕНИЕ. ОБОЗНАЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ
На сегодняшний день обществоведы так и не пришли к единому пониманию того, что следует разуметь под цивилизацией, почему она трансформируется и что ждет ее в будущем? В значительной степени подобное разночтение объясняется длительной отстраненностью политологии от изучения цивилизации с точки зрения властных отношений. Между тем, хорошо известно, что вне власти и той политической системы, которая сложилась в обществе, любой социальный организм существовать не может. Ведь власть является продуктом тех ценностно-целевых установок, что были выработаны правящим классом, отражая его интересы и потребности. Они, выходя на доктринальный уровень, закреплялись нормой права и догматизировались, приобретая характер моды в ее классическом значении как установленного образца, утверждающего определенный вкус и стиль поведения. Его распространение на все сферы общественной жизни охватывало большие пространства и влияло на самые разные народы и государства, нивелируя их культуру в угоду принятой моде. Ее проникновение в разные земли не носило равномерный характер, ведя к созданию локальных цивилизаций, способных существовать довольно долго. С течением времени они могли перехватывать инициативу у своей метрополии в силу ее ослабления или географической отдаленности.
Беря во внимание продолжающийся конфликт между Киевом и Москвой, уместно вспомнить, что именно таким путем шло цивилизационное развитие СевероВосточной Руси, обособившейся от «матери городов русских». С XIII в. западнорусские уделы стали переходить под власть литовских и польских правителей, ставших ударной силой североатлантической (романо-германской) цивилизации на востоке Европы. Поэтому одну из главных функций своей политики они видели в подавлении православия и возбуждении русофобских настроений на подвластных им землях. Это был типичный путь социальной унификации, упрощавшей систему управления и укреплявшей целостность их страны. В противном случае единство веры и память об общем политическом прошлом должны вести Киев на сближение с Москвой, а не с Варшавой. Такая обработка общественного сознания создала на территории Украины новый культурный мир, который был более ориентирован на Европу, нежели на «Третий Рим».
Вот почему, говоря о цивилизационном пространстве, мы не имеем права игнорировать его политическую составляющую. Ведь только носители власти имеют право замыкать на себя всю полноту ресурсов, методов и технологий управления и, опираясь на них, диктовать свою волю населению той территории, на которую распространяется их господство. Следовательно, инициатива в проведении всякой трансформации цивилиза-ционно-политического пространства может исходить только со стороны правящего класса, охватывая все звенья государственной жизни.
Поэтому в области исследования данной тематики ведущее место следует отвести тем специальным методам научного познания, которые были взяты на вооружение политической наукой. Причем, наиболее успешно такие методы могут работать, когда трактов-
ка цивилизации подается в ее традиционном ключе, вписанном в характер политической власти. При таком подходе не искажается лингвистическая составляющая, позволяя переводить слово civilis с латинского языка в исконных смыслах, означающих «государство» и «гражданство». Выделение данных черт дает нам право говорить о наличии или отсутствии в социально-политическом устройстве современной России цивилиза-ционного своеобразия. Ведь в нем отражается вся суть ценностно-целевых установок правящего класса и проводимой им трансформации.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА
Поскольку мы стали современниками новых масштабных событий глобального уровня, для нас явный интерес представляют методологические принципы анализа идущей трансформации цивилизационно-по-литического пространства России, занявшей с XVII в. на карте мира «осевой регион» [4:169]. Исходя из этого, раскрытие сути таких принципов надо строить с учетом четырех основополагающих подходов. Это политический, конфликтологический, цивилизационный и культурно-формационный.
Первый из них способен работать в союзе с любыми общенаучными и частными методами исследования властных отношений, дополняя и развивая их. Больше всего он нужен в том случае, когда тема анализа трансформации цивилизационно-политического пространства России увязывается с характером организации ее политической власти. Ведь данный подход тесно связан с ценностно-сравнительным и системным методами. С одной стороны, они требуют учитывать не только взаимосвязь институциональной, нормативно-регулятивной и культурно-идеологической сфер политической системы общества, но и проводить сопоставление декларативных и реальных ценностей, принятых правящим классом.
