CC BY
71
ИЗ ИСТОРИИ ПРАВА
Законодательство криминального цикла в X—XV веках
ГОНЧАРОВ Денис Юрьевич,
доцент Российского государственного профессионально-педагогического университета, кандидат юридических наук, доцент
К требованиям, предъявляемым к правовой системе, относятся в том числе стройность, логичность и непротиворечивость нормативного материала. Упрощенное понимание норм одних правовых отраслей, произошедших от норм других, приводит к ошибочным выводам о безусловном приоритете «нормы-прародительницы». Так, некоторые исследователи утверждают, что существует приоритет материальных отраслей над процессуальными и исполнительными, произошедшими от первых. При этом нормы и отрасли права не анализируются с точки зрения закономерностей их появления, поэтому опровергнуть или подтвердить гипотезу о соответствующей «производности» не представляется возможным.
Таким образом, для решения этого вопроса требуется исследование истории возникновения, становления и развития материальных, процессуальных и исполнительных отраслей законодательства. Учитывая ограниченные рамки статьи, мы не ставим целью сопоставление текстов новых нормативных предписаний с закрепленными ранее. Наша задача — проверить гипотезу о том, что появление законодательного регулирования обусловлено в первую очередь особенностями государственного, социального и экономического развития, а значит, анализу подлежат прежде всего причины появления юридических предписаний изучаемых отраслей законодательства. Разу-
меется, помимо главных — социально-политических — оснований развития права, заметное влияние на нормативные предписания оказывают развитие законодательства, уровень законодательной техники и другие факторы. Поэтому следует обращать внимание на эти условия, а также на состояние юридического образования и юридических наук, в частности криминального цикла.
Уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные нормы появились давно. Сложно ответить на вопрос, какая из норм криминального цикла появилась первой. Если говорить о религиозных нормах, то такие древние предписания, как «не убий», «не укради» и др., явно направлены на борьбу с преступностью. В большинстве цивилизованных стран и в наши дни нарушение этих запретов уголовно наказуемо.
В IX—X вв. на Руси не существовало письменных сборников обычного права, хотя при заключении договоров письменную форму применяли. К числу первых источников, регулировавших вопросы, связанные с совершением преступлений, относятся договоры Олега и Игоря с греками (911 и 944 гг.), которые являются примерами документов обычного права. Они регламентировали как уголовно-правовые понятия (кровная месть, наказания за преступления против личности и имущества, преступления в семейно-брачной сфере), так и уголовно-процессуальные вопросы (в частности, систему формальных доказательств, воспроизведенную впоследствии в Русской Правде)1.
1 См., например: Соколовский В. О. О догово-
рах русских с греками. Киев, 1870. С. 15—16.
Другими прообразами законодательства древней Руси являются княжеские уставные грамоты, договор, заключенный между сыновьями Ивана Калиты в 1341 г.2
В начальный период развития научной юриспруденции, а вместе с ней и науки уголовного права, криминалистика в России еще не обособляется в отдельную дисциплину. Кроме того, она не дифференцируется из области нравоучительной морали, не выходит еще за пределы простого описания уголовно-правовой практики и отчасти отражает некоторые естественно-правовые учения западной науки3. Однако это не препятствовало появлению деятельности, направленной на осуществление правосудия как на досудебных стадиях, так и в суде.
Возникновение государственности способствовало зарождению концепции преследования непокорных. Именно в государстве возникла необходимость исполнения всеобщей воли через принуждение, через процесс реализации ответ-ственности4, что, в свою очередь, породило государственную деятельность по регулированию отношений, которые сегодня связаны с возбуждением уголовного дела, предварительным расследованием и судебным рассмотрением уголовных дел.
О проблеме взаимосвязи и взаимообусловленности преступления и наказания, определения через эти категории ответственности и самого преследования говорил Ж. Серван: «Мысль о преступлении и мысль о наказании должны были быть тес-
2 См.: Копшева К. О. Уголовное законодательство Российской Федерации и его основания: теоретический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 13—14.
