CC BY
123
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2008. № 4
СОЦИОЛОГИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ И ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА В ХХ! ВЕКЕ: ТЕОРИЯ(И), МЕТОДОЛОГИЯ, ПРИКЛАДНОЙ АНАЛИЗ
On the 14—15th of April 2008 at the Sociological Faculty of the Lomonosov Moscow State University the scientific seminar "Foreign policy of the state in XXI century: the theory (s), methodology, and the applied analysis " took place. Leading foreign affairs experts of the Lomonosov Moscow State University, MGIMO (U), IMAMO the Russian Academy of Science, Diplomatic academy the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Financial academy at the Government of the Russian Federation, the Russian academy of public service at the President of the Russian Federation, Academy of work and social attitudes, Northwest academy of public service (St.-Petersburg), the Nizhniy Novgorod State University, high schools of Kazan, Sterlitamak have taken part in work of the seminar. The Department of Sociology of the International Relations and the Department of Political Science and Sociology of Political Processes have acted as organizers of this scientific seminar.
14—15 апреля 2008 г. на социологическом факультете Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова состоялся научный семинар "Внешняя политика государства в XXI веке: теория(и), методология, прикладной анализ". В работе семинара приняли участие ведущие специалисты-международники МГУ им. М.В. Ломоносова, МГИМО(У), ИМЭМО РАН, Дипломатической академии МИД РФ, Финансовой академии при Правительстве РФ, Российской академии государственной службы при Президенте РФ, Академии труда и социальных отношений, Северо-Западной академии государственной службы (Санкт-Петербург), Нижегородского государственного университета, вузов Казани, Стерлитамака. Организаторами научного семинара выступили кафедра социологии международных отношений и кафедра политологии и социологии политических процессов.
Работа научного семинара проходила по трем секциям: "Вопросы теории внешней политики"; "Внешняя политика и ее среда"; "Внешняя политика России". Во вступительном слове доктор философских наук, заведующий кафедрой социологии международных отношений социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова П.А. Цыганков отметил, что в настоящее время исследования внешней политики растворились в других сюжетах социологии международных отношений. Теория внешней политики охватывает более широкий круг проблем, чем
теория международных отношений. Она включает такой комплекс вопросов, который выходит за рамки международных отношений. Однако публикаций по внешнеполитическому анализу мало. Изредка встречаются описательные работы, посвященные, например, внешней политике Англии, Франции или других стран.
Первую секцию "Вопросы теории внешней политики" открыл доклад доктора политических наук, профессора, заведующего кафедрой международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского М.И. Рыхтика на тему "В чем актуальность проблематики внешней политики?" В своем выступлении М.И. Рыхтик выделил основные проблемы, делающие актуальными исследования в области внешней политики. Первая проблема заключается в том, что к внешней политике часто приравнивалась политика безопасности государства. Анализ процессов принятия внешнеполитических решений великих держав показывает, что государства не имеют структуры, которая позволяла бы планировать и координировать внешнеполитический курс. Это в свою очередь приводит к проблемам в осуществлении внешней политики, противоречиям между ведомствами, бюрократическому соперничеству. Вторая проблема, делающая актуальными исследования в области внешней политики, состоит в том, что в демократических государствах за внешнюю политику отвечает избранный президент, который часто не подготовлен к этому и не всегда профессионально компетентен. Третья проблема заключается в снижении потребности в массовой поддержке внешней политики внутри государства, а также потребности в общественном одобрении международного сообщества. В настоящее время нет прямой зависимости между проводимой государством внешней политикой и общественным одобрением. Например, правительство США продолжает осуществлять непопулярную внешнюю политику в Ираке, несмотря на отсутствие поддержки как внутри страны, так и за ее пределами. То же самое можно сказать и в отношении Великобритании. Четвертая проблема связана с анализом инструментальной эффективности внешней политики. Как оценить, насколько действенны международные санкции? Как измерить роль военной силы? Достаточно ли влиятельны международные организации? Как оценить их адекватность и легитимность? На основании чего подводить итоги деятельности международных акторов? Согласована ли она с деятельностью других участников международных отношений? Ответы на эти вопросы с необходимостью требуют поисков критериев эффективности внешней политики. М.И. Рыхтик предлагает следующие пять критериев для оценки эффективности внешней политики. Первый критерий показывает, насколько внешняя политика может обеспечить безопасность государства. Второй критерий заключается в соответствии внешней политики внутреннему и международному законодательству. Третий
критерий демонстрирует, насколько внешняя политика создает условия для экономического развития. Четвертый — насколько внешняя политика обеспечивает защиту здоровья (в частности, как эффективно она регулирует использование нанотехнологий, достижений биореволюции и т.п.). Пятый критерий показывает, как внешняя политика способствует развитию образования.