С другой стороны, всякая трансформация является следствием борьбы за власть, ведущей к изменению в соотношении сил, задействованных в политическом процессе. В нем, как показывает исторический опыт, могут сталкиваться представители самых разных идеологий, способных получать поддержку из-за рубежа, от лидеров других политических систем. Примером тому служит целый ряд поездок В.В. Путина в страны социалистического лагеря, от которых он ждет помощи в затянувшейся СВО. Ведь политика только начинается с межличностных отношений лидеров отдельных государств, а заканчивается интересами мирового масштаба.
Масштабность такого противостояния заставляет обратиться к конфликтологическому подходу. Еще К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали его как главную основу социально-политической жизни человечества, ведущую к разным формам трансформации не только государства и общества, но и целых эпох. Их понимание места и роли конфликта в жизни мирового сообщества получило поддержку других научных школ. Ведь с точки зрения марксизма всякая борьба начинается в головах самих участников властных отношений и потом переходит в практическую плоскость, разводя противоборствующие силы по разным лагерям
и сталкивая их между собой в борьбе за власть, провоцируя в конечном итоге новый передел мира. Неслучайно для основоположников марксизма синонимом конфликта стала конкурентная борьба как «наиболее полное выражение господствующей в современном гражданском обществе войны всех против всех. Эта война за жизнь, за существование», когда «один стоит у другого на пути, и поэтому каждый старается оттеснить остальных и занять их место» [7: 292].
Рассматривая конфликты как конкурентную борьбу, нет нужды сомневаться в том, что в их основе лежит еще и противоречие в оценке окружающей действительности и разница в распределении материальных и духовных благ, включая сюда использование правящим классом всех доступных ему рычагов подавления своих противников. В такой борьбе правящий класс стремится минимизировать количество конфликтов, чтобы сохранить свое политическое лидерство. Заодно ему надо убедить народ в том, что только «в мире регулируемого конфликта» может существовать социальная свобода для самого человека и для общества [10: 107]. Но такая регуляция не может в равной степени учитывать интересы всех классов, отдавая предпочтение тем, кто встал у власти и готов использовать цивилизационно-поли-тическое пространство в своих интересах.
Обычно цивилизационный и культурно-формаци-онный подходы разделяют и даже противопоставляют друг другу, считая их несовместимыми между собой. Сторонники подобной точки зрения убеждены, что «цивилизационный подход предполагает постановку ряда важных вопросов для определения настоящего и будущего России», подчеркивая «ее цивилизацион-ную идентичность, связь или соотнесенность с западной цивилизацией, характерные политические и иные практики, характер ценностных ориентаций, духовно-нравственные принципы» [5: 30].
Однако такая трактовка отрицает характер политической системы, управляющей цивилизацией и ее культурно-формационными отношениями, влияющими на социальную область жизни. А ведь она вплетена в общий набор конфликтов, в которых проявляется уровень цивилизационного развития не только отдельных государств, но и всего человечества. В таких конфликтах высвечиваются главные действующие силы, работающие на разрушение или укрепление цивилизационной самобытности страны. Поэтому, приступая к раскрытию методологических принципов анализа трансформации цивилизационно-полити-ческого пространства России в XXI в., нельзя уходить от культурно-формационного подхода, требующего учитывать особенности взаимосвязи культуры, экономики и политики.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Сегодня анализ цивилизационно-политического пространства современной России в первую очередь строится с опорой на те идеологические установки, которые диктует правящий класс. Он заинтересован в том, чтобы проблема устойчивости российского государства решалась в его пользу и обеспечивая ему необходимую легитимность. Чтобы как минимум 2/3 граждан, оставшихся на первом уровне политической со-
циализации, могли поддерживать руководство своей страны и верить, что вся его деятельность носит открытый характер и выражает объективную истину, не содержащую в себе чуждых народу латентных интересов правящего класса.
