CC BY
63
Г. ФЕТИСОВ,
доктор экономических наук, Первый заместитель председателя Комитета по финансовым рынкам
и денежному обращению Совета Федерации РФ
БУДУЩЕЕ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ: ЭКСПОРТ СЫРЬЯ, ДИВЕРСИФИКАЦИЯ ИЛИ ВЫСОКИЕ ТЕХНОЛОГИИ?
В настоящее время Российская Федерация играет в мировой экономике роль экспортера сырья и импортера потребительских и инвестиционных товаров и услуг. Эта модель экономического развития («сырьевая») не может обеспечить ни высоких темпов роста благосостояния народа, ни макроэкономической стабильности, ни международной конкурентоспособности российских предприятий, ни национальной безопасности России. Поэтому российское общество должно найти способы перехода к «несырьевой» модели экономики, удовлетворяющей вышеперечисленным критериям успешности социально-экономического развития. В президентском Послании 2007 г. обозначены контуры новой, «высокотехнологичной» или «инновационной» модели развития российской экономики. Каковы возможности и пути ее реализации? Не менее важен вопрос о сочетании «сырьевой» и «несырьевой» моделей с учетом объективных условий развития российской экономики.
Почему неудовлетворительна «сырьевая» модель развития российской экономики?
Прежде, чем обсуждать пути перехода к «несырьевой» экономике, необходимо сформулировать недостатки «сырьевой» модели. Для начала следует дать определение экономикам «сырьевого» и «несырьевого» типов. Признаком экономики «сырьевого» типа не может являться значительная (выше среднемирового уровня) величина добычи минерального сырья или производства сырьевой продукции сельского, рыбного и лесного хозяйства на душу населения. Например, в 2004г. среднемировые объемы добычи нефти и газа на душу населения составили 0,56 т и 0,44 тыс. куб. м1. В России эти величины были гораздо выше -3,19 т и 4,4 тыс. куб. м. Однако в среднем в странах Организации экономического сотрудничества и развития ОЭСР) объемы добычи нефти (0,75 т) и газа (0,75 тыс. куб. м) также были выше среднемировых величин. При этом в США производилось на душу населения еще больше нефти (0,91 т) и газа (1,88 тыс. куб. м). Более высокие объемы добычи
1 Рассчитано по: Россия и страны мира. 2006. С. 23-24, 29-31, 159-162. Здесь и далее использованы данные, приведенные на сайте www.gks.ru и в изданиях Росстата, на сайте Центрального Банка www.cbr.ru и Минэкономразвития РФ www.economy.gov.ru/wps/portal.
сырья в развитых странах полностью компенсируются более высоким уровнем потребления ресурсов.
О «сырьевом» характере экономики свидетельствует высокая доля добавленной стоимости, произведенной при добыче сырья. Например, доля отрасли «Добыча полезных ископаемых», рассчитанная по добавленной стоимости в основных ценах, возросла в России с 6,8% в 2002 г. до 10,6% в 2006 г. На первый взгляд, эта доля не так уж и велика. Однако основные цены не включают экспортные пошлины, т.е. весьма далеки от цен мирового рынка. Экспортные пошлины, взимаемые при вывозе сырья, составили 195 млрд. руб. в 2002г. и 1896 млрд. руб. в 2006г. Если бы экспортные пошлины учитывались в добавленной стоимости, то доля отрасли «Добыча полезных ископаемых» в указанные годы превысила бы 8,6% и 17,5% соответственно. Далее, по мнению многих экономистов и международных организаций, заниженные внутренние цены на топливо представляют собой скрытую субсидию внутренним потребителям. Но это означает скрытое перераспределение добавленной стоимости из отрасли «Добыча полезных ископаемых» в отрасли, потребляющие топливо. Если оценить это перераспределение в размере экспортных пошлин на внутренние поставки нефти, газа и нефтепродуктов, то получим в 2006 г. внушительную величину в 8,3% добавленной стоимости.
Кроме того, по оценкам экспертов, еще несколько процентов ВВП составляла величина перемещения прибыли из нефтегазовой промышленности в посредническую сферу1. Механизм трансферта хорошо известен. Например, нефтедобывающее предприятие продает нефть по заниженной трансфертной цене посреднической аффилированной фирме2, а та уже перепродает нефть по более высокой цене, причем также, может быть, заниженной (особенно при экспортных поставках аффилированным лицам).
Следовательно, в отрасли «Добыча полезных ископаемых» создавалось в 2006 г. около 30%, а не 9,8% суммарной добавленной стоимости.
1 Так, в 2002 г., эта величина составила 6,0% ВВП [Гурвич Е. Макроэкономическая оценка роли российского нефтегазового комплекса // Вопросы экономики. 2004. № 10. С. 8].
2 Показательно, что головная организация ОАО «Газпром» имеет основной вид деятельности «торговля», а экспорт газа осуществляет через ООО «Газпромэкспорт». Т.е. основную часть прибыли от продажи газа формально получает отрасль «торговля». О масштабах искажения статистических данных системы национальных счетов свидетельствует тот факт, что, начиная с 1999г., объем основных фондов основного вида деятельности организаций газовой промышленности сократился в 3 раза вследствие массовой передачи организациями ОАО «Газпром» своих основных фондов на баланс головной организации ОАО «Газпром», имеющей основной вид деятельности «торговля». [Рос-статежегодник. 2004. С.371.]
