CC BY
44
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
УДК 008.001 DOI 10.23683/0321-3056-2018-2-11-16
У ИСТОКОВ РОСТОВСКОЙ ШКОЛЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ: Э. С. МАРКАРЯН И М. К. ПЕТРОВ
© 2018 г. Г.В. Драч a
a Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
AT THE ORIGINS OF THE ROSTOV SCHOOL OF CULTUROLOGY: E. S. MARKARYAN AND M. K. PETROV
G. V. Drach а
a Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
Драч Геннадий Владимирович -заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор, кафедра теории культуры, этики и эстетики, Южный федеральный университет, пер. Днепровский, 116, г. Ростов-на-Дону, 344065, Россия. Е-шай: philosculture@sfedu.ru
Gennady V. Drach -Honored Scientist of Russia, Doctor of Philosophy, Professor,
Department of Theory of Culture, Ethics and Aesthetics, Southern Federal University, Dneprovskii Lane, 116, Rostov-on-Don, 344065, Russia.
E-mail: philosculture@sfedu.ru
Реконструируется становление культурологии в России и идейный вклад ростовской школы в её развитие. Показывается различие в теоретических позициях представителей ростовской культурологии Э. С. Маркаряна и М. К. Петрова и их теоретическая близость по ряду вопросов. Э. С. Маркарян формально не принадлежал к ростовской школе, поскольку не работал в Ростовском государственном университете, но его выступления в РГУ и его идеи сыграли огромную положительную роль в формировании культурологических позиций ростовской школы. М. К. Петров, будучи историком философии и историком науки, проводил исследования в широком историко-культурном поле, что и делало его работы культурологическими. Уникальное культурологическое сочетание взглядов обоих учёных состояло в том, что они обосновали понимание роли и значения науки в генезисе европейской техногенной цивилизации, что открывало путь развитию культурологии как теоретической рефлексии современного общества.
Ключевые слова: культура, цивилизация, деятельностный подход, культурология, философия, наука, культурные императивы.
The article reconstructs the formation of cultural studies in Russia and the ideological contribution of the Rostov school in its development. The author states on the two personalities of the Rostov cultural studies - E. S. Markaryan and M. K. Petrov. The work shows the difference in the theoretical positions of these authors and their theoretical affinity on a number of issues. E. S. Markaryan did not formally belong to the Rostov school, because he did not work at the Rostov State University, but his performances at the RGU and his ideas played a huge positive role in the formation of cultural positions of the Rostov school. M. K. Petrov, being a historian ofphilosophy and a historian of science, conducted research in a wide historical and cultural field, which made his work culturological. The unique cultural combination of the views of both scientists was, according to the author of the article, that they justified the understanding of the role and importance of science in the Genesis of European technogenic civilization, which opened the way for the development of cultural studies as a theoretical reflection of modern society.
Keywords: culture, civilization, activity approach, culturology, philosophy, science, cultural imperatives.
Культурология в России не родилась подобно Афине из головы Зевса, признаки её появления на свет можно увидеть гораздо раньше распада СССР. Интеллектуальные центры, где культура стала привлекать к себе особое внимание исследователей, появлялись где-то в 60-70-е гг., когда началось интеллектуальное брожение. Выделя-
лись такие центры в Москве, Ленинграде, Свердловске и Ростове-на-Дону. Наращивались научные связи, проводились научные конференции, публиковались статьи и монографии. Но вопрос о культурологии как самостоятельной дисциплине не ставился. Проблемы культуры рассматривались в различных контекстах:
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
культура и история (В.М. Межуев), культура и наука (Н.С. Злобин), история античной философии, эстетики (А.Ф. Лосев), культура и общение (М.С. Каган), семиотика (Ю.М. Лотман). Самостоятельное значение приобретают вопросы теории и истории культуры (А.И. Арнольдов, В.Е. Давидович и Ю.А. Жданов).
