CC BY
22
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
2007.01.020-021. СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА, КУЛЬТУРНЫЕ СХЕМЫ И МЕЖЛИЧНОСТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ: ТЕОРИЯ СТАТУСНОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ С. РИДЖУЭЙ. (Сводный реферат).
LAWLER E.J. Introduction of Cecilia Ridgeway - recipient of the 2005 Cooley-Mead award //Social psychology quart. - Albany, 2006. - Vol. 69, N 1. - P. 1-4.
RIDGEWAY C.L. Linking social structure and interpersonal behavior: a theoretical perspective on cultural schemas and social relations // Ibid. -P. 5-16.
Лауреатом премии Кули-Мида 2005 г. стала профессор социальных наук Сесилия Риджуэй (социологический факультет Стэн-фордского университета, Калифорния, США). Представляя международной научной общественности новую обладательницу престижной награды Американской социологической ассоциации (АСА), которая ежегодно вручается за выдающиеся услуги в области социологической социальной психологии, профессор Э. Лолер (социологический факультет Корнельского университета, штат Нью-Йорк, США) называет ее «первопроходцем целинных земель социальной науки» и ее блистательным организатором (с. 3). С. Риджуэй известна прежде всего как автор и пропагандист концепции социально-психологического конструирования статуса -той «точки пересечения» микро и макросоциальных процессов, где социальная структура преломляется через призму социальной интеракции. Ей принадлежит приоритет в идентификации гендерных характеристик (в частности - материнства) в качестве «индикатора статуса», а также целостное осмысление статуса как фактора социальной дифференциации в контексте повседневных межличностных отношений. Научно-педагогическая и организаторская деятельность Риджуэй в Стэнфордском университете и университете Айовы спо-
собствовала созданию там центров подготовки социологов с базовым социально-психологическим образованием на основе разработанных ею академических программ. В 1993-1996 гг. С. Риджуэй возглавляла социологический факультет Стэнфордского университета, в 2001-2003 гг. являлась главным редактором журнала «Social Psychology Quarterly»; в настоящее время она - президент Тихоокеанской социологической ассоциации и председатель двух секций АСА (в том числе - секции социальной психологии).
С. Риджуэй начала изучать социологию в Мичиганском университете в 60-е годы прошлого века. С самого начала своего становления как ученого (в Висконсинском и Корнельском университетах) она проявляла интерес к психологическим аспектам социальных процессов и проблеме взаимовлияния социальной структуры и межличностного взаимодействия, отмечает Лолер. Так, темой ее докторской диссертации стал процесс музыкального восприятия: вслед за Вебером Риджуэй утверждала, что музыка отражает структуру общества, в котором она создается, так что индивидуальное восприятие музыки - это взаимодействие слушателя и общества.
Работая в Висконсинском университете, Риджуэй познакомилась с концепцией социальных экспектаций (психологических состояний ожидания, соотносимых с определенными формами и типами социального поведения), разработанной Бергером, Конне-ром и Фисеком. Эта концепция послужила отправным пунктом последующей исследовательской работы Риджуэй и базой для ее собственной теории статусного конструирования. Риджуэй была первым социальным психологом социологической ориентации, пишет Лолер, который поставил вопрос следующим образом: как и почему номинальные (нейтральные) социальные характеристики (пол, раса, национальность, возраст) превращаются в индикаторы социального неравенства, т.е. приобретают социальное значение как параметры статуса? Согласно ее теории, подобная метаморфоза имеет место в тех случаях, когда номинальные характеристики разъединяют членов группы (или выделяют одних в ущерб другим) на фоне неравномерного доступа к социальным ресурсам. Последствия этого разделения/неравенства проявляются в сфере социального взаимодействия: именно посредством интеракции номинальные характеристики индивидов становятся атрибутом статуса и, в свою очередь, обусловливают организацию социальных отноше-
ний. В недрах «диссимилирующих взаимодействий» рождаются статусные представления относительно тех характеристик, которые прежде считались номинальными и не несли социально значимой нагрузки. Возникающие представления, связанные со статусом, используются как схемы категоризации и сценарии социальной интеракции и формируют взаимные социальные ожидания участников, а затем и «сторонних наблюдателей». Совокупность статусных представлений приобретает общедоступный, консенсуальный характер и поддерживает формы социального поведения, соответствующие этим представлениям, заключает Лолер.