В докладе "Трансформации современных международных отношений и внешняя политика государства в XXI веке" доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой международных отношений СЗАГС (Санкт-Петербург) Ю.В. Косов рассмотрел проблемы внешней политики, возникшие под влиянием изменений, происходящих в современных международных отношениях. Одна из них связана с пределами, в которых современное государство может осуществлять самостоятельную внешнюю политику. Наблюдаются две тенденции формирования границ, в рамках которых может осуществляться внешняя политика суверенного государства в XXI в. Первая тенденция заключается в стремлении сохранить сложившуюся однополярную систему, в которой единственной сверхдержавой-гегемоном являются США. Вторая тенденция, особенно заметно проявляющаяся в последние годы, заключается в создании условий для формирования многополярного мира. Китай превращается в экономическую сверхдержаву, Россия постепенно возвращается в мировую политику, усиливаются позиции Индии и Бразилии. ЕС продолжает ориентироваться на од-нополярную модель, но ослабление лидирующих позиций США заставляет некоторых европейских экспертов ставить вопрос о правомерности такой внешней политики. Ю.В. Косов выделяет проблемы, существующие в настоящее время в отношениях России и ЕС: отсутствие современной договорной базы, ограничения для передвижения граждан РФ, проблема взаимных инвестиций. Другая проблема влияния трансформации международных отношений на внешнюю политику государства в XXI в. связана с тем, что ось мирового развития смещается из Северной Атлантики на Тихий океан. В настоящее время внешнеполитическое проблемное поле изменяется. В последние десятилетия человечество столкнулось с глобальными проблемами, требующими для своего решения совместных усилий всех государств: экологической, демографической, энергетической, продовольственной и др. Особое внимание автор уделяет энергетическим аспектам внешней политики. В первой половине XXI столетия эксперты прогнозируют бурное развитие мировой энергетики и перераспределение потребления энергии среди регионов мира. Центральную роль на мировых энергетических рынках в ближайшие 25 лет предстоит играть России.
Главный редактор журнала "Обозреватель" доктор политических наук В.В. Штоль в докладе "Роль государств в XXI веке" привлекает внимание исследователей к актуальной проблеме международных
отношений, заключающейся в противоречии двух ведущих принципов международного права: принципа территориальной целостности государств, неприкосновенности их территории и права наций на самоопределение. После признания многими западными государствами Республики Косово перегиб осуществляется в пользу права наций на самоопределение. Во многом такой перекос вызван международной активностью США, которые для достижения своих геополитических интересов проводят политику двойных стандартов. В имперских интересах Вашингтона был раздроблен Советский Союз, ослаблена Россия, расчленена Югославия. США способствовали отделению от Индонезии Восточного Тимора и всячески препятствуют процессу мирного воссоединения Тайваня с Китаем. Нет сомнения, что США отделили бы Тибет от Китая, если бы могли. Поэтому сегодня эффективным суверенитетом обладают далеко не все. Государства — клиенты, вассалы или, по терминологии автора, лимитрофы не обладают реальным суверенитетом. Противоречия основополагающих принципов международных отношений приобретают все большую остроту в связи с такими глобальными проблемами человечества, как дефицит природных ресурсов, энергетическая безопасность, продовольственная проблема. США формулируют тезисы об "общедоступности" природных ресурсов вне зависимости от их территориальной принадлежности, а также необходимости их "справедливого перераспределения". Вместе с тем США, являющиеся лидером в количестве разведанных запасов минеральных ресурсов, еще в 1970-х гг. законсервировали свои запасы. Также поступают и другие развитые страны. Например, Германия не разрабатывает имеющийся у нее в изобилии бурый уголь, предпочитая покупать газ и нефть у России.
Доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой международных отношений Казанского государственного энергетического университета (Казань) Н.М. Мухарямов в докладе на тему "Язык в системе внешних политик" отметил, что проблематика языка и языковых отношений оказывается помещенной в международно-политический контекст разнообразными путями и на различных основаниях. С одной стороны, это может стать предметом рассмотрения соответствующих факторов, детерминантов, эффектов и иных характеристик международных акторов вследствие того, что использование языковых средств является естественным условием любой коммуникации. С другой стороны, язык, его статусные и функциональные параметры, режим языковых отношений могут становиться непосредственным элементом внешнеполитической активности. Здесь также возможны многообразные формы проявления. Язык выступает в качестве важного ресурса и возможности «проецирования воздействия "вовне"» в "soft" варианте, например через параметры распространенности в мире. Язык в определенных случаях включается во внешнеполитическую повестку дня
в качестве предмета целеполагания, стратегии, интенции. Язык в том или ином статусе, а также языковые ситуации — национальные, субнациональные, региональные, трансграничные — становятся предметом внешнеполитического воздействия. Языковые измерения международно-политических отношений образовывают несколько субдисциплинарных аналитических ракурсов и пространств. В литературе предлагается несколько вариантов их предметной идентификации: "глоттополитика", геополитика (геостратегия) языка, социолингвистика глобализации; политическая лингвистика международных отношений. Включаясь во внешнеполитическую повестку дня (в отличие от более широкой — международно-политической — контекстуализа-ции), язык предполагает соответствующие исследовательские задачи и программные направления исследовательской разработки, например рассмотрение языковых отношений и процессов в координатах вызовов и угроз национальной безопасности.
Доктор политических наук, профессор, заведующая кафедрой мировых политических процессов МГИМО(У) МИД РФ М.М. Лебедева в докладе "Внешняя политика: исчезновение или перезагрузка" отметила, что сегодня внешняя политика оказалась исчезающей темой в исследованиях международных отношений. На последнем конгрессе Ассоциации международных исследований (ISA — International Study Association) только 10% докладов было посвящено внешнеполитической проблематике. И это несмотря на то что внешняя политика — это традиционная область международных исследований, а первая кафедра, специализирующаяся на внешнеполитических исследованиях, открылась еще в 1919 г. К настоящему времени внешняя политика изучается в рамках следующих теоретических подходов. Реалистское направление сосредотачивается в основном на исследованиях внешней политики государств-лидеров. При этом вопрос "Как быть с остальным большинством государств?" остается без ответа. В русле либерального направления внешняя политика исчезает из научного анализа. Сравнительная политология исследует внешнюю политику на примерах нескольких ведущих западных, развивающихся и посткоммунистических стран. Проблема заключается в том, дают ли эти примеры адекватное представление о картине мира в целом? Предпринимаются также попытки представить все государства на политическом атласе мира. Однако они не дают целостной картины мира, и при этом внешняя политика как таковая ускользает из анализа. Неомарксизм придерживается той точки зрения, что внешняя политика детерминирована экономическими показателями. Альтернативный подход фокусирует внимание на изменениях Вестфальской модели мироустройства как сообщества суверенных государств. Итоги Второй мировой войны привели к крушению колониальной системы и формированию Ялтин-ско-Потстдамской биполярной системы. Распад СССР как одного
из полюсов силы вызвал появление наряду с вестфальскими поствестфальских и невестфальских государств, которые ведут себя вне общепринятых правил международного поведения. Все большую роль во внешней политике начинают играть негосударственные акторы. Достижения научно-технической революции позволяют небольшой группе людей нанести такой ущерб международному сообществу, который раньше был под силу только ведущим государствам. Вместе с тем акторами международных отношений в равной степени с государствами они не являются.
П.А. Цыганков в докладе "Внешняя политика и общественное мнение" подчеркнул, что еще в XIX в. французский социолог Г. Тард в книге "Век толп" писал о важности управления общественным мнением. А в 1895 г. в работе "Общественное мнение" Ф. Гольцендорф отмечал, что общественное мнение трудноизмеримо и неответственно. Сегодня общественное мнение является одним из факторов, формирующих внешнюю политику государства. Оно является значимым ресурсом внешней политики и становится все более важным инструментом ее реализации. Вместе с тем творцы внешней политики говорят о том, что она не должна следовать за общественным мнением. Правительства научились манипулировать общественным мнением и использовать его в своих целях. В XXI в. возможности воздействия на общественное мнение несоизмеримо возрастают. Имеется в виду использование потенциала новейших информационно-коммуникационных технологий. Например, администрацией США были извлечены надлежащие уроки из поражения во вьетнамской войне, и в последующих конфликтах американские специалисты различного профиля в тесном взаимодействии выполняли задачу по формированию благоприятного общественного мнения. Бомбардировки Югославии поддерживали, согласно опросам, 55—70% населения стран НАТО. Накануне вторжения США в Ирак все опросы общественного мнения почти единодушно показывали, что большинство американцев (около 75%) поддерживали эту военную операцию. Важнейшая "заслуга" в формировании массовых настроений принадлежит средствам массовой информации и прежде всего частной компании CNN. Например, на пресс-конференции Колин Пауэлл продемонстрировал публике предметы, "доказывающие", что саддамовский Ирак уже вплотную подошел к созданию ядерного оружия, которое он готов обратить против США и всего Запада. Руководство Украины выстраивает свою внешнюю политику на пропаганде русофобии и подготовке общественного мнения к вступлению страны в НАТО и ЕС. Сегодня внешняя политика ни одного правительства не может быть эффективной, если она не решает задачу формирования положительного образа собственной страны. Россия в этом явно отстает от своих зарубежных партнеров, уступая им столь важное информационное пространство. Начало
позитивным изменениям положено созданием спутникового телеканала "Russia Today" и ежемесячного журнала "Russia Profile".
