CC BY
11
и получить выгоду от подписания энергетических контрактов с Западом в том случае, если, подобно Казахстану, подключит поток своих энергоресурсов через Каспийское море к Кавказскому энергетическому коридору, который протянулся вплоть до Венгрии.
Желание ускользнуть от России побудило Туркменистан рассмотреть строительство газопровода через Казахстан в Китай. Соединенные Штаты жаждут заполучить бывшую советскую базу в Мерве, надеясь, что Туркменистан, как в свое время Узбекистан, поможет им достичь своих стратегических целей в Афганистане и даже в Иране.
Все сказанное свидетельствует о сложном характере новой «большой игры», в рамках которой Туркменистан сможет установить тесные связи с Западом, оказав ему содействие в усилиях по устрашению Ирана, обузданию России, а также увеличению потока энергии в Европу. Но сказанное напоминает и о том, насколько слабым может быть внешнее влияние на центрально-азиатские ханства.
П. Ханна. «Второй мир», М., 2010 г., с. 140-152.
Георгий Рудов,
кандидат политических наук (МГИМО(У) МИД России) ЦЕНА СУВЕРЕНИТЕТА И ГЕНЕЗИС ВЛАСТИ В ПОСТСОВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
С момента провозглашения независимости и распада СССР государства Центральной Азии (ЦА) переживают сложный период формирования государственности, непосредственным образом сопряженный с проблемой стабильности всего региона. Продолжается поиск ориентиров внутренней и внешней политики, формирование собственного политического курса, определение своего места в трансформирующейся мировой системе.
Нельзя не отметить, что эти процессы осложняются необходимостью решать сразу, одномоментно проблемы социально-
что таков был ответ «Газпрома» на собственную ошибку, заключавшуюся в готовности покупать дорогой туркменский газ в условиях падения спроса и цен на него на европейских рынках. Так или иначе, с этого времени Россия не столько контролирует поток туркменского газа в Европу, сколько выступает препятствием для его поставок на европейский рынок. - Прим. В. Иноземцева.
экономического, военно-политического, этнонационального и конфессионального характера. При этом нельзя не согласиться с оценками ряда аналитиков и экспертов о том, что азиатские страны бывшего СССР объективно оказались в наименьшей степени подготовленными к адекватному восприятию новых реалий, демократических форм организации власти.
В странах региона остается сильным влияние на общественное сознание ислама, стереотипов клановости и местничества, авторитарности и даже феодальной ментальности. Взятые вместе, эти факторы (с учетом оставшихся элементов, принципов и форм советского партийного руководства и кадровой политики) пока остаются базовой нормой, которая обеспечивает, как это ни странно для приверженцев неолиберализма, достаточно эффективное функционирование новых структур власти и позволяет решать в целом вопросы обеспечения общественной политической и экономической стабильности.
Подобный генезис власти характерен с разными вариациями для всех государств Центрально-Азиатского региона. Особенно ярко перечисленные черты проявляются в Узбекистане и Туркмении, заметны они и в Казахстане. В этих республиках ведется целенаправленная работа по созданию образа «вождя» и «отца нации» в лице нынешних руководителей. Попытки же демонтировать устоявшиеся структуры власти не получают пока широкой общественной поддержки. Более того, как показал пример Таджикистана, они приводят к общенациональному кризису, чреватому не только опасностью распада государства, но и серьезной дестабилизацией ситуации во всем этом регионе.
По существу, единственной альтернативой партийно-клановому авторитаризму сейчас выступает исламский фундаментализм, который, в свою очередь, также предусматривает строго регламентированную структуру власти с подчинением одному лидеру. Следует помнить, что Центрально-Азиатский регион был и остается исключительно важной зоной национально-государственных интересов России. Для России очень важно, чтобы Центральная Азия стала зоной стабильности и динамичного развития, не отягощенной какими-либо внутренними и сопредельными очагами напряженности, открытой для взаимовыгодного международного сотрудничества.