Фокусом своей теории или, как она ее называет, «ориентирующей концептуальной схемы» С. Риджуэй считает вопрос о том, как контексты социальных отношений («реляционные контексты») не только воспроизводят, но частично модифицируют социальные образцы макроуровня - характер стратификации, социальные институты, распространенные культурные представления и т.п.? Исходной точкой социального взаимодействия, пишет автор, является практическое решение проблемы взаимной координации поведения его участников, а значит - предвосхищения поступков и реакций других в определенных обстоятельствах. Для взаимной координации поведения его субъекты должны обладать общим (разделяемым всеми) определением ситуации, что, в свою очередь, предполагает наличие у них некоторой общезначимой культурной информации. Культурная информация опосредует необходимую для взаимодействия степень взаимного приспособления субъектов поведения и является разновидностью социально-предписательных схем, т.е. «общезначимых наборов организованной, эмоционально окрашенной информации, где представлены либо подразумеваются определенные отношения между абстрактными или конкретными действующими лицами» (с. 6). Понятия «предписательная схема» и «реляционный контекст» Риджуэй обозначает как базовые элементы своей концепции.
Предписательные схемы, поясняет свою мысль автор, на самом деле представляют собой аналог того аспекта социальной структуры, который Гидденс называет культурными схемами или правилами ее активации (второй аспект, по Гидденсу, - это виды материальных ресурсов и действий как итог культурной активации социальной структуры). Таким образом, Риджуэй определяет пред-
писательные (культурные) схемы как «общезначимые социокогни-тивные и аффективные схемы, касающиеся социальных отношений; действия в соответствии с этими схемами имеют своим результатом то, что мы привыкли называть наблюдаемой социальной структурой, а именно - шаблоны распределения форм поведения и материальных ресурсов» (с. 6).
Источником или «генератором» культурных схем всегда выступают реляционные контексты. Для объяснения их «работы» в качестве механизма воспроизведения, а главное - модификации социальной структуры Риджуэй прибегает к понятию «порождающей» (генерирующей, генеративной) модели поведения. Согласно такой модели социального поведения, его субъекты обладают общезначимой информацией - «культурным словарем» для общезначимого же определения ситуации и правилами комбинирования этой информации (ее «грамматикой»), что позволяет участникам интеракции относительно свободно ориентироваться даже в случайных, новых, неизвестных прежде обстоятельствах и быть готовыми к непредвиденным событиям. Другими словами, субъекты социального действия - не рабы социальной структуры, а индивиды, способные к конституированию неожиданных, относительно новых поведенческих образцов в ответ на «нештатные» социальные происшествия.
В социальной психологии, замечает автор, существует немало теоретических схем, которые по своей сути являются генеративными поведенческими моделями - например, теории аффективного контроля и контроля идентичности или концепция социальных экспектаций. Эмпирические подтверждения этих теорий, хорошо известные социальным психологам, доказывают «результативность и практическую эффективность лежащего в их основе генеративного подхода к объяснению социального поведения», - резюмирует автор (с. 8).
