CC BY
25
УДК 793.3(=1.571.15-81)
И. Л. Мусухранов Алтайский государственный институт культуры,
Барнаул, Россия
ЗАДАЧИ СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ ХОРЕОГРАФИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА НАРОДОВ АЛТАЯ: ОПЫТ ПОСТАНОВКИ ПРОБЛЕМЫ
В статье рассматриваются актуальные вопросы теоретического изучения хореографической культуры народов Южной Сибири. Автор приводит мнения ведущих исследователей и очерчивает контуры проблемного поля в исследуемой области. Также предлагаются пути преодоления теоретического кризиса в области изучения народного хореографического творчества.
Ключевые слова: народный танец, художественное творчество, этнография, история танца, сохранение традиций.
I. L. Musukhranov Altai State Institute of Culture, Barnaul, Russia
TASKS OF MODERN RESEARCHERS OF CHOREOGRAPHIC CREATIVITY OF THE PEOPLES OF ALTAI: EXPERIENCE OF PROBLEM STATEMENT
In article topical issues of theoretical studying of choreographic culture of the people of Southern Siberia are considered. The author gives opinions of the leading researchers and outlines contours of the problem field in the explored area. Also ways of overcoming theoretical crisis in area of studying of folk choreographic art are offered.
Keywords: folk dance, art creativity, ethnography, history of dance, preservation of traditions
Наиболее ранние конкретные свидетельства о бытовании танцев у современных тюркских народов Южной Сибири относятся к XVIII в., исследователи и путешественники в своих трудах упоминают о празднествах и увеселениях этих народов и связанных с ними плясках.
К таким источникам относятся работы И. Г. Георги и П. С. Палласа. В XIX веке эти сведения пополняются К. Г. Костровым. В. И. Вербицким, А. М. Гороховым, В. В. Радловым и другими исследователями.
Сведения о народной хореографической культуре алтайцев в этой литературе крайне скудны. Вообще, необходимо отметить, что музыке и хореографии вообще долгое время не уделялось сколь-нибудь серьезного внимания. Хотя и в описываемых нами источниках можно найти некоторые сведения о предмете нашего исследования, хоть и отрывочных и не систематизированных. Так, В. И. Вербицкий в работе «Алтайские инородцы», писал, что на пирах «пьют, поют, пляшут, играют в бега, вырывая платок, халат или сапоги» [1, с. 268]. Е. Г. Грум-Гржимайло (1926 г.) в исследовании «Западная Монголия и Урянхайский край» отмечал, что танцы получили своё развитие у осёдлых народов, у кочевников же они не пользуются особой любовью. Л. П. Потапов - автор главы об алтайцах в томе «Народы Сибири» серии «Народы мира» (1956 г.), категорически отрицал наличие специфической хореографической культуры у этого народа.
Из перечисленных печатных источников только у A. M. Горохова, посетившего Горный Алтай в первой половине XIX века, историк Г. П. Самаев обнаруживает краткое описание пяти фольклорных танцев, т. е. таких, которые исполнялись в быту.
«Среди алтайской молодежи большой популярностью пользовался «Курее ойын» (Круговой танец): "Ставши в кружок, веселящиеся берутся за руки и, кривляясь всем телом, только подскакивают друг к другу; в том состоит вся пляска"» [2. с. 77]. Гороховым дана сильно упрощенная характеристика этого танца, который был гораздо сложнее. Участники «Курее ойын», взявшись за руки, образовывали два круга и под звуки музыкального инструмента икили исполняли замысловатый танец с последовательным смыканием и разъединением кругов, сопровождая свои.
Уже этот факт, имеющий в своей основе хоть и упрощенные схемы бытовавших у алтайцев танцев в XIX веке или только ассоциативные характеристики, как в случае с тремя последними танцами, опровергают укоренившийся тезис известного ученого-этнографа Л. П. Потапова об отсутствии в прошлом танца у этого народа.