По такой сугубо политической причине некоторые методологические принципы могут игнорироваться не только заинтересованными аналитическими центрами, обслуживающими властные структуры, но и научным сообществом, принимающим a priori те установки, которые спущены сверху и не прошли должной критической проверки. Это в полной мере относится к заявлению действующего президента, увидевшего в России «державу-цивилизацию» и вставшего на защиту теории строящегося многополярного мира как некоего блага, препятствующего развернувшейся глобализации. Делая из этого ключевое направление политической моды, руководство страны требует видеть в подобной новации суть начатой трансформации цивилизационно-политического пространства России.
Теперь задумаемся о том, какие методологические принципы, выполняющие роль руководящих положений, были использованы теми, кто пришел к подобным выводам, вложив их в уста лидеров нашего государства? Увы! Таких научно выверенных принципов мы не встретим. На данный счет нет ни одной исследовательской работы, позволяющей выявить достоинства или недостатки конкретных методов и аналитических парадигм, взятых на вооружение и доказывающих правоту навязываемой нам новой модной теории о России как особой цивилизации, особенно, когда речь заходит о ее современном состоянии. Дальше самобытной многонациональной культуры эта тема не пошла. Подобным образом обстоит дело со строительством в XXI в. многополярного мира, возвращающего нас в светлое прошлое.
Неслучайно тема негативных аспектов, которые должны присутствовать в любой сфере жизни, выведена за пределы широкого научного обсуждения. Схожим образом снята тема соотношения положительных и отрицательных сторон строящейся многополярности. Это указывает на то, что тут приемы научного исследования подменила политическая идеология. Будучи частью социальной рекламы, она обязана опираться на принципиально иную методологию, не имеющую прямого отношения к науке. Ведь идеология связана с методами убеждения, а такие методы не рассчитаны на интеллектуальную элиту, ибо, согласно правилам политической рекламы, стремятся воздействовать на сознание широких слоев населения, не имеющих должного образовательного уровня и критического мышления.
Если исходить из научного интереса, раскрывающего себя при анализе трансформации цивилизацион-но-политического пространства России в XXI в., то нам следует остановиться на четырех методологических принципах (основах), которые можно рассматривать и как аналитические парадигмы (образцы). Их разработка приписывается М. Веберу, Э. Дюркгейму, Б. Скин-неру и К. Марксу. Это принцип социально-политических фактов, социально-политических дефиниций, социально-политического поведения и социально-исторического детерминизма.
Первый принцип сводит социально-политическую действительность к двум группам фактов (причин или движущих сил). Это социально-политические структуры и социально-политические институты. Здесь свое внимание мы сконцентрируем на их природе и взаимодействии. В рамках этого принципа они отождествляются с понятием реальных явлений, непосредственно влияющих на устойчивость и вектор развития страны. Поэтому, когда мы кладем данный принцип в основу анализа современного цивилизационно-полити-ческого пространства России, то легко замечаем, что никакой трансформации в сторону цивилизационной самобытности у нашего государства нет. Ибо не только социально-политические институты, но и вся политическая структура сохранила себя в том виде, который был им придан теми, кто победил нас в холодной войне. Зато явная самобытность нашей страны четко прослеживается на примере советской системы институциональной и структурной организации государства, власти и общества.
Здесь возникает один принципиальный вопрос. А почему правящий класс не стремится восстановить самобытную советскую модель, противостоящую Западу? Ответ может быть только один. Современная российская власть не только порождена Западом, но и продолжает оставаться зависимой частью его ци-вилизационного поля. Поэтому тема открытого анализа негативных явлений цивилизационно-полити-ческого пространства современной России выведена за пределы научного обсуждения и отдана на откуп политической идеологии.
Второй принцип тесно связан с первым, так как его стратегический элемент представляет собой теоретический способ, помогающий выявлять и определять достоверные события, доказанные эмпирическим путем, что не позволяет принимать на веру и ставить в основу научного исследование любые заявления политиков, какой бы патриотический характер они не носили. Те, кто активно использует такую парадигму, суть реального цивилизационно-политического пространства современной России видят в совокупности значений и терминов как знаковых дефиниций (определений), указывающих на ценностно-целевые установки носителей политической власти. Сюда же относится определение их оценок, данных самим себе, своим партнерам или противникам. Эта реальность, существующая для них на декларативном и скрытом уровне, в свою очередь детерминирует их собственные действия, заставляя постоянно маневрировать в зависимости от меняющейся политической конъюнктуры.
