CC BY
41
А. С. Александров, И.А. Александрова
Александров Александр Сергеевич — профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД
России, доктор юридических наук, профессор
E-mail: anrc@rambler.ru
Александрова Ирина Александровна — докторант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: iren-nno@mail.ru
К вопросу о правовой форме уголовного преследования мошенников
В статье анализируются предложения по изменению уголовной политики борьбы с экономическими преступлениями. Авторы считают неприемлемым перевод преступлений о мошенничестве и других экономических преступлениях в категорию дел частно-публичного обвинения. Вместо этого предлагается системная реформа уголовного и уголовно-процессуального законодательства.
The paper analyzes the proposals to change the criminal policy of economic crime. The authors consider to be unacceptable transfer of crimes of fraud and other economic crimes in the category of cases of private-public prosecution. Instead, suggests systemic reform of the criminal and penal protsesualnogo legislation.
Недавно стало известно о предложениях Минэкономразвития по совершенствованию уголовного и уголовно-процессуального законодательства в виде законопроекта «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации, направленных на исключение возможности решения хозяйственного спора посредством уголовного преследования»1.
Из пояснительной записки следует, что это предпринимается в целях устранения проблемы необоснованного уголовного преследования предпринимателей по часто «используемым» статьям УК РФ. Законопроектом предлагается отнести статьи 159, 160, 165, 167 и часть1 статьи 176, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности, к делам частно-публичного обвинения, которые могут быть возбуждены не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя.
В самом законопроекте об этом говорится так: «1) в статье 20: а) часть третью после слов «Уголовного кодекса Российской Федерации», дополнить словами «а также о преступлениях, предусмотренных статьями 159, 160, 165, 167 и 176 частью первой, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности». Таким образом, для борьбы с мошенничеством и рядом других экономических преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, предлагается правовой режим, суть которого в том, что только заинтересованное лицо (собственник) решает, имеет ли деяние, причинившее ему вред, затронувшее его интересы, уголовно-правовую окраску или нет.
Будучи солидарны с авторами в том, что касается заявленных целей, убедительно просим обра-
тить внимание на непригодность и опасность средств для их достижения.
На наш взгляд, принципиальный вопрос о пределах вмешательства государства в частноправовые отношения решается авторами законопроекта неправильно. Они пытаются переставить границу между частным и публичным уголовным преследованием в сфере предпринимательской деятельности, но при этом заходят слишком далеко, закрывая глаза на существующие реалии, а главное — попирая представления о справедливости.
Авторы законопроекта по недомыслию или по злому умыслу (с целью введения в ступор правоохранительную деятельность в сфере предпринимательства) пытаются отгородить предпринимателей от «плохого» уголовного закона и уголовного процесса, «плохих» правоохранителей. Они воспользовались советским уголовно-процессуальным институтом «дела частно-публичного обвинения», чтобы вывести государство из правовой игры. В «нормальных» уголовно-правовых порядках такого института нет: там есть дела частного обвинения, которые возбуждаются в суде и прекращаются только по воле потерпевшего (частного обвинителя), и есть дела публичного обвинения, где субъектом права на обвинение является обвинительная власть государства и где оно активно выявляет и преследует преступников. Дела частного обвинения имеют своим предметом уголовные проступки или преступления, затрагивающие интересы только частных лиц. Посягательства же на чужую собственность затрагивают институт собственности и интересы всех потенциальных собственников.
Александров А.С., Александрова И.А. К вопросу о правовой форме уголовного преследования мошенников
Александров А.С., Александрова И.А. К вопросу о правовой форме уголовного преследования мошенников
Когда совершается экономическое преступление, то есть общественно опасное деяние, страдают интересы не отдельного потерпевшего, а правовые институты (частной собственности), публичный интерес. Правоохранительная система не может не реагировать на это. Более того, она обязана работать на опережение, предотвращать, выявлять в самом начале преступные элементы в сфере экономики, чтобы не допустить более тяжких последствий. Критерий для публично-правового вмешательства один — когда конфликт затрагивает интересы двух собственников, только суд. Но если неправомерное поведение собственника в сфере предпринимательской деятельности затрагивает интересы других лиц, опасно для общества в целом, уголовная юстиция должна сработать.
Уголовная юстиция призвана обеспечивать экономическую безопасность; уголовный закон является крайним, радикальным средством защиты финансово-кредитной, банковской, страховой систем. Одна только угроза неотвратимости уголовной ответственности, которую обязаны обещать правоохранительные органы, дисциплинирует субъектов хозяйственной деятельности во всех сферах. Без уголовно-правового механизма система правовых гарантий безопасности ведения бизнеса будет неполной.
