CC BY
4уголовный процесс
и криминалистика
Н. А. КОРНИЕНКО УДК 343
ИСТОРИЯ ОРГАНИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЭКСПЕРТНОЙ СЛУЖБЫ В РОССИИ И СТАНОВЛЕНИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КРИМИНАЛИСТИКИ1
(продолжение)
Суждение о том, что криминалистика в России впервые стала изучаться в Университете Харькова, ошибочно. Ознакомление на занятиях по уголовному праву и процессу с ее отдельными разделами (судебной фотографей, дактилоскопией, антропометрией, организацией работы полиции ряда европейских стран) не является преподаванием учебной дисциплины.
К этому времени возглавивший юрисконсультскую часть Министерства юстиции С. Н. Трегубов, в служебные обязанности которого входила, в частности, разработка законопроектов по судоустройству и судопроизводству, общее руководство деятельностью сотрудников прокуратуры, предлагает приступить к созданию экспертной службы, позволяющей проводить все известные на тот момент криминалистические экспертизы. С. Н. Трегубов пользовался полным доверием министра юстиции И. Г. Щегловитова и многие деловые вопросы решал непосредственно с ним. Он подготовил законопроект об организации экспертной службы, занимался подбором и обучением будущих сотрудников, приобретением лабораторного оборудования и расходных материалов, подготовкой служебных помещений.
Принятие закона о многопрофильной государственной экспертной службе осу-
1 Продолжение, начало см.: «Криминалистъ». 2019. № 4 (29).
ществлялось быстро, так как на документах стояла отметка «заявлена поспешность». Тем самым депутатам Госдумы демонстрировалась важность законодательной регламентации ее функционирования. Аргументация необходимости предполагаемой деятельности новых для России учреждений, предложения о их структуре, различные организационные вопросы излагались в объяснительной записке к законопроекту, составленной С. Н. Трегубовым и представленной главой Министерства юстиции в Государственную думу.
Создание государственной экспертной службы являлось своего рода реакцией на сложившееся положение с преступностью в государстве. Выступая с докладом в Государственной думе, С. Н. Трегубов отметил «неудовлетворительную постановку розыска и технической стороны следственных приемов», низкую раскрываемость2. Так, в 1909 году было расследовано 441 065 уголовных дел, прекращено 233 770, из которых 96 247 — в связи с невозможностью установить преступника. Кстати, подобное
2 Громов И. А. Кабинеты научно-судебной экспертизы в городах Москве, Киеве и Одессе по закону 4 июля 1913 года : (Собр. узак. 1913 г., № 158, ст. 1441) : Текст закона с законодат. мотивами и с текстом закона 28 июня 1912 г. : (Собр. узак. 1912 г., № 142, ст. 1237) об учреждении Каб. науч.-судеб. экспертизы в С.-Петербурге / сост. И. А. Громов, тов. прокурора Витеб. окр. суда. СПб., 1913. С. 8.
положение вещей наблюдалось и в Европе, где раскрываемость составляла менее 50 %. Использование же возможностей криминалистики «представляется наиболее рациональным средством для предотвращения возможности судебных ошибок» и корректирования ложных или ошибочных показаний свидетелей, потерпевших1.
Для организации профессиональной подготовки будущих экспертов С. Н. Трегу-бов командируется в Париж к А. Бертильо-ну и в Женеву к А. Рейссу.
Отметим, что А. Бертильон никогда не читал курс криминалистики, он проводил ознакомительные занятия по отождествлению личности и организации учетов в бюро идентификации парижской полиции, слушателями которых в свое время были Э. Ло-кар, В. И. Лебедев, А. Рейсс, А. Д. Киселев и многие другие криминалисты.
Содержанием учебного процесса в Швейцарии охватывался более широкий круг вопросов криминалистики и судебной экспертизы, а общий стиль занятий в этой стране, кстати, привлекал многих россиян, составлявших треть всех студентов Лозаннского университета.
Для обучения в экспертном учреждении Рейсса было направлено 16 юристов. Группа состояла из прокуроров, следователей, в том числе одного военного, и воспитанников старших классов Училища правоведения. Занятия длились с 27 июня по 19 августа 1911 г., их тематика охватывала круг проблем, связанных с осмотром места происшествия, экспертным исследованием документов, а также расследованием имущественных преступлений и пожаров. Было прочитано 40 лекций, проведены практические занятия по исследованию возможных вещественных доказательств. Лекции детально конспектировались и впоследствии в обработанном виде были опубликованы2. Курс занятий у А. Рейсса основывался на его книге, вышедшей в том же году3.