В качестве примера стоит упомянуть два источника. Это апрельское Послание действующего президента Федеральному Собранию Российской Федерации от 2001 г. И это наша пятая Конституция в обновленной редакции 2020 г., не содержащая в себе никакой цивилизационной специфики России. Впрочем, можно сослаться на иные публичные выступления лидеров нашей страны. В своем апрельском Послании В.В. Путин открыто высказался за то, чтобы «Россия должна строить свою внешнюю политику на основе четкого определения национальных приоритетов». В то же время он признался, что «курс на интеграцию с Европой становится одним из ключевых направлений нашей
внешней политики»1. И неслучайно за весь период его президентства ни один институт или принцип управления традиционного типа так и не был восстановлен.
Не менее показательно в данном методологическом контексте звучит заявление Д.А. Медведева, сделанное им в год его инаугурации. В нем он, выделив сугубо либеральные и цивилизационно безликие принципы национальной идеи России в виде «свободы и справедливости», «гражданского достоинства человека», «его благополучия и социальной ответственности», объявил
0 возвращении России «к нашим традициям, собственным культурным ценностям». При этом был сделан упор на то, что «здесь нам не нужно ничего изобретать. Базовые ценности сформулированы человечеством уже давно», т.е. они носят глобальный характер. Остается только совместить «наши национальные традиции» с «фундаментальным набором демократических
" 2
ценностей»2.
Тут идет почти буквальное следование установке Г. Киссинджера о двух типах культур, на основе которых США ведут «поиск мирового порядка». Это «признание реальности истории и культуры других регионов» и понимание невозможности силами одной страны сформировать такой порядок. Поэтому для установления «подлинного мирового порядка... собственные ценности нуждаются во второй культуре, которая является глобальной. <...> выходящей за рамки перспектив и идеалов какого-либо отдельного региона или одной страны» [3: 484]. Наш президент также дал понять, что в случае их расстыковки российская власть не будет держаться за старые устои и пойдет им наперекор.
Действительно, если мы обратимся к тексту пятой Конституции, то не найдем там ничего, что могло бы указать на цивилизационную специфику России. Наш основной закон буквально пропитан идейными положениями «второй культуры», затрагивающими всю структуру политической системы современной России и ее институтов, менять которые категорически запрещено. Это значит, что защита социально-политических структур и институтов своей цивилизации, тем более возвращение к ним, так и не стала приоритетной целью государственной политики. Неслучайно президентские поправки не затронули вторую статью, провозгласившую абстрактного человека с его правами и свободами «высшей ценностью», и обошли вниманием Россию, которую Конституция ценностью не считает. Надо думать, по этой причине в ней не нашлось места для определения главной социальной цели правящей партии, как это имело место в основном законе 1977 г. Его шестая статья прямо указывала, что правящая партия «существует для народа и служит народу». А для чего существует партия парламентского большинства сегодня?
На такой вопрос ответ дает третий принцип. Опираясь на него, мы можем производить анализ политического поведения участников властных отношений. Он помогает вскрыть противоречия между их декларативными заявлениями и реальными действиями. Сегодня рабочая программа этого принципа вышла
1 Путин В.В. Прямая речь. В 3 т. Т. 1. Послания Федеральному Собранию. М.: Звонница-МГ; Новый ключ, 2016. С. 57, 58.
2 Медведев Д.А. Выступление на II Общероссийском гражданском форуме 22 января 2008 г. // Вестник Российской нации. 2008. №1.С.46.