Если мы уберем государство в лице полиции, органов следствия, то есть обвинительную власть, с правового поля, то останемся вообще без правозащиты от деяний, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, но разрушающих правопорядок, причиняющих вред обществу, государству, конкретным лицам, которые в силу беспомощного состояния или недостаточной состоятельности не могут сами инициировать процесс или не хотят по каким-то эгоистичным мотивам этого делать.
Мы унаследовали следственный правовой механизм досудебного производства, заформализо-ванный, приводимый в действие только официальным органом следствия или дознания. Уголовный процесс начинается только после вступления в силу особого процессуального решения: постановления о возбуждении уголовного дела. Только после этого решения следователь уполномочен получать юридически значимую информацию. Вне уголовного дела нет доказательств, фактов. И наоборот, если не будут получены доказательства, своевременно и в установленном порядке не будет и обвинения в суде. Иными словами если дело не будет своевременно возбуждено будет утрачена в последующем возможность установить событие преступления и доказать обвинение в суде. Таким образом, поставив в зависимость от воли частного лица возбуждение уголовного дела, предметом которого является общественно опасное деяние, мы фактически оставляем обвинение без государственной поддержки, без доказательств, то есть без перспективы привлечь к уголовной ответственности виновника.
По предлагаемой же модели ни возбудить уголовное дело, ни получить юридически значимую ин-
формацию для того, чтобы определиться с ситуацией, правоохранительные органы не могут. Проверку сообщений о признаках экономического преступления нельзя проводить (под угрозой обвинений в незаконности ОРМ) — это вытекает из сути предложений по дополнению УК. Следователю надо дождаться решения гражданско-правового спора, получить заявление от потерпевшего-предпринимателя и только потом он вправе будет возбудить уголовное дело. Не понятно только, что ему останется расследовать.
Напомним, кстати, что потерпевшим по смыслу действующего законодательства может быть только юридическое или физическое лицо (ст. 42 УПК РФ). Но не орган государства. Поэтому ожидать подачи заявления от представителя государства в случае, если мошенничество причинило вред государству, нельзя. Заявления иного рода свидетельствуют только о непрофессионализме проектантов. В частности, вице-президенту общественной организации малого и среднего бизнеса «ОПОРА России» В. Корочкину надо бы объяснить, что государство не может быть признано потерпевшим в уголовном процессе, в том числе по делам частно-публичного обвинения2.
Складывается абсурдная ситуация, которой нет ни в одной цивилизованной стране. Нигде полиция не поставлена перед необходимостью соблюдения формальных процедур, связанных с возбуждением уголовного дела, и выяснением позиции потерпевшего на предмет получения разрешения на начало розыска, уголовного преследования, получения доказательств. Уголовная полиция уполномочена действовать по выявлению криминала в действиях предпринимателя-мошенника тогда, когда это необходимо для обеспечения экономической безопасности. Если таковой не обнаруживается, то делу просто не дается ход в уголовно-процессуальном смысле (см. УПК ФРГ, УПК Украины и пр.).
Таким образом, в наших правовых условиях реализация предложений по фактической декриминализации преступлений, предусмотренных статьями 159, 160, 165, 167 и частью 1 статьи 176 УК РФ, приведет к свертыванию всей правоохранительной деятельности и как следствие — ликвидации оперативного аппарата ОВД (за ненадобностью). Обеспечение экономической безопасности бизнесмены и их общественные объединения возьмут на себя.
Между тем состав «мошенничеств» является рабочей лошадкой «workhorse» в УК не только России, но и других стран, через него криминализируется широкий круг противоправных деяний, весьма различных по объективным и субъективным элементам, но в основе которых лежит обман. Обман, как принято объяснять в англо-саксонской правовой традиции, — это то, что любой разумный человек считает «нечестным»3. «Нечестный поступок» для целей установления ответственности за мошенничество в условиях конкурентоспособной рыночной экономики, где частные предприятия действуют в их собственных интересах самоуправления и для ведения бизнеса, направленного на
08
Юридическая наука и практика
продвижение этих интересов, должен совершаться преднамеренно. Требование преднамеренных мошеннических действий исключает простое неумышленное введение в заблуждение. Преступным считается умышленный4 «нечестный поступок», обман, ложь, направленные на лишение потерпевшего имущества, денег, безопасности ценностей, каких-либо услуг. Следовательно обязательным условием признания обмана признаком объективной стороны мошенничества является использование его для завладения предметом преступления, причем фактическое лишение имущества, претерпеваемое потерпевшим, на квалификацию содеянного как преступления не влияет, достаточным является создание риска лишения имущества потерпевшим.