Уникальное место занимают в культурологической науке Э. С. Маркарян и М. К. Петров. Особую роль они сыграли в развитии Ростовской философско-культурологической школы. Э. С. Маркарян, формально не принадлежавший к ростовской школе, нередко приезжал в Ростов и выступал с лекциями и докладами в Институте повышения квалификации преподавателей общественных наук при РГУ. Научная аура, характерная для РГУ, для его учёных и студентов, создавалась прежде всего благодаря академической и административной (на посту ректора РГУ) деятельности Ю.А. Жданова. Он неоднократно приглашал в Ростов Э. В. Ильенкова, М. К. Мамардашвили, Н. В. Мотрошилову, Ф.Х. Кессиди, В. В. Соколова, которые выступали с лекциями и докладами. Теоретическое видение Ю. А. Жданова не было ограничено господствующей в те времена идеологией, оно опиралось на идеи Просвещения, с его установками на Разум, Просвещение и Образование [1].
В творческом марксизме была подхвачена мысль Гегеля о тождестве мышления и бытия. В этом смысле понятие культуры, рассматриваемое как система понятий, позволяет построить теорию культуры как целостность. «Мы вместе с Гегелем признаём необходимость развития всеобщего мышления, культурной субъективности, освобождения от своеволия чувств, своеволия и каприза поведения, но понимаем, что это лишь момент культуры, хотя и важный» [2, с. 40]. Конечно, при рассмотрении культуры мы должны восходить от единичного через особенное ко всеобщему (Гегель здесь также востребован), но мир культуры предполагает тотальность и всеобщность всей человеческой деятельности, без осознания этого невозможно прийти к пониманию того, что такое культура. «Культура выступает как способ деятельности, содержащий в себе целостность всех своих моментов. Или иначе: культура есть деятельность, соответствующая своему понятию как свободное, сознательное жизнепро-явление универсального индивида» [2, с. 30]. Идеализма здесь нет, но Гегель остался.
Философские идеи использовал и Э.С. Мар-карян, но он специально выделил вопрос о
необходимости осмысления понятия «культура» и создания самостоятельной теории культуры. В 1983 г. он отмечал: «В имеющихся публикациях наличие обобщающей теории культуры обычно просто постулируется. Ещё недостаточно внимания уделяется проблемам осмысления природы данной области знания, а также её статуса в общей системе наук» [3, с. 36]. Присоединяясь к пониманию культуры как «специфического способа человеческой деятельности», он внёс существенные уточнения и дополнения в деятель-ностную концепцию. Это прежде всего разделение цели и средств деятельности, когнитивной, адаптивной и социальной функций культуры. Но делал это он очень оригинально, выделяя ряд подсистем культуры: социо-регулятивную, при-родно-экологическую, адаптивную, общественно-экологическую. Понятие человеческой деятельности выражает сам процесс, категория же культуры - способ, благодаря которым осуществляется данный процесс в его специфически человеческих проявлениях. При этом учитывается, что он обеспечивается и биологически заданными механизмами. Культура субстанциализирует социальное развитие, собственно говоря, культура и есть субстанция человеческой жизни, жизни индивидов, поколений и народов, вне которой человек превращается в биоматериал.
С учётом деятельностного подхода Э.С. Маркарян будет не раз возвращаться к вопросу об обосновании социокода в его отличии от биокода, следующим образом характеризуя возникшую ситуацию: «Культурология - это наука о культуре как особом зародившемся на планете феномене, который прежде всего призван выразить качественно особый способ эволюционной самоорганизации жизни, характерный для систем общественной жизни людей, о законах воспроизводственной динамики данного феномена в пространстве и во времени» [4, с. 451]. Анализ понятия «деятельность» в связи с принципом самоорганизации позволяет обосновать «генеральную» функцию культуры -адаптивную. Оптимизация человеческой деятельности всего лишь одно из звеньев в эволюционной самоорганизации жизни. «В нормальных условиях существования она выступает как адаптивный механизм развития, рассчитанный в конечном итоге на достижение самосохранения посредством совершенствования способов деятельности живых систем» [4, с. 498]. Но если серьёзно нарушаются жизненные процессы, и экологические показатели только одно из них,
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
они теряют свою адаптивную ориентацию, приобретая всё более деструктивный характер.