за пределы «чистого» бихевиоризма, но продолжает трактовать действия политиков как следствие их предыдущего поведения, позволяющего закрепить достигнутые позиции. Иначе говоря, В.В. Путин, как и созданная под него «Единая Россия», оказались тесно связаны с идеалами той среды, что сложилась в конце XX в. и была зафиксирована в Конституции 1993 г. Она стала для них той матрицей, порвать с которой при всем своем желании они уже не могут, не смотря на весь ее антироссийский характер. Наглядным примером здесь может служить прибытие В.В. Путина и Д.А. Медведева на открытие Ельцин-центра в ноябре 2015 г., возводимого как идеологический оплот прозападных сил в России. Вместе с ними в данном мероприятии приняли участие лидеры либерального лагеря нашей страны, участвующие со времен перестройки в подрыве ее мощи и цивилизационной идентичности. Иначе их там просто не было бы.
В таком акте виден четкий политический выбор, инициируемый неприятием советского прошлого и его ценностных установок, сохраняющих высокую популярность в обществе и создающих угрозу его возвращения. Этот страх требует, чтобы каждый шаг президента и «Единой России» содержал в себе ответ на три важных вопроса. Каковы тенденции развития сложившейся у нас ситуации? Какие риски могут встретиться на пути к достижению поставленной цели по сохранению сложившейся при Б.Н. Ельцине системы? Каковы последствия предпринятых шагов, препятствующих революционным изменениям, способным вернуть Россию в национальную модель социализма, учитывая вынужденное сближение с КНР, ВНР и КНДР?
Подобный прагматизм в выработке конкретной линии поведения опирается на целый ряд функций, отражающих деятельную суть правящего в России класса. И если глава государства сетует на то, что нас в очередной раз обманули западные партнеры, которым он доверился, можно сделать вывод о том, что подобный результат был заранее просчитан и предусматривал реализацию иных задач путем вынужденных уступок Западу. Тут в любом случае должны сработать разведочная, поисковая, диагностическая и системно-аналитические функции. Каждая из них, раскрывая возможности, которыми обладают другие участники властных отношений, находя альтернативные пути поведения, выявляя грозящие риски и высвечивая систему возникающих контактов, выводит только на ту линию поведения, которая спрогнозирована в аналитическом центре главы государства.
В данном ракурсе его действия становятся воплощением такого прогноза и выстроенных на его основе моделей поведения. Их политический вектор обязан учитывать интересы правящего класса, а эти интересы в значительной степени зависят от социальной принадлежности тех, кто входит в такой класс. Скажем, в 1979 г. среди депутатов, избранных в Верховный Совет СССР, не было ни одного представителя частного бизнеса, зато 51% составляли рабочие и колхозники. В настоящих условиях депутатский корпус правящей партии, не имеет в своих рядах ни одного рабочего и крестьянина. Зато все его представители в той или иной степени связаны с бизнесом, для которого Советская власть с ее общенародной собственностью на средства произ-
водства является главным злом. Борьба против ее сторонников стала отражением линии их поведения.
Для наглядности сошлемся на события, предшествующие СВО, когда с конца 2013 г. поведение левого крыла украинской оппозиции резко активизировалось. Одновременно в России стала расти популярность КПРФ. Угроза создания пророссийского «красного пояса», протянувшегося к марту 2014 г. от Харькова до Одессы, вызвала серьезное беспокойство в Москве и Киеве. Оно еще больше возросло, когда 22 февраля в Харькове состоялся съезд депутатов всех уровней, выступивший против «евромайдана» и вставший за федерализацию Украины. В марте митингующие южных и восточных областей Украины вышли с красными флагами и взяли под охрану памятники В.И. Ленину. Встал вопрос о полном отделении этого региона от киевского режима. Луганский облсовет даже взял на себя право «обратиться за помощью к братскому народу Российской Федерации». На тот момент граница была почти открыта, а украинская армия толком не подготовлена к ведению военных действий против своего восточного соседа.
Используя выгодную ситуацию, работающую на интересы России, Совет Федерации 1 марта предоставил В.В. Путину право использовать силовые структуры страны и перейти границу, однако наш президент на это не пошел. Накануне парламентских и президентских выборов вхождение Новороссии с ее просоветскими настроениями грозило возвращением к 1995 г., когда КПРФ уверенно обошла своих противников и стала партией парламентского большинства. Угроза реставрации Советской власти заставила В.В. Путина выстроить линию своего политического поведения так, чтобы в иерархии ценностей на первое место встало служение идеалам пятой Конституции. Поэтому он решил ограничиться присоединением 18 марта Крыма.
