CC BY
66
УДК 801.73
И. А. Кондакова
АНТРОПОМОРФНАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МЕТАФОРА С ТОПОНИМИЧЕСКОЙ ОБЛАСТЬЮ ЦЕЛИ
В статье определяется место антропоморфной концептуальной метафоры среди других метафор с топонимической областью цели, рассматриваются модели антропоморфной метафоры и модели, связанные с ней партитативными отношениями.
The article deals with the anthropomorphic conceptual metaphor and the place it occupies among other conceptual metaphors with the target expressed by a place-name. The patterns that are partially related to the conceptual metaphor in question are also considered.
Ключевые слова: топоним, концептуальная метафора, область цели, область источника, метафорическая модель.
Keywords: place-name, conceptual metaphor, target domain, source domain, metaphor pattern.
Цель данной статьи - рассмотреть особенности антропоморфной концептуальной метафоры с областью цели, выраженной топонимом, определить и описать ядерные и периферийные элементы.
Термин «концептуальная метафора» понимается в работе как средство кодирования мировоззрения в языковой форме [1] в виде устойчивых соответствий между областью источника и областью цели, фиксированных в языковой и культурной традиции данного общества [2]. Концептуальная метафора отражает универсальное и специфическое в языковой картине мира народа. Метафорические модели определяются в ходе анализа различных со структурно-логической точки зрения типов образных средств, в основании которых лежит сходство между областью-целью и областью-источником (прямая и косвенная метафора, квазитождество, образное сравнение, эпитет).
Топообъекты являются одним из важнейших элементов концептуальной картины мира. В ходе исследования лингвистической литературы было выявлено, что метафорическая модель ТОПО-ОБЪЕКТ - ЧЕЛОВЕК входит в число концептуальных метафор европейской картины мира. Термин «метафорическая модель» употребляется в значении, принятом в когнитивной теории метафоры - для обозначения корреляции «между элементами источника и элементами цели» [3].
Начало XXI в. ознаменовано пристальным вниманием к изучению топонимических концептов (преимущественно концептов ГОРОД -Москва, Лондон, Берлин, Париж и других - и
© Кондакова И. А., 2010
ГОСУДАРСТВО - Россия, Америка, Германия, Франция, Китай, Украина и др.). Исследования проводятся на материале разных языков, в рамках как авто-, так и гетеростереотипа, на материале различных видов дискурса (главным образом, политического и художественного).
Стоит отметить, что исследования топонимических концептов касаются только «населенных» топонимов - анализ лингвистической литературы не выявил работ, посвященных изучению концептов, связанных с природными объектами. Значимым элементом топонимических концептов являются метафоры с топонимической областью цели.
В нашем исследовании рассматриваются концептуальные метафоры, область цели которых представлена названиями топообъектов - как населенных, так и природных, как широко, так и малоизвестных, как родных для англоязычной среды, так и иностранных. При этом представляется вполне естественным, что в целом в составе эмпирического материала преобладают «населенные» топонимы-цели, в особенности топонимы, являющиеся особо значимыми для носителей английского языка (London, Britain, New York, America).
Проведенный анализ лингвистической литературы по теме и исследования эмпирического материала показали, что метафорические модели с участием топонима-цели в целом универсальны. Наиболее частотные модели типичны для топонимов в целом, независимо от их вида и ранга. К ним относятся следующие: Т - ЖИВОЕ СУЩЕСТВО (преимущественно Т - ЧЕЛОВЕК, а также Т - ЖИВОТНОЕ и Т - РАСТЕНИЕ), Т1 - Т2, Т - ЧАСТЬ ТЕЛА, Т - ДОМ/ПОМЕЩЕНИ Е, Т -РАЙ/САД, Т - ВЕЩЕСТВО (драгоценный камень, золото, пища, напиток, металл, прочее), Т - АРТЕФАКТ (предмет обихода, оружие, пр.), Т -МИР/ВСЕЛЕННАЯ, Т - ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (поэма, детектив, пр.), Т - ФОТО, Т - ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО и др.