Сегодня ЦА оказалась в фокусе внимания глобальных и ведущих региональных держав, международных финансово-экономических структур, стала полем широкого по диапазону и
составу участников сотрудничества, ареной соперничества нерегиональных сил за влияние. Прежде всего это обусловлено геостратегической значимостью региона, его потенциально мощными нефтегазовыми и другими минерально-сырьевыми ресурсами. Более болезненным для возникших государств оказался процесс адаптации к новым геополитическим условиям формирования внешнеполитических концепций и оборонительных доктрин, адекватно учитывающих реалии и сложности «свободного плавания» в океане многочисленных связей со старыми союзниками и новыми партнерами. Эти процессы осложняются тем, что в экономической сфере за годы независимости ни одно государство региона не сумело полностью адаптироваться к новым условиям автономного хозяйствования. Экономические трудности для них усугублялись переориентацией в первой половине 90-х годов XX в. на дальнее зарубежье. Даже на начало XXI в. товарооборот России со странами ЦА составил лишь треть объема торговли с бывшими среднеазиатскими республиками в рамках СССР.
Избавившись от обременительной роли «донора» для цен-тральноазиатских государств, Россия «избавилась» и от существенной доли своей «привлекательности» для них. Очевидно, что утрата Россией доминирующих позиций в ЦА, целенаправленное стремление третьих стран «выдавить» ее из региона, затянувшиеся кризисные явления в самой российской экономике и общественной жизни, поиск новых стратегических партнеров - все это не могло не отразиться на некогда непоколебимом авторитете РФ для «цен-тральноазиатской периферии», не породить всплеска националистических настроений, не поощрить местные элиты к менее внимательному, чем прежде (а временами и вообще пренебрежительному), отношению к заметно ослабевшей «метрополии» - России. Особенно наглядно это было видно на примере Узбекистана, когда наше бывшее руководство практически открыто игнорировало запросы и обращения главы самого крупного в регионе по численности населения (25 млн. человек) и экономическому потенциалу государства, постоянно претендующего на роль регионального лидера.
Подобная ситуация не могла остаться незамеченной как со стороны ближайших азиатских соседей, «хороших друзей» с Запада, так и различных исламских структур, продвигающих идеи национализма и пантюркизма. Достаточно вспомнить прогремевшие взрывы в Ташкенте, ответственность за которые взяло тогда на себя Исламское движение Узбекистана (ИДУ), открытые военные
выступления боевиков с захватом заложников и человеческими жертвами в 1999 и 2000 гг. на юге Киргизии. После некоторого перерыва ИДУ вновь заявило о желании свергнуть светский режим Каримова: весной 2004 г. в Ташкенте и Бухаре были совершены очередные теракты с человеческими жертвами. Президент И. Каримов на экстренном заседании правительства 31 августа 2004 г. заявил, что за этими преступлениями стоит экстремистское движение «Хизб ут-Тахрир», целью которого является построение халифата на территории мусульманских государств. Политическое руководство Узбекистана не скрывает, что идеи этой экстремистской организации таят серьезную угрозу для стабильности страны и ее соседей. Деятельность радикальных экстремистов не остановило даже проведение крупных совместных учений по борьбе с терроризмом государств - членов Договора о коллективной безопасности (ДКБ), проходивших в этой время на территории Киргизии.