В докладе доктора социологических наук, профессора кафедры социологии международных отношений социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова В.В. Кочеткова "Проблема восприятия в процессе принятия внешнеполитических решений" показана роль во внешней политике искаженного восприятия (misperception). Несоответствие образов восприятия у представителей разных стран в значительной степени осложняет и искажает взаимодействие во внешней политике. Социальные противоречия, экономические спады и подъемы, кризисы и выборные циклы способны изменить восприятие одним государством другого без всяких на то стимулов со стороны последнего. На восприятие оказывают влияние внешнеполитические установки и стереотипы. Одним из свойств восприятия является апперцепция — зависимость образов восприятия от прошлого опыта и особенностей личности. Часто политики для оправдания своих действий используют не только свой, но и исторический опыт. Для взаимного восприятия противников на международной арене характерно "зеркальное отображение" (mirror-imaging), когда собственные неприемлемые черты, которое государство отказывается у себя признавать, неосознанно проецируются на соперников. Ложное восприятие ситуации, которое ведет к реальному воплощению первоначально неверного предположения, Р. Мертон назвал "самореализующимся предсказанием" (self-fulfilling prophecy). Одно государство, воспринимая другое как врага, мобилизует военные ресурсы, нагнетает военную риторику, готовится к войне — и война начинается. Человеку свойственно неадекватное субъективное восприятие вероятности и ценности альтернативы при принятии решения. Низкие вероятности люди недооценивают, а средние и высокие, наоборот, переоценивают. Функция полезности более экстремальна в области проигрышей, чем выигрышей. Это значит, что субъективно потеря от внешнеполитического проигрыша воспринимается большей, чем приобретение от такого же по величине выигрыша. Отрицательно влияют на принятие решения групповые процессы. Групповое мышление (groupthink) ведет к снижению интеллектуальной эффективности, объективного видения реальности и моральной оценки принимаемых решений. В группе возникает феномен "атмосферы общепринятого мнения" (climate of opinion), который заключается в том, что, избрав с самого начала предпочтительный для большинства членов вариант, при дальнейшем обсуждении группа уже не возвращается к рассмотрению деталей.
В докладе 'Тендерное измерение внешней политики" доктор исторических наук, профессор РАГС при Президенте РФ Л.О. Терновая проследила формирование феминистских движений в различных странах мира. Автор обратила внимание на то, что в области внешней политики
женщины всегда играли важную роль в миростроительстве, предотвращении и урегулировании конфликтов. Отмечается связь между тендерным равенством и международной безопасностью. Женщины во всем мире выступают за социальные программы и демократию, а не за амбициозные геополитические проекты. Численность женщин, занятых на государственной службе, постоянно растет. Например, во Франции женщины сегодня составляют более половины госслужащих, а в Казахстане — 60% работающих в госсекторе. Легче всего женщине реализоваться в традиционных женских сферах государственной службы — образовании, здравоохранении, социальной службе, тяжелее в традиционно мужских — обороне, финансах, внешней политике. По мнению Л.О. Терновой, дело не в слабости женщин, а в отсутствии моделей поведения, в которых учитывалась бы женская специфика. Несмотря на то что одной из важнейших тенденций современного мирового развития является увеличение числа лидеров-женщин, в имеющихся моделях политического лидерства слабо учитывается женская специфика. В социокультурных координатах Л.О. Терновая выделяет три модели политического лидерства: лидер-садовник, лидер-пастух и лидер-рыбак. Все три эти модели являются мужскими. К настоящему времени наметились региональные модели женского лидерства: западная (М. Тэтчер, М. Олбрайт, К. Райс, А. Меркель, X. Клинтон); азиатская (И. Ганди, Т. Чиллер, Б. Бхутто); латиноамериканская (Э. Перон, В. Барриос де Чаморро, М. Бачелет). По сути вышеприведенные модели являются продолжением мужского варианта лидерства, что не случайно, ведь многие из названных выше женщин пришли в политику вслед за мужьями или отцами. По мнению Л.О. Терновой, на формирование поведения женщины-лидера, особенно в России, оказывает влияние архетип "Божьей матери". Чтобы выявить его компоненты, достаточно вспомнить список чудотворных икон Божьей Матери ("Млекопитательница", "Утоли мои печали", "Нечаянная радость" и др.).