По уровню частотности в целом неизменно лидирует антропоморфная модель - базовая концептуальная метафора Т - ЧЕЛОВЕК. Человек по-прежнему остается «мерой всех вещей», вследствие чего антропоцентризм является одной из принципиальных установок современной лингвистики [4]. Концептуальная метафора Т - ЧЕЛОВЕК охватывает широкий круг моделей, «каждая из которых основывается на специфическом свойстве человека или на способе его восприятия» [5].
В рамках модели Т - ЧЕЛОВЕК нередко проявляется регулярная полисемия топонима - наряду с прямым адресным значением топоним реализует метонимическое значение «люди», совмещая функции топонима и этнонима. Эта тенденция отмечена в Библии, она сохраняется и в наше время.
Модель Т - ЧЕЛОВЕК преимущественно маркирована категорией рода, на категорию рода
нередко накладывается возрастная характеристика. Населенный топообъект, как правило, отождествляется с особой женского пола: ГОРОД/ СТРАНА - ЖЕНЩИНА. Категория рода чаще передается на лексическом уровне (область источника woman, daughter, wife, sister, queen, etc.): Oh, Jerusalem, you are my beautiful and delicate daughter... (Bible). Маркером женского рода служит также суффикс -ess в составе области-источника: During her season, London, a harassed hostess... (Jerome K. Jerome); ...London was a witless old giantess of a town... (H. Wells). Принадлежность к женскому роду выражается в семантике основания косвенной метафоры: Jerusalem's birth pains begin, the baby will be born (Bible). В современных источниках категория рода нередко представлена на грамматическом уровне - личными и притяжательными местоимениями she/her: Japan dominated the East, and took to herself the whole Asiatic portion of the world-market... (J. London). Однако корреляция топонима - названия страны с личным местоимением при отсутствии других прямых или косвенных маркеров олицетворения не во всех случаях является убедительным доказательством наличия семантической двупланово-сти, так как подобную корреляцию относят к языковой норме: «традиционные названия стран соответствуют местоимению женского рода (England / Australia and her people), тогда как официальные, политические и географические наименования соответствуют местоимению среднего рода (The United Kingdom and its peoples; The continent of Australia: its climate and natural resources)» [6].
Отождествления населенного объекта с мужчиной немногочисленны как в Библии (son; old man), так и в современных источниках: Israel is like an old man with graying hair, unaware of how weak and old he has become (Bible). В составе образа, отражающего индивидуально-авторское ассоциативное восприятие, разные города могут получать разные гендерные характеристики: "Every city has a sex and an age which have nothing to do with demography. Rome is feminine. So is Odessa. London is a teenager, an urchin, and, in this, hasn't changed since the time of Dickens. Paris, I believe, is a man in his twenties in love with an older woman" (Berger). В основании вышеприведенной метафоры лежит исключительно авторская ассоциация.
Отсутствие гендерной маркировки для персонификации малотипично, например: America, of course, like every other human thing, can in spiritual sense live or die as much as it chooses (G. K. Chesterton) - государство сопоставляется с неким «человеком вообще» (сочетание human thing является оксюмороном, содержит внутреннее противоречие).
Отмечена и модель Т - МЛАДЕНЕЦ, которая сочетается с положительной оценкой, при
этом гендерная маркировка факультативна: London like some Gargantuan babe, is awake, crying for its milk. ... "You have had your milk, little London. Now come and say your prayers. Another week has just begun, baby London. God knows what will happen, say your prayers." (Jerome K. Jerome). Лондон персонифицируется, аллю-зивная метафора Gargantuan babe содержит мягкую иронию. Уподобления топообъекта ребенку отмечены еще в библейском тексте, где функции топонима и этнонима совмещены: When Israel was a child, I loved him as a son. (Bible).
Мужественность приписывается природным объектам (водным и горным). Названия водных объектов коррелируют с областями источника, указывающими на принадлежность к мужскому роду: father, sultan, etc.: ВОДНЫЙ ОБЪЕКТ - МУЖЧИНА: ...the Mississippi, the great father of rivers, who (praise be to Heaven), has no young children like him (Ch. Dickens) -Миссисипи уподобляется отцу всех рек (Ср. Father Thames - Матушка Темза).
