CC BY
9ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Тривиальность и начало литературной деятельности Е. Марлитт Макаров А. Н.1, Тютюнник И. А.2, Тютюнник С. И.3
1Макаров Аркадий Николаевич /Makarov Arkadii Nikolaevich - доктор филологических наук, доцент; 2Тютюнник Ирина Аркадьевна / Tyutyunnik Irina Arkadievna - кандидат филологических наук, доцент;
3Тютюнник Светлана Ивановна / Tyutyunnik Svetlana Ivanovna - кандидат филологических наук,
доцент,
кафедра иностранных языков неязыковых направлений, факультет лингвистики, Вятский государственный университет, г. Киров
Аннотация: в статье анализируются проблемы тривиальности немецкой литературы на примере начала творческого пути одной из самых известных писательниц Германии XIX века Е. Марлитт.
Ключевые слова: популярность, тривиальность, литературные журналы, литература Германии XIX века, журналы в Германии XIX века.
Издатель журналов «Садовая беседка» (Die Gartenlaube) Эрнст Кайль в 1865 году получил рукопись неизвестного ему автора по имени Е. Марлитт. До настоящего времени трудно определить происхождение этого псевдонима. Можно предположить, что Марлитт - сокращение словосочетания «моя арнштэдская литература» (Meine Arnstädter Litteratur), что вполне возможно, поскольку во время своей певческой карьеры Евгения Йон, таково подлинное имя этой известнейшей в Германии XIX века писательницы, использовала сценический псевдоним «Арнштэдт», хотя следует признать, что это предположение пока не доказано [1, c. 70-72].
Творчество Е. Марлитт - объективное свидетельство того, насколько несправедливой может быть критика к успешному и известному автору. Необъективное отношение литературоведов к Марлитт, по-видимому, вызвано тем, что она стала слишком обеспеченной и удачливой, чтобы ее могли ценить критики [2, c. 123, 126]. Считалось недостойным, что своими сочинениями Марлитт зарабатывала. При этом или старательно замалчивается, или просто не учитывается тот факт, что большая часть писателей, в том числе и великих, никогда не писала, преследуя лишь просветительские цели, забывая при этом о финансовой стороне своего творчества. Поэтому упрекать Марлитт в хороших заработках и считать их признаком тривиальности по меньшей мере не серьезно.
Проблема женской эмансипации - одна из важнейших проблем общества во второй половине XIX века, хотя вопросы женского равноправия поднимались уже в конце XVIII столетия. Марлитт не могла остаться равнодушной и к этим проблемам [3].
Первая публикация Марлитт - это рассказ (или новелла, по мнению самой писательницы) «Двенадцать апостолов», посланный без ее согласия ее братом в 1865 году в журнал, с которого началась ее поистине общенемецкая известность. В начале предисловия к своему роману «Имперская графиня Гизела» (Reichsgräfin Gisela, 1869) Марлитт писала, что она очень боялась за свое произведение, потому что не доверяла себе самой и не была уверена в жизнеспособности своего сочинения [4, c. 7]. В определенной мере это могло быть верно, потому что начало литературной карьеры писательницы связано с крушением ее надежд как оперной певицы.
Рассказ «Двенадцать апостолов» -повествование о трудной жизни сироты, воспитанной сестрой ее умершей матери, о ее страданиях и любви. В этом сочинении Марлитт в концентрированном виде содержится огромное количество тем и сюжетов, которые можно было бы развернуть в большой и содержательный роман о любви и ее путях [2, c. 157], что, собственно, мы встречаем в ее последующих больших произведениях.
Сюжет Золушки разрабатывается писательницей в определенном сказочном ключе. Ангелоподобная Магдалена, называемая в рассказе ее немногими друзьями Ленхен,
встречает неизвестного молодого человека, в которого практически сразу же влюбляется. Читателю представлен классический случай «любви с первого взгляда». Собственно, особых трудностей для соединения любящих молодых, духовно и физически прекрасных людей нет, за исключением страха самой Ленхен, считающей молодого человека (он же хозяин поместья) холодным и презирающим ее господином.
Постепенно она начинает ценить благородство молодого человека и возвышенность его ума, тем более, что они оба (и Ленхен, и ее возлюбленный) наделены художественным талантом и прекрасно рисуют. Налицо родство душ, которые находят друг друга, преодолевая сомнения, прежде всего Ленхен, которая в детстве вынуждена была терпеть издевательства других детей. Это ее непринятие было связано с ее внешней непохожестью на жителей небольшого северонемецкого городка. По сути дела, Ленхен была и оставалась чужой, совершенно неприемлемой для других личностью, которая и вела себя странно, непривычно. Отталкивая ее от себя, жители городка, как взрослые, так и дети, тем самым подчеркивали ее необычность.
Марлитт, написав это произведение, превратилась в одну из самых известных немецких писательниц. Любовная история простой, но талантливой, безыскусной и чистой девушки, рассказанная в простой манере, полюбилась читателям. Автор представляет открытую Ленхен и по контрасту с ней бездарную, но самоуверенную, бездушную и богатую предполагаемую невесту понравившегося ей молодого человека, Вернера.