3 См.: Федьдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. М., 2003. С. 6—8.
4 См.: Козубенко Ю. В. Уголовное преследование: опыт комплексного исследования. СПб., 2006. С. 13.
но связаны и следовать друг за другом без перерыва»5.
Как было отмечено выше, государство регламентировало досудебное и судебное производство. Появление суда на Руси связано с принятием христианства, а некоторые исторические памятники позволяют датировать начало истории российского суда первым десятилетием XI в. Впервые слово «суд» упоминается в Уставе Владимира Святославовича — Князя Новгородского и Киевского «О десятинах, судах и людях церковных». Кроме того, сведения о праве и суде содержатся в «Повести временных лет» при описании договоров, заключенных между Русью и Византией в 911, 944 и 971 гг.6
Сопоставление норм договоров Руси с Византией и летописных рассказов позволяет сделать вывод о том, что в X в. суд уже существовал как орган государственной власти. Он не был, конечно, отделен от административных органов, это был суд либо самого князя, на что указывают светские и церковные источники, либо суд поставленных князем судей — тиунов7 или посадников.
5 Servan J. M. Discours sur l'administration de la justice criminelle. Geneva, 1767. P. 35.
6 Подробнее об этом см. : Кутафин О. Е, Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России: история, документы: в 6 т. М., 2003. Т. 1. С. 5; 80 лет Верховному Суду Российской Федерации / под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2003. С. 7, 15—120; Юшков С. В. История государства и права СССР. М., 1961. С. 85, 87; Повести Древней Руси. М., 1983. С. 129, 131; Антология мировой правовой мысли: в 5 т. Т. 1. М., 1999; Чистяков О. И. История государства и права СССР: в 2 т. Т. 1. М., 1985. С. 28; Амелин Г. К. Материалы к изучению истории государства и права СССР. Русская правда. М., 1952. С. 83.
7 Тиун (он же ключник) — первый человек в
домашнем хозяйстве, как правило, находился
в крепостной зависимости от князя. Как отмечает В. И. Сергеевич, «тиун—свободный человек, конечно, дело возможное, но это исключение; обыкновенно же тиун — раб» (см.: Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. Т. 1: Территория и население. М., 2005. С. 99).
«Княж двор» как место суда — обычное наименование, встречающееся в источниках. Управление и суд составляли в древнее время доходную статью правителей8.
Заметим, что в приведенных высказываниях говорится о возникновении суда с появлением государства. Это можно объяснить тем, что государство монополизирует власть, в том числе судебную, которая принадлежала общине в родоплемен-ном обществе. Кроме того, суд становится выгоден государству в материальном смысле. Очевидно, что судебная деятельность нуждалась в регулировании, иными словами, в появлении нормативных предписаний. Трудно представить, чтобы в таких условиях, когда только начинали появляться первые писаные правила, конкретные процессуальные и исполнительные нормы воспроизводились из имевшихся материальных правил, ведь законодательная мысль того времени была предельно простой: реагирование на необходимость регулирования отношений, которые сегодня воспринимаются как тривиальные.
Формирование пенитенциарного законодательства началось одновременно со становлением русской государственности9. Позднее дореволюционное пенитенциарное законодательство и практика его применения создавались на обширной научно-теоретической базе русской пенитенциарной науки. Естественно, исполнение наказаний с самого начала развития норм криминального цикла являлось неотъемлемой частью процесса возложения ответственности за преступления.
Тюрьмоведение, или пенитенциарное право, вплоть до начала XIX в. дореволюционными учеными рассматривалось как часть уголовно-
8 См.: Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. Т. 1: Территория и население.
9 См.: Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997. С. 11—12.
го права, поскольку принципиальные темпоральные различия между первыми появившимися материальными и процессуальными нормами, с одной стороны, и исполнительными предписаниями — с другой, обнаружить было трудно. Такой позиции придерживались виднейшие российские ученые-правоведы Н. С. Таганцев, С. В. Фойницкий, С. В. Познышев10.
