CC BY
39
ИСТОРИЯ РОССИИ XVI-XX ВВ.
HISTORY OF RUSSIA OF THE XVI-XX CENTURIES
DOI 10.26105/SSPU.2021.72.3.014 УДК 94:321(470)"15" ББК 63.3(2)43-33
М.Н. ШЕВЧЕНКО УЧЕНИЕ О ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ
В СЕРЕДИНЕ XVI ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ЧИНА ВЕНЧАНИЯ НА ЦАРСТВО)
M.N. SHEVCHENKO THEORY OF ROYAL POWER
IN THE MIDDLE XVI CENTURY (EXAMPLE OF A KINGDOM WEDDING)
В данном исследовании анализируются представления о пределах и прерогативах власти царя, нашедшие отражение в обряде коронования московских князей, составленном в середине XVI века. Цель настоящей статьи состоит в определении сущности власти царя на основе Пространной редакции обряда коронования московских князей. Для определения содержания, репрезентированного в чине венчания образа власти, необходимо выяснить специфику элементов обряда, раскрыть значение основных компонентов чина венчания и установить механизмы формирования уникального образа власти. В статье автор опирался на принципы изучения феномена власти, разработанные в лоне российского направления исторической антропологии. Исследуя источники и литературу по данному вопросу, автор пришел к следующим выводам: в Пространной редакции обряда коронования представлен церковно-государственный взгляд на сущность царской власти; обряд венчания «вписывал» московскую династию в сакральное пространство христианской истории; в обряде коронования титул «царь» имел вероучительное значение; в чине венчания подчеркивалось, что царская власть в России имела соборные основания. Научная новизна настоящей работы состоит, во-первых, в использовании исследовательских принципов, применяемых в исторической антропологии для изучения феномена власти; во-вторых, в рассмотрении текста чина венчания на царство в контексте практики проведения обряда коронования.
This study analyzes the ideas about the limits and prerogatives of the Tsar's power, which are reflected in the rite of crowning Moscow princes, compiled in the middle of the XVI century. The purpose of this article is to determine the essence of the power of the Tsar on the basis of a Lengthy version of the rite of crowning Moscow princes. To determine the content of the image of power represented in the wedding ceremony, it is necessary to find out the specifics of the elements of the rite, reveal the meaning of the main components of the wedding ceremony and establish the mechanisms for forming a unique image of power. In the article the author relied on the principles of studying the phenomenon of power, developed in the bosom of the Russian direction of historical anthropology. Examining the sources and literature on this issue, the author came to the following conclusions: in a Lengthy version of the coronation ceremony, the Church-state view of the essence of tsarist power is presented; the wedding ceremony «inscribed» the
Moscow dynasty in the sacred space of Christian history; in the coronation ceremony, the title «Tsar» had a doctrinal meaning; in the wedding ceremony, it was emphasized that the tsarist power in Russia had a conciliar Foundation. The scientific novelty of this work consists, first, in the use of research principles used in historical anthropology to study the phenomenon of power; second, in the consideration of the text of the rite of the wedding to the Kingdom in the context of the practice of the coronation ceremony.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Обряд коронования, царская власть, сакральный образ монаршей власти, Церковь, миропомазание.
KEY WORDS: Rite of coronation, royal power, sacred image of royal power, Church, chrismation.
ВВЕДЕНИЕ. В данном исследовании анализируются представления о пределах и прерогативах власти царя, нашедшие отражение в обряде коронования московских князей, составленном в середине XVI века.
ЦЕЛЬ СТАТЬИ. Для выявления содержания, репрезентированного в обряде коронования образа власти, необходимо выяснить специфику элементов обряда, раскрыть значение основных компонентов чина венчания и установить механизмы формирования уникального образа власти.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В работе мы опирались на принципы изучения феномена власти, разработанные представителями российского направления исторической антропологии.