В 1908-1910 гг. вместе с Г. Н. Потаниным совершает первые поездки на Алтай, в Северную Монголию, к хакасам и тувинцам А. В. Анохин - этнограф, композитор, музыковед. Он собирает материалы
по фольклору и народной музыке тюркских племен, выступает с докладами «Народное песенно-музыкальное творчество алтайцев, монголов и шорцев» и «Об азиатской музыке тюркских и монгольских племен». Им записано более 500 текстов народных песен, около 800 напевов алтайцев, телеутов, хакасов, тувинцев. Глубоко изучив традиционную музыку, композитор создает около 100 вокальных произведений, сюиту «Хан-Алтай», сценические поэмы «Хан-Эрлик», «Талай Хан» и др. Изучая фольклор и верования алтайцев. А. В. Анохин оставил поистине бесценный наличный материал об алтайском шаманизме: «Мне хотелось выказать шамана (по алтайски - кам) как артиста, может быть, первого в мире, если глубже заглянуть в историю развития религиозного искусства такого артиста, который чрезвычайно глубоко и искренне погружается в свою роль, весь отдается экстазу до обморочного состояния. Мы имеем возможность наблюдать на Алтае много таких случаев. Во всяком случае, здесь меньше всего встречается той искусственности, которой пользуются наши артисты на своих сценах. Кам, в своей роли, больше артист, чем наши артисты на сцене. Помимо психологического достоинства, о котором я сейчас сказал, как интригует внимание своей оригинальностью: костюмом, ритмическими ударами в бубен, пластичностью движения, пляской, кружением, экстазным пением молитв и пр.» [3. с. 14].
Краткий обзорный анализ представленной выше литературы позволяет сделать выводы, касающиеся тех вопросов, которые ставили исследователи Горного Алтая в период с XVIII до середины XX вв. и попытаться ответить на вопрос, почему длительное время существовало мнение, что у алтайцев в прошлом не существовало танца и музыкального исполнительства как видов искусства.
Все исследователи того времени: археологи, историки, этнографы, исследователи языка, мифологии и фольклора были специалистами в своих областях знаний. Вопросы, которые они решали, не выходили за рамки этих наук. В процесс изучения культуры Алтая еще не включились специалисты-искусствоведы, музыковеды, хореографы, владеющие методами научного познания, да и сами эти методы еще не были разработаны. Так, записи танцев носили упрощенно описательный характер, следовательно, многое в бытовой хореографии народов, скорее всего, безвозвратно утеряно. Как известно, хореография - искусство пространственно-временное и фиксировать его трудно. Много позднее в результате длительных поисков был разработан описательно-графический способ, которым пользуется большинство хореографов сегодня.
«Трудно согласиться с категоричным утверждением Л. П. Потапова что "искусство танца у алтайцев отсутствует"», - напишет в своей статье М. Я. Жорницкая. «У алтайцев были танцы. В этом мы убеждены теперь бесповоротно. Нет народа, у которого не было бы танца - подтверждением этому служит материал экспедиций разных лет. Пластический рисунок есть у всех людей, его даже не надо искать - все лежит на поверхности. Другое дело насколько это в народе развито. Есть народности, у которых танец скрыт в том или ином обряде, ритуале, и не специалисту трудно вычленить танцевальные элементы из этого обряда. В алтайских селениях я увидела подлинно народные истоки и то, что мне удалось услышать, увидеть, то сочетание песни и пляски, которое алтайцы называют «куреелей турала кожон-доор» («стоя, петь в кругу»), - позволяет сегодня сказать, что это и есть истоки кругового танца, входившего прежде в обрядовое свадебное действо» [4. с. 67].
В полевых материалах этой же экспедиции имеются сообщения многих информаторов о том, что весной, когда чабаны спускались с гор, осенью, перед тем, как уйти в горы на зимовки, и особенно во время свадебного тоя женщины и мужчины заводили игры и танцы. Большой интерес представляет информация о мужских импровизированных танцах «Озогы алтай бийе», которые исполнялись на свадьбе.
В Турочакском районе, где северные алтайцы (кумандинцы, тубалары и челканцы) издавна живут по соседству с русскими, были записаны импровизационные танцы «Табыр» и «Тандыр». Зафиксированная пластика движений, манера исполнения и композиция танцев свидетельствуют об определенном влиянии на хореографию северных алтайцев русской танцевальной традиции.
Вопрос об изучении собственно тюркской хореографии был сформулирован М. Я. Жорницкой позднее в середине 80-х гг. в связи с проведением общих тюркологических конференций в Омске.