Обращение к американской культурной антропологии составляет особенность культурологических штудий Э.С. Маркаряна. Здесь пора обратиться к Л. Уайту, которого Маркарян называет «первым исследователем, осуществившим попытку систематического обоснования общей теории культуры» [4, с. 205]. Маркарян подчёркивает значение культуры как технологии, алгоритма человеческой деятельности. Понятие «культура» позволяет выделить дея-тельностную сторону общественной жизни. Определяя суть «технолого-детерминистского подхода» Л. Уайта к пониманию культуры, он пишет: «Социальная подсистема, по Уайту, как организованные условия людей, направленные на использование инструментов, обеспечивающих их существование, нападение и защиту, является производной, вторичной по отношению к технологической подсистеме» [4, с. 207]. Обращение к американской культурантрополо-гии и социологии позволило ученому обосновать модель социокультурной системы. «Исходным пунктом рассуждений Маркаряна стало признание того факта, что любая система - от простого живого организма до общества - стремится к самосохранению и самовоспроизводству. Если система утрачивает возможность вырабатывать механизмы, препятствующие нарастанию энтропийных процессов, то она распадается. Таким механизмом применительно к обществу выступает культура (выделено Э.С. Маркаряном), в которой и проявляется социальная природа человека» [5, с. 583].
Тем самым Э. С. Маркарян обратил внимание на необходимость работы с этнографическим материалом и в целом на межпредметный характер культурологических исследований. Особое значение он придавал вопросу о соотношении культуры и общества ещё при анализе позиции Л. Уайта, а затем на протяжении всех своих исследований как методологическому принципу. В частности ещё тогда им было написано: «Методологически эффективное определение культуры, составляющее основу социальной теории о ней, должно в качестве исходной предпосылки исследования давать возможность каждому использующему данное понятие без каких-либо усилий, по общезначимым признакам отделять объекты культуры от объектов, не относящихся к этому классу явлений» [3, с. 85].
Остановимся на вопросе о культурных императивах, характеризующих поздние работы Э.С. Маркаряна. Речь идёт о выживании человечества как вида. В таком контексте категорическими императивами и выступают императивы экологической культуры, которые Маркарян относит к императивам эпохи. Это ещё одно направление, обоснованное им как проблема глобалистики и глобальной модели культуры. К монографии «Наука о культуре и императивы эпохи» даётся характерный подзаголовок «К обоснованию ключевой роли знаний о способе социокультурного типа самоорганизации жизни в условиях современного планетарного кризиса» [4]. С позиций культурологии при рассмотрении культурных императивов мы имеем дело с результатами, последствиями культурной деятельности в самом широком смысле, поскольку творческая деятельность требует самопознания и самоограничений, которые они и выражают. Здесь мы должны вернуться к фундаментальному положению о том, что культура составляет базис цивилизационных миров. По мнению Э.С. Маркаряна, в соотношении понятий «культура» и «цивилизация» первое - более широкое, родовое. «Цивилизация с этой точки зрения является общекультурным образованием, эволю-ционно сопряжённым с такими социокультурными процессами, как возникновение государства, социальных классов, производящего хозяйства, городов, письменности, развитых религиозных систем, элементов научного знания» [4, с. 490-491]. Э.С. Маркарян открывал кроме всего прочего широкий горизонт исследования истории цивилизаций, прежде всего «машинно-индустриальной».