Еще несколько процентов в ней составляет продукция отраслей «Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство» и «Рыболовство, рыбоводство». Следовательно, «сырьевой» сектор экономики России весьма значителен. Однако сам по себе этот факт нельзя оценить положительно или отрицательно. Во-первых, рост стоимостной величины доли сырьевого сектора в ВВП объясняется ростом мировых цен на углеводороды в последние годы. Во-вторых, Россия пережила тяжелейший трансформационный спад производства, в немалой степени из-за свертывания государственного финансирования оборонно-промышленного комплекса (ОПК).
В настоящее время наблюдается «отрезвление» от иллюзий «нового мышления», доминировавшего во внешней политике России до конца 1990-х гг. Становится все более очевидной необходимость усилий по обеспечению обороноспособности России и созданию технически совершенных вооруженных сил и ОПК. Это приведет к значительному увеличению доли последнего в структуре экономики. Вместе с тем эта доля на порядок меньше доли производства продукции гражданского назначения. Ее производители еще имеют в России преимущества, создаваемые протекционистскими мерами государства.
На внешних рынках, напротив, приходится не только бороться с иностранными конкурентами «по гамбургскому счету» (т.е. на условиях «честной конкуренции»), но и преодолевать протекционистские барьеры в странах-потребителях несырьевой продукции. Поэтому наиболее информативным признаком сырьевого характера экономики, по нашему мнению, является доля сырьевых товаров в экспорте страны. Если в основном экспортируется природное сырье, то это означает, что экономика страны не в состоянии конкурировать с зарубежными странами в создании продукции и услуг потребительского и инвестиционного назначения. К сожалению, в последние годы сырьевая специализация России в мировой экономике только усиливалась. Так, экспорт углеводородов увеличился с 28 млрд. долл. США в 1998 г. до 191 млрд. долл. в 2006 г., т.е. в 6,83 раза. Разумеется, за это время доллар существенно обесценился (судя по индексу потребительских цен в США, на 23%). Однако и с поправкой на инфляцию доллара стоимость экспорта углеводородов из России возросла в 5,5 раза. Отношение экспорта углеводородов к ВВП возросло при этом с 10% до 19,3%. Такой рост притока «нефтедолларов» привел не только к повышению объема ВВП и доходов населения, но и к финансовому благополучию государства, досрочно погасившего свои долги перед другими странами.
Вообще говоря, получение страной, богатой месторождениями полезных ископаемых, природной ренты от экспорта сырья является благопри-
ятным фактором экономического развития. Почему же в таком случае растущая зависимость экономики России от экспорта сырья вызывает озабоченность не только у экспертов, но и у правительственных чиновников? Другими словами, чем плоха «сырьевая» модель экономики?
Во-первых, нежелательно усиление зависимости экономического развития России, а значит, и социально-политической ситуации в ней, от уровня мировых цен на нефть. Эта зависимость тем сильнее, чем выше доля углеводородов в экспорте товаров (включая услуги). А эта доля увеличилась с 32% в 1998 г. до 57% в 2006 г. Доля углеводородов в экспорте товаров (не включая услуги) составила 38% и 63% соответственно. И это без учета экспорта других видов сырья, а также таких энергоемких и природоемких товаров, как черные и цветные металлы, химические продукты. Удельный вес основных видов топливно-энергетических ресурсов (нефти, нефтепродуктов, природного газа, каменного угля, кокса и полукокса, электроэнергии) в общем объеме экспорта товаров в июне 2007 г. составил 62,7% (в июне 2006 г. - 67,0%), черных металлов, меди, никеля, алюминия - 11,1% (10,1%), а машин и оборудования - всего 5,9% (5,0%).
При этом в натуральном выражении экспорт нефти возрос за период 1999-2006 гг. менее чем вдвое (со 137 до 248 млн. т), равно как и экспорт нефтепродуктов (с 57 до 104 млн. т). Экспорт газа остался в 2006 г. на уровне 1998 г. (203 млрд. куб. м). Таким образом, основной причиной огромного притока «нефтедолларов» в последние годы в российскую экономику стал многократный рост дефлятированных мировых цен на нефть. Однако эти цены могут через несколько лет снизиться в «разы» так же быстро, как и поднялись. Ведь в странах-потребителях уже предпринимаются значительные усилия по снижению энергоемкости производства и замене углеводородов альтернативными видами энергии. Причем наиболее реальными заменителями нефти и газа являются биотопливо, уголь и атомная энергия.
Значительное падение цен на нефть может привести к невозможности погашения российского внешнего долга (теперь в основном уже только корпоративного), как это произошло в 1980-х гг. с внешним долгом СССР. Ведь зависимость экономического развития России от уровня мировых цен на нефть возникла еще в 1970-1980гг. Тогда, на фоне многократно возросших цен на нефть, такая специализация советской экономики казалась выгодной. Например, среднегодовая дефлятиро-ванная мировая цена нефти сорта «Brent» возросла в 1974 г. в 4,6 раза по сравнению с 1970 г., а в 1980 г. - в 8 раз. Возросли и цены на нефть, экспортируемую СССР в западноевропейские страны. Однако после дос-
тижения пика 1980 г. дефлятированные цены на нефть1 упали к 1986 г. в три с лишним раза. Экономика СССР оказалась в глубоком кризисе, т.к. экспортные доходы стали недостаточны для финансирования импорта и для погашения займов, полученных у западных стран.
