CC BY
35
нить процессы актуализации имеющихся репрезентаций [7, с. 77], представляющих собой «отображения», внутренние структуры, формирующиеся в процессе жизни человека, в которых представлена сложившаяся у него картина мира, социума и самого себя [5, с. 8, цит. по 3].
Итак, процесс создания мысленных образов респондентами можно представить следующим образом:
1) восприятие информации и перевод текста шутки на уровень ментальных репрезентаций;
2) анализ полученного образа сквозь «призму» личного опыта и ее «достраивание», протекающее под воздействием стереотипов, штампов и фрейм-структур сознания;
3) обратный переход от ментальных репрезентаций к словесным их выражениям и их занесение в протокол ответов.
Библиографический список
1. Григорян К.К. Опыт экспериментального исследования операциональной структуры образного мышления // Вопросы математического моделирования и структурного исследования психической деятельности. - Владимир, 1972.
2. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека // Психолингвистическое исследование. - Воронеж:
Изд-во ВГУ 1990. - 208 с.
3. Наумова С.А. Стратегии понимания и решения вербальных задач: Автореф. дис. ... канд. наук. - Курск, 2006. - 19 с.
4. НовиковА.И. Текст и «контртекст»: две стороны процесса понимания // Вопросы психолингвистики. - 2003. - №>1. - С. 64-77.
5. Ментальные репрезентации: динамика и структура. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1998. - 320 с.
6. Общая психология / Под ред. В.В. Богословского, А.Г. Ковалева, А.А. Степанова. 3-е изд. -М., 1981.
7. Сазонова Т.Ю. Скрытые механизмы речевой коммуникации: модели и процессы // Психолингвистические исследования слова и текста / Отв. ред. А.А. Залевская. - Тверь, 1997. - С. 76-81.
8. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста. - М.: Наука, 1985. - С. 54.
9. Тарасов Е. Ф. Тенденции развития психолингвистики. - М.: Наука, 1987. - С. 119.
10. Gibbs, Raymond W. Embodiment and cognitive science. - Cambridge: University Press, 2006. - 338 p.
11. Gibbs R., & O 'Brien J. Idioms and mental imagery: The metaphorical motivation for idiomatic meaning. - Cognition, 1990. - P. 35-68.
Л.В. Хуранова
ХАРАКТЕР СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ ТАВТОЛОГИЧЕСКИХ И ПЛЕОНАСТИЧЕСКИХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ
В статье рассматриваются тавтологические и плеонастические выражения в аспекте взаимодействия семантических структур их строевых компонентов. Актуальность поставленной задачи определяется необходимостью получить определённое представление о связи между компонентами данных структур. Исследование выполняется на материале французского и русского языков. За основу анализа берётся теоретическая версия М.В. Никитина о том, что: а) с позиций комбинаторно-семантического членения словосочетаний, эти последние делятся на экспликаци-онные и эллизионные; б) прагматическое назначение тавтологий и плеоназмов обусловливается возможностью последовательного расщепления их формальных компонентов и значений этих компонентов на составные элементы.
По мнению Никитина М.В. «Эллизион-ными словосочетаниями называются . такие сочетания, где зависимое слово не называет признак денотата главного слова, а называет другую вещь, отношение к которой составляет признак денотата главного слова (например, отец матери)» [1, с. 566]. Тавтологии и плео-назмы выступают в данном контексте частными случаями любых экспликационных сочетаний, за
которые принимаются подчинительные словосочетания, организованные таким образом, что денотаты имён соотносятся между собой как вещь и её признак (свойство или отношение). В качестве иллюстративного примера можно привести целый ряд сочетаний: фыркнуть смехом, моргнуть глазом, разные разности, безумное безумие, суд судить, думу думать, ряды рядить, думать-гадать.
164
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ Специальный выпуск, 2008
© Л.В. Хуранова, 2008
На первый взгляд может показаться, что такие сочетания как «путь-дорога», «род-племя», «лебедь-птица» (Пушкин, 610), «грусть-тоска» и т.д. не вписываются в тавтологические ряды, поскольку состоят из двух автономных, ничем не связанных лексем. Но элементарная лексикологическая справка нам сообщает, что семный состав компонентов приведённых сочетаний достаточно един. Сравним:
а) море - это «часть океана, большое водное пространство с горько-солёной водой» [6, с. 358];
б) океан - а) это «весь водный покров Земли, окружающий материки и острова» и б) «водное пространство, омывающее материк или находящееся между материками» [6, с. 440].
Мы видим, что различительная сема, вводящая соотношение между словами «море/океан» в русло «часть/целое», не создаёт между ними семантического барьера, поскольку все остальные составляющие их содержательного накопления совпадают:
а) водное пространство, покрывающее всю Землю или же разделяющее её материки и острова;
б) солёная вода.
