CC BY
84
А. К. Б у л ы г и н
Прабабушка «Изауры»: Е. Марлитт и ее роман «Вторая жена»
В рассказе Н. А. Тэффи «Экзамен» есть такой эпизод. Главная героиня, гимназистка Манечка Куксина, накануне экзамена весь день «пролежала на диване, читая «Вторую жену» Марлитта, чтобы дать отдохнуть голове, переутомленной географией».
В известных мне изданиях Тэффи комментарий к этому фрагменту отсутствует. Надо полагать, современникам великой юмористки он был и не нужен: если заглянуть в библиотечный каталог, то может сложиться впечатление, что практически все гимназистки России в то время читали «Марлитта» - настолько велико было число изданий его романов. Еще в 1899 году один из переводчиков писал, что «спрос на произведения Марлитт как в России, так и в странах Европы огромен, причем особый интерес к ней проявляет молодежь». Тем не менее, в связи с тем, что это имя почти ничего не говорит современному читателю, не лишним было бы хотя бы вкратце ответить на вопрос, почему невероятно популярный в свое время автор оказался практически полностью забытым.
Во-первых, Тэффи не ошиблась в выборе грамматической формы. «Вторая жена» именно Марлитта. Так, по крайней мере, мы должны были бы говорить в соответствии с «канонической» формой имени автора, указанного на титульном листе. Но и переводчик имел основания для употребления иной формы фамилии: ни для кого не было секретом, что Евгений Марлитт - это псевдоним женщины. Оба эти факта и породили распространенную «неканоническую» форму писательской «маски»: Евгения Марлитт. Здесь, кстати, можно вспомнить аналогичную ситуацию с Авророй Дюпен, которая в свое время также взяла мужской псевдоним: Жорж Санд. Ощущение, что автор женщина, настолько сильно, что мы бессознательно нарушаем правила склонения имен существительных, говоря, например, «в романах Жорж Санд», хотя, конечно, по нормам русского языка следовало бы: Жоржа Санда.
Во-вторых, романы Евгении Марлитт вовсе не были только развлекательным чтением для «переутомленных голов»: в противном случае Ученый комитет по народному образованию вряд ли стал бы их рекомендовать «для пополнения ученических библиотек и народных читален». Эта приписка на обороте титульного листа «Второй жены» наво-
дит на размышления: ведь не рекомендовали же, к примеру, для народного и подросткового чтения романы упомянутой выше писательницы-француженки ! Можно предположить, что подобное решение чиновников из комитета было связано либо с исключительными художественными достоинствами книг Марлитт, либо с их политической направленностью, либо с присутствием в романах писательницы особых моральных ценностей, близких «генеральной линии» императорской России.
Первый вариант маловероятен хотя бы потому, что переводы романов Марлитт на русский язык были выполнены крайне небрежно, отчего возникало ощущение их тяжеловесности - о какой-то особой художественности в подобном варианте не было и речи (к сожалению, именно в таком, неотредактированном виде наши отечественные издатели попытались «воскресить» отдельные произведения Марлитт в начале перестройки, вследствие чего публикация нескольких романов писательницы - таких, например, как «Златокудрая Эльза» - прошла незамеченной, да и осуществлено это было в далекой провинции).
Второй вариант также сомнителен: действие всех романов Марлитт протекает в романтическом антураже маленьких немецких княжеств XIX века, еще не вошедших в состав единой Германии - естественно, если какой-либо политический подтекст в любовных романах Марлитт и присутствовал, то он несомненно был абсолютно далек от чисто российских социальных проблем. Более того, любопытен следующий факт: начало многолетнего перерыва в публикации романов Марлитт на русском языке было связано отнюдь не с событиями октябрьской революции, как зачастую имело место с творчеством других писателей, а с политической ситуацией в России в 1914 году: началом Первой мировой войны и повсеместными антинемецкими настроениями.
После Октября имя писательницы не было под запретом. Новая власть ее просто игнорировала, полагая, что советскому читателю абсолютно не интересны романы о «роковых страстях» аристократов в их старинных замках. В «Литературной энциклопедии», выходившей с конца 20-х годов, о Марлитт можно было прочитать следующее: «Марлитт Евгения (псевдоним Е. Ион) [Marlitt, 1825 - 1887] - популярная немецкая романистка, имевшая огромный успех в широких бюргерских кругах, особенно среди женщин. Происходила из буржуазной семьи. Автор ряда романов, типичных для развлекательного «чтива» немецкого мещанства 60 - 70-х гг., сочетающих уголовную сюжетику с филистерской моралью».1 Уже к концу 30-х годов авторов этой энциклопедии обвинили в вульгарном социологизме, что было безусловно справедливо, однако этот факт, разумеется, никак не способствовал скорейшей публикации
1 Литературная энциклопедия: В 12 т. Том 7. М., 1934. С. 15 - 16.