«Сырьевая» модель особенно сильно деформировала структуру именно российской экономики. Россия превратилась в «сырьевой придаток» не только стран СЭВ, Запада и «третьего мира». Она снабжала сырьем другие республики СССР, не развивая в должной мере обрабатывающую промышленность, сельское хозяйство, информационнокоммуникационные отрасли. После распада СССР произошла лишь переориентация вектора вывоза сырья в пользу стран Запада. Экспортно-сырьевая ориентация экономики России при этом даже усилилась. Экспорт нефти в страны дальнего зарубежья увеличился с 62,1 млн. т в 1992 г. до 118 млн. т в 1998 г. и 211 млн. т в 2006 г. При этом добыча нефти в 1990 гг. значительно сократилась. Трудно судить, насколько такой рост экспорта российской нефти повлиял на мировые цены, однако к 1998 г. дефлятированная цена нефти сорта «Brent» составила лишь 17% от уровня 1980г. Это послужило одной из причин валютно-финансового кризиса в России в 1998 г.
Перспективы дальнейшего развития российской экономики по-прежнему будут определяться главным образом конъюнктурой цен на углеводородное сырье. Например, в «Прогнозе социально-
экономического развития РФ на 2008 г. и параметрах прогноза на период до 2010г.», приросты важнейших макропоказателей за 2007-2010гг. существенно различаются по вариантам изменения цен на нефть марки «Urals» (при ценах от 39 долл./барр. до 62 долл./барр.). Диапазоны значений индексов прироста макропоказателей по вариантам весьма широки: ВВП - от 17,1 до 20,5%; инвестиций в основной капитал - от 31,5 до 40,1%; реальных располагаемых доходов населения - от 20,7 до 30,8%. Зависимость социально-экономического развития России от динамики мировых цен на нефть сильнее, чем от экономической политики и институциональных реформ. Следовательно, «сырьевой» модели экономики присуща экономическая нестабильность, периодически приводящая к финансовым и даже социально-политическим кризисам.
Во-вторых, «сырьевая» модель экономики не обеспечивает нормального развития России хотя бы потому, что запасы полезных ископаемых со временем истощаются, а разведка новых месторождений требу-
1 Дефлятирование мировых цен на нефть здесь и далее осуществлялось с использованием индексов потребительских цен в США относительно 2000г., опубликованных в базе данных МВФ «International Financial Statistics» (IFS), 2007, March. Там же приведены данные о ценах на нефть сорта «Brent».
ет все более высоких удельных капиталовложений. К сожалению, официальные данные о динамике запасов нефти и газа отсутствуют. По данным ОАО «Газпром», в 2005 г. запасы газа составили 47,7 трлн. куб. м (27,9% мировых запасов)1. В этом году впервые за много лет прирост запасов перекрыл объем добычи газа, однако уже в 2006 г. их величины сравнялись. Согласно «Программе развития минерально-сырьевой базы газовой промышленности до 2030 г.», в период 2002-2030 гг. необходимо обеспечить прирост запасов газа в объеме 23,5 трлн. куб. м, конденсата и нефти - 3,4 млрд. т.
В 2003 г. опубликована оценка разведанных извлекаемых запасов нефти в РФ в 25,2 млрд. т2. При этом невосполненная приростом запасов добыча нефти за 1994-2001гг. составила около 700 млн. т. Планы резкого наращивания запасов нефти в будущем государство пока не подкрепляет соответствующими мерами экономического регулирования. В течение 1990-х гг. запасы нефти уменьшились на 14%, и до сих пор их прирост не покрывает добычи. Если в газовой отрасли наблюдается определенный паритет между добычей и разведкой, то в нефтяной все более явным становится разрыв между этими показателями3.
Таким образом, более десятилетия Россия «проедала» запасы нефти и газа, оставшиеся от СССР. При этом кажущиеся еще огромными запасы углеводородов все труднее и дороже добывать. Добыча нефти и газа в Восточной Сибири менее выгодна еще и по причине сложности их вывоза оттуда на экспорт или в энергодефицитные регионы. Как говорится, «за морем телушка - полушка, да рубль - перевоз». Еще менее рентабельна добыча нефти на шельфе Северного Ледовитого океана.
В связи с этим представляются чрезмерно оптимистическими показатели наращивания запасов нефти и газа, предусмотренные «Энергетической стратегией России на период до 2020 года». Так, по расчетам Института геологии нефти и газа, до 2020 г. нужно выявить месторождения с запасами нефти более 10 млрд. т и газа - свыше 19 трлн. куб. м. Для этого нужно инвестировать свыше 47 млрд. долл.4 Где их взять -непонятно. А главное - зачем наращивать экспорт углеводородов, не имея возможности компенсировать истощение разведанных месторож-
1 Рhttp://www.gazprom.ru/articles/article20013.shtml.