М. Я. Жорницкая отмечает, что у хакасов и алтайцев наибольшей сохранностью танцевальных движений отличалась свадебная обрядность. Медленные плавные шаги, покачивания из стороны в сторону, отдельные элементы движений танцев хакасов исследователи сравнивают с пластикой движений алтайцев. Данные о тувинском хороводе были сопоставлены с вариантом алтайского обрядового танца «Куреелей турала кожондоор». Ритмически организованная пластика движений заложена в обрядах поклонения духам гор у всех тюркских народов Южной Сибири. Это коленопреклонения, поклоны, ритуальные обходы вокруг жертвенника.
Делая выводы из вышеизложенного, можно определить задачи, которые стоят перед современными исследователями хореографического творчества народов Алтая:
- выявление тенденции, характерных для современного этапа развития национальной хореографии и становления ее профессиональных форм;
- выявление и изучение источников, которые могут быть положены в основу создания сценических танцев;
- продолжение сравнительного анализа народной хореографии тюркских народов: алтайцев, тувинцев, хакасов и т.д.
- развитие теоретическое междисциплинарое изучение народной хореографии тюркских народов Южной Сибири, в том числе и Горного Алтая. Приведенные данные свидетельствуют о том, что танец в традиционной культуре неотделим от мифа и ритуала, его эстетическая функция не выражена, как выражена, в свою очередь, «обережная», то есть возможны многоуровневые и структурные искусствоведческие и культурологические исследования.
Список литературы
1. Вербицкий, В. И. Алтайские инородцы / В. И. Вербицкий. - Москва, 1893.
2. Горохов, А. М. Краткое этнографическое описание бийских и алтайских калмыков / А. М. Горохов // Журнал Министерства внутренних дел. - 1890. - № 11.
3. Анохин, А. В. Народная музыка тюрков и монголов / А. В. Анохин. - Горно-Алтайск, 2005.
4. Жорницкая, М. Я. Традиционная хореография тюркских народов Южной Сибири как историко-
этнографический источник / М. Я. Жорницкая // Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и
современность : тр. междунар. конф. (Казань, 9-13 июня 1992 г.). - Москва : Инсан, 1997. - Т. 2. - С. 209-210.
УДК 394(571.17)
Д. В. Новиков, О. А. Цуканова, А. А. Рызбаева Кемеровский государственный институт культуры,
Кемерово, Россия
ПЕРСПЕКТИВЫ ОРГАНИЗАЦИИ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В С. ТАРАДАНОВО КРАПИВИНСКОГО РАЙОНА КЕМЕРОВСКОЙ ОБЛАСТИ:
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
Авторами на основании собственного полевого исследования сделана попытка раскрыть возможности развития этнокультурной деятельности в с. Тараданово. Определяется потенциал функционирующих здесь культурно-досуговых учреждений. На примере немецкой части населения рассматривается современное бытование этнокультурных маркеров.
Ключевые слова: этнокультурная деятельность, социальная инфраструктура, творческая интеллигенция, этнокультурные маркеры.
D.V. Novikov, O.A. Tsukanova, A.A. Ryzbaeva Kemerovo State Institute of Culture, Kemerovo, Russia
THE PERSPECTIVES OF THE ETHNOCULTURAL ACTIVITIES ORGANIZATION IN THE VILLAGE OF TARADANOVO OF THE KRAPIVINSKY DISTRICT, KEMEROVO REGION: THE PROBLEM STATEMENT
The authors, on the basis of their own field research, made an attempt to uncover the opportunities for the development of ethnocultural activities in the village of Taradanovo. The potential of the cultural and leisure institutions functioning here is determined. The modern existence of ethnocultural markers is considered on the example of the German part of the population.
Keywords: ethno-cultural activities, social infrastructure, creative intellectuals, ethnic and cultural markers.
Летом 2016 г. кафедрой теории и истории народной художественной культуры Кемеровского государственного института культуры проводилась фольклорно-этнографическая практика студентов в указанном населенном пункте. Одной из целей являлось исследование комплекса условий, определяющих возможности развития здесь этнокультурной сферы. Исходя из этого, были сформулированы следующие задачи:
- дать общую характеристику с. Тараданово (время возникновения, численность населения, этнический состав, преобладающие возрастные группы);
- рассмотреть состояние социальной инфраструктуры села;
- раскрыть потенциал местной интеллигенции в организации этнокультурной деятельности;
- рассмотреть вопросы бытования этнокультурных маркеров (на примере немецкой части населения).
Сбор эмпирической информации осуществлялся нами посредством методов опроса, интервьюирования, бесед. При этом, опыт исследований в среде сельских национальных анклавов, проживающих