произведений немецкой писательницы: Германия вскоре вновь обрела статус нашего главного врага. Тем не менее, уцелевшие в многочисленных катаклизмах ХХ века экземпляры романов Марлитт читали в нашей стране запоем. И при этом гораздо охотнее, чем любые «злободневные» романы о «хлебе», «брусках» и «черном золоте» - последние списывались из общественных читален в идеальном состоянии, в то время как первые умирали естественной для книг смертью: зачитывались в буквальном смысле до дыр, случайно выживая лишь в частных собраниях. Поэтому неудивительно, что те, дореволюционные, издания Марлитт давно уже стали библиографической редкостью. Достаточно сказать, что моя попытка несколько лет тому назад найти дореволюционные издания самого известного романа писательницы «Вторая жена» в библиотеках Санкт-Петербурга едва не оказалась безуспешной: несмотря на то, что это произведение многократно переиздавалось, мне удалось обнаружить лишь один единственный экземпляр в Публичной библиотеке, и то по степени потрепанности больше напоминавший чудом уцелевший манускрипт первых веков христианства, чем книгу столетней давности.
Войны с Германией, политическая обстановка привели к тому, что имя Марлитт в нашей стране было практически вычеркнуто из истории литературы. За ней закрепилось клеймо «буржуазной писательницы»; в энциклопедиях и случайных комментариях о ней говорилось исключительно как об авторе «пошлых и сентиментальных романов». Произведения ее не печатали, хотя почти все, кому удавалось их прочитать в глухие советские годы, сходились на том, что это подлинные шедевры в жанре любовного романа, вполне достойные занять место с произведениями других выдающихся романисток XIX столетия: Жермены де Сталь и Жорж Санд. Надо сказать, что не только сочинения, но и сама жизнь Евгении Марлитт может быть прекрасным уроком для наших современников.
В ее биографии мы не найдем ни авантюрных коллизий, вроде отношений с Наполеоном Бонапартом у первой из вышеназванных романисток, ни красивых любовных историй, как, например, роман с Шопеном у второй. Но в этом есть и свои преимущества. По крайней мере, история жизни немецкой писательницы лишена нездоровых интимных подробностей, каковыми изобилуют жизнеописания ее французских коллег.
Евгения Ион, позднее взявшая псевдоним Е. Марлитт, родилась 5 декабря 1825 года в расположенном неподалеку от Эрфурта небольшом городке Арнштадте, входящем в состав Тюрингии. У ее отца в молодости были явные способности к живописи, которые, однако, остались нереализованными: по настоянию родителей он вынужден был стать купцом. Мать Евгении происходила из обедневшей аристократической се-
мьи. Выйдя замуж, она полностью посвятила себя воспитанию детей, дав им начальное музыкальное и художественное образование. Под руководством матери будущая писательница выучила несколько иностранных языков и с детства запоем читала книги и журналы, привозимые отцом из заграничных поездок.
Когда девочке исполнилось 11 лет, родители обратили внимание на то, что она обладает прекрасным голосом и замечательными музыкальными способностями. Вскоре ей наняли учителя пения из числа придворных музыкантов князей Шварцбург-Зондерсгаузен, которые с Х1У столетия владели Арнштадтом и его окрестностями. Заметим, что места, в которых росла Марлитт, были овеяны легендами и преданиями, а с замком, где жил княжеский род, было связано множество таинственных и романтических историй. Некоторые из них перешли и на страницы ее романов. После пяти лет занятий учитель пения, Штаде, стал уговаривать отца девушки отправить ее в какой-либо крупный центр для дальнейшего обучения музыке, так как не сомневался, что с теми данными, которыми она обладала, блестящая карьера певицы ей обеспечена. Но к тому времени финансовые дела семьи резко ухудшились, средств для образования не было. Веря в талант дочери, отец обратился за помощью к княгине Матильде Шварцбург-Зондерсгаузен, которая имела собственный придворный оркестр и театр. Энергичная золотоволосая девушка (этими качествами она позднее наградит своих любимых героинь: Эльзу, Агнессу Франц, Лиану и ее сестру) с первого же взгляда понравилась княгине. На экзамене, который принимал бас из придворного театра, Евгения показала такие превосходные результаты, что решено было не ограничивать обучение вокалом, а дать ей возможность получить всестороннее гуманитарное образование. Девушка переезжает жить в княжеский замок, где помимо пения занимается игрой на рояле, живописью, историей и литературой, выступает на сцене театра. Однако вскоре она достигает такого уровня, когда учителя уже просто не могут дать ей ничего нового. В 1844 году княгиня отправляет талантливую воспитанницу в Вену для обучения в консерватории, взяв на себя заботы о ее материальном обеспечении.