1 Там же.
2 Рейсс А. Р. Научная техника расследования преступлений : курс лекций, прочтенных в г. Лозанне проф. Рейссом чинам рус. судеб. ведомства летом 1911 г. / сост. под ред. С. Н. Трегубова. СПб., 1912. 178 с.
3 Prof. D-r R. A. Reiss. Mannual du police scientifique (teckniquel). Lausanne, 1911.
После окончания занятий у А. Рейсса русские слушатели в Париже ознакомились с деятельностью службы Бертильона и работой парижской полиции.
Вернувшись из командировки, С. Н. Тре-губов выступил перед коллегами-юристами в Санкт-Петербургском окружном суде, Училище правоведения, Александровской военной юридической академии, членами высшего апелляционного суда — Сената, представителями адвокатуры.
Осенью 1911 года в Училище правоведения начались факультативные занятия со слушателями старших курсов по основам криминалистики, лекции читал С. Н. Тре-губов, а практические занятия проводил С. М. Потапов. В Александровской военной юридической академии к изучению криминалистики приступили в следующем учебном году.
Отметим, что в ряде публикаций содержится досадная историческая ошибка. Утверждается, что впервые криминалистику начали преподавать в Александровской военной юридической академии, а затем в Училище правоведения. Однако свидетельства С. М. Потапова и других лиц опровергают указанный факт. Попутно заметим, что в публикациях, посвященных С. Н. Трегубову, воспроизводится не его фотография, а М. И. Зубовского, заведовавшего канцелярией Министерства внутренних дел и в 1911 году редактора журнала
С. И. Трегубов
М. И. Зубовский
«Вестник полиции». К такому выводу можно прийти, ознакомившись, в частности, с фотоснимком, сделанным 31 января 1911 г. при посещении ЦДБ МВД слушателями Императорского училища правоведения, на котором изображены сидящие рядом С. Н. Трегубов и М. И. Зубовский.
В мае 1912 года по приглашению министра юстиции И. Г. Щегловитова и военного министра В. А. Сухамлинова Россию посетил А. Рейсс и в течение нескольких дней выступал с лекциями в Александровской военной юридической академии и Училище правоведения, популяризируя молодую науку. Аудитория слушателей была представлена не только воспитанниками этих учебных заведений и военными юристами, но и «многими членами гражданского и военного судебного ведомства, сенаторами и другими лицами, интересующимися прогрессом судебного дела»1.
Закон об учреждении кабинета научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты был одобрен
Посещение ЦДБ МВД слушателями Императорского училища правоведения 31 января 1911 г. Сидят во втором ряду слева: М. И. Зубовский, С. Н. Трегубов
1 Трегубов С. Первый кабинет научно-судебной экспертизы в России (история его учреждения и открытие) // Журнал Министерства юстиции. 1913. № 1. С. 232 — 258.
Госсоветом и Государственной думой 28 июня 1912 г. Главой Министерства юстиции И. Г. Щегловитовым 3 октября 1912 г. утверждена Инструкция управляющему кабинетом научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты и его помощникам. Данный документ является первым нормативным актом в нашей стране, регламентирующим основные положения деятельности государственного судебного экспертного учреждения. Были дополнены и изменены ст.ст. 4291 — 4294 Устава уголовного судопроизводства.
Торжественное открытие Санкт-Петербургского кабинета научно-судебной экспертизы состоялось 9 декабря 1912 г., к работе сотрудники Кабинета приступили в первых числах января 1913 года. В торжественном открытии приняли участие глава Министерства юстиции и военный министр, прокуроры судебных палат и Уголовного департамента Сената, главный военный прокурор, директор Департамента полиции, начальник Корпуса жандармов, высшие чины прокуратуры и суда. Были получены поздравительные телеграммы и письма от 28 авторитетных криминалистов и судебных медиков Европы. В их числе значились Бертильон, Гросс, Лакассань, Минович, Ницефор, Оттоленги, Рейсс и ряд других известных судебных экспертов, руководители полиции крупных городов.