Оценивая эти события в Узбекистане, вице-президент Российской академии геополитических проблем, генерал-полковник Л. Ивашов прямо говорит: «Надо учитывать, что для Узбекистана явление шахидов достаточно нетрадиционно. Но все изменилось после того, как то же Исламское движение Узбекистана наладило тесные контакты с талибами, взявшими под свое крыло штаб-квартиру ИДУ. Передан опыт, а социальная среда для подготовки шахидов в Узбекистане зрела все эти годы». Заместитель директора Института США и Канады П. Золотарев считает: «Это составляющая часть общего процесса международного терроризма и последствия того, что происходит в Ираке, и тех действий, которые сейчас США предприняли в Ираке. В свое время Москва предупреждала Вашингтон, что операция в Ираке с ее явной антиисламской направленностью взорвет ситуацию в регионе, в том числе и в Центральной Азии, приведет к активизации международного терроризма... Удержать США от ошибочного шага не удалось, и теперь приходится пожинать плоды... »
Обеспечение безопасности на Юге России непосредственным образом связано с проблемами стабильности в странах ЦА, поэтому Центрально-Азиатский регион был и остается исключительно важной зоной национально-государственных интересов нашей страны. Необходимость сохранения здесь доминирующей роли РФ определяется нерешенностью острых внутриполитических и социально-экономических проблем в странах ЦА, наличием скрытых разногласий между ними, прежде всего межэтнического
и территориального характера. Появление первого конфликтного очага в Таджикистане затем в Узбекистане и на юге Киргизии в совокупности с продолжающим тлеть Афганистаном и сильным пожаром в Ираке делают этот район крайне нестабильным и взрывоопасным, с огромным потенциалом возможных этнополитиче-ских конфликтов. В этих условиях присутствие России - политическое, экономическое и военное, - по существу, является единственным фактором, способным гарантировать здесь мир и безопасность. Уход России приведет к лавинообразному и непредсказуемому развитию обстановки, чреватому губительными последствиями. В результате увеличивается вероятность вмешательства третьих стран, действия которых могут мотивироваться не только злым умыслом, но и инстинктом самосохранения, интересами обеспечения собственной безопасности.
Центральная Азия в настоящее время стала объектом целенаправленного политического, экономического и идеологического воздействия извне, прежде всего со стороны мусульманских государств. Наблюдаются две взаимосвязанные тенденции: рост заинтересованности самих центральноазиатских стран в интенсивном развитии политических и экономических связей с зарубежными государствами и стремление таких стран, как Турция, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия, используя в первую очередь этноязыковую и религиозную общность, вытеснить из региона Россию и добиться своего преобладающего влияния. В республиках ЦА постоянно будируется проблема регионального менталитета. Феномен термина «региональный» заключается в том, что, являясь узконаправленным, он тем самым сближается с «центрально-азиатской идеей», определенным образом сплачивающей народы Центральной Азии и Ирана, Афганистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР.
В постсоветский период в республиках ЦА продолжается процесс переосмысления национальной истории, ее включения в мировую систему, что выражается в существенной корректировке взглядов на историческое прошлое. Особенно наглядно этот процесс можно проследить на примере Туркмении. Первый президент Туркмении Сапармурат Ниязов в книге «Рухнама» писал: «Судьбой мне было отпущено возглавить туркменский народ на стыке двух тысячелетий. На меня легла ответственность повести свой народ от неудач и лишений мрачной эпохи его последней истории к вершинам третьего тысячелетия... Моя доктрина - Рухна-ма. Рухнама - это выстроившаяся в единый ряд система мировоз-
зренческих представлений, своей сущностью уходящих в национальное самосознание туркмен. Рухнама - это основа всех моих политологических и экономических начинаний, социальных и культурных реформ, обусловленных современным движением туркменской истории. Рухнама - это метод их осуществления в конкретных условиях начавшегося процесса самореализации туркменской нации... »