Русское законодательство криминального цикла первоначально формировалось в «недрах» конгломерата норм различной отраслевой принадлежности (прежде всего, гражданского права и процесса, уголовного процесса и судопроизводства)11, материальные, процессуальные и исполнительные нормы возникали параллельно.
Отметим, что сегодня это отражается на содержании многих научных работ по истории законодательства криминального цикла. Их названия обозначаются по отраслевому принципу, а тексты содержат анализ предписаний, имеющих межотраслевой характер. То есть в работах по уголовному, уголовно-процессуальному и уголовно-исполнительному праву рассматриваются одни и те же нормы древних законодательных источников, например о наказании.
На протяжении многих веков юридическая систематизация производилась по основаниям, далеким от современных, и прообразы норм, ныне разграничиваемые как материальные, процессуальные и исполни-тельные12, гражданские и уголовные,
10 Там же. С. 12.
11 См.: Коняхин В. П. Предпосылки законодательного закрепления Общей части российского уголовного права (к 170-летию принятия Свода законов Российской Империи 1833 г.) // Государство и право. 2003. № 4. С. 98.
12 Чем более ранний период подвергается исследованию, тем менее корректны рассуждения о материальной, процессуальной и исполнительной специфике в законодательстве. Дискуссии о понятиях материаль-
долгое время входили в состав единых институтов. В то время не проводилось четкого разграничения между уголовным и гражданским процессом, и карательные элементы (в виде увечащей, а нередко и смертельной пытки) применялись в ходе судебного разбирательства, предшествуя разрешению дела.
Также первые русские законодательные акты закрепили нормы, определявшие последствия общественно опасных посягательств.
Русская Правда — один из первых наиболее крупных и важных памятников права древнерусского государства. М. Ф. Владимирский-Буданов выделял три периода истории русского уголовного права, первый из которых, по его мнению, начинается с уголовного права Русской Правды13.
По сравнению с предшествовавшими правовыми документами Русская Правда наиболее полно рассматривала вопросы борьбы с преступностью. Согласно общепринятой позиции анализируемый акт возник на почве местных национальных источников. Первым, исходя из объема и важности, его источником является обычное право14. Как отмечал М. Дьяконов, «такие институты, как месть, выкуп, суд послухов... у всех народов возникают обычным путем и не могут быть заимствованы или созданы творческой деятельностью законодателя; это самые древние институты обычного права»15. На наш взгляд,
ного, процессуального и исполнительного права, на наш взгляд, вряд ли потеряют актуальность в ближайшее время. В связи с этим утверждения о специфике закона мы будем строить с учетом современных представлений о характере тех или иных норм.
13 См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 1-е изд. Киев, 1886; Он же. Обзор истории русского права. 7-е изд. Киев, 1915; Он же. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995. С. 306.
14 См.: Копшева К. О. Указ. соч. С. 16—17.
15 Дьяконов М. Очерки общественно-
го и государственного строя Древней Руси.
СПб., 1912. С. 48.
это справедливое мнение только подтверждает отсутствие в рассматриваемый период процесса «воспроизводства» норм процессуального и исполнительного толка из материальных предписаний.
В Русской Правде — документе, предусматривавшем наказания за правонарушения, содержались нормы и процессуального порядка16. Так, появляются прообразы норм, которые, выражаясь современной терминологией, закрепляют основания возбуждения уголовного дела. Ученые отмечают, что «судопроизводство об убийстве могло начаться по следующим основаниям: по заявлению родственников убитого при наличии трупа; по заявлению родственников убитого при отсутствии трупа, но при наличии достаточных оснований (следов преступления и косвенных показаниях); по инициативе судебных органов при наличии трупа. Судопроизводство по делам о нанесении увечий, ран или побоев могло начаться по следующим основаниям: наличие определенных следов от преступления или по поклепу, подтвержденному показаниями видоков»17. Закреплялись и некоторые процессуальные действия на стадии предварительного расследования, к примеру так называемое гонение следа.