Кандидат юридических наук, доцент Академии ФСБ РФ А.Н. Литвин в докладе "Тайные акции во внешней политике: специальные измерения международных отношений" отметил, что внешняя политика всегда реализуется путем не только официальной, но и тайной дипломатии и стратегии. Именно о них писал еще Сун Цзы в "Искусстве войны". Необходимость государств узнавать тайные цели реального или потенциального противника и осуществлять свои тайные цели либо добиваться нескрываемых целей, но тайным путем, обусловила появление и совершенствование специальных структур, предназначенных для такой деятельности. Тайная внешняя политика государства обосновывается необходимостью реализации "национальных интересов" и обеспечения "национальной безопасности", но при этом вырабатывается в узкоограниченных кругах высшей политической и финансовой
элиты общества и далеко не всегда соответствует интересам "нации". Это относится в полной мере и к так называемым странам с развитой демократией. Американскими спецслужбами проведено множество тайных операций, часть из которых стала известна общественности. В частности, операции "Valuable" (попытка свержения правительства в Албании в 1950 г.), "РВ Succes" (свержение правительства Арбенса в Гватемале в 1954 г.), 'Ajax" (свержение правительства Мосаддыка в Иране в 1955 г.), "Trac I" и "Trac II" (попытки замены режимов в Чили в 1964 и 1973 гг.), "IA Feature" (воздействие на обстановку в Анголе в 1975 г.), "Yellow Bird" (тайный вывоз из Китая нескольких десятков участников антиправительственных выступлений в Пекине в 1989 г.). В 1991 г. США приняли поправки в Закон о национальной безопасности 1947 г., согласно которым они имеют право вмешиваться во внутренние дела других государств.
При проведении широкомасштабных стратегических операций, направленных на осуществление скрытого управления событиями в системе международных отношений, могут использоваться многовариантные и многоходовые комбинации в отношении разрозненных объектов. Поэтому выявление и прогнозирование сценариев тайных внешнеполитических акций невозможно без тщательной систематизации и обработки больших объемов информации о процессах в разных сферах внутригосударственных и международных отношений.
Вторую секцию "Внешняя политика и ее среда" открыл доклад доктора политических наук, профессора кафедры философии и политологии Академии труда и социальных отношений В.В. Бариса и председателя Комитета ГД по международным делам кандидата юридических наук К.И. Косачева "Геополитический контекст интерпретации концепций современных международных отношений". Анализируя подходы к классификации современных концепций международных отношений, авторы солидаризуются с мнением П.А. Цыганкова о том, что вся "история современной политической науки — это во многом история борьбы между двумя парадигмами, двумя системами взглядов на основы международного порядка и средства стабилизации международных отношений"1. Имеются в виду концепции политического идеализма и политического реализма. На протяжении двух последних столетий одной из главных проблем и практических задач западной цивилизации оставалось воплощение доктрины политического идеализма в международную практику. Обращение к принципам политического идеализма происходит всякий раз после того, как политика политического реализма приводит международное сообщество на грань мировой войны. Лига Наций и ООН оказывались вполне приемлемыми институтами только после мировых войн. Доктрина политического
1 Цыганков П.А. Теория политического реализма: власть и сила в межгосударственных отношениях // Социально-политический журнал. 1997. № 2.