Специфика генеративного подхода состоит в том, что он позволяет понять, как люди формируют дефиниции абстрактных социальных феноменов (индивидов, обстоятельств, событий, процессов), разъединяя те социальные характеристики (и идентичности), которые в реальности сплавлены в единое целое. Это происходит благодаря модуляциям общезначимой культурной информации, т.е. диссимиляции привычных культурных значений и более свобод-
ному, гибкому их комбинированию. Именно таким образом люди вырабатывают культурные представления о том, что такое «мужчина» и «женщина», хотя никто никогда не видел мужчин и женщин «как таковых», т.е. лишенных всех прочих социальных иден-тичностей. Модулирующие элементы культурной информации также являются предписательными схемами - только иного уровня: они указывают на паттерны поведения применительно к абстрактным субъектам социального действия. Например, статусные представления, связанные с гендерными характеристиками - это культурные модуляции правил гендерного поведения, которые создают поведенческую иерархию и определяют тип распределения ресурсов применительно к «мужчинам» и «женщинам», являющимся во всех прочих отношениях абсолютно тождественными социальными величинами.
Таким образом, генеративный подход к объяснению поведения предполагает присутствие двух типов регулятивных предписа-тельных схем: это модулирующие схемы, касающиеся абстрактных субъектов социального действия, и локальные схемы-дефиниции наличных реляционных контекстов конкретных участников интеракций. Очевидно, что первые из них служат атрибутом культуры, организации или общества в целом; вторые действуют в пределах конкретных реальных контекстов «здесь и теперь», но формируются с учетом и на базе схем-модуляторов.
Каким образом модулирующие схемы связаны с макрострук-турными факторами, детерминирующими реляционные контексты? Социальное взаимодействие, пишет Риджуэй, осуществляется в контексте заранее заданных макроструктурных ограничений -формальных ролевых обязанностей, распределения материальных ресурсов, социодемографических характеристик. Эти ограничения воздействуют на поведение двояким образом. Во-первых, они делают очевидными определенные типы модулирующих схем, которые формируют то или иное общезначимое определение ситуации (начальник и подчиненный, мужчина и женщина, высоко и низкооплачиваемые сотрудники); тем самым схемы становятся базисом для оформления социально-поведенческих ожиданий субъектов реляционных контекстов. Во-вторых, эти ограничения носят в том числе и материальный характер и непосредственно формируют поведение как «событие», на которое реагируют и к которому при-
спосабливают свои интерпретации все участники ситуации, формируя ее общезначимое определение. В результате схемы «предписывают» поведение, которое соответствует главным макрострук-турным условиям ситуации взаимодействия. При этом основными проводниками макросоциального влияния являются не материальные факторы, а культурные представления, отражающие базовые черты макроструктуры, такие, как пол, раса, стратификация и т.п.
Реляционные контексты, подчеркивает Риджуэй, это первичные и первостепенные (хотя и не единственные) «фабрики» модулирующих предписательных схем, посредством которых субъекты социального действия воспроизводят или модифицируют большие социальные структуры. Индивидуальные схемы интерпретации локальных обстоятельств и событий начинают работать в контексте социальных отношений и межличностного поведения только тогда, когда они этому контексту удовлетворяют, т.е. после их апробации (социальной оценки). «Мы до тех пор реально не "видим" объект, пока не почувствуем, что другие "видят" его вместе с нами» (с. 10). Не только интерпретации обстоятельств локального взаимодействия, но и создание новых предписательных схем применительно к вновь возникающим идентичностям, событиям и ситуациям являются коллективным (групповым, социальным) процессом. Чем быстрее и шире распространяются в обществе и культуре новые модулирующие схемы, тем больше вероятность изменения и даже создания новых макроструктурных шаблонов поведения и распределения ресурсов. Следовательно, пишет в заключение С. Риджуэй, создание и распространение общезначимых культурных (предписательных, организующих, упорядочивающих, регулирующих) схем, таких, как статусные представления, ролевые идентичности, эмоциональные реакции, - это «процесс подлинного микро-макроуровневого взаимодействия». На микроуровне реляционных контекстов последние выступают движущей силой формирования предписательных схем. На макроуровне наличные структурные условия задают материальные параметры, подлежащие интерпретации с помощью культурных схем, формируют сети и направления их распределения, определяют потенциал их влияния как локальных либо социокультурных способов толкования общезначимых смыслов.
Е.В. Якимова