Как за рубежом, так и в России мошенничество было и останется способом похищения чужого имущества — деяния общественно опасного. Специфика поведения потерпевшего, сфера совершения данного преступления не снимают общественной опасности мошенничества, оно было и остается посягательством на институт собственности, который государство обязано охранять. Потому борьбу обвинительной власти государства с преступлениями типа мошенничества, присвоения и растраты и прочего нельзя ставить в зависимость от воли частного лица. Везде мошенничество, в том числе совершаемое в сфере предпринимательской деятельности, преследуется в публично-правовом порядке, за исключением случаев, когда последствия преступления ограничиваются действительно, узким кругом лиц (внутри семьи).
Революционной и, очевидно, потребовавшей использования всей креативности авторов, надо признать попытку дать определение доселе загадочного, несмотря даже на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ5, содержания понятия «в сфере предпринимательской деятельности». Определение предпринимательской деятельности максимально широкое: иммунитет от уголовного преследования получают все лица, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполнявшие на момент совершения преступления организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации, зарегистрированной в установленном порядке, независимо от ее организационно-правовой формы и формы собственности, либо в некоммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным учреждением.
Но можно сказать и по-другому — любой мошенник, получив статус предпринимателя, приобретает иммунитет от публичного уголовного преследования. Получается, что если такое преступление, как мошенничество, совершено в сфере предпринимательской деятельности, то преследовать совершившего его в публично-правовом порядке нельзя, применять меру пресечения в виде заключения под стражу нельзя и он может спокойно дальше продолжать свою «деятельность».
Пока длится гражданско-правовой спор между предпринимателем и другими субъектами по вопросам, составляющим предмет потенциального обвинения, предприниматель пользуется иммунитетом от уголовного преследования. Если деятельность субъекта формально подпадает под определение, данное в примечании к статье 20 УПК РФ, но на самом деле он имел целью хищение чужого имущества тем или иным способом (строительство финансовой пирамиды, например) и никакой другой цели не имел, то и такого «предпринимателя» («лица, участвующего в предпринимательской деятельности»), исходя из буквального смысла законопроекта, нельзя преследовать в уголовно-правовом порядке. Правоохранителю надо доказать, что лицо не осуществляло предпринимательскую деятельность, что его преступная деятельность вышла за пределы сферы предпринимательской, что предпринимательская деятельность была для него способом маскировки преступной деятельности, чтобы возбудить уголовное дело самостоятельно. Но расчет делается на то, что он не рискнет этого сделать под угрозой применения статьи 1691. «Вмешательство в деятельность индивидуального предпринимателя или юридического лица», статьи 2991. «Незаконное возбуждение уголовного дела», статьи 2992. «Незаконные оперативно-разыскные мероприятия, незаконные следственные действия», которые этим же законопроектом предложено ввести в УК РФ.
Образуется порочный круг. Предприниматели стали не только «неподарестны»6, но и неподсудны уголовному суду. Безнаказанность за экономические преступления становится реальностью. Безнаказанность порождает новые преступления. В наших правовых условиях, то есть при отсутствии возможности, скажем, выдвигать обвинения в суде юридическим лицам, при привычной пассивности населения, отсутствии дееспособных институтов гражданского общества, способных юридическими средствами защищать в суде уголовно-правовыми средствами интересы потерпевшего, никто кроме государства не способен поддерживать правопорядок в так называемом корпоративном мире.
Нам предлагают провести уникальный эксперимент с непредсказуемыми для общества последствиями. Правоохранительный аппарат государства, уголовная полиция в том числе, необходимы для выявления, пресечения, раскрытия общественно опасных деяний в сфере экономики и предпринимательской деятельности. Этот законопроект деморализует и дезорганизует правоохранительную систему.