идеализма сегодня не только провозглашается и проповедуется многими мировыми политическими субъектами (главным образом западными), но и реально (более или менее успешно) воплощается уже в системе мировых политических институтов и общепризнанных политических норм, подкрепленных соответствующими санкциями, в том числе и легитимным надгосударственным насилием. Однако стал ли мир безопаснее, когда М.С. Горбачев отказался от национальных интересов в пользу либеральных идеалов? Очевидно, нет. В условиях однополярного мира победителями оказались только США, политический реализм в этом государстве снова берет верх над идеализмом, хотя последний по-прежнему доминирует в его риторике. Рассматривая геополитический контекст концепций международных отношений, авторы различают в том числе геополитику как универсальную науку ("геополитологию") и геополитику как идеологическую доктрину, уникальную для каждого государства. При этом доктрины идеологии не бывают ни истинными, ни ложными — они просто соответствуют или не соответствуют природе тех или иных политических акторов. Например, Германия в 1933—1945 гг. в своей международной политической практике опиралась не только на данные науки "геополитологии", но и на свою идеологическую национал-социалистскую доктрину. Все геополитические доктрины В.В. Барис и К.И. Косачев сводят к двум основным генеральным направлениям — доктрине политического идеализма и доктрине политического реализма. Реальное поведение всех современных геополитических субъектов, по их мнению, определяется противоречивым комплексом положений и идей равно как той, так и другой доктринальной установки.
В докладе кандидата политических наук, заведующего сектором теории политики ИМЭМО РАН Э.Г. Соловьева "Транснациональные террористические сети как акторы современной мировой политики" говорилось о том, что сопутствующие глобализации изменения позволили негосударственным субъектам, которых называют "акторами без суверенитета", играть существенно более заметную роль в международной политике. Одновременно значительное число государственных образований Азии, Африки, Латинской Америки, постсоветского пространства, Балканского полуострова составляют группу так называемых "неудавшихся" государств. Новые акторы не только не архаичны на фоне государств, но и выглядят провозвестниками нового и передового организационного принципа в мировой политике, а именно — сетевой организации. Одним из новых международных акторов является терроризм. Его отличительной чертой выступает асимметричный характер. Терроризм — это оружие существенно более слабой с точки зрения параметров мощи стороны в противостоянии с подавляюще превосходящим противником. Ярким примером подобной асимметрии выступает столкновение США с сетевой организацией "Аль-Каида"
после террористического акта 11 сентября 2001 г. При сопоставлении ресурсов и возможностей "Аль-Каиды" и Соединенных Штатов сама мысль о противостоянии этих двух величин может показаться абсурдной. Но "Аль-Каида" — это сетевая структура, не несущая никаких обязательств ни перед населением тех или иных стран, ни даже перед своими рядовыми членами, не ограниченная в выборе целей и средств. В то время как США — государство с широкими обязательствами как внутреннего, так и международного характера, обремененное инерционно мыслящей бюрократией. Сетевая организация базируется на том, что взаимоотношения в ней носят неформальный характер, а она сама дополняется неформальными связями ее членов с лицами, не принадлежащими к ней. Связи сегментов сети регламентируются не формальными рамками, а общими ценностями и идеалами, разделяемыми участниками. Сила "Аль-Каиды" оказалась в идеологии.
В докладе кандидата политических наук, преподавателя кафедры социологии международных отношений социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова И.И. Портнягиной «Войны "нового поколения" в свете теорий информационного общества» говорилось о том, что сегодня во многих государствах ведется активная работа по созданию специальных структур, которые совершенствуют старые и разрабатывают новые методы ведения информационно-психологических войн. Россия также приступила к разработке и созданию информационного оружия. В обозримом будущем достижение конечных целей войн и вооруженных конфликтов будет решаться не столько уничтожением войск и сил противника, сколько подавлением его государственного и военного управления, навигации и связи, воздействия на другие информационные объекты, от которых зависит стабильность управления государством. Российская концепция информационной войны, разработанная в середине 1990-х гг., включает в себя четыре компонента: разрушение систем связи противника, перехват сообщений, взлом компьютерных сетей, воздействие на общественное мнение путем распространения дезинформации. В отличие от США, где существуют две самостоятельные концепции — информационной и психологической войны, — в России они рассматриваются как одно целое. В XXI в. трансформация исследований внешней политики и войн будет проходить с учетом реалий информационной эпохи.