Ключевые положения исследовательской программы были сформулированы Ю.Л.Бес-смертным в середине 1990-х гг. [2, с. 15], а затем получили развитие в трудах М.А.Бой-цова. По мнению Ю.Л. Бессмертного, изучая феномен власти в том или ином обществе, необходимо учитывать:
— «специфику используемых в данном социуме политических дискурсов»;
— «своеобразие представлений о власти и ее функциях»;
— «представления о допустимых (и недопустимых) видах властвования»;
— «имидж власти (включая представления о мере ее сакральности или иной трансцендентности), надежнее всего обеспечивающий покорность подчиненных»;
— «характерные черты символического оформления власти, принятые формы ее самопредъявления» [2, с. 15].
По мнению исследователя, названные постулаты можно анализировать под различными углами зрения «...с целью характеристики образа власти либо в глазах отдельных индивидов..., либо в групповом сознании., либо в массовом сознании» [2, с. 15].
В 2010 г., декларируя преемственность по отношению к исследовательским взглядам Ю.Л. Бессмертного, М. А. Бойцов перенес акцент на изучение проблем генезиса образов власти и форм их публичного самопредъявления [3, с. 1-2]. В аннотации к коллективной монографии «Власть и образ» М. А. Бойцов, совместно с коллегами, резюмируя свой исследовательский опыт, отмечает, что анализ проблемы формирования «образов власти» предполагает поиск ответов на следующие вопросы:
— «.какие системы образов участвуют в установлении отношений господства и подчинения, в приобретении и удержании власти, в выстраивании связей между различными группами элит, с одной стороны, и между господствующими и подвластными слоями общества, с другой»;
— с помощью каких механизмов данные образы возникали, трансформировались, взаимодействовали и распадались [4].
По мнению ученых, следует учитывать, что, во-первых, образы власти «.выражались и распространялись через тексты, ритуалы, праздники, посредством изображений, мону-
ментов, архитектурных сооружений, а так же в специфической организации городского пространства»; а во-вторых, власть имущие осознают важность формирования полезного для реализации своих амбиций образа власти, который будет воспринят подданными с должными почтением [4, с. 12-16].
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В середине XVI в. московская династия занималась активным продвижением в различные сферы общественных отношений идеологии царской власти, основанной на идее сакрального образа монарха и симфонии церковной и государственной властей. Новые представления призваны были укрепить легитимность притязаний московских государей на широкие властные полномочия. Надо полагать, пережитки периода феодальной раздробленности должны были быть ликвидированы с помощью закрепления в общественном сознании новых взглядов на менявшийся порядок власть-подданнических отношений и, вместе с тем, изменить структуру общественного устройства. Развитие темы царской власти происходило в нескольких направлениях:
1) реализация на практике идеи православного царства;
2) осуществление церковно-государственного надзора за трансформацией общественных отношений;
3) перенесение понятия «смирение» из церковно-религиозной сферы в политическую.
Одной из форм продвижения новых представлений о власти московских князей стал
чин венчания на царство. Обряд коронования относится к той части придворного церемониала, в которой в максимально полном виде осуществлялась репрезентация ключевых принципов идеологии царской власти. Чин венчания рассказывал очевидцам о целом ряде вопросов, связанных с происхождением царской власти, о прерогативах монарха, о перемещении царского титула на Русь и т.д. Церковь в лице митрополита выступала гарантом подлинности репрезентируемых представлений о власти московских государей. Презентация власти в обряде коронования играла важную роль в процессе формирования нового восприятия общественным мнением расширявшихся властных полномочий правителей из московской династии.
Венчание на царство предваряли масштабные подготовительные мероприятия. Например, накануне в столицы значимых для Москвы государств рассылались пригласительные письма, оповещалось население русских земель. Часто при дворе и на государевой службе происходило пожалование новых чинов и повышение по службе. В отношении узников государь мог проявить милосердие [10, с 230]. Присутствие на коронации чужеземных послов придавало мероприятию международное значение. Так, на коронации Федора Ио-анновича присутствовали «.послы от турок, персов, бухарцев, крымцев, грузин, от разных татарских князей. германского императора, королей польского, шведского, датского и др.» [5, с. 148].