16 См.: Бородин С. В. О соотношении норм уголовного и уголовно-процессуального права при предварительном расследовании и судебном разбирательстве / Научно-практическая конференция «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ» // Государство и право. 2002. № 9. С. 105. Сказанное не опровергает того, что элементы уголовно-правовых норм содержались и в первых письменных памятниках X в. — договорах Киевской Руси с Византией (911 г. и 944 г.). Подробнее об этом см.: Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2002. С. 8, 14.
17 См.: Бобровский О. В. Уголовный и гражданский процесс по Русской Правде: дис. ... канд. юрид. наук. Тольятти, 2007. С. 11—12.
В Русской Правде отсутствовали составы государственных преступлений; еще не предусматривалась ответственность за преступления против правосудия и порядка исполнения наказания. О. В. Бобровский отмечает, что «Русская Правда еще не знала понятия лжесвидетельства и не предусматривала ответственности за дачу ложных показаний, как это было в законодательстве европейских стран»18.
Древнерусское государство не рассматривало обиду как посягательство на установленный им (государством) порядок19. Кроме того, не было и государственных органов, обязанных расследовать преступления и разыскивать преступников20. Дело велось и до суда, и в суде самим потерпевшим, нередко с помощью общины.
С одной стороны, в период действия Русской Правды не существовало предпосылок для принятия отдельных актов, которые содержали бы только процессуальные или исполнительные нормы. С другой стороны, это означало отсутствие материального уголовного права как отрасли, так как формирование отраслей права происходит в результате активной правотворческой ра-боты21, а система права складыва-
18 Бобровский О. В. Указ. соч. С. 11.
19 Подробнее об этом см.: Исаев М. М. Уголовное право Киевской Руси. Уч. тр. ВИЮН. Вып. VIII. М., 1946. С. 161—162.
20 Как отмечают исследователи, имелись представители княжеской власти, «знающие законы и порядок судопроизводный» (стряпчие — ябедники) и судебные агенты князя из числа его дружинников (мечники), жизнь которых была взята под уголовно-правовую охрану — за их убийство взимался штраф в размере 40 гривен (см.: Чучаев А. И., Кизилов А. Ю. Уголовно-правовая охрана представителей власти в XI— XVII вв. // Государство и право. 2001. № 6. С. 89). Указанные лица помогали осуществлять правосудие на стадии разбирательства дела, но не его расследования.
21 См.: Алексеев С. С. Структура советско-
го права. М., 1975. С. 220.
ется только в результате законодательной деятельности22.
Материальные, процессуальные и исполнительные нормы в Русской Правде порой составляли содержание одной статьи. В частности, в ст. 29 Пространной Русской Правды по списку Троицкому I указано следующее: «Ежели кто придет в судебное место с прошением на кого в битье его и покажет на себе кровавые язвы или синие пятна, ударениями причиненные, таковой не имеет нужды представлять свидетелей, и получает во удовлетворение свое 3 гривны от причинившего ему язву. Ежели же на нем не явится знаков ударения, то должен представить свидетелей слово противу слова, и кто, по свидетельскому показанию начал драку, с того и взыскать 60 кун. Если же и кровавые знаки на ком будут, но по свидетельским показаниям окажется, что он сам драку начал, то вместо удовлетворения, которого он искал, да вменятся ему те язвы, кои он получил».
Таким образом, появляются зачатки отраслевого нормотворчества: обнаруживаются нормы, направленные на уголовно-правовое, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное регулирование.
Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь в документе не упоминается. Частная месть приводила к анархии, мешала упорядочению, становлению и стабилизации общественной жизни. У государства объективно нет чувства злобы, и поэтому оно умеряет возмездие23. Именно становление и укрепление институтов государства приводит к трансформации мести в собственно наказание. Высшей мерой наказания остается «поток и разграбление». Другими вида-
22 См.: Мицкевич А. В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства. Уч. зап. ВНИИСЗ. Вып. 11. М, 1967. С. 10.