Третью секцию "Внешняя политика России" открыл доктор исторических наук, заведующий кафедрой внешней политики и международных отношений Дипломатической академии МИД РФ А.Г. Задохин с докладом "Внешняя политика Российской Федерации в рефлексивном контексте". Концептуальные основы (идеология) и направления внешней политики Российской Федерации как международно-признанного продолжателя СССР формировались в условиях трансформации системных характеристик. В постсоветское время внешняя политика
и дипломатия находятся в поиске смены ценностных, идеологических и геополитических ориентиров России в системе международных отношений и мировых процессов. Внешняя политика России впервые стала представлять собой процесс конкуренции групп интересов, политических стратегий и идеологий. После распада СССР процесс формирования внешней политики в России осуществлялся преимущественно группами элит либерального и проевропейского толка. Дефолт 1998 г. в России привел к ослаблению позиций либеральных элит в политическом процессе. Политическая стабилизация, консолидация большей части элитных групп вокруг пришедшего на пост президента В.В. Путина способствует экономическому развитию России и сосредоточению внешней политики на решении задач укрепления безопасности страны. Внешняя политика и дипломатия России активизируют свою деятельность по защите и продвижению российских интересов и одновременно претендуют на одну из ведущих ролей в мировой политике. Во внешнеэкономической деятельности Россия делает основную ставку на фактор своих энергосырьевых возможностей и использование заинтересованности (привязки) европейских государств к поставкам российского газа и нефти. В противовес экспансии США и НАТО в направлении пространства СНГ в политических и военных кругах России на основе концепции многополярного миропорядка разрабатываются различные геополитические модели. Одной из них стала модель стратегического треугольника "Россия — Китай — Индия". Россия, рассматривая себя как культурное звено между Западом и Востоком, претендует на лидерство в развитии межцивилизационного диалога.
В докладе доктора политических наук, профессора кафедры социологии международных отношений социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Г.А. Дробот "Экономическая безопасность стран догоняющего развития в условиях глобализации (на примере России)" рассматривались факторы, обеспечивающие экономическую безопасность развивающихся стран, такие как рождаемость населения, инвестиции в физический и человеческий капитал, диверсификация экспорта. Под экономической безопасностью понимается "состояние экономики страны, которое, во-первых, по объемным и структурным параметрам достаточно для обеспечения существующего статуса государства, его независимого от внешнего давления политического и социально-экономического развития и, во-вторых, способно поддерживать уровень легальных доходов, обеспечивающий абсолютному большинству населения благосостояние, соответствующее стандартам цивилизованных стран"2. Россию по экономическим показателям относят к развивающимся странам, хотя правильнее назвать ее "неправильно развитой". Глобальная экономика является площадкой, где
2 Богданов И. Экономическая безопасность России: теория и практика. М., 2001. С. 28.
демонстрируются неравные возможности стран. По имеющимся данным, конкурентоспособность России в целом последовательно снижается. В 2001 г. в списке, включающем в себя 121 страну, по этому показателю она занимала 58-е место, в 2003 г. — 61-е место, а в 2006 г. — 79-е 3. Далеко не решена в России проблема бедности (53-е место по уровню ВВП на душу населения в мире в 2005 г.4). Г.А. Дробот анализирует такие возможные приоритетные направления внешней политики России, как ориентация на СНГ, евразийский вектор, западный вектор и равноудаленность от мировых центров влияния, и делает вывод, что для экономического развития России оптимальным является партнерство с развитыми западными странами.
В докладе доктора философских наук, профессора, заведующего кафедрой политологии и социологии политических процессов социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Н.С. Федоркина "Образ России как ресурс укрепления государственности" говорилось о том, что главное внимание при формировании образа России на международной арене должно быть обращено на следующие факторы. Необходимо позиционировать Россию в качестве субъекта международных отношений, последовательно реализующего свои демократические преобразования с учетом специфики и условий переходного периода. При формировании образа нашей страны обязательно следует учитывать такие конкретные дела по реализации программы нового Президента РФ Д.А. Медведева, как борьба с коррупцией и правовым нигилизмом, реализация программы по содействию развитию малого и среднего бизнеса, создание условий развития среднего класса как социальной основы зрелого гражданского общества, реального преодоления отчуждения власти и общества, решение проблемы бедности и т.д. Необходимо жесткое, но гибкое позиционирование России как суверенного и равноправного субъекта международного права, последовательно решающего проблемы международных отношений с позиций концепции многополярного мира, принципов политической целесообразности и интересов страны. Нужно осуществлять активное позиционирование и пропаганду за рубежом исторических и культурных традиций страны, а также расширять зоны доброжелательного отношения стран и народов к России.
Доцент Государственной педагогической академии З.И. Назаров (г. Стерлитамак) в докладе "Национальные интересы и внешняя политика России на постсоветском пространстве" рассказал о роли СНГ на постсоветском пространстве. Он подчеркнул, что влияние России в этом регионе ослабевает. На постсоветском пространстве о своих жизненно важных интересах во всеуслышание заявляют США, ЕС, Китай, АСЕАН
3 См.: Шишков Ю.В. Россия на развилке стратегических дорог // МЭиМО. 2007. № 12. С. 26.