Лексико-семантическая близость, производная от того, что элементы схемы «часть/целое» никогда не вступали в информативное противоречие, даёт основание рассматривать сочетание слов «море/океан» как один из возможных вариантов тавтологий, широко используемых в художественной литературе:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
Да скажите: князь Гвидон
Шлёт царю-де свой поклон». (Пушкин, 616)
Заметим при этом, что расположение частей тавтологического конструкта всегда однонаправленное: от «моря» к «океану», поскольку мысль и, следовательно, отражающая её языковая форма идёт от простого к более сложному и от части к целому. Точнее говоря, мы обнаруживаем поступательное движение мысли и её языкового означивания.
Аналогичные мыслительно-языковые процессы протекают и в сочетании «путь-дорога»: лексикографическое толкование обоих слов даётся через взаимное пересечение их семантических составляющих:
1. Путь - а) «то же, что дорога»; б) «место, линия в пространстве, где происходит передвижение, сообщение» [6, с. 623];
2. Дорога - а) «полоса земли, предназначенная для передвижения, путь сообщения»; б) «место, по которому надо пройти или проехать, путь следования»; в) «путешествие, пребывание в пути» [6, с. 171].
Прочтенье приведённых толкований показывает, что оба эти слова получают взаимную экспликацию: путь-это дорога, а дорога-это путь1. И совсем уж убеждающим аргументом в восприятии сочетания «путь-дорога» как тавтологического можно считать содержащееся в словарной статье слова «путь» построение: «путь-дорога (устар., разгов.) - то же, что путь» [6, с. 623]. Изложенная лексикографическая информация находит адекватное подкрепление и в популярной песне 40-50-х годов XX века: «Эх, путь-дорожка фронтовая, / Не страшна нам бомбёжка любая...» и в заметной частотности данного сочетания в просторечно-разговорном регистре русского языка: разошлись их пути-дорожки.
Этот же приём взаимных экспликаций наблюдается и в словарных толкованиях лексем «род» и «племя», обусловливающий тавтологический характер соответствующих сочетаний:
а) «без роду, без племени» - (когда речь идёт о человеке неизвестного происхождения);
б) «ни роду, ни племени» - (о человеке одиноком, не имеющем родни). Они изобилуют в просторечно-разговорном стиле и зафиксированы уже на уровне языка. В пользу соотнесённости смыслового содержания слов «род/племя» и способа опосредованного толкования их сем-ного состава свидетельствуют их ближайшие значения: 1) род - «основная общественная организация первобытнообщинного строя, объединённая кровным родством»; 2) племя - «этническая и социальная общность людей, связанных родовыми отношениями, территорией, культурой, языком и самоназванием» [6, с. 670, 513]. И уж совсем идентичными представляются периферийные значения этих слов: для «рода» это «ряд поколений, происходящих от одного предка, а также вообще поколение». «Племя» - «это люди, поколение людей». Изложенные лексикографические данные объясняют с очевидной достоверностью причину бытования не только в речи, но уже на уровне языка тавтологического сочетания «род/племя» в различных вариациях: без роду, без племени; какого ты роду-племени? И т.д.
Столь же тавтологичным следует считать сочетание «думать-гадать» (а также его частотные
варианты того же стилевого регистра «думать-рядить», «судить да рядить») [6, с. 689]. Хотя, на первый взгляд, может показаться, что лексикографический облик слов «думать» и «гадать» не даёт нам такой возможности Однако, если сопоставить их словарные статьи, то отчётливо увидим, что в своём периферийном значении глагол «гадать» содержит сему мыслительной деятельности: «строить догадки, предположения» [6, с. 120]. И эта же сема является сквозной во всех значениях (их четыре) слова «думать», но в особенности в первых двух: «1) направлять мысли на кого/что-нибудь, размышлять; 2) полагать, держаться какого-нибудь мнения» [6, с. 177].
Приведённые исследования позволяют, как это кажется, более адекватно воспринять теоретические воззрения наиболее авторитетных исследователей, занимающихся изучением тавтологий. Обратимся к рассмотрению тех из них, которые получили наибольший резонанс в науке о языке, уделяя при этом особое внимание трактовке самого концепта «тавтология».
Комплексность природы тавтологий и плео-назмов, их многофункциональность и разнострук-турность обусловливают существование множества подходов к их изучению в лингвистике.
Термин «тавтология» в лингвистической литературе определяется по-разному: связь этимологически родственных слов, сочетания одноко-ренных слов, повторение корня, тождесловие, ге-минация слов, редупликация, повтор, усилительная тавтология, плеонастическое сочетание, парное объединение слов. В современной трактовке тавтологии: «(греч. Tautologia из tauto - то же самое + logos - слово). Тождесловие, повторение сказанного другими словами, не вносящее ничего нового» (РозентальД.Э., ТеленковаМ.А. Словарь-справочник лингвистических терминов, 1976, с. 479); «Повторение того же самого другими словами» (Словарь иностранных слов, 1989, с. 495). Несмотря на то, что однокоренные сцепления довольно многочисленны в различных языках, до сих пор не существует общепринятой теории тавтологии (Бушуй A.M., 1973, с. 1). Одна из причин подобного положения заключается в неоднозначном (а порой и противоречивом) характере осмысления тавтологии и повтора. Ср.: «Тавтология - неоправданная избыточность выражения (плеоназм)». «Плеоназм (периссология) 1. Избыточность выражения как постоянное свойство языковой единицы. 2. Фигура речи, состоя-
щая в накоплении синонимических выражений». «Повтор (удвоение, редупликация, повторение). Полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения их звукового состава (или с его частичным изменением как способ образования слов, синтетических и описательных форм и фразеологических единиц; слова-близнецы» (Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов, с. 325).