Чин венчания можно условно разделить на мероприятия, протекавшие на Соборной площади, и церемонии, проходившие в храме Успения Богородицы. По словам современников, золотая парча и алый стамет покрывали путь царского шествия [5, с. 144]. Царские регалии и священные сосуды изготавливались из золота и драгоценных камней [1, с. 43; 5, с. 144-145; 10, с. 230]. Благородные ткани, жемчуг, драгоценные камни и металлы, из которых изготавливалась одежда участников церемонии, подчеркивали уникальную атмосферу обряда венчания на царство и сакральную ауру коронуемого правителя [1, с. 43; 10, с. 230]. Церемония венчания на царство оказывала на современников неизгладимое впечатление [5, с. 145].
Текст Пространной редакции обряда коронования (составлен в 1550-х гг.) [11, с. 150] можно назвать тщательно разработанной рекомендацией к поставлению на царский трон. С некоторыми нюансами на основе указанного текста осуществлялась коронация
и миропомазание российских государей XVI-XVII вв. В этой связи представляет интерес образ монаршей власти, репрезентированный в упоминаемой редакции чина.
Представления о царской власти неравномерно изложены в нескольких частях обряда коронования: речи великих князей и митрополита, молитвы, читаемые архиереем, обращение архипастыря к возводимому на трон государю, поучительное слово Первосвятителя, адресованное царю, таинство миропомазания. В поучительном слове главы Церкви отражены основные постулаты учения о царской власти. В документе освящается ряд тем:
— преемственность киевских, владимирских и московских князей;
— дается ответ на вопрос о появлении царского титула на Руси;
— утверждается, что венчание на царство в средневековой Руси проходило в соответствии с вековой традицией [1, с. 47-49].
Законность обряда коронования опиралась на три положения: древний обычай, династическое правопреемство, воля Всевышнего. Ключевая идея — царь на Руси/ в Москве поставлен от Бога [1, с. 56-57]. Вопрос, посвященный династической преемственности и обстоятельствам появления царского титула у московских правителей, раскрывается в соответствии с идеями, изложенными в Сказании о князьях Владимирских [1, с. 48-50]. Поучение митрополита содержит ряд назиданий, объединенных несколькими темами: церковно-государственные отношения, общественные отношения и государственное управление, духовно-нравственные качества правителя. В первом случае государю предписывалось блюсти чистоту вероисповедания, выстраивать конструктивные отношения с церковным клиром, охранять от посягательств церковное и монастырское имущество [1, с. 56-58]. С христианской точки зрения, цель правления государя сочетается с учением о спасении. Поэтому важную роль в управлении страной должен иметь митрополит и священный собор церковных иерархов [1, с. 60].
Во втором случае царю надлежало строить отношения с царскими родственниками, боярами, вельможами, «простым людом», основываясь на принципах правды и добродетели в соответствии с приличествующим для каждой категории подданных статусом [1, с. 56-57, 59]. Сущность монаршего правления Первосвятитель выразил словами Иосифа Волоцкого: «От Бога дана вам власть ваша и сила от Вышнего. Вас Господь Бог избрал в свое место на земле и на свой престол, вознеся, посадил, милость и жизнь доверил вам. Вам же, православным царям, подобает, приняв по велению от Вышнего правление человеческим родом, не только о своём заботиться и только свою жизнь устраивать, но и все обладаемое от треволнения спасать и блюсти стадо Его от волков невредимым. Бояться серпа небесного и не давать волю людям, творящим зло...» [1, с. 57-58; 8, с. 230]. Иными словами, широкие полномочия царя должны соответствовать статусу решаемых проблем, а мера ответственности монарха — увязываться с объемом власти.
Пресечение порочной практики продажи государственных должностей, по мнению митрополита, позволит устранить в системе управления страной целый ряд изъянов [3, с. 59]. Правление, выстроенное подобным образом, позволит монарху и его подданным и одолеть всех своих врагов, и получить «царство небесное» [1, с. 59-60].