4 Мировая экономика: прогноз до 2020 года. С. 415.
и другие игроки. Перед большинством государств СНГ, включая Россию, стоит дилемма: либо осуществлять дальнейшее экономическое развитие в роли придатков (периферии) более мощных центров экономической силы, прежде всего ЕС и Китая, т.е. выступать в роли объектов глобализации, либо на основе оживления интеграционных процессов воссоздать на евразийском пространстве бывшего СССР самостоятельное ядро экономической мощи и за счет сложения потенциалов усилить свою субъективность в мировом экономическом процессе5. Стратегической целью для государств СНГ должно стать воссоединение в рамках единого государства России, Белоруссии и Казахстана, а затем и Украины как стран, экономики которых образуют единый комплекс, не способный к развитию в расчлененном состоянии6. Поэтому, делает вывод автор, России надо развивать в странах СНГ выгодный для нее бизнес.
Завершил работу научного семинара доклад доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой политологии Финансовой академии при Правительстве РФ Я.А. Пляйса "О новой конфигурации системы международных отношений и месте в ней России". Докладчик отметил, что трансформация систем международных отношений — это непрерывный и все более динамичный процесс. В основе этой трансформации лежат вполне определенные закономерности. Первая закономерность заключается в противоборстве государств, направленном на реализацию своих национально-государственных интересов. В этой борьбе на первые роли выходят те, которые обладают большей, чем другие, совокупной мощью, состоящей из таких слагаемых, как экономическое, финансовое, военное, научное, образовательное, информационное, культурное и иное могущество. При этом в разные времена роли и значение каждого из этих слагаемых также трансформировались. В результате в эпоху оружия массового уничтожения военное могущество потеряло свое первостепенное значение. Экономический и финансовый компоненты, напротив, выдвинулись на первый план. Вторая закономерность заключается в неизбежности появления претендента на роль глобальной сверхдержавы. Из региональных великих держав всегда выделяется та, которая вступает в борьбу за глобальное первенство. Ее совокупная мощь в сочетании с новой идеологической мессианской доктриной, приближаясь к совокупному могуществу доминирующей сверхдержавы, постепенно все глубже втягивается в борьбу с ней. В момент относительного паритета наступает время биполярности, наиболее опасного состояния мира. Это состояние не может длиться долго: в результате острого кризиса, про-
5 Европа перемен: концепции и стратегии интеграционных процессов: монография / Под ред. Л.И. Глухова. М., 2006. С. 266.
6 См.: Делягин М. Основы внешней политики России: матрица интересов. М., 2007. С. 35.
3 ВМУ, социология и политология, № 4
33
текающего нередко в военной форме, наступает развязка, и мир вновь возвращается к однополярному состоянию. Побеждает тот полюс, который не только обладает более мощными ресурсами, но чьи системы более конкурентоспособны. Его победа означает не только конец одного цикла в истории международных отношений, но и начало нового, не менее сложного и драматичного. 8 февраля 2008 г. В.В. Путин выступил на расширенном заседании Госсовета с концептуальной речью о стратегии развития России до 2020 г. В ней он говорил о необходимости неординарных подходов и усилий, о дилемме, сущность которой состоит в том, чтобы "не дать втянуть себя в затратную конфронтацию, в том числе в разрушительную для нашей экономики, истощающую нашу экономику новую гонку вооружений, пагубную для внутреннего развития России". Какая же внешнеполитическая стратегия может вытекать из национально-государственных интересов России? Поскольку сегодняшняя Россия не в состоянии проводить наступательную внешнюю политику, постольку ее внешняя политика может быть только оборонительной. При этом оборона может и должна быть активной. Я.А. Пляйс предлагает для развития России стратегию "осмысленного многостороннего партнерства и балансирования", согласно которой наиболее оптимальной и эффективной будет роль соединительного моста между Западом и Востоком, а также стратегию превентивных мер, нацеленных на предотвращение негативного развития событий на наиболее уязвимых направлениях. Последняя стратегия может заключаться в предложении международному сообществу проектов по совместному освоению территории и сырьевых ресурсов.
Подводя итоги научного семинара, П.А. Цыганков выразил надежду, что затронутые в ходе работы темы позволят привлечь внимание ученых-международников к проблематике внешней политики и продолжить исследования в этой области.
В.В. Кочетков