2 Доклад аудитора Счетной палаты Российской Федерации М.И. Бесхмельницына «О состоянии минерально-сырьевой базы Российской Федерации» // http://www.ach-fci.ru/AKSOR/activity/05/art5.
3 Доклад о результатах и основных направлениях деятельности Министерства промышленности и энергетики Российской Федерации на 2007-2009гг. 11 января 2007 г.
4 Юрий Звягин. Россия не знает, сколько у нее нефти // Российская газета. 2004г., 13 апреля
дений. Вполне возможно, что в ближайшие десятилетия российская экономика столкнется с сокращением добычи нефти и газа, а прогнозы ее роста останутся лишь прожектами. Поэтому уже сейчас важнейшей задачей экономической политики является трансформация «нефтедолларовых» рентных доходов в активы, приносящие прибыль независимо от колебаний цен на нефть.
В-третьих, «сырьевая» модель экономики плоха тем, что быстрый рост экспорта сырья, благодаря росту его добычи или цен на рынках, порождает экономический парадокс, известный как «голландская болезнь»1. Ее сущность заключается в том, что рост добычи и экспорта сырья в минерально-сырьевом секторе приводит к перемещению ресурсов труда и капитала из торгуемого сектора в неторгуемый сектор (в основном - в сферу услуг). Объяснение феномена «голландской болезни» в рыночной открытой экономике с точки зрения «экономикс» весьма просто. Обладая в избытке (относительно других факторов производства) природным сырьем, такой стране выгодно вывозить сырье в обмен на ввоз торгуемых продуктов. В России «голландская болезнь» пока что проявляется в «мягкой форме», а именно в отставании роста обрабатывающих производств по сравнению с ростом ВВП (табл. 1).
Таблица 1
Соотношения индексов производства по отдельным видам экономиче-
ской деятельности и индексов роста ВВП, в разах
Виды экономической деятельности 2000-2006 2000-2004 2005-2006
ВВП (по ОКВЭД), % 158,1 139,2 113,6
Промышленность1* 2) 0,93 0,98 0,95
Добыча полезных ископаемых1* 0,92 1,00 0,91
из нее:
добыча топливно-энергетических полезных ископаемых 0,94 1,02 0,92
добыча полезных ископаемых, кроме топливноэнергетических 0,78 0,90 0,87
Обрабатывающие производства1* 0,97 1,00 0,97
из них:
пр-во3) пищевых продуктов, включая напитки, и табака 0,95 0,98 0,97
текстильное и швейное производство 0,85 0,92 0,93
пр-во кожи, изделий из кожи и пр-во обуви 1,08 1,08 1,00
1 Это название возникло в связи с экспортом в Германию газа с месторождения Гронинген в Северном море в секторе Нидерландов. Рост экспортных доходов вызвал сильное укрепление гульдена и, соответственно, повышение эффективности импорта и понижение эффективности экспорта торгуемых продуктов, т.е. тех видов продукции и услуг, которые с небольшими издержками можно импортировать и экспортировать.
обработка древесины и пр-во изделий из дерева 0,92 0,99 0,92
целлюлозно-бумажное пр-во; издательская и полиграфическая деятельность 1,04 1,10 0,95
производство кокса и нефтепродуктов 0,82 0,83 0,98
химическое производство 0,86 0,93 0,92
пр-во резиновых и пластмассовых изделий 1,15 1,10 1,04
производство прочих неметаллических минеральных продуктов 0,98 0,97 1,01
металлургическое пр-во и пр-во готовых металлических изделий 1,03 1,01 1,01
производство машин и оборудования 0,96 1,06 0,91
пр-во электрооборудования, электронного и оптического оборудования 1,74 1,73 1,00
пр-во транспортных средств и оборудования 0,71 0,74 0,96
прочие производства 1,05 1,11 0,95
Производство и распределение электроэнергии, газа и воды1) 0,77 0,83 0,93
Примечания: 1) с учетом поправки на неформальную деятельность; 2) добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, производство и распределение электроэнергии, газа и воды; 3) производство.
Источник: Росстатежегодник. 2006. С. 368-369; Социально-экономическое положение России. 2006. С. 15, 16, 20, 23, 67.
При этом далеко не все виды обрабатывающих производств в России можно в полной мере отнести к торгуемому сектору. Например, металлургическое производство растет теми же темпами, что и ВВП, во многом благодаря заниженности внутренних цен на энергоресурсы1. Поэтому в целом рост обрабатывающих производств отстал в последние два года от роста ВВП лишь на 2,8%. В то же время, рост производства пищевых продуктов, включая напитки, и табака отстал за два года от роста ВВП на 3,1%; текстильного и швейного производства - на 6,9%; машин и оборудования - на 9,1%; транспортных средств и оборудования - на 3,6%. Рост выпуска электрооборудования, электронного и оптического оборудования в 2000-2004 гг. опередил рост ВВП на 73%, а в 2005-2006 гг. - лишь на 0,44%.
Такая динамика выпуска промышленностью несырьевых торгуемых продуктов во многом объясняется изменением реального курса рубля. В 1998г. он упал по отношению к доллару на 46,7%, что резко повысило ценовую конкурентоспособность российских производителей. Однако в
1 Следовательно, приближение внутренних цен на углеводороды к экспортным приведет к резкому усилению голландской болезни в металлургии, электроэнергетике, на транспорте и в отраслях-потребителях их продукции.