Лишь в исключительных случаях - в единичных примерах водному объекту приписывается женское, материнское начало: ...good mother East River took Liz to her bosom, smoothed her muddily but quickly... (O'Henry); our own Yukon, the Mother of all Rivers (J. London). В первом примере река по-матерински принимает отвергнутую всеми Лиз, доведенную до отчаяния и самоубийства, во втором примере метафора включена в прямую речь: образ РЕКА - МАТЬ вложен в уста коренного жителя Аляски и отражает языковую картину мира именно этого народа.
Горные объекты, отличающиеся твердостью, неприступностью, ассоциируемые с силой и властью, также наделяются мужскими качествами: ГОРА - МУЖЧИНА: Its strange form, its august isolation, and its majestic unkinship with its own kind, make it [the Matterhorn] - so to speak -the Napoleon of the mountain world. "Grand, gloomy, and peculiar"... (M. Twain). Вышеприведенный пример уникален: топообъект уподобляется конкретному лицу - Маттерхорн отождествляется с Наполеоном - такой же величественный, мрачный и неприступный.
Элементом концептуальной метафоры Т - ЧЕЛОВЕК является концептуальная метафора Т -ЧАСТЬ ТЕЛА, подразумевающая партитативные отношения. Метафора Т - ЧАСТЬ ТЕЛА имеет ге-нитивную структуру N of T. Более мелкий топообъ-ект уподобляется части тела, а более крупный имплицитно или, реже, эксплицитно - живому существу, чаще человеку. Модель Т - ОРГАНИЗМ (в рамках метафоры Т - ЧЕЛОВЕК) стала общим местом в исследованиях концептуальной метафоры с топонимом-целью (представленной названием города или страны), данная модель относительно высокочастотна как на уровне языка, так и на уровне речи.
На уровне языка модель зафиксирована в неофициальных географических названиях (как правило, штатов и внутригородских объектов). Так, топообъект, чаще город (в нижеприводимых примерах - Лондон), в метафорических фразеологизмах наделяется сердцем (the Heart of London -Сити), легкими (the lungs of London - скверы и парки Лондона), глазами (the eye of London -гигантское колесо обозрения) и пр. - то есть внутригородским объектам отводятся функции частей тела персонифицируемого таким образом города. В окказиональных персонификациях город также наделяется лицом, мимикой, жестами: ...the face of London was grimy with powder of Black Smoke (H. Wells). В окказиональных персонификациях та или иная соматическая функция может переноситься с одного внутригородского объекта на другой, например, у Ч. Диккенса в качестве «сердца Лондона» упоминается не Сити, а часы, расположенные в Сити: I sat down opposite to it, and hearing its regular and never-changing voice, that one deep constant note, uppermost amongst all the noise and clatter in the streets below, - marking that, let that tumult rise or fall, go on or stop, - let it be night or noon, to-morrow or to-day, this year or next, - it still performed its functions with the same dull constancy, and regulated the progress of the life around, the fancy came upon me that this was London's Heart, — and that when it should cease to beat, the City would be no more (Ch. Dickens) - бой часов уподобляется биению сердца.
К обозначениям частей человеческого тела восходят основные обозначения рельефа во многих языках [7], что, несомненно, свидетельствует о древности метафорической модели Т - ЧАСТЬ ТЕЛА, ибо подобные номинации имеют метафорическую природу - они основаны на сходстве: внешнем, позиционном, функциональном. И, как свидетельствуют вышеприведенные примеры, в настоящее время с частями тела соотносятся отнюдь не только природные объекты, но и населенные.
Следует отметить, что несмотря на древность модели Т - ЧАСТЬ ТЕЛА при анализе библейского текста метафоры с аналогичной структурой не обнаружены. Однако в современных литературных и лексикографических источниках подобная структура относительно частотна.
Интересно также отметить, что названия частей тела, присущих животным (tail, paws, claws, wings, etc.), коррелирующие с топонимической областью цели, в ходе исследования пока не обнаружены, за исключением единичного примера - обозначения полуострова Сомали: Horn of Africa (Африканский Рог) - название отражает сходство очертаний полуострова на карте с очертаниями животного-представителя местной фа-
уны - полуостров выдается в Индийский океан «носорожьим рогом».