Президент соседнего с Россией государства, придерживающегося «позитивного нейтралитета», пытаясь сохранить определенную дистанцию от России, одновременно заигрывая с Западом, США и мусульманскими государствами на базе крупнейших запасов нефти в Каспийском море, с ходу, без каких-либо оговорок и отступлений пытался прямо и косвенно обвинить Россию и русских во всех былых и настоящих бедах «своего народа». Приведу довольно пространную цитату из «Рухнамы», чтобы было понятно, в каком духе воспитывается современное поколение туркмен. «... В Х1У-ХУ1 вв. разобщенный туркменский народ начинает утрачивать былое могущество... Вражда охватывает знаменитые династии туркмен акгоюнлы и гаргоюнлы... С новой силой вспыхивают неурядицы с приходом на берега Хазара русских... Россия ввела на туркменской земле зависимое управление, развернула религиозную пропаганду, стала проводить свою культурную политику... Чего греха таить, все годы, что мы провели в составе СССР, мы мирились с характеристиками, что туркмен бескультурный, необразованный, невежественный кочевник-скотовод, живущий в черной юрте, точнее сказать, ярлыками. Тех же, кто имел иное мнение, объявляли врагами народа, подвергали унижениям, дискриминации... В таком состоянии мы провели 74 года, 74 года тоски, уныния, безверия в свой завтрашний день... »
Поразительно, что руководитель государства, получивший высшее образование и начавший свой трудовой путь в Ленинграде, а затем поднявшийся до высших ступеней партийной номенклатуры после возвращения в Туркмению, так видел свою жизнь. Нет необходимости приводить выдержки из многочисленных выступлений Ниязова на съездах, конференциях, митингах и собраниях того времени, где он восхвалял социалистическую действительность, пел осанну общности «советский народ» и низко кланялся русскому человеку. А что, может быть, действительно Россия и русский народ ничего не принесли хорошего на туркменскую землю, как в другие страны Центральной Азии? Может быть, вспомним восстановление из руин после страшнейшего землетря-
сения Ашхабада (1948), строительство «Ворот Азии» - города Ташкента после землетрясения 1966 г. Разве можно забыть то, что все республики Центральной Азии стали зоной сплошной грамотности. В них было покончено с традиционными для юга заболеваниями, вплоть до самых маленьких аулов было доведено электричество, создана сеть школ и медпунктов, различных ирригационных сооружений, а в крупных и районных городах построены заводы, фабрики, открыты институты, техникумы, производственно-технические училища. Этот перечень можно продолжать и продолжать.
Нельзя забывать то, что «Рухнама» переведена на десятки языков мира и может быть прочитана десятками и сотнями тысяч граждан стран Европы, Азии, Латинской Америки, которые действительно могут задуматься о феномене «русского медведя», подминающего под себя всех и вся. Ведь недаром западные СМИ продолжают трубить об «угрозе» со стороны России. Хочется надеяться, что время все расставит на свои места и люди сами дадут истинную оценку вкладу России в развитие республик, ныне суверенных государств Центральной Азии. Но подчеркну еще раз, что подобные высказывания главы государства не способствуют стабилизации отношений между нашими народами и обеспечению долговременной безопасности в этом неспокойном регионе мира.
Как справедливо отметил А. Д. Шутов, «...лидеры Грузии и Узбекистана рассматривают не Россию, а США и НАТО в качестве своих ближайших друзей и стратегических партнеров, "бескорыстных спонсоров" и благодетелей и с безоглядной поспешностью или готовы предоставить, или уже предоставляют территории своих государств под их военные базы...». Поэтому тезис «СНГ - приоритетное направление внешней политики России» должен оставаться незыблемым. Следует помнить, что еще с древности Центральная Азия, и особенно Ферганская долина, отличалась своей полиэтничностью и многоконфессиональностью, что характерно для региона и сегодня. ЦА была место соприкосновения многих народов, взаимообмена культур и традиций. Веками здесь сосуществовали, пропагандировались и распространялись разные религии. Распространение ислама началось здесь в первые века хиджры (с VII в.) и продолжалось до XIX в. Многие традиции и обычаи народов региона сложились под влиянием этой религии, которая имеет особую значимость в формировании национального менталитета народов. Эта реальность вынуждает руководителей всех центральноазиатских республик уделять внима-
ние духовному просвещению, соответствующему потребностям их народа.
Руководители стран ЦА заинтересованы в том, чтобы их народы считали себя мусульманскими. Но они ни при каких обстоятельствах не захотят делиться властью с религиозными организациями, стремящимися занять свое особое место в общественной и политической жизни страны. Исходя из этого, можно предположить:
1. После обретения республиками ЦА государственной независимости их руководители нередко преподносят ислам как выражение национального менталитета и используют его, чтобы упрочить свое положение и противостоять российскому влиянию. При этом оправданное желание России сохранить свое присутствие в регионе и свой авторитет трактуется как продолжение экспансии, которой может противостоять ислам. Поэтому стремление построить независимую национальную экономику сопровождается возрождением исламских норм.