Особенностью Ростовской философской школы было понимание роли и значения науки и философии в генезисе европейской, техногенной, цивилизации, особенностей античной культуры. Уже в работе «Пираты Эгейского моря и личность» М. К. Петров внёс в понимание культуры не только дух науки и глубокое знание современных зарубежных исследований, но и творческое видение судеб античной и мировой культуры и цивилизации [6]. В последующих работах Он показал, что античность - это не только этап, но и культурная парадигма, Только в античной Греции создаются предпосылки для разрыва слова и дела как самостоятельных областей и осознания проблем текстуального накопления и формулирования программ деятельности, размежевания творчества и репро-
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
дукции. Формализм программы воплощается в слове и требует её осознания в соответствии с прямой положительной связью со средой, в то время как в традиционном обществе осознаются отклонения от нормы, т. е. взаимоотношения с природой строятся по отрицательной обратной связи.
Одной из базовых была идея М. К. Петрова о языке и категориальных структурах, на которые опиралось европейское мышление [7]. В этом контексте Л. М. Косарева сочувственно цитирует Цильзеля: «Мы слишком склонны рассматривать себя и свою цивилизацию как естественную вершину человеческого развития. Из этой самонадеянной точки зрения вытекает уверенность, будто человек просто становился все более и более смышленым, пока в один прекрасный день не появились великие исследователи-пионеры и не создали науку как последнюю стадию однолинейного интеллектуального развития» [8, с. 21]. Особенно значимым для формирования системы культурологических знаний было теоретическое науковедение, так называемое sciense of sciense. Здесь обосновывалась не только история культуры, но и практические сценарии повышения эффективности развития науки. Эти реалии были осознаны в середине прошлого века в процессе самоосмысления науки, развития «науки о науке», представленной именами Д. Бернала, Д. Прайса, Ч.П. Сноу и др. М.К. Петровым был подготовлен сборник статей (переводы с английского), который вышел в Москве в 1966 г. До сих пор значимы мысли Дж. Нидама о том, что причины европейского возникновения науки, «можно искать в особенностях экономических и социальных условий, которые преобладали в Европе в эпоху Ренессанса» [9, с. 150].
Впрочем, Дж. Нидам, известный исследователь истории науки древнего и средневекового Китая, писал о совсем другой, непохожей на европейскую науке. «Так уж получилось, - пишет он, - что история науки, какой она родилась на Западе, имеет врожденный порок ограниченности - тенденцию исследовать только одну линию развития, а именно - линию от греков до европейского Ренессанса. И это естественно. Ведь то, что мы можем назвать по-настоящему современной наукой, в самом деле возникло только в Западной Европе во времена "научной революции" XV-XVI столетий и достигло зрелой формы в XVII столетии. Но это далеко не вся история, и упоминать только об этой части
было бы глубоко несправедливо по отношению к другим цивилизациям» [Цит. по: 8, с. 21].
Вернёмся к идее М.К. Петрова о типах социального кодирования, составлящих содержание культурного развития и лишь в Европе достигших уровня науки. Это - доолимпийский (лично-именной тип социального кодирования), олимпийский (профессионално-именной), всеобщий (европейский). Вся система отношений к миру, согласно его концепции, распределяется в «базовые матрицы», которые и позволяют транслировать социальный опыт, поскольку замыкают его на социально значимую единицу -тип личности. Самые разные способы ведения хозяйства предполагают определённые типы знаковой реальности, прямое или опосредованное введение человека в социальную матрицу. Так, замыкание профессиональных навыков на именной структуре богов закрепляет навыки за божественным именем. Нет необходимости говорить, что перед нами миф как мировидение, где нормой выступают гилозоизм и персонификация. Профессионально-именной тип культуры характерен для целого ряда обществ, которые составляют большинство населения планеты. Такие страны обычно называют «развивающимися», вкладывая в этот термин не столько ис-торико-эволюционный смысл, сколько указание на ту идею «развитого состояния», какой руководствуются эти государства в стремлении модернизироваться и уподобиться «развитым» странам, использующим науку и технический потенциал, которым соответствует и образ жизни.