Когда же просоветские настроения в Крыму и Новороссии были подавлены, а КПРФ ослабла и заняла соглашательские позиции по отношению к президенту, 24 февраля 2022 г. развернулась специальная военная операция. С одной стороны, она латентно была направлена на окончательное подавление просоветских настроений в присоединенных областях и наносила мощный идеологический удар по КПРФ, «обличая» Советскую власть в антирусских настроениях. С другой стороны, глава России представал в ореоле защитника российской цивилизации и ее титульной нации, что резко повысило его имидж и укрепило позиции правящего класса. Советская Новороссия погибла, а ее средства производства и рабочая сила перешли в руки российского бизнеса.
На этом фоне особую значимость приобретает методологический принцип социально-исторического детерминизма, позволяющий видеть в трансформации цивилизационно-политического пространства закономерное явление, вписанное в общую схему причинно-следственных связей. В сочетании с политическим и конфликтологическим подходами такой принцип помогает раскрыть объективную закономерность и взаимосвязь во времени и пространстве всех крупных событий как результата борьбы за власть, ведущей к качественным изменениям социальной среды и ее политической системы. Характер этих изменений ведет
не только к подъему, но и способствует деградации государства, власти и общества. Иначе говоря, анализ особенностей трансформации России в XXI в., отрекшейся от лидерства в православно-славянском мире, провозгласившей себя особой цивилизацией и взявшей курс на сближение с Глобальным Югом, обязывает учитывать диалектику и метафизику закона отрицания отрицаний. Он требует не забывать, что все в материальном мире, раз возникнув и достигнув в ходе эволюции предела развития, переходит в состояние «старения», отрицающего прежний прогресс и выступающего его разрушителем.
Это период саморазложения, когда правящий класс, желая сохранить свое господство, отвергает полезные перемены в сфере управления, грозящие ему гибелью. Он латентно занят поиском разных способов удержания власти и отдает этой теме приоритет в иерархии ценностно-целевых установок. В итоге внешние и внутренние вызовы, составляющие угрозу реальному суверенитету страны, воспринимаются в первую очередь только под таким углом зрения, ведя подконтрольное правящему классу цивилизационно-политическое пространство к гибели. Впрочем, такой финал не исключен и в том случае, когда деструктивные силы второго эшелона управления рвутся к власти и ради достижения поставленной цели готовы принести в жертву своим зарубежным покровителям интересы собственной страны. Тогда принимаются и конституируются те правила, которые навязываются извне. Они лишают новый правящий класс свободы политического маневра и ставят его в подчиненное положение. Убедительным примером такого поворота служит последняя редакция Конституции 1993 г., закрепившая незыблемость либеральных устоев.
Если мы продолжим применять принцип социально-исторического детерминизма к России, то вообще придем к неутешительным выводам. События перестройки, завершившиеся уничтожением оставшихся эндогенных элементов в политической и социальной системе России, вывели ее на экзогенный путь аналогичный саморазложению. Здесь наибольшую сложность для научного анализа будет представлять правильное выявление того уровня «старения», которым заразилась наша страна. Информационное поле, позволяющее пролить свет на такой щекотливый вопрос, всегда закрыто для независимых экспертов. Ведь их выводы способны подорвать монопольное право правящего класса на легитимное насилие как средство, заставляющее подчиняться авторитету того, «кто теперь господствует» [1:486].
Поэтому важным инструментом данного методологического принципа стало обращение к политической истории. Например, если в ноябре 1917 г. от полной деградации и распада Россию спасли Советы, сохранившиеся как социальный реликт вечевого управления славян, то теперь их отсутствие делает гибель нашего цивилизационно-политического пространства неизбежным. Ведь с конца XX в. Россия вернулась в систему империализма, рожденного Западом и получившего возможность включить нас в сферу своего глобального влияния через созданные им институты. Тем самым был «реализован противоречащий российской культуре праволиберальный идеологический проект» [8: 24].