Из личных качеств монарх в первую очередь должен обратить внимание на воспитание в себе таких добродетелей, как милость и мудрость [1, с. 59]. В православной традиции понятие добродетели трактуется и как «навык к добру», и как совокупность черт личности, стремящейся привести собственную волю к гармонии с евангельскими заповедями, с целью сделать себя и социум более совершенными [6]. Поэтому правление монарха может быть прославлено только добрыми делами [1, с. 59]. В поучении Первосвятитель употребляет термин «страх божий» [1, с. 56]. В православной традиции это понятие трактуется как чувство благоговения перед Богом. Это чувство даруется тем, кто решил посвятить свое
служение Божьему Промыслу. По мысли отцов церкви, страх очищает человека через покаяние [6].
Затрагивая тему «священство и царство», митрополит недвусмысленно дает понять, что образ Христа носит глава Церкви. Церковь как устроение Божие необходимо чтить, а к священнику — относится как к духовному отцу и ходатаю к Богу [1, с. 56-58]. Вместе с тем архипастырь подчеркивал, что князь наделялся царской властью при участии церковного клира «.по данной нам благодати от Святого животворящего Духа, рукоположением нашего смирения, с архиепископами и епископами русской митрополии и со всем священным собором» [1, с. 56].
Чин венчания на царство предоставляет государю особый статус в Церкви, который нашел выражение в обряде миропомазания, совершавшемся у открытых Царских дверей иконостаса [1, с. 63]. Миропомазание монарха в обряде венчания внешне не многим отличалось от совершаемого над человеком после крещения и могло восприниматься как повторение таинства.
Среди исследователей широкое распространение получила точка зрения, согласно которой таинство миропомазания, совершаемое над государем в обряде коронования, уподобляло монарха Христу Вседержителю [12, с. 20-23]. По нашему мнению, аргументы, приводимые в пользу указанного взгляда, носят спорный характер. Трудно не заметить, что в тексте Пространной редакции обряда коронования акценты расставлены иначе. Безусловно, монарху отводиться важная роль в церковно-государственных и общественных отношениях, однако он, во-первых, связан многочисленными обязательствами, а во-вторых, государю, в силу высокого уровня ответственности и сложности исполняемой миссии, требуется помощь в его трудном деле. Большая часть молитв чина венчания представляет собой прошение, обращенное к высшим силам, Христу и Богородице, которых просят о том, чтобы Они благословили, наставили, защитили, оградили и укрепили государя на пути исполняемого им служения. Ни в основных сюжетах обряда коронования, ни в молитвенном обращении царь не уподобляется Христу, наоборот, к нему применяется обращение «верный Господу раб» [1, с. 51-52].
Представленный в обряде коронования образ отношений царя и митрополита можно охарактеризовать как симфонию властей. Данный образ не предполагает доминирование государя в церковно-государственных отношениях. В этом контексте именно митрополит олицетворял земной образ Христа. Например, для князя и архиерея на царском месте, которое выглядело как двенадцатиступенчатая конструкция, располагавшаяся по центру храма в створе Царских врат, рядом устанавливались два стула. В соответствующие моменты обряда обе персоны сидели или стояли рядом [1, с. 60-61]. Прежде чем совершать миропомазание, монарх должен был передать символы царской власти, скипетр и венец, своим приближенным [1, с. 62-63]. После завершения обряда митрополит, держа в руке просфору, по царскому пути направлялся к монарху [1, с. 64]. По нашему мнению, перечисленные сюжеты подчеркивали разграничение божественной и человеческой природ. В то же время следует принять точку зрения, согласно которой таинство миропомазания, совершаемое в ходе коронации, придает власти царя особую харизму [7, с. 56-57, 12, с. 24-29].
Церковная позиция по вопросу интерпретации таинства миропомазания царя в ходе обряда коронования, в общем, свидетельствует в пользу нашей точки зрения: «Для управления облагодатствованнымъ народомъ потребенъ и правитель, облагодатствованный въ высшей степени. Эта потребность осуществляется въ священномъ миропомазании государей. Царское миропомазание такимъ образомъ не есть повторение общаго для всехъ христианъ таинства миропомазания, такъ какъ это последнее не повторяется; не есть и особое таинство, такъ какъ церковь признаетъ только семь таинствъ. Оно есть только
особый видъ общаго таинства миропомазания для преподания благодати высшей, подобно тому, какъ таинство священства, будучи едино, различаетъ три степени и для каждой изъ нихъ преподаетъ особую, каждый разъ высшую, благодать» [9, с. 138].