Обнаруживается новый аспект глобальных (техногенная цивилизация) и локальных (традиционные, региональные культуры) процессов, сталкивающихся в современном культурном пространстве. Если традиционному обществу не нужен и даже определенно вреден всеобщий тезаурус, поскольку он сократил бы или вообще уничтожил общее число наличных профессиональных тезаурусов (машинное производство, как известно, уничтожило ручные промыслы), то межпрофессиональный обмен на современном уровне прочерчивает область общего интереса, единых экономических и социальных интересов, универсальных для общества и страны в целом. Но каковы судьбы традиционных культур, без которых немыслима традиционная культура целого ряда стран, в том числе и России? Поставленные вопросы не укладываются в рамки европоцентризма. Обнаруживается поли-
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
вариантность культурного развития и уязвимость техногенной цивилизация на фоне не теряющих сил традиционных культур. Внимание к европейской парадигме как лишь к одному из вариантов культурного развития открывает путь к исследованию механизмов самосознания культур и превращает их в исследования культурологические.
У М. К. Петрова речь идет таким образом о конститутивных основах западной цивилизации, объединяющих ее в особый цивилизационно-исторический тип. Можно было бы отметить, что унифицирующее воздействие современной западной цивилизации на традиционные типы культур состоит в том, что она втягивает их в орбиту научного по происхождению, техногенного по сущности сообщества. Проблема европоцентризма связывает воедино историю и современность, ставит вопрос о социальной инфраструктуре, с которой взаимодействует бытие науки, об анализе тех социокультурных процессов, в которых нуждается её воспроизводство, о взаимоотношениях Востока и Запада. У Э.С. Маркаряна - та же критика европоцентризма в связи с аксиологической трактовкой культуры. Сегодня становится очевидной важность сопутствующих тем: трансплантации науки в инокультурную среду и экстраполяции научного метода; трансформации науки и образования и феномена наукотехники [10].
Культурное многообразие, уникальность и неповторимость создают предпосылки для соотнесения человеческих сообществ и цивилиза-ционных различий. При этом такое соотнесение не может быть чисто умозрительным, ведь мировые культуры в том виде, в каком мы можем их сегодня наблюдать и изучать, представляют собой продукт длительного исторического развития, в котором они сами как культурно-исторические системы трансформировались, модифицировались и изменяли внутреннюю структуру. Теперь мы можем увидеть, как много объединяет Маркаряна и Петрова - родоначальников культурологии. Первое - отказ от панлогизма и европоцентризма, недопустимость обращения к истории культуры с «колокольни исторической ретроспективы». Второе - обращение к работам специалистов по культурной и социальной антропологии. Третье - науковедение: развитие науки, страны третьего мира и Европа, общественно-исторический прогресс и будущее человечества.
Представляется, что все-таки вновь и вновь мы возвращаемся к идее М. К. Петрова о «двуязычии культур», который он описал на примере Непала: есть язык знания, науки, текстуального накопления и есть язык богов и предков, который доминирует в традиционных культурах. Традиционный язык культуры характеризует обжитой и принятый мир, в то время как обучить языку науки - это почти то же, что «учить танцу лошадей». Культурный мир, построенный на традициях, на обычаях, на художественном восприятии действительности, характеризуется гилозоизмом и персонификацией как обязательными нормами мышления. Здесь и возникает проблема перехода с одного языка на другой (в европейской истории переход от «мифа к логосу») и проблема трансплантации науки в иную культурную среду для стран неевропейских.
Необходимо напомнить, что культурология как самостоятельная дисциплина заявила о себе в условиях разрушения исторического панлогизма и тематического поворота к проблематике «кризиса культуры», характерных для конца XIX - начала XX в. В настоящее время актуальной становится проблема глобальных и локальных (региональных) измерений культуры, единых в своей основе, а из этого теоретического обстоятельства вытекает особо значимая практическая проблема межкультурных коммуникаций. Задачи культурологии (для чего и чему мы учим) в этом контексте могут быть определены следующим образом: осмысление жизненного мира в его смысловой наполненности и подготовка к межкультурной коммуникации, выходящей за пределы языковых и символических различий; формирование коммуникационного пространства и овладение способами и средствами вхождения в мировую коммуникацию.