Его конечная цель, если следовать логике Г. Киссинджера, состоит не в ослаблении, а в полном «обращении противника в свою веру» [2:104].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Обобщая все вышесказанное, можно сделать ряд принципиальных выводов, позволяющих пересмотреть некоторые устоявшиеся положения о характере методологических принципов научного анализа государственного управления. Обычно для изучения специфики властных отношений, как и самой социальной сферы во всем ее многообразии, используются общенаучные принципы, от которых зависит успех аналитической работы. Они включают в себя требования к системности, согласованности, вариативности, непрерывности и верификации.
Однако они не могут помочь нам в полной мере раскрыть процессуальную специфику изменений ци-вилизационно-политического пространства, если будут проигнорированы законы диалектики и метафизики, а также специальные требования научного анализа, присущие обществоведческим дисциплинам. К ним в первую очередь следует отнести принципы социально-политических фактов, социально-политических дефиниций, социально-политического поведения и социально-исторического детерминизма. По сути, они могут рассматриваться в качестве аналитических парадигм. Их успешное применение во многом зависит от комплексного использования ряда специальных методов, которые в силу их научной значимости следует классифицировать как исследовательские подходы. Это политический, конфликтологический, цивилиза-ционный и культурно-формационный.
Наибольший эффект они дают, если используются в сочетании с ценностно-сравнительным и системным методами, идущими вместе с приемами кибернетического анализа, требующего не забывать, что рост разнообразия ведет не к укреплению, а к ослаблению «большой системы», которая, «вообще говоря, считаться неустойчивой» [9: 369]. В силу того, что любой процесс не предусматривает полной остановки и всегда доходит до своего логического конца, трансформация современного цивилизационно-политического пространства России, представляющая собой локальный процесс социальной адаптации глобального уровня, обязана перейти в свою отрицательную фазу. Это ан-ти-адаптация аналогичная процессу старения. В целях выживания и укрепления политического господства правящего класса происходит сокращение количества некогда «нужных блоков», представляющих традиционные культуры, институты управления и реальные оппозиционные силы. Подобная трансформация, начавшись у нас в конце XX в., продолжится до тех пор, пока не рухнет последний «блок», потому что он будет неспособен выдержать всех возложенных на него нагрузок. С точки зрения объективной социально-политической прогностики «в 2024-2030 гг. Россия будет переживать критический период в своем развитии. Именно в этот период будет решаться вопрос о ее существовании» [6: 280].
Применение означенных методологических приемов позволяет утверждать, что эта трансформация
России в XXI в. может идти только тем путем, которому свойственна навязанная нам система государственного и общественного устройства. Это путь североатлантической цивилизации и характерной для нее империалистической формы отношений, давно вышедшей за пределы цивилизационных культур отдельных государств. Открыто декларировать свою приверженность ей правящий класс России не может. Поэтому в публичной риторике решающее место отводится теме патриотизма и возрождения традиционных ценностей, не имеющих отношения к действующей у нас политической системе. Ее принципиальное расхождение с уникальными эндогенными цивилизаци-онными корнями России указывает на декларативный характер патриотизма правящего класса, порожденно-
го «коллективным Западом» и видящего прямую угрозу своим интересам не только в реставрации Советской, но царской России. Подавление и разрушение «блоков» правой и левой оппозиции в пользу одного слабеющего центрального «блока» поддерживается не только Западом, но и цивилизациями Глобального Юга.
Ведь политика как деятельность по поводу захвата и удержания власти в условиях в XXI в. осуществляется в масштабах скрытых и явных межцивилизационных противоречий, прокладывающих дорогу к мировому господству тем, кто успеет раньше других подчинить своим интересам наш «осевой регион». Выход из сложившейся ситуации может быть только в перестройке политической системы России в соответствии с ее традиционными ценностями.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Редакция не цензурирует авторские статьи/мнения, но проверяет их на предмет содержания заведомо недостоверной и/или противоречащей законодательствуРФ информации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вебер М. Избранное: протестантская этика и дух капитализма. М.: РОССПЭН, 2006. 656 с.