ВЫВОДЫ. Таким образом, можно утверждать, что чин венчания получил статус грандиозного и неповторимого церковно-государственного ритуала. Коронация обязательно проходила в присутствии высших чинов церковной иерархии, государева двора, царских родственников, феодальной знати и при большом стечении народа. Уникальную атмосферу мероприятия подчеркивали в обилии используемые аристократические ткани и драгоценности.
В чине венчания титул «царь» имел, в первую очередь, вероучительное значение. Предназначение государя нарочито сближалось с библейскими царями и, как следствие, подчеркивались уникальные церковно-государственные функции царской власти.
В обряде отмечалось, что царская власть в России имела соборные основания: аристократия участвовала в шествии и богослужении; приближенные ко двору прислуживали государю в ходе процессии; население имело возможность наблюдать за перемещением государя, а после завершения обряда люди буквально разбирали дорогие ткани с «царского места» и «царского пути», словно прикасаясь к священному.
В обряде коронования Пространной редакции представлен церковно-государственный взгляд на сущность царской власти. Наиболее значимыми темами исторического памятника стали:
— легитимация новых принципов престолонаследия;
— пределы и прерогативы царской власти;
— трансформация идеологии церковно-государственных и общественно-политических отношений;
— интерпретация трансцендентной природы происхождения царской власти;
— харизма царской власти в таинстве миропомазания;
— Московское княжество в качестве правопреемника православной государственности.
Очевидно, что данные направления формируемого образа могущественного государства, были ориентированы на трансформацию представлений современников о статусе и полномочиях монаршей власти. Бесспорно, обряд коронования являл собой эффективную форму репрезентации новых идей о власти, церковно-государственных и общественных отношениях. Идеологи власти московских князей широко использовали историко-легендарные и библейские сюжеты для формирования образа великой державы, придавая московской династии важное значение в истории христианской Церкви и христианской государственности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барсов Е. В. Древнерусские памятники священного венчания царей на царство в связи с греческими их оригиналами. С историческим очерком чинов царского венчания в связи с развитием идеи царя на Руси. М.: Университетская типография, 1883. 204 с.
2. Бессмертный Ю. Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории // Одиссей. Человек в истории. 1995. М.: Наука, 1995. С. 4-19.
3. Бойцов М. А. Политический церемониал в Священной Римской империи XIV — начала XVI в.: автореф. дис. ... д-ра истор. наук. М., 2010. 44 с.
4. Власть и образ: очерки потестарной имагологии / отв. ред. М. А. Бойцов, Ф. Б. Успенский. СПб.: Алетейя, 2010. 384 с.
5. Горсей Джером. Записки о России. XVI — начало XVII в. / под ред. В. Л. Янина; пер. и сост. А.А. Севастьяновой. М.: Изд-во МГУ, 1990. 288 с.
6. Добродетель // Православная энциклопедия. URL: http://www.pravenc.ru/text/178658.html (дата обращения: 27.09.2020).
7. Живов В. М. Царь и Бог: Семиотические аспекты сакрализации монарха в России // Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987. С. 47-153.
8. Иосиф Волоцкий. Послание Василию III о еретиках // Послания Иосифа Волоцкого / подготовка текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 394 с.
9. Лебедев П. Наука о богослужении Православной Церкви М.: Типография Э. Лисснера и Ю. Романа, 1885. Ч. II. 181 с.
10. Полное собрание русских летописей. Т. XXXIV. М.; Л.: Наука, 1978. 304 с.
11. Савва В. Московские цари и византийские василевсы: к вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. Харьков: Тип. и литогр. М. Зильберберга и С-вья, 1901. 400 с.
12. Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление) М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 680 с.
REFERENCES
1. Barsov E. V. Drevnerusskie pamyatniki svyashhennogo venchaniya czarej na czarstvo v svyazi s gre-cheskimi ix originalami. S istoricheskim ocherkom chinov czarskogo venchaniya v svyazi s razvitiem idei czarya na Rusi [Ancient Russian monuments of the sacred wedding of kings to the Kingdom in connection with their Greek originals. With a historical sketch of the ranks of the Royal wedding in connection with the development of the idea of the Tsar in Russia]. M.: Universitetskaya tipografiya, 1883. 204 s. (In Russian).
2. Bessmertny4j Yu. L. Nekotory'e soobrazheniya ob izuchenii fenomena vlasti i o koncepciyax post-modernizma i mikroistorii [Some considerations on the study of the phenomenon of power and on the concepts of postmodernism and microhistory] // Odissej. Chelovek v istorii. 1995. Moskva, Nauka, 1995. S. 4-19. (In Russian).
3. Bojczov M. A. Politicheskij ceremonial v Svyashhennoj Rimskoj imperii XIV — nachala XVI v. [Political ceremonial in the Holy Roman Empire of the XIV-early XVI century]: Avtoref. ... doc. istor. nauk. Moskva, 2010. 44 s. (In Russian).
4. Vlast' i obraz: ocherkipotestarnoj imagologii [Power and image: essays on potestar imagology] / otv. red. M. A. Bojczov, F. B. Uspenskij. SPb.: Aletejya, 2010. 384 s. (In Russian).
5. Gorsej Dzherom. Zapiski o Rossii. XVI — nachalo XVII v. [Notes about Russia. XVI-beginning of the XVII century] / pod red. V. L. Yanina; per. i sost. A. A. Sevasfyanovoj. M.: Izd-vo MGU, 1990. 288 s. (In Russian).
6. Dobrodetel' [Virtue] // Pravoslavnaya e'nciklopediya. URL: http://www.pravenc.ru/text/178658.html (data obrashheniya: 27.09.2020). (In Russian).
7. Zhivov V. M. Czar' i Bog: Semioticheskie aspekty' sakralizacii monarxa v Rossii [The Tsar and God: Semiotic aspects of the Monarch's Sacralisation in Russia] // Yazy'ki kuTtury4 i problemy4 perevodi-mosti. M.: Nauka, 1987. S. 47-153. (In Russian).
8. Iosif Voloczkij. Poslanie Vasiliyu III o eretikax [Epistle to Basil III on the heretics] // Poslaniya Iosifa Voloczkogo / podgotovka teksta A. A. Zimina i Ya. S. Lur'e. M.; L.: Izd-vo AN SSSR, 1959. 394 s. (In Russian).
9. Lebedev P. Nauka o bogosluzhenii Pravoslavnoj Cerkvi [The science of the worship of the Orthodox Church]. M.: Tipografiya E\ Lissnera i Yu. Romana, 1885. Ch. II. 181 s. (In Russian).
10. Polnoe sobranie russkix letopisej [Complete collection of Russian Chronicles]. T. XXXIV. M.; L.: Nauka, 1978. 304 s. (In Russian).
11. Savva V. Moskovskie czari i vizantijskie vasilevsy': k voprosu o vliyanii Vizantii na obrazovanie idei czarskoj vlasti moskovskix gosudarej [Moscow tsars and Byzantine vasilevs: on the influence of Byz-
antium on the formation of the idea of tsarist power of the Moscow sovereigns]. Xar'kov: Tip. i litogr. M. Zil'berberga i S-v'ya, 1901. 400 s. (In Russian). 12. Uspenskij B. A. Czar' ipatriarx: xarizma vlasti v Rossii (Vizantijskaya model' i ee russkoe pereosmy'sle-nie) [Tsar and Patriarch: Charisma of Power in Russia (Byzantine Model and Its Russian Rethinking)] M.: Shkola «Yazy'ki russkoj kul'tury'», 1998. 680 s. (In Russian).