23 См.: Малиновский А. Кровная месть и смертные казни. М., 1915. С. 130.
ми наказания были «вира» (штраф за убийство), поступавшая в княжескую казну, «головничество», равное вире (уплачивалось родственникам потерпевшего).
Сохранились и древнейшие элементы обычая, связанные с принципом талиона («око за око», «зуб за зуб»), но главной целью наказания становится возмещение ущерба24.
В Русской Правде содержались су-доустройственные элементы и процедура судопроизводства, исходящая из обычаев и нравов того времени. На Руси судебную функцию выполняли представители власти: «в центре — князья25, единолично или с боярами; от имени князя — отдельные бояре или высшие представители его администрации; на местах — посадники (наместники) в городах и волостели в сельской мест-ности»26.
Имелись в окружении князей и «специальные должностные лица, помогавшие осуществлению княжеского правосудия: «вирник», «ме-шальник», «мечник», «емец» и «ябет-
ник»27.
Русская Правда является наиболее известным памятником древнерусского права, который содержит
24 См.: История государства и права России: полный курс лекций. 2-е изд. М., 1996. С. 18—19.
25 Исключение составляет только «суд двенадцати человек» — прообраз современного суда присяжных, упоминание о котором содержится в ст. 15 Русской Правды. Ю. П. Титов считает, что речь идет о суде общины, который существовал тогда параллельно с княжеским судом, но его компетенция юрисдикционно ограничивалась членами общины (см.: Титов Ю. П. История государства и права. М., 1996. С. 39). См. также: Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 5; 80 лет Верховному Суду Российской Федерации. С. 16.
26 Власов В. И. История судебной власти в России. Книга первая (1019—1917). М., 2003. С. 121—124.
27 Там же. С. 125.
одновременно нормы об уголовных наказаниях и предписания об их исполнении28. Данные нормы основывались на существующих обычаях и сложившейся практике наказания за опасные для князя и общества деяния. Тюремное заключение применялось обычно до наказания, т. е. как предварительная мера29.
Рассматривая исторические памятники права, следует упомянуть и такие, как Псковская и Новгородская судные грамоты (XIII—XV вв.).
Новгородской грамотой устанавливались судебные полномочия органов власти и управления, которыми являлись вече, посадник, тысяцкий, князь, совет бояр, архиепископ, сотский, староста. Этими же полномочиями наделялись купеческие и цеховые корпорации (братины). Судебными чинами были дьяки, приставы, позовники, писцы, межники и др.30
Разнообразие названных органов и лиц требовало подробной регламентации их деятельности, поэтому «в основном в данном документе были представлены процессуальные нормы права»31. Однако Псковская судная грамота, наряду с процессуально-правовыми предписаниями, закрепляла и уголовные материальные нормы. Так, появились нормы о смертной казни, государственных и должностных преступлениях32.
28 См.: Исаев И. А. История государства и права России: курс лекций. М., 1993. С. 9—16.
29 См.: Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. СПб., 1889. С. 308; История дипломатии: в 3 т. Т. 1 / под. ред. В. П. Потемкина. М., 1941. С. 566.
30 См.: Исаев И. А. Очерки истории государства и права России с древнейших времен до 1917 г.: учеб. пособие. М., 1992. С. 17.
31 Копшева К. О. Указ. соч. С. 23.
32 См.: Алихаджиева И. С., Даурова Т. Г., Лиценбергер О. А. Уголовное право: история и современность. Вопросы Общей части: учеб. пособие / под ред. Т. Г. Дауровой. Саратов, 2001. С. 11.
В Псковской и в Новгородской судных грамотах развивались основные положения Русской Правды и отражались социально-политические условия периода феодальной раздроб-
ленности33.
Несмотря на то что появление Судебника Ивана III в 1497 г. охватывается исследуемыми временными рамками, полагаем, что его анализ целесообразно проводить параллельно с такими памятниками права, как Судебник Ивана IV (1550 г.) и Соборное уложение (1649 г.).