2. Нынешнее руководство республик ЦА в прошлом принадлежало к высшему и среднему руководящему составу КПСС и Советского государства. Очевидно, что они не хотят мириться с политическими требованиями любых религиозных группировок. Изгнание и давление со стороны окружения президента на религиозные группировки в Узбекистане и ликвидация в Казахстане партии «Алаш» служат тому подтверждением. Участие же руководителей государств в религиозных праздниках и ободряющие заявления относительно религии входят в рамки использования ислама в качестве фактора, способствующего формированию и укреплению национальной идентификации. Аналогичные явления характерны и для мусульманских регионов современной России.
В результате «разгрома» талибов ослабла внешняя угроза безопасности центральноазиатских государств. Снизился риск использования международным терроризмом территории региона для подрыва безопасности России. Заметно улучшилось и положение на границе между центральноазиатскими странами СНГ и Афганистаном. Однако оно остается взрывоопасным и может быть таковым на видимую перспективу в зависимости от наркотрафика - основного источника финансирования всех видов терроризма. В то же время в ЦА складывается принципиально новая геополитическая схема. Скорее всего, военно-политическое присутствие США приобретет долгосрочный характер и, соответственно, будет иметь место экспансия НАТО в регион Закавказья.
Центральная Азия становится центром приложения разнопо-лярных векторов силы: «северного» (СНГ и Россия), «западного» (НАТО и ЕС, а в национальном качестве США и Турция как главные направляющие центры, «менторы» для стран региона), «восточного» (Китай), «южного» (ОЭС, Пакистан, Саудовская Аравия, Иран и другие страны мусульманского мира). Все эти страны, да и не только они, имеют или хотят иметь свои интересы, стремятся в период ослабления России занять свою нишу в этом сложном, но перспективном регионе. На основе векового опыта сотрудничества России со странами ЦА при разработке российской внешней политики на этом направлении следует учитывать самые разные аспекты, помнить, что безраздельное влияние и положение России как «старшего брата» и самого могущественного соседа в Центральной Азии закончились и в дальнейшем нам придется строить свою политику в условиях жесткой конкуренции.
С учетом возрастания геополитического веса ЦА (значительные природные и людские ресурсы, фактор Афганистана и Ирака, каспийская нефть, возрождение путей соединения Востока и Запада в рамках Великого шелкового пути и др.) усилия различных внешних сил по проникновению в регион будут расширяться по всем направлениям. Скорее всего, России с ее ограниченными финансовыми, экономическими и военными возможностями будет все труднее сохранять свое влияние и присутствие здесь. Без выработки широкой научно-теоретической стратегии национальной безопасности будет сложно формировать эффективную систему безопасности региона с учетом интересов как России, так и всего СНГ. Должно быть четкое понимание того, что укрепление только собственной безопасности, без учета интересов соседей, будет лишь способствовать возникновению нестабильности и взаимного недоверия.
Обращает на себя внимание такой важный политический фактор, как возможная смена политических элит уже в ближайшем будущем. За минувшие годы подросло и постепенно внедряется на все уровни государственного управления молодое поколение политиков, прошедших подготовку в элитных учебных заведениях США, Запада, Японии, Турции и ведущих мусульманских стран Востока. Впереди вполне осязаемо вырисовывается не просто возможная смена глав государств, а смена политического курса стран ЦА. Вероятно, что на смену политикам, тесно связанным с Россией воспитанием, образованием, дружественными отношениями, придет новое поколение политиков и менеджеров, свобод-
ных от советских пристрастий и ориентированных уже на «демократические ценности» в их западном понимании и трактовке. Такой ход событий вполне может привести к смене общеполитического курса республик ЦА, их переориентации на Запад. Все громче раздаются голоса национальной оппозиции и западных аналитиков, что ныне действующие президенты государств ЦА исчерпали свои ресурсы и возможности по реформированию и развитию ведомых ими стран и что правящие режимы региона авторитарны, политически законсервированы, что провоцирует развитие в них революционных процессов. С учетом этого нельзя исключать возможности поворота некоторых государств ЦА в сторону радикального ислама.