конце 2006 г. реальный курс рубля к доллару на 13% превысил уровень конца 1997 г. К концу августа 2007 г. это превышение возросло до 20%.
Следует отметить, что методика ЦБ, используемая для измерения реального эффективного курса рубля, искажает оценки изменения ценовой конкурентоспособности российских производителей. Например, за 2006 г. этот курс вырос на 7,4% (декабрь к декабрю) и на 9,4% (год к году). Но если использовать не индексы потребительских цен в США, ЕС и т.д., а индексы импортных контрактных цен и индексы цен производителей промышленной продукции, то получим оценку роста среднегодового реального курса рубля в 2006 г. - 11,1%.
Кроме того, в 2006 г. произошло резкое укрепление номинального эффективного курса рубля - на 3,3% (год к году) и на 2,2% (декабрь к декабрю). Курс к доллару повысился соответственно на 4% и 9,6%. Возможность получения спекулятивной прибыли привлекла иностранных инвесторов и заемщиков-резидентов, которые ввезли за 2006г. 106 млрд. долл. против 72 млрд. в 2005 г. и 39 млрд. в 2004 г. Валютные резервы при этом выросли на 107 млрд. долл. То есть рост резервов равен ввозу иностранного капитала, из которого 77 млрд. долл. - непрямые инвестиции. Как они пришли, так и уйдут в случае изменения текущего сальдо. Таким образом, ревальвируя рубль, ЦБ лишь усиливает «голландскую болезнь».
В-четвертых, недостатком «сырьевой» модели экономики является отсутствие быстрого научно-технического прогресса (НТП). А ведь он является основным источником современного экономического роста. НТП происходит в основном путем создания новых видов продукции и технологий их производства. В сырьевом секторе состав продукции почти не меняется, а применение новых технологий связано с созданием новых машин, оборудования, транспортных средств, реагентов, методов разведки и бурения скважин и т.д. Иными словами, без НТП в торгуемом секторе стране приходится импортировать также и новые технологии для сырьевого сектора. Получая природную ренту, страна-экспортер сырья в то же время вынуждена платить «интеллектуальную ренту» странам - технологическим лидерам.
Можно сделать вывод: если ничего не менять, то будущее российской экономики сведется к роли сырьевого придатка стран Запада и Китая. Как этого избежать? Во-первых, необходимо сменить модель экономического развития. Во-вторых, уже сейчас следует изменить макроэкономическую политику.
Нужно перестать ревальвировать рубль, привлекая спекулятивные капиталы из-за рубежа. Это позволит ослабить «голландскую болезнь».
Далее, необходимо прекратить практически бесплатное кредитова-
ние западных стран и начать вкладывать государственные средства в реальные активы. При этом приоритет следует отдать не предприятиям нефтегазового комплекса, а компаниям, производящим продукцию, потребление которой предполагает большие затраты горючесмазочных материалов. Например, спрос на самолеты сдерживают высокие цены на керосин; на автомобили - цены на бензин; на сельскохозяйственные, строительные, лесозаготовительные машины, речные и морские суда - на дизельное топливо.
Принцип размещения средств Фонда национального благосостояния должен быть таким. Сначала выявляются отрасли, в которых стоимость акций компаний в долгосрочной перспективе отрицательно коррелированна с ценами на нефть. В акции таких компаний и надо вкладывать средства Фонда национального благосостояния. Подобные предложения уже исходили от Всемирного банка. Однако его эксперты имели в виду вложения средств Фонда только в акции иностранных компаний. Это ограничение надумано. Обеспечив отток спекулятивного капитала из России и заместив иностранные займы российских госкомпаний бюджетными кредитами, можно без усиления инфляции инвестировать средства Фонда национального благосостояния в развитие российского машиностроения.
Можно вкладывать нефтяные доходы внутри страны, не провоцируя, а замедляя инфляцию: в высокотехнологичные инвестпроекты; в создание компаний на высокомонополизированных рынках; в расширение «узких мест», порождающих структурную инфляцию (например, в развитие цементной промышленности); в отрасли, в которых улучшатся конкурентные преимущества в случае падения цен на нефть. Например, уже сейчас можно было бы форсировать строительство или технологическую модернизацию российских авиастроительных и автомобильных заводов путем вложения бюджетных средств в приобретение их акций или в создание новых компаний с полным циклом производства, не занимающихся лишь «отверточной» сборкой.
Куда не надо вкладывать средства бюджета? В отрасли, производящие энергоемкую продукцию. Дело в том, что конкурентоспособность российских химических и металлургических предприятий обеспечивается дешевизной энергоносителей. После резкого повышения внутренних цен на них произойдет снижение прибыльности этих предприятий. Поэтому еще долгое время вложение средств в их акции нерационально.