2. Киссинджер Г. Мировой порядок. М.: ACT, 2015. 512 с.
3. Киссинджер Г. Понять Путина. Политика здравого смысла. М.: Алгоритм, 2015. 208 с.
4. Маккиндер Х.Дж. Географическая ось истории // Полис. 1995. №4. С. 162-169.
5. Марасанова В.М., Багдасарян В.Э., Иерусалимский Ю.Ю. и др. Основы российской государственности: учебно-методический комплекс по дисциплине для образовательных организаций высшего образования. М.: Издат. дом «Дело» РАНХиГС, 2023. 212 с
6. Пантин В.И. Циклы и волны истории: Природа, человек, общество, культура. М.: Политическая энциклопедия, 2023.310 с.
7. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии //Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9 т. Т. 1. М.: Политиздат, 1984. 549 с.
8. Шабров О.Ф. Национально-государственная идентичность в контексте глобального противостояния: проблема устойчивости социальных систем // Социально-политические науки. № 4. 2023. С. 15-26. DOI: 10.33693/2223-00922023-13-4-15-26. EDN:JGKLBE.
9. Эшби У.Р. Конструкция мозга. Происхождение адаптивного поведения. М.: Иностранная литература, 1962. 395 с.
10. Dahrendorf R. Life changes: Approaches to social and political theory. Chicago, 1979.181 p.
REFERENCES
1. Weber M. Favorites: Protestant ethics and the spirit of capitalism. Moscow: ROSSPEN, 2006. 656 p.
2. KissingerH. World order. Moscow: AST, 2015. 512 p.
3. Kissinger H. To understand Putin. The politics of common sense. Moscow: Algorithm, 2015. 208 p.
4. Makkinder X.Dj. Geographical axis of history. Polis. No. 4. Pp. 162-169. (InRus.)
5. Marasanova V.M., Baghdasaryan V.E., Ierusaiimsky Yu.Yu. et al. The foundations of Russian statehood: Educational and methodical complex of the discipline for the educational organizations of higher education. Moscow: Publishing House "Delo" RANEPA, 2023. 212 p.
6. Pantin W.I. Cycles and waves of history: Nature, man, society, culture. Moscow: The Political Encyclopedia, 2023. 310 p.
7. Engels F. Conditions of the working class in England. In: Marx K., Engels F. Selected works. In 9 vols. Vol. 1. Moscow: Politizdat, 1984. 549 p.
8. Shabrov O.F. National-State identity in the context of global confrontation: The problem of the stability of social systems. Sociopolitical Sciences. No. 4. 2023. Pp. 16-26. (InRus.). DOI: 10.33693/2223-0092-2023-13-4-15-26.EDN: JGKLBE.
9. Ashby W.R. Brain construction. Origin of adaptive behavior. Moscow: Foreign Literature, 1962. 395 p.
10. Dahrendorf R. Life changes: Approaches to social and political theory. Chicago, 1979.181 p.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 81,37%
Рецензент: Шабров О.Ф., доктор политических наук; профессор, кафедра государственного управления, факультет политологии; Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Статья поступила в редакцию 31.10.2024, принята к публикации 23.11.2024 The article was received on 31.10.2024, accepted for publication 23.11.2024
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Асонов Николай Васильевич, доктор политических наук, доцент; профессор кафедры политологии; Московский педагогический государственный университет (МПГУ); г. Москва, Российская Федерация; ведущий научный сотрудник; Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) Российской академии наук; г. Москва, Российская Федерация. SPIN: 53045496; E-mail: [email protected]
ABOUTTHE AUTHOR
Nikolai V. Asonov, Dr. Sci. (Polit.), Associate Professor; Professor, Department of Political Science; Moscow State Pedagogical University (MSPU); Moscow, Russian Federation; leading researcher; Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences; Moscow, Russian Federation. SPIN: 5304-5496; E-mail: [email protected]
