CC BY
29
################################# ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
Филология
и
журналистика
,&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
ОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ И ПРЕПОДАВАНИЯ ИСТОРИИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
Н. Л. ВАСИЛЬЕВ, доктор филологаческих наук
История русского литературного языка вследствие ее относительной молодости как науки и учебной дисциплины еще не обрела прочного методологического фундамента. Несмотря на обилие работ по данной проблематике, по-прежнему актуальны вопросы происхождения русского литературного языка, его взаимоотношений с церков-
♦ г
но-славянским (старославянским) языков, специфики истории русского литературного языка как самостоятельной дисциплины и др.
Наша цель —■ обратить внимание на отдельные обстоятельства, имеющие отношение к предмету разговора, учет которых может стимулировать изучение и преподавание истории русского литературного языка, выработку ее методологического каркаса.
Прежде всего необходимо сделать оговорку относительно самого наименования курса "История русского литературного языка" (шире — "История русского языка"), традиционно фигурирующего в учебной литературе. В строгом лингвистическом смысле оно неточно, поскольку отражает историю не только собственно русского языка, начинающуюся, как известно, с XIV — XV вв., но и историю древнерусского языка — предшественника современных восточнославянских языков. Мы предлагаем изменить название указанной дисциплины сле-
им образом: "История древнерусского и русского литературного языка". В таком виде оно, бесспорно, более
информативно, корректно и исторично.
Нуждается в уточнении и содержание курса. Так, важно определить, что именно является его предметом: история русского литературного языка или история литературного языка русских (в России). В первом случае автоматически отпадает надобность, например, в изучении русифицированных памятников старославянского языка ("Ос-тромирово евангелие", "Изборники" 1073 и 1076 гг., произведения К. Туровского и др.). Это компетенция таких вузовских дисциплин, как "Старославянский язык" и "Древнерусская литература".
Требуется и более четкий подход к понятию "литературный язык" по-
и
скольку по традиции "история русского литературного языка" интерпретируется едва ли не как история языка художественной литературы, особенно применительно к новейшему периоду
XIX вв.). Вопрос об объеме
и
(XVIII
и содержании термина "литературный язык" в целом не выпадает из поля зрения авторов учебных пособий (порой ему уделяется даже чрезмерное внимание), но рассматривается без должной последовательности.
Литературный язык — это инструмент, с помощью которого национальный язык реализует се<бя в сферах государственности и культуры. Если разговорная речь охватывает область быта, то на долю литературного языка приходится несравненно больший спектр сфер: законЬтворчёство, делопроизвсд-
ство, публицистика, информационное обеспечение (периодическая печать, радио, телевидение), наука и ее популяризация, обучение, отчасти художественная литература и бытовая жизнь.
Соответственно литературный язык предстает не как абстрактная данность, а как система стилей: офици-ально-деловой (правовые акты, документы), публицистический (государственное, политическое, идеологическое, религиозное, судебное красноречие), нейтрально-информационный (язык средств массовой информации), научный, научно-популярный и др. Следовательно, история литературного языка должна рассматриваться прежде всего как история литературных стилей (с учетом их первоначального синкретизма). Только в этом случае выявляется картина возникновения, развития, взаимодействия и компенсаторного замещения (см. ниже) конкретных стилевых проявлений литературного языка.
Так, основы древнерусской деловой письменности закладываются уже в IX — X вв. на базе устных правовых корм, существовавших в Киевской Руси [9, с. 48 — 52]. Зачатки публицистического стиля возникают в XI в. в связи с осознанием древнерусской государственности, места Древней Руси в христианском мире (" Слово о законе и благодати" Илариона). Элементы нейтрально-информационного стиля развиваются в начале XVIII в. ("Ведомости", 1703 г.). Основы научного языка формируются в середине XVIII в. в связи с открытием Академии наук, Московского университета, деятельностью М. В. Ломоносова и других русских ученых, способствовавших формированию научной терминологии [7, с. 4]. Популяризация , науки, первоначально осуществлявшаяся даже в форме поэзии (Кантемир, Ломоносов), обретает свое самостоятельное стилевое выражение, по-видимому, не ранее второй половины XIX в. (ср. _с мнением Н. Я. Сердобинцева [13]). Появление
производственно-технической разновидности научного стиля связано со
временем интенсивного развития промышленности в России, ее технологического обеспечения, требовавшего соответствующей документации, инструкций (конец XIX в.). Развитие языка
художественной литературы (прежде всего поэтического), вероятно, следует отнести к XVIII в. — периоду новой русской словесности. Однако необходимо учитывать, что художественный стиль, несмотря на его авторитетность и даже доминацию в определенные моменты языковой истории, не является в строгом смысле литературной формой выражения: включает в себя и такие эстетические феномены, как барковиана.