Анализ основных источников законодательства криминального цикла, появившихся на Руси в X—XV вв., состояния юридической науки и социально-политических условий того времени позволяет утверждать, что причинами появления уголовных процессуальных и исполнительных норм в древнерусском законодательстве являются: необходимость регулирования порядка привлечения к ответственности и исполнения наказания в отношении лиц, виновных в совершении преступлений; рассмотрение посягательства и ответственности за него одновременно со всех сторон; уровни юридической науки и мастерства законодателя, недостаточные для понимания целей и механизма соответствующего производства, преобразования одних норм в другие.
Таким образом, зарождение законодательства криминального цикла свидетельствует о том, что на самом раннем этапе исторического развития производность процессуальных и исполнительных предписаний от материальных норм не являлась распространенным приемом в деятельности законодателя.
33 См.: Копшева К. О. Указ. соч. С. 25.
Библиографический список
Servan J. M. Discours sur l'administration de la justice criminelle. Geneva, 1767.
80 лет Верховному Суду Российской Федерации / под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2003.
Алексеев С. С. Структура советского права. М. 1975.
Алихаджиева И. С., Даурова Т. Г., Ли-ценбергер О. А. Уголовное право: история и современность. Вопросы Общей части: учеб. пособие / под ред. Т. Г. Дауровой. Саратов, 2001.
Амелин Г. К. Материалы к изучению истории государства и права СССР. Русская правда. М., 1952.
Антология мировой правовой мысли: в 5 т. Т. 1. М., 1999.
Бобровский О. В. Уголовный и гражданский процесс по Русской Правде: дис. ... канд. юрид. наук. Тольятти, 2007.
Бородин С. В. О соотношении норм уголовного и уголовно-процессуального права при предварительном расследовании и судебном разбирательстве / Научно-практическая конференция «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ» // Государство и право. 2002. № 9.
Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 1-е изд. Киев, 1886.
Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 7-е изд. Киев, 1915.
Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995.
Власов В. И. История судебной власти в России. Книга первая (1019—1917). М., 2003.
Дьяконов М. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1912.
Исаев И. А. История государства и права России: курс лекций. М., 1993.
Исаев И. А. Очерки истории государства и права России с древнейших времен до 1917 г.: учеб. пособие. М., 1992.
Исаев М. М. Уголовное право Киевской Руси. Уч. тр. ВИЮН. Вып. VIII. М., 1946.
История государства и права России: полный курс лекций. 2-е изд. М., 1996.
История дипломатии: в 3 т. Т. 1 / под. ред. В. П. Потемкина. М., 1941.
Козубенко Ю. В. Уголовное преследование: опыт комплексного исследования. СПб., 2006.
Коняхин В. П. Предпосылки законодательного закрепления Общей части российского уголовного права (к 170-летию принятия Свода законов Российской Империи 1833 г.) // Государство и право. 2003. № 4.
Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголов-
ного права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2002.
Копшева К. О. Уголовное законодательство Российской Федерации и его основания: теоретический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004.
Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России: история, документы: в 6 т. Т. 1. М., 2003.
Малиновский А. Кровная месть и смертные казни. М., 1915.
Мицкевич А. В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства. Уч. зап. ВНИИСЗ. Вып. 11. М., 1967.
Повести Древней Руси. М., 1983.
Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. Т. 1: Территория и население. М., 2005.
Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997.
Соколовский В. О. О договорах русских с греками. Киев, 1870.
Титов Ю. П. История государства и права. М., 1996.
Федьдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. М., 2003.
Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. СПб., 1889.
Чистяков О. И. История государства и права СССР: в 2 т. Т. 1. М., 1985.
Чучаев А. И., Кизилов А. Ю. Уголовно-правовая охрана представителей власти в XI— XVII вв. // Государство и право. 2001. № 6.
Юшков С. В. История государства и права СССР. М., 1961.