Анализ более чем 15-летней практики отношений России с центральноазиатскими республиками показывает, что они обусловлены взаимодействием разнонаправленных объективных и субъективных факторов, и позволяет сделать некоторые выводы и предположения:
1. Центрально-Азиатский регион на среднесрочную перспективу можно прогнозировать как активную зону «нестабильности и рыхлости».
2. Следует помнить, что США и их союзники рассматривают ЦА и Кавказ как единую нефтегазовую провинцию, и пришли они в регион надолго, для чего обстоятельно обустраиваются и готовы увеличить свои материальные вложения.
3. Объективно наиболее значимыми странами, которые будут формировать климат безопасности в XXI в. на централь-ноазиатском пространстве, являются США, Россия, Китай и ЕС. Вместе с тем для всех стран ЦА Россия будет и далее оставаться важнейшим по всем параметрам партнером и соседом. Она - признанный гарант стабильности, устойчивости и безопасности.
4. Россия должна и в дальнейшем сосредоточить свое внимание на развитии перспективных интеграционных тенденций как в рамках Содружества Независимых Государств, так и с теми странами, которые неоднозначно трактуют само СНГ и его структуры.
5. Одним из приоритетов должны стать российские экономические интересы, которые следует защищать конкретными действиями по всем азимутам, и прежде всего противодействуя иностранному проникновению, поддерживая российское присутствие. Важным резервом на этом пути является традиционное сотрудничество со странами ЦА Москвы, Санкт-Петербурга, субъектов Федерации.
6. Надо иметь четкую и понятную внутри самой России и для внешних сил политику в отношении всех постсоветских государств ЦА. При этом важно определиться с обоснованной оценкой иерархии внутренних и внешних угроз. Военное сотрудничество России в регионе ЦА должно быть направлено прежде всего на обеспечение стратегических интересов самой Российской Федерации, на укрепление ее национальной безопасности путем дальнейшего углубления и расширения взаимодействия как в рамках СНГ, так и на двусторонней основе.
При выработке позиции России важно учитывать как ее долговременные национальные интересы, так и потребности стран, входящих в зону ее влияния (обеспечение их безопасности, поддержание баланса сил в регионе, содействие в развитии и т.д.). Политика разного рода «нажимов», «окрика» и «сдерживания» показала свою бесперспективность, и события последних лет текущего века подтвердили ее неэффективность. Эта задача может быть решена только через комплекс мероприятий экономического, политического и военного характера.
На излете первого десятилетия XXI в. для России важно построить свою центральноазиатскую политику с учетом таких направлений: Россия - США - Китай, Россия - Индия - Пакистан; с учетом действий антитеррористической коалиции США - Россия -Иран - Ирак - Афганистан с подключением в этот список Японии, ведущих нефтяных арабских и других мусульманских государств Востока. При этом, формируя политику и практические шаги во взаимоотношениях с государствами ЦА, надо учитывать, что в регионе всегда было и остается заметным влияние трех больших религий и пяти больших культур: ислама, буддизма, православия и исламской, китайской, славянской, монгольской и иранской культур. В регионе после распада СССР с помощью особых эталонов демократии и прав человека своеобразно представляются западная культура и европейские ценности. К тому же Иран, Турция и Саудовская Аравия всевозможными путями пытаются (и, надо сказать, не без успеха) внедрять свою идеологию на юге и востоке Центральной Азии, особенно в Ферганской долине и Каспийском бассейне. Стратегическая цель России должна быть подчинена важнейшей задаче по сохранению стран Центральной Азии в зоне славянской культуры, что, безусловно, будет способствовать стабилизации всего региона.
«Края дуги нестабильности: Балканы -Центральная Азия», М., 2010 г., с. 176-189.