Особенно настораживает то, что мировая практика не знает примеров создания специализированной уголовной юстиции для предпринимателей. Наши законотворцы «выпали» из общей тенденции правового развития, пошли самобытным путем — на посмешище всего цивилизованного мира. Новейшее уголовное и уголовно-процессуальное законодательство таких стран, как Казахстан, Украина, Латвия и прочие является тому подтверждением. В таких государствах, как Великобритания,
Александров А.С., Александрова И.А. К вопросу о правовой форме уголовного преследования мошенников
Александров А.С., Александрова И.А. К вопросу о правовой форме уголовного преследования мошенников
США, ФРГ, Канада и других наблюдается усиление государственного регулирования экономических отношений, в том числе и посредством использования средств уголовной юстиции. Обсуждаются меры по ужесточению уголовного законодательства о «беловоротничковой» преступности, создание специализированных правоохранительных органов для борьбы с ней7. Приведем выдержку из свежего комментария по мошенничеству канадских авторов: «В период после корпоративных скандалов в начале XXI века уголовный закон все чаще рассматривается органами государственной власти Канады в качестве жизнеспособного и подходящего инструмента, направленного против преступлений в корпоративном мире. В 2004 году Правительство Канады инициировало внесение широких поправок в Уголовный кодекс, затронувших именно «беловоротничковые» преступления. Среди прочего, эти поправки расширили круг потенциальных субъектов уголовной ответственности за счет «организаций», были созданы новые составы уголовных преступлений, связанные с поведением, которое влияет нарынки капитала, расширили полномочия сотрудников правоохранительных органов для расследования «беловоротничковых» преступлений и ввели более жесткие меры ответственности для тех предприятий, чьи сотрудники, то есть директора, официальные лица, были осуждены за экономические преступления. Кроме того, Королевская канадская конная полиция создала своего рода вспомогательную структуру — Интегрированный рынок исполнения команд («ИМЕТБ») — с участниками из нескольких учреждений и с разными юрисдикциями — в целях противодействия мошенничеству с ценными бумагами и обеспечения того, чтобы те, кто совершает такие деяния, столкнулись бы с реальным риском обнаружения и уголовного преследования»8.
Весьма правильный подход к решению проблемы борьбы с мошенничеством (с учетом способа, сферы его совершения и прочих обстоятельств) есть в законодательстве европейских стран (к их числу надо теперь отнести и Украину, государства Балтии). Так, согласно пункту 3 части 1 статьи 477 УПК Украины уголовным производством в форме частного обвинения является производство, которое может быть начато следователем, прокурором только на основании заявления потерпевшего по уголовным преступлениям, предусмотренным статьей 190 (мошенничество, кроме мошенничества, совершенного организованной группой), статьей 191 (присвоение, растрата имущества или завладение им путем злоупотребления служебным положением, кроме совершенного организованной группой, или вред от которого нанесен государственным интересам), статьей 192 (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием), статьей 357 (похищение, присвоение, вымогательство документов, штампов, печатей, завладение ими путем мошенниче-
ства или злоупотребления служебным положением или их повреждение) УК Украины, если они совершены супругом (супругой) потерпевшего, другим близким родственником или членом семьи потерпевшего, или если они совершены лицом, которое в отношении потерпевшего было наемным работником и нанесло ущерб исключительно собственности потерпевшего.
Известно, что плохому танцору всегда кое-что мешает или что-то мешает. Именно таких предпринимателей, которые дают взятки, используют продажных правоохранителей для разрешения бизнес-споров, и надо считать главным злом, а не правоохранительную систему и уголовный закон. Поэтому для авторов рассматриваемой законодательной инициативы актуален совет В.С. Черномырдина: «если у вас чешутся руки... почешите где-нибудь в другом месте».
В заключение скажем, что подобная «кусочная» модернизация негодного уголовного и уголовнопроцессуального законодательства по сиюминутным, конъюнктурным соображениям лишь усугубляет кризис правоохранительной деятельности в нашей стране и отдаляет решение стратегической проблемы по созданию благоприятных правовых условий для ведения бизнеса. Надо провести качественные, системные изменения в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, в том числе определиться с юридической конструкцией мошенничества, взять за образец уголовное право развитых европейских государств.
Примечания
1. www.economy.gov.ru/minec/about/structure/ depgosregulirineconomy/doc20120926_01
2. См.: Кукол Е. Бизнесменам сократят посадки. Привлекать к уголовной ответственности по экономическим статьям станет сложнее // Российская газета. — 2012. — 27 сентября.
3. ebookbrowse.com/tab-4the-law-of-fraud-and-white-collar-crime-in-canada-pdf-d77614999
4. Виновная воля будет состоять в субъективной информированности лица о том, что исполнение запрещенных действий (обман, ложь или другой нечестный поступок) могут привести к лишению другого лица имущества или подвергнут имущество другого лица риску. Если это установлено, преступление завершено.
5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 года № 15 «О внесении дополнения в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 декабря 2009 года № 22 “О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста”» // Российская газета. — 2010. — 14 июня.
6. См. об этом: Александров А.С. Проблемы применения ареста в отношении предпринимателей // Уголовный процесс. — 2011. — № 1. — С. 62—69.
7. big.assets.huffingtonpost.com/Observations.pdf
8. ebookbrowse.com/tab-4the-law-of-fraud-and-white-collar-crime-in-canada-pdf-d77614999
50
Юридическая наука и практика