Следующим этапом создания экспертных учреждений в органах прокуратуры было открытие еще трех кабинетов — в Москве, Киеве и Одессе. Сотрудники Московского кабинета приступили к работе 1 февраля 1914 г., Киевского — 2 февраля 1914 г., Одесского — 15 марта 1914 г. Планировалось создать подобные учреждения в Тбилиси и Казани, но из-за начавшейся Первой мировой войны этого не удалось сделать. Поэтапное начало деятельности кабинетов научно-судебной экспертизы объяснялось тем, что требовалось разрешить хозяйственные вопросы, связанные с оборудованием специальных лабораторных помещений, всего по 12 рабочих комнат в каждом кабинете, осуществить приобретение техники и расходных материалов, укомплектование учреждений техническими специалистами и канцелярскими служащими, а также необходимостью подбора и специального обуче-
ния будущих сотрудников в зависимости от профиля предстоящей работы. Обучение профессиональным знаниям осуществлялось в Санкт-Петербургском кабинете научно-судебной экспертизы. Все претенденты относились к занятиям ответственно, а овладение соответствующими практическими навыками проходило под непосредственным руководством и контролем уже действующих экспертов А. Н. Попова и С. М. Потапова. Первым экспертам — А. Н. Попову, впоследствии управляющему Санкт-Петербургским кабинетом научно-судебной экспертизы, и его помощнику С. М. Потапову потребовалась повторная командировка в Лозанну. Предварительно они прошли обучение и стажировку при V фотографическом отделе Императорского Русского технического общества (ИРТО), после чего отправились к А. Рейссу для углубленного ознакомления с деятельностью экспертного учреждения.
Каждое экспертное учреждение состояло из трех отделов, возглавляемых помощниками управляющего. Первый отдел занимался работами, связанными с судеб-но-исследовательской фотографией и фотосъемкой на месте происшествия. Второй отдел именовался уголовно-техническим, в функции которого входило «обнаружение и зафиксирование на месте совершения преступления всевозможного рода следов, могущих служить в целях отождествления личности...» (к ним относились следы рук, ног, орудий взлома, всевозможные пятна и пр., следы подлога, выскабливания, травления текста) и «.сличение почерков, восстановление сожженных документов, сличение пуль с огнестрельным оружием, орудий взломов со следами и пр.». Третий отдел — химический, «производящий все химические исследования, за исключением судебно-медицинских, как то: исследования чернил, бумаги, материи, волос, всевозможного рода пятен, состава пороха, спектральный анализ и т. д.»1.
1 Отчет о деятельности кабинета научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты за период времени с 9 декабря 1912 года по 1 января 1914 года // Журнал Министерства юстиции. 1914. № 5. С. 272 — 284.
Согласно Инструкции управляющему кабинетом научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты и его помощникам на управляющего кабинетом и его помощников возлагались следующие обязанности: проводить «различного рода исследования по уголовным и гражданским делам посредством фотографии, микрофотографии, дактилоскопии, химии, микрохимии и иных приемов, за исключением судебно-медицинских»; давать «заключения по поводу произведенных экспертиз и по иным техническим вопросам в судебных заседаниях по уголовным и гражданским делам»1. Имеется в виду допрос эксперта в суде, по ходу которого разъясняются или уточняются для участников процесса обстоятельства исследования и следуют ответы на их возможные вопросы. В обязанности эксперта входили выезды «на место совершения или обнаружения преступления для производства фотографических снимков и участия в осмотрах местности, трупов, взломов и всевозможного рода следов, могущих служить к восстановлению картины преступления, к обнаружению личности преступника и его изобличению или к установлению невиновности подозреваемого»2.
Следует отметить, что нормы УПК РФ, регламентирующие следственный осмотр и участие в нем специалиста, имеют значительное сходство с положением Инструкции управляющему кабинетом научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты и его помощникам: «...оказывает содействие следственной власти, а в период дознания — полиции при производстве действий, требующих особого технического опыта и средств, находящихся в распоряжении кабинета»3.