Ряд соматизмов неоднократно задействован в образном контексте, в том числе и на уровне языка (heart, eye, backbone, spine, artery, finger). Некоторые соматизмы зафиксированы лишь в единичных примерах топонимических образов (head, womb, arm, fist, wart, foot, thyroid gland, nerve knot).
Рассмотрим ряд наиболее типичных моделей.
Модель Т - СЕРДЦЕ. С сердцем сопоставляется город, внутригородской объект, географическая область. Подобные образы основаны на признаках «центральный», «важный», «значительный». С сердцем традиционно сопоставляются столицы, а также большие города, мегаполисы. Например, Лондон в англоязычных текстах уподобляется центру вселенной, «сердцу мира»: "London, George," he said, "takes a lot of understanding. It's a great place... the centre of civilization, the heart of the world! (Ch. Dickens); .to regard the empire as a splendid opportunity, and London as the conceivable heart of the world (H. Wells). На фразеологическом уровне модель зафиксирована в неофициальных названиях: the heart of America (Washington D. C.).
Метафора 'heart of T' не всегда является неофициальным маркером топообъекта. Например: So I will reach out and strike at the heart of Egypt with all kinds of miracles (Bible). В составе библейской косвенной метафоры-олицетворения 'reach out and strike at the heart' область источника 'heart' не соотносится с конкретной географической целью.
Модель Т - ГЛАЗ. В рассмотренных метафорах, соответствующих данной модели, в роли области цели выступают исключительно ойкони-мы-названия городов, являющихся культурными и образовательными центрами: the eye of Greece (неофициальное название Афин, которое восходит к поэме Дж. Мильтона «Возвращенный рай» -Athens, the eye of Greece... (J. Milton)). Ср. также: England has two eyes, Oxford and Cambridge. They are the two eyes of England, and two intellectual eyes (E. Taylor) - названия городов -топонимы Oxford и Cambridge реализуют метонимическое значение «университет» и выступают как символы науки, образования, культуры.
Модель Т - ЗУБ(Ы). Областью-целью в данном случае являются горные объекты, гора уподобляется зубу по сходству формы, а горная система - ряду зубов: From aloft, the two enormous pits that yawned in the cliffs of Abu Simbel looked like gaps left by the extraction of giant teeth (NG. 1969. № 5. P. 724). В приведенном примере модель ГОРА - ЗУБ дополнена сопоставлением расселин между горами с промежутками, которые остаются на месте удаления
зубов, это дополнение «оживляет» образ, делая его более наглядным.
Модель Т - ПАЛЕЦ(ПАЛЬЦЫ) также основана на внешнем сходстве и аналогична по своему применению: The Matterhorn . In the sunset, when all the lower world is palled in gloom, it points toward heaven out of the pervading blackness like a finger of fire (М. Twain). В приведенном примере отражено сходство по форме - описан момент, когда луч заходящего солнца освещает вершину высокой горы, в то время как все остальное вокруг уже погрузилось во тьму и горный пик ярко выделяется на фоне темного неба. Неофициальное название штата Флорида Southern Finger of the United States также основано на сходстве формы - территория штата вдается в Атлантический океан и очертания изображения штата на карте по форме напоминают палец.
Модель Т - ПОЗВОНОЧНИК отражает сходство по форме, взаимному расположению и структуре: ГОРА - ПОЗВОНОК, ГОРНАЯ СИСТЕМА - ПОЗВОНОЧНИК: . the great Cordilleras that form the spine of Central America (NGM. 1965. № 7. P. 140). Most of the world's silver comes out of the corrugated backbone of North and South America - the Rockies, the Mexican Sierras, and the Andes (NGM. 1981. № 9. P. 298).
Модель Т - АРТЕРИЯ представлена двумя вариантами:
1) РЕКА - АРТЕРИЯ. В образе РЕКА - АРТЕРИЯ подчеркивается не столько внешнее (по форме) и структурное (жидкость, текучесть), сколько функциональное сходство (транспортная функция): . the Rhine became the main artery of the Western Europe... (J. Duche).