«Диверсификационная» модель развития российской экономики: нельзя объять необъятное
Вышеуказанные недостатки «сырьевой» модели развития российской экономики в последние годы становятся все очевиднее. Если после кризиса 1998г. Правительство заботилось в первую очередь о том, как обуздать инфляцию и обеспечить погашение государственного долга, то в настоящее время обильный приток «нефтедолларов» приводит к быстрому укреплению реального курса рубля. А это создает прямую угрозу потери российскими предприятиями конкурентоспособности даже на внутреннем рынке. Поэтому в последние годы правительство ищет способы перехода к «несырьевой» модели экономики.
Однако сам этот термин означает лишь отрицание специализации экономики на вывозе сырья. Очевидно, что необходимо дать позитивное, конкретное описание «несырьевой» модели экономического развития. Минэкономразвития РФ в 2003г. предложило свою трактовку новой модели развития российской экономики - диверсификацию1. Эта модель была использована, хотя далеко не в полной мере, при разработке Среднесрочной программы на 2006-2008 гг. и проекта Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ, выставленной на сайте Минэкономразвития РФ 24 июля 2007г. Вообще говоря, термин «диверсификация» в экономической литературе понимается как увеличение разнообразия видов товаров, производимых предприятием или выпускаемых в регионе. Он также означает распределение инвестиций в различные финансовые инструменты и объекты недвижимости, стоимость которых изменяется асинхронно. Это позволяет снизить риски получения убытков вследствие колебаний цен или курсов акций.
В условиях глобализации экономику России во многих отношениях можно рассматривать как регион. Однако диверсификация имеет наряду с преимуществами также и недостатки. В большинстве видов деятельности существуют условно-постоянные издержки, которые распределяются на все количество произведенных товаров. Поэтому невозможно окупить затраты на разработку новой модели самолета, выпустив затем лишь несколько экземпляров, как это было в постсоветской России. Если бы не экспортные поставки, страна, по-видимому, уже лишилась бы оставшихся конкурентоспособными предприятий оборонно-промышленного комплекса. И создавать объединенные корпорации в судостроении и авиационной промышленности было бы просто не из чего.
Следовательно, политика диверсификации не освобождает правительство от выбора приоритетов структурной и научно-технической политики. Ресурсы государственных средств и «управленческая мощность» госаппара-
1 См. Диверсификация российской экономики: современные проблемы и задачи // Вопросы экономики. 2003, № 12.
та ограничены и должны быть использованы для форсированного развития некоторого числа производств или отраслей экономики. В связи с этим вызывает недоумение перечень основных механизмов, способных оказать заметное стимулирующее воздействие на развитие несырьевых производств, указанных в докладе Минэкономразвития РФ. Вот этот перечень: совершенствование налоговых и таможенных механизмов изъятия природной ренты; создание системы поддержки экспорта; развитие сельскохозяйственного производства; поддержка малого и среднего бизнеса. Создается впечатление, что не НТП является основным источником экономического роста в развитых странах.
Правда, в разделе «Механизмы диверсификации в долгосрочном периоде» отмечено, что для успешного развития постиндустриальной экономики, основанной на знаниях, необходимо создание условий, обеспечивающих высокий уровень образования в стране; динамичную инфраструктуру отрасли связи и распространения информации; эффективную инновационную систему, включающую исследовательские центры, университеты, консультантов и фирмы; экономический и институциональный режимы, стимулирующие эффективное создание, распространение и использование знаний.
Однако в качестве мер, предусмотренных для реализации уже в краткосрочной перспективе, приоритетными названы лишь поддержка венчурного финансирования, стимулирование взаимного перетока технологий при производстве продукции гражданского и военного назначения, развитие сферы услуг и поддержка ее экспорта, расширение информационной инфраструктуры и сферы телекоммуникаций. Между тем, венчурный бизнес в России в ближайшее время не будет играть существенной роли в силу исторически сложившихся особенностей российской экономики. Сфера услуг и информационнокоммуникационные технологии (ИКТ) - это настолько огромные сегменты экономики, что они не могут выступать объектом селективной поддержки. Кроме того, первая и так вполне успешно развивается в условиях «голландской болезни».
Что касается ИКТ, то нужна господдержка развития национальных производителей в этом секторе, так как импорт продукции транснациональных корпораций и их инвестиции в создание предприятий в России растут достаточно быстро. В результате российское правительство должно расходовать огромные средства на покупку, например, для всех школ, больниц и госучреждений лицензионного программного обеспечения у глобальной монополии «Microsoft». Кстати говоря, принимая на себя обязательства по защите интеллектуальной собственно-
сти, Россия должна настаивать на пресечении произвола подобных монополий путем создания международной системы антимонопольного регулирования в сфере информационных технологий.
Из вышеизложенного не следует, что поддержка диверсификации российской экономики не должна быть одним из направлений государственной политики. Во-первых, поскольку большую часть российского экспорта составляет экспорт углеводородов, диверсификация экспорта подразумевает повышение в нем удельного веса торгуемых продуктов. А это вполне разумная цель. Во-вторых, наряду с кредитованием и страхованием экспорта несырьевой продукции, основным инструментом обеспечения ценовой конкурентоспособности торгуемых продуктов в России является более низкий уровень внутренних цен на энергоносители по сравнению с мировым. При этом указанные различия частично объясняются транспортными издержками на доставку, например, нефти и газа из Западной Сибири в Западную Европу. Однако при высоких ценах доля транспортных издержек в экспортных ценах нефти и газа резко снижается. Поэтому для сохранения более низкого уровня внутренних цен на энергоносители совершенно необходимо сохранить взимание таможенных пошлин при экспорте нефти, нефтепродуктов и газа даже после вступления России в ВТО.