Один из исследователей творчества Марлитт Г. Аренс считает это сочинение Марлитт слабым и не проработанным в деталях [2, c. 158-161]. Безусловно, он не далек от истины, если сравнивать это первое произведение писательницы с ее лучшими романами, такими как «Тайна старой девы» (Das Geheimnis der alten Mamsell; 1867) или «Имперская графиня Гизела» (Reichsgräfin Gisela; 1869), которыми могли бы гордиться самые известные писатели-романисты Германии XIX века.
Рассуждая о тривиальности и величии, критика руководствуется абстрактными представлениями и принципами оценки. Конечно же, в романах Марлитт в заключении расцветает «счастливый конец», но можно ли считать такое разрешение конфликтов безусловным признаком второстепенной, тривиальной литературы? Вспомним, например, ее старшего современника Диккенса, в творчестве которого хэппи-энд - явление практически закономерное.
Удачное завершение дела или определенной части жизни является своеобразной наградой персонажам за их цельность, ум, порядочность и веру в свои силы, которые помогают им преодолевать сопротивление враждебной среды.
Марлитт пишет свои произведения ровным и доходчивым, но не упрощенным немецким языком. Ее истории логичны и последовательны. Поэтому если взглянуть на публикации, посвященные Марлитт, можно удивляться нежеланию критиков или рецензентов вникнуть в ее творчество. Пытаясь понять ее сочинения, можно с уверенностью говорить о ее способности изображать реальность без сентиментальности или любования. Ее произведения, в том числе и ранние из них, выстроены по логичному и продуманному плану.
Марлитт удается писать о разнообразных вещах, хотя в центре ее повествований всегда находится своеобразная и многоликая любовь. Вместе с тем, очевидно ее стремление к крупным формам романа. Поэтому и рассказы, такие, как «Двенадцать апостолов» или «Синяя борода», постоянно стремятся вырваться за ограничивающий их размер на простор более пространной литературной формы -романа [2, с. 421], где она смогла развернуть свое мастерство, детально показать развитие действия и дать обстоятельные и достоверные характеристики своих героев.
Литература
1. Макаров А. Н. Евгения Йон-Марлитт и тривиальность (Некоторые размышления) //
Materiály IX Mezinárodní Vedecko-Praktická Konference «Moderní Vymozenosti Vedy -
2013». 27 ledna - 05 unora 2013 roku: Dil 44. Filologicke vedy. Praha: Publishing House «Education and Science» s.r.o, 2013. P. 70-72.
2. Arens H. E. Marlitt: eine kritische Würdigung. Trier: WVT Wissenschaftlicher Verlag, 1994. 431 S.
3. Hobohm C. Die Bestellerautorin Marlitt: Meine Geisteskinder. Erfurt: Sutton Verlag GmbH, 2010. 126 S.
4. Marlitt E. Reichgräfin Gisela. 2. Aufl. Leipzig: Verlag von Ernst Keil's Nachfolger. o. J. 418 S.
Смысловой сдвиг в семантике иронического высказывания: сема имплицитной негативной оценки Заврумов З. А.
Заврумов Заур Асланович / Zavrumov Zaur Aslanovich - кандидат филологических наук, доцент, проректор по научной работе и развитию интеллектуального потенциала университета, Пятигорский государственный университет, г. Пятигорск
Аннотация: в статье анализируется проблема выявления имплицитной семантической многомерности, присущей художественному тексту. Посредством текста передается гораздо больший объем значений, чем выражено в прямых и переносных значениях лексических и синтаксических единиц. В этом отношении исследование иронии характеризуется актуальностью и значительным эвристическим потенциалом. Ключевые слова: ирония, имплицитная информация, контекст, семантическая многомерность, дискурс, художественный текст.
Выявление имплицитной информации в координатах изучения иронии становится важным исследовательским инструментом. Дифференцирование информации на эксплицитную и имплицитную основано на постулате Ф. де Соссюра о двойственности языкового знака: любая языковая единица характеризуется наличием плана выражения (материальной формы) и плана содержания (означающее и означаемое в определенных соотношениях, фиксируемых языком). Несоответствие означающего конкретному означаемому способствует продуцированию имплицитной информации.
В ироническом высказывании представлены одновременно позитивная и негативная оценки, которые и детерминируют, соответственно, их экспликацию и имплицитность, а ироническая интенция определяется степенью проявления противоречия между вербализованным и подразумеваемым. Имплицитная информация, представленная в тексте / дискурсе комплексно, описывается посредством термина подтекст, под которым понимается «внутренний, подразумеваемый, словесно не выраженный смысл высказывания, текста» [2, с. 331]. Взаимодействие семантики лексических и текстовых единиц определяет характер подтекста, реализующегося в целом на уровне сверхфразовых единств. Импликационал подтекста не во всех случаях может быть в полной мере, без коммуникативных потерь воспринят и оценен адресатом.
Иронический подтекст, содержащий имплицитную информацию, не может быть воспринят вне контекста как минимального маркера семантического пространства имплицитного элемента дискурса / текста. Тесное взаимодействие горизонтального контекста как дискурсивного употребления языковой единицы, детерминированного сугубо лингвистическими факторами, и вертикального контекста - исторических и филологических координат существования данного художественного текста позволяет воспринимать информацию полноценно. Сложность иронии обусловливается широтой контекста, который необходим для декодирования иронии.