2) УЛИЦА - АРТЕРИЯ. Данный образ основан на тех же признаках, что и вышеуказанный, за исключением того, что он «свободен» от структурного сходства. Приоритетным также является функциональное сходство, обусловленное наличием формального (протяженность). Например: The great promenade and thoroughfare, as most people know, is Broadway; a wide and bustling street, which, from the Battery Gardens to its opposite termination in a country road, may be four miles long. Shall we sit down in an upper floor of the Carton House hotel (situated in the best part of this main artery of New York), and, when we are tired of looking down upon the life below, sally forth, arm-in-arm, and mingle in the stream? (Ch. Dickens) - широта, протяженность и постоянное движение, поток (stream) транспорта и пешеходов «превращают» Бродвей в «главную артерию Нью-Йорка».
Модель ТОПООБЪЕКТ - ТУЛОВИЩЕ представлена в исследованном материале хотя и единичным, но очень ярким примером: . the basin of the Mississippi is the BODY OF THE NATION.
All the other parts are but members, important in themselves, yet more important in their relations to this (M. Twain) - бассейн Миссисипи уподобляется туловищу, прилегающие к нему территории - конечностям.
Метафоры Т - ЧАСТЬ ТЕЛА рассматриваются у Лакоффа и Джонсона как частичные использования метафорического переноса, являющиеся разновидностями, часто единственными, базовой метафорической структуры со вспомогательным объектом «человек» [8]. Данное положение в целом не вызывает сомнения. Приведем наглядный пример: A medieval German geographist in his Cosmographia described Europe as a noble lady, with Spain as her head, Italy and Jutland her arms, and Prague her heart (Travel in Vogue). В данной развернутой метафоре находят реализацию образные парадигмы Т - ЧЕЛОВЕК и Т - ЧАСТЬ ТЕЛА. В основании метафоры лежит некое отдаленное сходство средневековой карты Европы со схематическим изображением фигуры человека: «Europe - lady», «Spain -head», «Italy, Jutland - arms», «Prague - heart».
Однако базовая метафорическая структура Т -ЧЕЛОВЕК в случае уподобления топообъекта части тела может и отсутствовать, например: ' ...but my father has always told me, 'Port Said is a drop of your blood. Never forget it' (NGM. 1975. № 6. P. 805). Здесь топообъект представлен не как часть более крупного олицетворяемого объекта, а как часть тела конкретного человека, то есть вне рамок концептуальной метафоры Т - ЧЕЛОВЕК.
В то же время в качестве «части тела» олицетворяемого топообъекта может быть назван не только другой топообъект, расположенный на его территории, но и не географический объект, в частности человек: Was he perhaps the backbone of England? (H. Wells). Метафора 'the backbone of England' обозначает человека, топоним England, наряду с адресной характеристикой, реализует значение 'народ'.
В ходе исследования выявлено, что антропоморфная концептуальная метафора с топонимической областью цели обладает высокой частотностью и представлена разнообразными моделями. В большинстве случаев антропоморфный образ маркирован категорией рода, гендерный маркер топонимического образа коррелирует с объектом номинации топонима, но эта корреляция не носит строго, абсолютного характера. Метафорическая модель Т - ЧАСТЬ ТЕЛА вписывается в рамки концептуальной метафоры Т -ЧЕЛОВЕК, но, за редким исключением, данная модель может выходить за эти рамки. Таким образом, концептуальная метафора Т - ЧЕЛОВЕК характеризуется полевой структурой, периферийные элементы которой обусловлены оригинальным контекстом.
Примечания
1. Cristal D. A Dictionary of Linguistics and Phonetics. 5th ed. Backwell Publishing Ltd., 2006. P. 80.
2. Баранов A. H. Предисловие редактора // Ла-кофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ. / под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. Изд. 2-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. С. 11.
3. Там же. С. 12.
4. Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие / сост. Л. Н. Чурилина. М.: Флинта: Наука, 2006. С. 52.
5. Лакофф Дж, Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ. / под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. Изд. 2-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. С. 60.
6. Гуревич В. В. Теоретическая грамматика английского языка. Сравнительная типология английского и русского языков: учеб. пособие / В. В. Гуревич. М.: Флинта: Наука, 2003. C. 11.