Сотрудники кабинета также участвуют в осмотре места совершения преступления: «указывают следственным властям, а за их отсутствием чинам полиции, все те предметы, которые, по их мнению, надлежит приобщить к делу или охранить для дальнейшего исследования»4. Содержание
1 Там же.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
приведенного положения отражает преемственность УПК РФ, ведомственных актов МВД России в части регламентации действий специалиста-криминалиста на месте производства следственных действий.
Общее число штатных экспертов Санкт-Петербургского (Петроградского) кабинета научно-судебной экспертизы первое время составляло 17 человек, но после начала Первой мировой войны осталось четыре сотрудника, и вся нагрузка пришлась на двух экспертов — управляющего и его помощника.
В период с января 1912 по декабрь 1914 года все четыре кабинета окончили производством 1 037 криминалистических экспертиз: по уголовным делам — 861, по гражданским — 176.
Больше всего было выполнено почер-коведческих экспертиз — 543, причем основную массу составляли повторные, так как первичные исследования проводили специалисты, действующие на коммерческой основе, но их выводы не удовлетворяли органы расследования и суды. Далее шли технико-криминалистические исследования документов — 191, дактилоскопические — 170. Незначительное количество составляли экспертизы следов обуви, объектов судебной баллистики, следов взлома и др.
По своему оснащению кабинеты научно-судебной экспертизы не имели равных в Европе. Лабораторное оборудование отвечало самым высоким требованиям. Например, использовалась установка к фотокамере и двум микроскопам, позволяющая осуществлять сопоставление и совмещение изучаемых объектов, что представляло своего рода прообраз современного сравнительного криминалистического микроскопа. В высоком уровне оснащения кабинетов убедился эксперт Е. С. Ельчанинов, посетивший в 1914 году основные экспертные учреждения в Европе.
Структура кабинетов научно-судебной экспертизы, наличие специальных рабочих помещений, оборудование, запас расходных материалов, финансирование — все превосходило зарубежные аналоги. Экспертные службы, как государственные, так и частно-коммерческие, в Париже, Вене, Риме, Белграде, Будапеште являлись составной частью полицейских структур либо
учебного заведения, как в Лозанне. Их сотрудники служили в качестве специалистов по регистрации и отождествлению личности преступников. Производство судебных экспертиз имело место только в свободное от выполнения главной работы время. Эти лица занимались исследованиями по отдельным делам, принимая участие лишь в так называемых мировых процессах.
Для работы в кабинетах научно-судебной экспертизы в качестве экспертов были привлечены квалифицированные кадры, имеющие высшее образование — юридическое, химическое, физико-математическое, техническое, медицинское. Некоторые из них имели не одно высшее образование, например, С. М. Потапов помимо юридического имел филологическое образование, а В. А. Русецкий окончил физико-математический и юридический факультеты. Владение иностранными языками являлось обычным делом. С. М. Потапов знал немецкий, французский и английский языки, а В. А. Русецкий — французский, немецкий и итальянский. С тем чтобы быть в курсе европейских научно-технических достижений, управляющий Киевским кабинетом научно-судебной экспертизы С. М. Потапов принял на работу переводчика со знанием немецкого, французского и английского языков. Всем сотрудникам четырех кабинетов научно-судебной экспертизы было присуще стремление к творческой, экспериментальной деятельности, тем более если она касалась новых исследовательских методов и приемов, используемых в правовом поле.
За короткий отрезок времени эксперты кабинетов научно-судебной экспертизы разработали или усовершенствовали криминалистические методики исследований. Особо эффективны были методики технического исследования документов и почерка. Указанное обстоятельство объяснялось потребностями следственной и судебной практики, фиксирующей рост имущественных преступлений, связанных, в частности, с подделкой финансовых документов. В 1909 году возбуждено 6 639 уголовных дел о преступлениях, связанных с подлогом в актах и обязательствах, в 1910 году — 7 017, в 1911 году — 7 210, в 1912 году — 7 916, в
1913 году — 8 1501. Известно, что в подобных делах решающим доказательством является заключение экспертов.
В Санкт-Петербургском кабинете научно-судебной экспертизы управляющий А. Н. Попов проводил эксперименты по изготовлению бумаги и чернил, которые не поддаются травлению. Он же разрабатывал методику, позволяющую устанавливать относительное время исполнения документа. В Киевском кабинете С. М. Потапов совершенствовал методику изучения документов в ультрафиолетовых лучах. До 1917 года в сфере его научных и практических интересов были судебная фотография, технико-криминалистическое исследование документов, судебное почерковедение, организация и введение в практику криминалистических учетов, основы теории идентификации. Эксперт Одесского кабинета научно-судебной экспертизы Е. С. Ельчанинов предложил методику выявления следов пальцев рук на металлических поверхностях.