Литература
1. Жданов Ю.А. Гуманизм и наука // Избранное: в 3 т. Ростов н/Д. : Изд-во СКНЦ ВШ, 2009. Т. 1. С. 117-134.
2. Жданов Ю.А. Проблемы теории и истории культуры. Ростов н/Д. : Наука-пресс, 2005. 428 с.
3. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. ММ.: Мысль, 1983. 284 с.
4. Маркарян Э.С. Наука о культуре и императивы эпохи // Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи. М.; СПб. : Центр гум. инициатив, 2014. 655 с.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
5. Бондарев А.В. Третье рождение культурологии. Вклад Э. С. Маркаряна в разработку культурологической теории культуры // Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи. М.; СПб. : Центр гум. инициатив, 2014. С. 563-625.
6. Петров М.К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М. : РОССПЭН, 1995. 238 с.
7. Петров М.К. Язык и категориальные структуры // Науковедение и история культуры. Ростов н/Д. : Изд-во Рост. ун-та, 1973. С. 58-82.
8. Косарева Л.М. Предмет науки. М. : Наука, 1977. 157 с.
9. Нидам Дж. Общество и наука на Востоке и на Западе // Наука о науке: сб. ст. / пер. с англ. М.К. Петрова. М. : Прогресс, 1966. 422 с.
10. Драч Г.В. Культурные императивы: идеи Э.С. Маркаряна // Вестник МГУКИ. 2016. № 1 (69). С. 55-61.
References
1. Zhdanov Yu. A. [Humanism and Science]. Iz-brannoe [Selected]: in 3 vol. Rostov-on-Don: Izd-vo SKNTs VSh, 2009, vol. 1, pp. 117-134.
2. Zhdanov Yu. A. Problemy teorii i istorii kul'tury [Problems of Theory and History of Culture]. Rostov-on-Don: Nauka-press, 2005, 428 p.
3. Markaryan E. S. Teoriya kul'tury i sovremennaya nauka [Theory of Culture and Mordern Science]. Moscow: Mysl', 1983, 284 p.
2018. No. 2
4. Markaryan E. S. [Science about Culture and Imperatives of the Epoch]. Izbrannoe. Nauka o kul'ture i imperativy epokhi [Selected. Science about Culture and Imperatives of the Epoch]. Moscow; Saint Petersburg: Tsentr gum. initsiativ, 2014, 655 p.
5. Bondarev A.V. [The Third Birth of Culturology. E.S. Markaryan's Contribution to the Development of the Cultural Theory of Culture]. Izbrannoe. Nauka o kul'ture i imperativy epokhi [Selected. The Science of Culture and the Imperatives of the Epoch]. Moscow; Saint Petersburg: Tsentr gum. initsiativ, 2014, pp. 563625.
6. Petrov M. K. Iskusstvo i nauka. Piraty Egeiskogo morya i lichnost' [Art and Science. Pirates of the Aegean Sea and Personality]. Moscow: ROSSPEN, 1995, 238 p.
7. Petrov M.K. [Language and Categorial Structures]. Naukovedenie i istoriya kul'tury [Science and History of Culture]. Rostov-on-Don: Izd-vo Rost. un-ta, 1973, pp. 58-82.
8. Kosareva L. M. Predmet nauki [The Subject of Science]. Moscow: Nauka, 1977, 157 p.
9. Nidam Dzh. [Society and Science in the East and the West]. Nauka o nauke [The science of science]. Col. art. Tr. from Engl. by M.K. Petrov. Moscow: Progress, 1966, 422 p.
10. Drach G.V. Kul'turnye imperativy: idei E.S. Markaryana [Cultural Imperatives: the Ideas of E.S. Markaryan]. Vestnik MGUKI. 2016, No. 1 (69), pp. 55-61.
Поступила в редакцию / Received 27 апреля 2018 г. / April 27, 2018