В-третьих, учитывая огромные размеры территории и неблагоприятные природно-климатические условия, необходимо многократно увеличить масштабы господдержки российского торгуемого сектора. Государство должно не только увеличить бюджетные расходы на создание транспортной и информационно-коммуникационной социальной инфраструктуры, обеспечивающей высокую эффективность предприятий, производящих торгуемые продукты. Оно должно активно использовать эффективные механизмы господдержки производителей. Например, продавать в рассрочку через государственные лизинговые компании российскую авиатехнику, морские и речные суда, машины для дорожного, сельского, лесного хозяйства. При этом господдержку должны получать не предприятия-банкроты, а наоборот, производители, обеспечивающие высокую эффективность производства путем использования современных технологий и методов организации производства.
К сожалению, возможности «диверсификационной» модели развития российской экономики весьма ограничены. В высокотехнологичных отраслях мировой экономики доминируют ТНК, в трудоемких же отраслях с традиционной технологией Россия не может конкурировать с Китаем и Индией, располагающими огромными ресурсами дешевой рабочей силы. Ситуация усугубляется тем, что в названных странах, а также в «новых индустриальных странах» государство уже не одно деся-
тилетие проводило политику «догоняющего развития» с применением широкого спектра мер господдержки экспорта торгуемых продуктов. Собственно говоря, Япония, а вслед за ней и Южная Корея уже давно перешли в разряд стран с высокотехнологичной экономикой. Начинают вторгаться в высокотехнологичные отрасли и китайские компании, пользующиеся мощной поддержкой государства. Даже если бы российское правительство захотело конкурировать с вышеперечисленными странами, использование модели «догоняющего развития» уже практически невозможно.
Страны Запада создали множество препон для господдержки развития производства и экспорта несырьевой продукции государствами, не входящими в число учредителей ВТО. Особенностью этой организации является отсутствие единых требований ко всем участникам по уровню таможенной защиты экономики и интенсивности господдержки национальных производителей. Требования к вновь вступающим странам все более ужесточаются без адекватного усиления требований к странам-учредителям. Наиболее очевидно такой дискриминационный подход продемонстрирован на примере России, которую принуждают присоединиться к необязательным соглашениям в качестве «платы» за вступление в ВТО. Одним из таких соглашений предусматривается беспошлинный и неограниченный ввоз гражданской авиатехники в Россию. При этом «Боинг» и «Эйрбас» будут продолжать пользоваться таможенной защитой в США и ЕС соответственно.
Таким образом, возникает нечто вроде «сэндвича». С одной стороны российские производители испытывают конкуренцию со стороны китайских предприятий, которые используют дешевую рабочую силу и свободны от экологических ограничений1. С другой стороны, нам трудно пробиться на рынки высокотехнологичной продукции, поделенные между западными ТНК, активно поддерживаемыми правительствами США, Японии и стран ЕС. Не смогут выжить без такой поддержки и российские предприятия обрабатывающей промышленности и других отраслей торгуемого сектора. В Среднесрочной программе о такой поддержке говорится весьма скупо, а масштабы выделяемых для нее бюджетных средств просто мизерны. Например, Инвестиционный фонд в бюджете на 2008 г. составит лишь 89 млрд. руб., а все бюджетные инвестиции (и программные и непрограммные) - всего 862 млрд. руб.
«Высокотехнологичная» модель развития российской
1 См. Субботина Т. Россия на распутье: два пути к международной конкурентоспособности // Вопросы экономики. 2006, № 2.
экономики: перегнать, не догоняя
Итак, России нужна не просто диверсификация экономики, а концентрация усилий государства и российского бизнеса на тех направлениях развития высокотехнологичного сектора мировой экономики, в которых у России имеются или могут появиться конкурентные преимущества. Каковы эти направления? Как ни странно, многие из них хорошо известны и очевидны, что опровергает догму, высказываемую многими чиновниками и экономистами о невозможности предугадать направления НТП, в которые государство должно вкладывать средства.
Выше было показано, что модель «догоняющего развития» не может быть использована Россией. Поэтому она может выжить в условиях глобальной конкуренции только сосредоточив ресурсы на прорывных направлениях НТП, в которых Россия еще сохранила конкурентные преимущества или в которых может их получить. Разумеется, в первую очередь речь идет о предприятиях ОПК. Однако рынок его продукции будет расширяться прежде всего за счет внутреннего спроса. Следует отметить, что закупки высокотехнологичных видов вооружений и военной техники должны быть многократно увеличены с учетом специфики современных военных конфликтов. Средства разведки, связи и управления, высокоточное оружие и мобильная многоцелевая военная техника требуют колоссальных вложений в НИОКР. При этом России не с кем кооперироваться, т.к. она не имеет ни одного союзника с высокотехнологичным ОПК. Кроме того, следует отметить важность производства спецсредств и спецтехники для правоохранительных органов. Оно также может способствовать диверсификации российского экспорта.