Для полного и точного представления о предстоящем исследовании, а также последующем значении его результатов для расследования преступления управляющий кабинетом был вправе потребовать дополнительные сведения. Ему «предоставлялось право требовать от надлежащих лиц и учреждений дополнительные сведения, а также через прокурора судебной палаты и продления производства, когда это по обстоятельствам дела окажется нужным и возмож-ным»2. Таким образом, в отечественную экспертную практику впервые введен порядок, позволяющий эксперту знакомиться с обстоятельствами расследуемого преступления и лично ознакомиться с материалами дела.
Инструкция управляющему кабинетом научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты и его помощникам предписывала составление двух документов, оформляющих процесс и результат экспертизы. Содержание проводимого исследования следовало последовательно и детально изложить
1 Терзиев В. Н., Эйсман А. А. Введение в криминалистическое исследование документов / под ред. Л. П. Рассказова . М., 1949. Ч. 1. С. 84.
2 Громов И. А. Указ. соч. С. 37—43.
в специальном акте. В данный документ «вносятся все произведенные лабораторные работы и получаемые результаты». Образец акта прилагался к Инструкции, его необходимость обосновывалась тем, что не все сотрудники кабинета имели экспертный опыт, у начинающих специалистов должен был выработаться профессиональный алгоритм действий. Строгая последовательность действий и детальное их описание должны были обеспечить полноту и точность выполненного исследования, обоснованность выводов. Таким образом, сотрудники прокуратуры впервые в нашей стране представили образец документа, являющегося одним из источников доказательств, носящего обязательный характер. Тем самым суду предъявлялись научно обоснованные, достоверные фактические данные. В настоящее время в отечественных экспертных учреждениях разработаны подобные образцы.
Экспертизу необходимо было выполнить в двухмесячный срок со дня получения поручения и предметов исследования. В сложных случаях или при выполнении более экстренного задания срок продлевался управляющим, что отмечалось в ежемесячных отчетах.
Инструкция предусматривала и внутренний контроль за качеством выполнения экспертизы, условиями и порядком производства дополнительных и повторных исследований. Кроме ознакомления с актом исследования и заключением управляющий кабинетом научно-судебной экспертизы «мог возвратить таковые» при их «неполноте» для «дополнения». Повторная экспертиза производилась в тех случаях, когда руководитель учреждения был «не согласен с заключением помощника». Заключение помощника оставалось в архиве, управляющий «составлял свое заключение, каковое и подписывал». Таким образом, подзаконным актом в криминалистическую практику помощника вводились основания и порядок производства дополнительных и повторных экспертиз. Впоследствии в усовершенствованных формулировках они вошли в отечественное законодательство.
Руководствуясь Инструкцией и образцом акта, до начала исследования эксперт
фотографировал присланные «предметы или документы». Съемка осуществлялась с целью «иметь точнейшую копию с исследуемого предмета, на случай его уничтожения, изменения, могущего произойти при исследовании, либо каких-либо иных обстоятельств», а также «для первоначального личного впечатления эксперта». Поэтому почти каждая экспертиза сопровождалась соответствующими фототаблицами, сведения о которых рекомендовалось приводить в конце описания процесса исследования1.
Известно, что изображение на снимке расширяет возможности изучения и сравнения общих и частных признаков. «При первоначальном сделанном фотоснимке иногда гораздо легче усмотреть малейшие детали, чем при рассмотрении оригинала, а в громадном большинстве случаев именно детали и мельчайшие подробности (другими словами, совокупность признаков) решают судьбу того или иного исследования»2.
Приведенное суждение принадлежит С. М. Потапову, утверждавшему, что содержание фотоснимка должно быть «показательным», так как предназначается для неспециалистов в области научного исследования вещественных доказательств, а для таких лиц наглядный конечный результат является более убедительным, чем сложное описание, вычисления и измерения, а тем более личные впечатления эксперта3.