7. Мечковская H. Б. Общее языкознание: структурная и социальная типология языков: учеб. пособие. 2-е изд. - Минск: Амалфея, 2004. C. 310.
8. Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований. СПб., 2000. C. 133.
УДК 82-31
Н. В. Доброскокина
СВОЕОБРАЗИЕ ХРОНОТОПА В РОМАНЕ Г. ГАЗДАНОВА «ПРИЗРАК АЛЕКСАНДРА ВОЛЬФА»
В статье рассматриваются особенности художественного времени и пространства в романе Г. Газ-данова «Призрак Александра Вольфа»; выделяется хронотоп внешний и внутренний, «русский» и «французский», личное время-пространство героев; выясняется, что художественное время и пространство изменяются в зависимости от душевного состояния персонажей.
The article reveals peculiarities of time and space in G. Gazdanov's novel «Alexandr Wolf's Ghost». The author points out chronotops of the outer and inner, the individual time and space of charaters, the «Russian» and «French» chronotops. It is concluded, that time and space change together with the spiritual state of charaters.
Ключевые слова: хронотоп, время, пространство, образ, структура, роман.
Keywords: a chronotop, a time, a space, an image, a structure, a novel.
«Время заклубилось и исчезло, унося в этом непостижимо стремительном движении долгие годы моей жизни» [1]. Это фраза из финального абзаца романа Г. Газданова «Призрак Александра Вольфа». Художественное время здесь то течёт ровно, то завихряется, возвращается, замедляется, а то и вовсе исчезает. Пространство тоже
© Доброскокина Н. В., 2010
меняется под стать душевному состоянию героев. В структуре романа «Призрак Александра Вольфа» художественные образы времени и пространства играют важную роль, Г. Газданов создаёт вокруг героев особый мир, особый хронотоп.
М. М. Бахтин утверждает, что «хронотопы могут включаться друг в друга, сосуществовать, переплетаться, сменяться, противопоставляться или находиться в более сложных взаимоотношениях... Общий характер этих взаимоотношений является диалогичным» [2]. По ходу всего рассматриваемого романа явно различаются хронотоп внешний (внешних событий) и хронотоп внутренний, живущий в сознании героев. Эти два хронотопа друг другу протовопоставляются, создавая таким образом наиболее полную картину описываемых событий. Внешний хронотоп подчёркнуто точный, чёткий, иногда до скрупулёзности: «это было летом, на юге России; шли четвертые сутки. движения войск», «я позвонил ей в десять часов утра, ровно через восемь дней после матча», «мы вернулись в Париж ровно через неделю» (С. 17, 53, 77). Внутренний же хронотоп героев часто вступает в конфликт с внешним: в сознании героев время замедляется, порой даже исчезает, иногда прошлое «врывается» в настоящее, легко побеждая пространство. «Несмотря на то, что я ехал быстро, у меня сохранилось неверное воспоминание о медленности всего происходившего», «мне всегда казалось, что жизнь чем-то похожа на путешествие в поезде, -эта медлительность личного существования, заключенная в стремительном внешнем движении», «я опять с необыкновенной ясностью увидел эту дорогу и лес, это было здесь, в моей комнате, дойдя до меня через побежденное пространство, отделявшее меня в данный момент от далекого юга России» (С. 18, 63, 69).
Итак, отсчёт времени в романе «Призрак Александра Вольфа» начинается с вполне определённого эпизода гражданской войны на юге России. Однако для героя его внутренний хронотоп в тот момент оказывается размытым: «я совершенно потерял представление о времени, я не мог бы даже сказать, где именно я тогда находился», «всё проходило в смутных и неверных очертаниях» (С. 17-18). Рассказчик оказался затерянным в огромном и запутанном пространстве войны, в ситуации боя, «участники которого меньше всего представляют себе, что происходит в действительности» (С. 18). Герой испытывал чувство голода, жажды, усталости, ему смертельно хотелось спать, всё «казалось томительным и долгим» (С. 17), а пространство превращалось в «горячую и сонную муть» (С. 17).
Описанное событие - невольное убийство, которое совершает герой, - в условиях войны кажется всего лишь незначительным эпизодом, од-