Тавтологии выделяются среди многообразных избыточных структур в синтаксисе и фразеологии самых различных языков мира. Обязательным для подобных образований является наличие между их компонентами соответствующих семан-тико-синтаксических взаимообусловленных отношений. Определения тавтологий и плеоназмов, приводимые представителями различных направлений, часто разнообъемны и противоречат друг другу. А.П. Евгеньева в своем исследовании тавтологий отмечает, что возможно «узкое» и «широкое» понимание данных феноменов (Евгеньева, 1963). При узком понимании в состав тавтологий включают только однокорневые структуры, типа «счастьем счастливы», «автоматический ответчик не отвечает», «название не называют». Узкого понимания придерживается, например, сама Е.П. Евгеньева. При широком понимании анализируют различные структурные типы тавтологий (в том числе и плеоназмов) на уровне словосочетаний и предложений (Бушуй, 1969; 1970; 1971; 1973; Тулина, 1975 и др.).
Если обратить внимание на лексические основы, то легко выявить их существенные формальные характеристики, среди которых следует назвать прежде всего дублирование лексико-мор-фемного состава таких построений, как если бы говорящее лицо не находило в словарном составе языка подходящей лексемы другого корня, подключающей необходимость лексического дублирования. В частности, такого рода построений. Преобладающими среди них являются образования с двуморфемными (корневыми) основами, объединенными каким-либо релятором. В русском языке это преимущественно предлоги, союзы и слова других лексико-грамматических разрядов, берущих на себя функцию связующего элемента. Во французском языке в 1данной роли выступают, кроме уже упомянутых разрядов лек-сико-грамматических слов, также и артикли.
Представленные иллюстративные данные свидетельствуют о том, что в исследуемом материа-
166
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ Специальный выпуск, 2008
ле допустимо видеть активные процессы синтаксического словообразования, располагающего самыми разнообразными моделями. Более того, в структурах отдельных тавтологий (при идентичности строевых компонентов - корневых морфем) наблюдается некоторое варьирование даже связующих элементов, а подчас даже их выпадение, хотя их семантическое содержание при этом не нарушается: день за днём, ежедневно - jour après jour. В структуре подобных словесных комплексов их строевые компоненты наполняются самым различным информативным содержанием: временным, пространственным, соматическим, оценочным и т.д.
Обработанная картотека свидетельствует о том, что в пределах уже приведённой суммы лексических смыслов самыми частотными оказываются смыслы последовательности и совместности. Заметим при этом, что приведённые виды тавтологий обладают, как полагает С.П. Степанская [2, с. 72], определённой степенью семантической спаянности. В целом же специфика значимостного наполнения тавтологий позволяет распределить их на две большие группы в соответствии с двумя основными семантическими признаками:
1. Однозначностью: jour après jour/день за днём; peu à peu/ по чуть-чуть.
2. Многозначностью: bras dessus bras dessous / 1) рука в руке, одновременно; 2) сообща; pas à pas / 1) шаг за шагом; 2) согласованно.
Наиболее существенной характеристикой французского и русского языков относительно имеющихся в них тавтологий следует считать, с одной стороны, нулевые аналогии, отражающие ситуацию отсутствия в одном из языков тавтологий-аналогов и, с другой, изобилие аналогичных и даже тождественных построений как в плане
выражения, так и в плане содержания. Общий смысл тавтологий выводится в обоих языках из суммы значений входящих в их структурный состав компонентов.
Примечание
1 Метод взаимной экспликации, отражающий адекватный семной состав, связывает в лексикографической практике слова «конь» и «лошадь» в единое информативное целое, позволяя при этом строить тавтологические сочетания. В действительности: 1) «конь - это то же, что и лошадь (преимущественно о самце)» [6, с. 288], а 2) «лошадь» - это «крупное непарнокопытное животное семейства лошадиных» [6, с. 326].
Библиографический список
1. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики: Учебное пособие к курсам языкознания, лексикологии и теоретической грамматики. -СПб.: Научный центр проблем диалога, 1996.
2. Степанская С.П. Структурно-семантическая классификация существительных (на материале тавтологических сочетаний) // Научный доклад высшей школе. Филологические науки. - М., 1986. - №>5.
3. Ярцева В.Н. Сопоставительная лингвистика и проблема вариативности языка // Научный доклад высшей школы. Филологические науки. -М., 1986. - №>5.
4. ГакВ.Г., ГаншинаК.А. Новый французско-русский словарь. - М., 2002.
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 1997.
7. Petit Larousse illustré. - Paris, 1924.