В Послании Президента 2007 г. поставлена задача формирования научно-технологического потенциала, адекватного современным вызовам мирового технологического развития. Отмечено, что модернизация российской экономики невозможна без подъема отечественной науки. Особо подчеркнута необходимость создания эффективной системы исследований и разработок в области нанотехнологий, основанных на атомном и молекулярном конструировании. Предусмотрены меры по государственной поддержке развития авиа- и судостроения, ракетнокосмической промышленности, атомной энергетики, производства медицинской техники.
Наряду с модернизацией и развитием высокотехнологичных промышленных производств в Послании поставлены задачи по развитию высоких технологий в таких, казалось бы, традиционных отраслях, как образование, строительство, сельское и лесное хозяйство. К сожалению, до недавнего времени правительство не ставило столь масштабных задач по развитию высокотехнологичного сектора российской экономи-
ки. Бюджетные ассигнования на науку и инновации были мизерны, а институциональная инфраструктура господдержки научнотехнического прогресса и инноваций в экономике находилась в рудиментарном состоянии.
Между тем, без таких институтов как банки и корпорации развития, законодательно утвержденные процедуры страхования и кредитования экспорта высокотехнологичной продукции, бюджетное софинансиро-вание высокотехнологичных инвестиционных проектов, госзакупки высокотехнологичной продукции оборонного и специального назначения даже многократное увеличение бюджетных ассигнований не даст желаемого результата. Средства будут потрачены неэффективно, а частично разворованы. В любом случае, даже после создания эффективной системы институтов господдержки развития высокотехнологичного сектора российской экономики отдача от вложения бюджетных средств будет получена не скоро.
Тем более маловероятно в ближайшие годы получение Россией большой «интеллектуальной ренты» во внешнеторговом обмене. Ведь в высокотехнологичных отраслях мировой экономики доминируют транснациональные корпорации, способные ежегодно вкладывать в исследования и разработки миллиарды долларов. В России такие ТНК пока отсутствуют. Основной причиной неразвитости в России высокотехнологичного сектора стало создание множества технологических монополий, возникших из-за приватизации по отдельности звеньев «технологических цепочек» по производству готовых продуктов, особенно предприятий, находившихся в советскую эпоху в ведении разных министерств. Вместо межотраслевых концернов возникли сети из связанных технологически, но юридически независимых предприятий, генерирующие «инфляцию издержек». Поэтому необходимо стимулировать создание объединенных технологических цепочек в виде ФПГ, концернов и единых компаний. Государство могло бы стимулировать этот процесс путем приобретения контрольных пакетов акций таких предприятий специально создаваемыми компаниями-холдингами.
Можно ли рассматривать «высокотехнологичную» модель как основу долгосрочного развития российской экономики и ее интеграции в международную систему разделения труда? Несомненно, можно, если избавиться от «гигантомании» и перестать рассматривать в качестве объектов господдержки такие крупные сферы экономики, как связь или образование. Речь должна идти о господдержке конкретных межотраслевых кластеров высоких технологий и высокотехнологичных инвестиционных проектов. Одной из эффективных форм реализации такой го-
сударственной политики является создание технопарков и других компактно расположенных межотраслевых научно-технологичных центров. Учитывая потенциал, унаследованный от советской экономики, такие «силиконовые долины» в России следует создавать на базе учреждений Российской академии наук, ведущих вузов и отраслевых научноисследовательских институтов, опытно-конструкторских бюро и предприятий ОПК.
Итак, «сырьевая» модель развития российской экономики не может обеспечить ее устойчивое и быстрое развитие хотя бы потому, что запасы рентабельных месторождений довольно скоро истощатся, а разработка новых окажется слишком дорогостоящей. Если весь чистый доход от добычи сырья тратится на погашение сделанных инвестиций и выплату процентов по привлеченным кредитам, то смысла в таких инвестиционных проектах нет. Как говорится, «овчинка выделки не стоит».
Кроме того, именно разработка месторождений в труднодоступных районах и на шельфе Северного Ледовитого Океана требуют создания и использования высоких технологий. Именно этот фактор сильно тормозит разработку Штокмановского месторождения в Баренцевом море. Так что без перехода на «высокотехнологическую» модель может оказаться, что у России не будет не только «несырьевого» будущего, но и «сырьевого». Поэтому главной задачей экономической политики на ближайшие годы должна стать трансформация «нефтедолларовых» доходов в потенциал высокотехнологического развития российской экономики.
Если исходить из парадигмы «экономикс», в которой рассматривается наилучшее (с точки зрения максимизации суммарной прибыли и доходов индивидов) распределение ресурсов, то возможности перехода России к «высокотехнологичной» модели экономического развития исчезающе малы. Если же руководствоваться институциональноэволюционной теорией, в которой предприятия рассматриваются как развивающиеся и самообучающиеся организации, эти возможности еще есть. Они заключаются в способности вертикальноинтегрированных корпораций осуществлять НИОКР и инвестиции в масштабах, недоступных мелким, дезинтегрированным предприятиям. Политика государства должна быть направлена на стимулирование создания таких инновационно активных российских ТНК. При необходимости государство должно само такие ТНК создавать, в том числе на основе частно-государственного партнерства.