Рекомендовалось при изучении объекта экспертного исследования осуществлять как его внешний осмотр, простым глазом, так и под микроскопом. Описывались виды исследования в отношении изучаемого предмета, причины выбора того или другого способа исследования, с какой целью произведено исследование. В ситуации, связанной с поиском и выявлением следов пальцев рук, отмечалось, например, что осуществлялась обработка следов дактилоскопическими порошками либо парами йода.
При изменении внешнего вида или строения объекта указывалось, что исследование
1 Краткий очерк деятельности кабинетов научно-судебной экспертизы в 1914 году / / Журнал Министерства юстиции. 1916. № 6. С. 303 — 345.
2 Там же.
3 Там же.
происходило «с разделением материи на волокна посредством иголок». С. М. Потапов писал, что его сотрудники в процессе экспертизы «признают лучшим тот метод, который оставляет этот объект после исследования по возможности в неизменном виде или с микроскопической затратой материала»1.
В соответствии со ст. 333 Устава уголовного судопроизводства сведущее лицо вправе проявить экспертную инициативу и обратить внимание следователя на те «признаки, на которые он не обратил внимания, но неисследование коих может привести к сокрытию истины». Данное положение содержится в ст. 57, ч. 2 ст. 204 УПК РФ и в Федеральном законе от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».
При сравнительном исследовании следовало его описать и сослаться на фототаблицы. Описание процесса одного из первых сравнительных исследований су-дебно-криминалистических объектов в отечественной криминалистике содержит отчет о деятельности Санкт-Петербургского кабинета научно-судебной экспертизы за 1913 год. Отмечается, в частности, что следы от бойка на двух гильзах, обнаруженных на месте происшествия, и на восьми экспериментальных гильзах «вполне тождественные». Указывается, что вся «поверхность углубленных следов бойка на пистоне во всех случаях с одинаково расположенными углублениями, которые вполне совпадают со следами бойка на исследуемом пистолете». При сравнении следов на пуле, извлеченной из тела потерпевшего, и следов на восьми экспериментальных пулях установлены «совершенно тождественные царапины, являющиеся результатом дефектов нарезки ствола пистолета»2.
Убедительные результаты сравнительного исследования стали возможными благодаря тому, что эксперты использовали «сравнительный окуляр». Он устанавливался в качестве насадки на микроскопе и фотокамере, что позволяло получить изображение двух объектов в одном поле. Все кабинеты были оснащены указанной насад-
1 Там же.
2 Отчет о деятельности кабинета ... С. 272 — 284.
кой, представляющей собой одно из новейших усовершенствований. Квалификация экспертов и наличие подобного оборудования позволяли устанавливать совпадение или различие признаков изучаемых микроскопических объектов.
Эксперты Одесского кабинета научно-судебной экспертизы на примере су-дебно-баллистической экспертизы продемонстрировали высокий уровень знаний и умений. При проведении сложной экспертизы в 1913 году в комиссии экспертов ведущим, возможно, являлся С. Н. Матвеев, имевший медицинское образование. В отечественной криминалистике он известен как авторитетный специалист в области судебной баллистики.
Изучая револьвер, изъятый у подозреваемого, эксперты отметили, что для этого оружия типично «при употреблении постепенное расшатывание всего механизма». В канале его ствола, особенно при неумелом или небрежном обращении, появляются различного рода индивидуальные дефекты: ржавчина, раковины с острыми краями, вздутие или отслаивание металла, присущие только данному револьверу. Особенно важное значение для экспертизы имеют дефекты канала ствола, так как они отражаются на поверхности пули.
Экспериментальный отстрел производился патронами, изъятыми у подозреваемого. Исследуемые пули и экспериментальные изучались под микроскопом, но главным образом по фотоснимкам, изготовленным с помощью фотомикрофотографии. На некоторых из них устойчиво просматривался броский признак, а у ряда микротрасс не проявлялась их устойчивость.