Парадоксально, но при последовательном подходе к понятию "литературный язык" из его области, видимо, придется исключить не деловые тексты (это предлагали некоторые лингвисты — А. А. Шахматов, Б. О. Унбега-ун), а культово-религиозные, ввиду их сакрального, узкоприкладного характера. Религия как эзотеричная форма идеологии требовала и соответствующего — малопонятного, искусственно-книжного — языка, отдаленного от собственно культурных (светских) потребностей общества и государства [4, с. 81 ]. Разумеется, при этом мы не должны упускать из виду роль церков-но-славянского языка в развитии русского литературного языка.
Если же рассматривать историю русского литературного языка как историю литературной речи наших соотечественников вообще, то с неизбежностью придется принять во внимание и функционирование других языков в русской культуре — не только старославянского, но и французского, латинского, польского, немецкого.
Так, знание польского языка в XVII в. считалось обязательным признаком образованного дворянина [3, с. 32]. Ту же знаковую роль, но в несравненно большем масштабе выполнял в России в более позднее время французский язык. Его распространению в речи дворянства, разночинской интеллигенции способствовала и недостаточная семантико-стилистическая гибкость русского языка. Сетуя на неразвитость
отечественного "метафизического языка", А. С. Пушкин писал, что "леность наша охотнее выражается на языке чужом, коего механические формы давно готовы и всем известны" [11, с. 31]. Латинский язык, будучи средством общения ученых средневековья, использовался для научных и учебных целей в России вплоть до середины XIX в. На нем велось обучение в Славяно-греко-латинской академии, отчасти в Московском университете. Даже в 1820-х гг. латынь звучала на торжественных актах, знание ее требовалось для написания студенческих, кандидатских, магистерских и докторских работ [10, с. 15 — 80]. Немецкий язык, изучавшийся в гимназиях наряду с французским [8], также имел определенный "вес" в литературном общении. Этому способствовало и наличие немецкого элемента в российском этносе и культуре (царская семья, чиновничество, армия, гувернеры, мастеровые). Примечательно, например, что М. М. Бахтин (1895 — 1975), воспитывавшийся гувернанткой, с детских лет "думал по-немецки, говорил по-немецки" [12, с. 150]. На немецком языке — международном языке лингвистики — был написан знаменитый труд русского ученого Н. С. Трубецкого (1890 — 1938)
"Основы фонологии".
Среди "сквозных" тенденций развития русского литературного языка (политехнизация, европеизация, демократизация и др.) не учитывается в должной мере интеллектуализация лите-ратурно-разговорного общения. Получается, что основное достижение русских литераторов, публицистов, ученых XIX в. сводилось к прививке литературному языку "простонародного" духа. Между тем многие деятели российской культуры, в частности М. В. Ломоносов, Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, В. Г. Белинский, сетовали прежде всего на недостаточность книжно-отвлеченных ресурсов русского языка, неразвитость отечественного "метафизического языка" и стремились способствовать его развитию [1]. Соответственно недооценивается и роль научной терминологии в языковом син-
тезе, осуществленном Пушкиным [2].
В большей четкости нуждается вопрос о разграничении предмета так называемой "исторической грамматики
русского языка" и "истории русского литературного языка", образующих единое целое — "историю русского языка". В строгом смысле литературный язык — система орфоэпических, грамматических и лексико-стилистиче-ских норм (с учетом письменной формы — и орфографических, пунктуационных, жанровых). Поэтому разделение истории русского языка как учебной дисциплины на два раздела достаточно условно, искусственно, методологически уязвимо. Основанием для
этого является лишь то обстоятельство,
/ *
что "историческая грамматика" изучает главным образом систему языка (в том числе и литературного), а "история литературного языка" — комбинаторику литературной речи (стилистические нормы, приемы использования тех или иных языковых ресурсов).