Объясняя причину нестабильности признаков, эксперты указали, что причиной их образования являются обстоятельства заводского производства патронов. В первую очередь, не совпадали размеры пуль, несмотря на изготовление их на одном заводе. Возможное «одномерное снаряжение порохом трудно уловимо», может быть различие «в большей или меньшей давности их снаряжения, в степени сухости пороха, в степени чистоты канала ствола и во многих других, не поддающихся учету условиях, оказывающих влияние на внешний вид пули после
выстрела». Эксперты установили «сходство» броских признаков с незначительной вари-ационностью на экспериментальных пулях и исследуемой, но наблюдались различия в частных признаках. Сложившаяся ситуация оставила единственный выход — констатировать только вероятностный вывод. Пуля, вероятнее всего, выпущена из револьвера, изъятого у подозреваемого1.
После 1917 года девять действующих государственных экспертов продолжили свою профессиональную деятельность. Сотрудник Московского кабинета научно-судебной экспертизы В. Л. Русецкий был избран в Петрограде профессором Высшего института фотографии и фототехники (ныне — Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения), где заведовал кафедрой судебно-фотогра-фической энциклопедии. В мае 1920 года его пригласили на работу в Москву в Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) на должность эксперта-консультанта. С января 1922 года он возглавил там экспертную службу. Из-за тяжелой болезни В. Л. Русецкий увольняется, и с 1 июня 1923 г. его преемником становится С. М. Потапов, занимавший данную должность до 15 января 1933 г. Он стал пионером разработки теории идентификации, воспитавшим известнейших представителей российской криминалистики. В числе его учеников были А. И. Винберг,
A. А. Эйсман, Б. М. Шевченко, Б. М. Комари-нец, ряд начальников экспертных подразделений в системе НКВД, каждый из которых внес крупный вклад в разработку положений основных разделов криминалистики и их практическое использование правоохранительными органами. С. М. Потапов руководил обучением и вел занятия с будущими экспертами. В 1946 году на учредительном съезде избирается председателем секции криминалистики Всесоюзного научного общества судебных медиков и криминалистов. Последнее место работы С. М. Потапова — ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР.
Сотрудники Киевского кабинета научно-судебной экспертизы проф. В. М. Фаворский, Н. А. Петров, В. А. Франковский,
B. Л. Павлов после 1917 года продолжали
1 Краткий очерк ...
проводить технико-криминалистические исследования документов, дактилоскопические и трасологические экспертизы. После С. М. Потапова руководителем Киевского кабинета научно-судебной экспертизы стал проф. В. М. Фаворский, который совместно с Н. А. Петровым усовершенствовал методику усиления фотографического контраста, позволившую устанавливать содержание выцветших или подвергнутых травлению текстов. В 1925 году Киевский кабинет научно-судебной экспертизы был преобразован в Киевский научный институт судебной экспертизы.
Сотрудники Одесского кабинета научно-судебной экспертизы в полном составе, за исключением одного эксперта, продолжали свою профессиональную деятельность и после 1917 года. Руководителем Одесского кабинета научно-судебной экспертизы был бывший до 1917 года следователем по особо важным делам Н. П. Макаренко, который возглавлял учреждение с 1917 по 1938 год. В последующие годы, став профессором, он занимал должность заместителя директора по научной и научно-оперативной работе до своей смерти в 1951 году. Эксперт С. Н. Матвеев работал в Одесском кабинете научно-судебной экспертизы, а затем и в лаборатории с 1914 по 1937 год. По отзыву С. М. Потапова, он являлся специалистом по исследованию почерка, химико-микроскопическому и биологическому исследованиям, им разработана методика идентификации обреза на капсюле изношенного оружия, а также идентификация оружия по следам на пулях2. Сотрудник кабинета Б. А. Малиновский с 1922 года трудился в научно-техническом отделе НКВД в должности начальника фототехнического отдела.
Таким образом, деятельность экспертной службы послужила совершенствованию криминалистики. В распоряжение следователя и суда поступил новый источник научно обоснованных доказательств, позволяющий выдвигать по уголовным делам дополнительные общие и частные версии и планировать расследование, в конечном счете, обосновывать причастность лица к преступлению, что особо существенно — совершенного в условиях неочевидности.
2 Там же.
Ларинков А. А., Кравцова А. Д. Возвращение уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ
Библиографический список
1. Громов, И. А. Кабинеты научно-судебной экспертизы в городах Москве, Киеве и Одессе по закону 4 июля 1913 года : (Собр. узак. 1913 г., № 158, ст. 1441) : Текст закона с законодат. мотивами и с текстом закона 28 июня 1912 г. : (Собр. узак. 1912 г., № 142, ст. 1237) об учреждении Каб. науч.-судеб. экспертизы в С.-Петербурге / сост. И. А. Громов, тов. прокурора Витеб. окр. суда. — Санкт-Петербург : Типо-лит. И. Г. Бра-уде, 1913. — 64 с.