Если начальные этапы формирования русского литературного языка изучены достаточно полно, то характер его развития во второй половине XIX в. и особенно в XX столетии почти не прослеживается [см., напр., 5, 6]. Получается, что история литературного языка в послепушкинское время как бы пресеклась или же замедлила свой ход до такой степени, что приходится говорить лишь о "стабилизации" его норм. В результате остаются нераскрытыми, например, такие вопросы, как особенности художественного языка писателей "серебряного века" (с их грандиозными стилистическими экспериментами), развитие научно-популярного и научно-технического подвидов научного стиля, упадок письменной культуры в послеоктябрьское время и др. Вместо них в типовой программе по истории русского языка (М., 1989) фигурируют темы, выходящие, на наш взгляд, за пределы истории литературного языка, дублирующие специальные вопросы
других учебных курсов: "функции русского литературного языка как средства межнационального общения и орудия
культурной деятельности народов Советского Союза", "функции русского литературного языка как международного", "местные варианты нормированной устной речи".
Затронутые нами проблемы дискуссионны. Их обсуждение способствовало бы более внимательному осмыслению истории русского литературного языка.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Васильев Н. Вопрос о "метафизическом языке*1 в истории русской литературы и ее языка //Сб. тез. VI Между нар. конгресса преподавателей рус. йз. и литературы. Секция № 5. Будапешт, 1986. С. 25 — 27.
2. Васильев Н. Л. Научная лексика в языке Д. С. Пушкина: Учеб. пособие / Мордов. ун-т. Саранск, 1989. 90 с.
3. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII — XIX вв. М.: Учпедгиз, 1938. 448 с.
4. Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. М.: Лабиринт, 1993. 174 с.
5. Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. М.: Высш. шк., 1984. 319 с.
6. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. М.: Просвещение, 1978. 384 с.
7. Кутина Л. Л. Формирование языка русской науки. М.; Л.: Наука, 1964. 220 с.
8. Лаптун В. Гимназии: какими они были? // Странник. 1994. № 2. С. 20 — 30.
9. Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X — середина XVIII в.). М.: Высш. шк., 1975. 327 с.
10. Летопись Московского университета. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. 536 с.
11. Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. Т. 7. 768 с.
12. Разговоры с Бахтиным // Человек. 1993. № 4. С. 141 — 154.
13. Сердобинцев Н. Я. К истории научно-популярного стиля // Вопросы стилистики. Вып. 11. Саратов, 1976. С. 83 — 109.
ее0@@0@@0@00@@@@@@©@@е@@@е@@ееееве@
НОВЫЙ ПОДХОД К ПРОГРАММЕ ОБУЧЕНИЯ РУССКОМУ ЯЗЫКУ В СОВРЕМЕННОЙ ШКОЛЕ
А. В. ЛЕМОВ, кандидат филологических наук
В Саранской школе-комплексе № 39, входящей в Региональный учебный округ при Мордовском университете, впервые в Мордовии осуществляется переход обучения русскому языку на новую программу, разработанную с учетом теоретических достижений современной лингвистики. Чем вызван подобный эксперимент, который потребует от его организаторов педагогического подвижничества и преодоления многих устоявшихся стереотипов содержания программы по русскому языку в начальной и средней школе?
В русском языкознании, пожалуй, как ни в какой другой науке, наблюдается парадоксальная ситуация, связанная с тем, что полученные чуть ли не в течение целого столетия научные представления о структуре и механизме языка лишь незначительно влияют на изменение содержания школьных программ и учебников. Это содержание в некоторых областях лингвистических
знаний, в частности фонетике, сложилось еще во времена М. В. Ломоносова и до сих пор представлено, в своих основополагающих элементах, в начальной и средней школе. Вообразить такое состояние дел в соотношении между, условно говоря, школьной и научной физикой, химией, биологией и т. д. просто невозможно. В преподавании русского языка это у многих учителей и представителей административных органов просвещения не вызывает недоумения.
Между тем реальная ситуация с усвоением правописания (не говоря уже об изучении языка как инструмента общения) не может быть признана удовлетворительной. В связи с этим известны попытки учителей-новаторов улучшить положение дел в основном за счет разработки новых форм и приемов обучения, но чаще всего на все той же, устаревшей теоретической базе лингвистики. Существует и другой путь усо-