2. Краткий очерк о деятельности кабинетов научно-судебной экспертизы в 1914 году // Журнал Министерства юстиции. — 1916. — № 6. — С. 303 — 345.
3. Отчет о деятельности кабинета научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты за период времени с 9 декабря 1912 года по 1 января 1914 года // Журнал Министерства юстиции. —1914. — № 5. — С. 272—284.
4. Рейсс, А. Р. Научная техника расследования преступлений : курс лекций, прочтенных в г. Лозанне профессором Рейссом чинам русского судебного ведомства летом 1911 года / А. Р. Рейсс ; сост. под ред. С. Н. Трегубова. — Санкт-Петербург : Сенат. тип., 1912. — 178 с.
5. Трегубов, С. Первый кабинет научно-судебной экспертизы в России (история его учреждения и открытие) / С. Трегубов / / Журнал Министерства юстиции. — 1913. — № 1. — С. 232—258.
References
1. Gromov, I. A. Kabinety nauchno-sudebnoj ekspertizy v gorodah Moskve, Kieve i Odesse po zakonu 4 iyulya 1913 goda : (Sobr. uzak. 1913 g., № 158, st. 1441) : Tekst zakona s zakonodat. motivami i s tekstom zakona 28 iyunya 1912 g. : (Sobr. uzak. 1912 g., № 142, st. 1237) ob uchrezhdenii Kab. nauch.-sudeb. ekspertizy v S.-Peterburge / sost. I. A. Gromov, tov. prokurora Viteb. okr. suda. — Sankt-Peterburg : Tipo-lit. I. G. Braude, 1913. — 64 s.
2. Kratkij ocherk o deyatel'nosti kabinetov nauchno-sudebnoj ekspertizy v 1914 godu // ZHurnal Ministerstva yusticii. — 1916. — № 6. — S. 303 — 345.
3. Otchet o deyatel'nosti kabineta nauch-no-sudebnoj ekspertizy pri prokurore Sankt-Pe-terburgskoj sudebnoj palaty za period vremeni s 9 dekabrya 1912 goda po 1 yanvarya 1914 goda // ZHurnal Ministerstva yusticii. —1914. — № 5. — S. 272 — 284.
4. Rejss, A. R. Nauchnaya tekhnika rassledo-vaniya prestuplenij : kurs lekcij, prochtennyh v g. Lozanne professorom Rejssom chinam russ-kogo sudebnogo vedomstva letom 1911 goda / A. R. Rejss ; sost. pod red. S. N. Tregubova. — Sankt-Peterburg : Senat. tip., 1912. — 178 s.
5. Tregubov, S. Pervyj kabinet nauchno-sudeb-noj ekspertizy v Rossii (istoriya ego uchrezhdeniya i otkrytie) / S. Tregubov // ZHurnal Ministerstva yusticii. — 1913. — № 1. — S. 232 — 258.
А. А. ЛАРИНКОВ, А. Д. КРАВЦОВА
УДК 343
ВОЗВРАЩЕНИЕ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ПРОКУРОРУ В ПОРЯДКЕ СТАТЬИ 237 УПК РФ: АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
С принятием в 2001 году Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации законодательным новшеством стало упразднение института возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования, взамен которого был введен институт возвращения уголовного дела прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ. В Концепции судебной реформы в РСФСР, утвержденной Постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1, были намечены основные направления реформирования уголовного судопроизводства и сказано, что институт возвращения уголовного дела прокурору будет ориентирован на устранение только формальных нарушений закона, которые препятствуют рассмотрению уголовного
дела и исключают дополнение проведенного предварительного расследования.
Спустя некоторое время после принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и законодательного закрепления института возвращения уголовного дела прокурору в ст. 237 УПК РФ стали вноситься многочисленные изменения1, которые демонстрировали отсутствие единой
1 См., напр., Федеральные законы от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», от 26 апреля 2013 г. № 64-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», от 21 июля 2014 г. № 269-ФЗ «О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Россий-