Попав в крупнейший музыкальный центр Европы, Евгения учит итальянский язык, осваивает оперные партии. В 1846 году в Лейпциге состоялся ее дебют в качестве солистки, прошедший весьма успешно. Какое-то время она выступала на оперных сценах провинциальных немецких городов, и всюду ее артистизм, бархатный голос, умное и тонкое проникновение в образы героинь встречали самый теплый прием. Не забывала она и свою меценатку, часто навещая ее владения и играя в придворных спектаклях. О Евгении Ион уже начинали говорить как о восходящей звезде, когда неожиданно на нее обрушилось страшное не-
счастье: она стала глохнуть. Несмотря на помощь княгини, которая оплачивала ей и поездки на воды, и лечение у знаменитых врачей, болезнь прогрессировала. И хотя она не привела к полной глухоте, с мечтами об оперной карьере пришлось расстаться.
Удар был тяжелый, но природными чертами юной немки были неутомимая энергия и работоспособность, острый проницательный ум, который ценили многие ее современники. Матильда Шварцбург-Зондерсгаузен, успевшая искренне полюбить девушку, о ее разносторонних способностях знала не хуже остальных, поэтому не только жалостью, но и интересом к яркой личности было продиктовано желание княгини взять ее к себе чтицей и секретаршей.
С 1853-го по 1863 год несостоявшаяся певица сопровождала свою благодетельницу в путешествиях как по многочисленным княжествам Германии, так и по странам Европы. Во время поездок она смогла почувствовать, что в общественной жизни происходят перемены, которые в корне ломают весь сложившийся уклад, несут новую систему ценностей. Не будем забывать, какое это было тревожное время. Евгении было 23 года, когда Францию и Германию потрясли революции. Тогда же активизировался процесс превращения разрозненных германских княжеств в мощное буржуазное государство. Аристократический мир, овеянный романтическим ореолом, уходил в прошлое. В этих обстоятельствах дворянская элита оказывалась зачастую беспомощной и доходила до полного разорения, не желая расставаться со своими предрассудками, мешавшими адаптироваться к новым условиям жизни. Некоторое представление о сложностях существования дворян в ту эпоху дает хотя бы следующая сцена из романа «Вторая жена». Магнус, брат Лианы, видя тяжкое финансовое положение матери и желая помочь, передает ей гонорар от издания своей книги по ботанике. Казалось бы, графиня Тра-хенберг должна с благодарностью принять дар, однако... "«Ископаемые растения, сочинение графа Магнуса Фон Трахенберга», - громко прочла графиня. Гневно сжав губы, она поверх книги с минуту пристально, уничтожающим взглядом смотрела в лицо сына (...). Она принужденно захохотала и отбросила от себя толстый том с такой силой, что он с грохотом пролетел сквозь стеклянные рамы на каменные ступени террасы (...). - «О трижды счастливая мать, какому сыну дала ты жизнь! Слишком малодушный, чтобы сделаться солдатом, слишком ограниченный, чтобы быть дипломатом, он, потомок князей Лютовиских, последний граф Трахенберг, унижает себя до того, что сочиняет книги за плату!".
Сейчас нам может показаться диким, что еще в Х1Х веке для множества немецких аристократов сама мысль зарабатывать на жизнь творческим трудом была крамольной. Вспомним, что и другой герой романа, старый гофмаршал, узнав, что Лиана продавала свои рисунки, потрясен
так, как если бы ему доложили, что жена его племянника занималась проституцией.
Самой Евгении также пришлось столкнуться с сословными проблемами: родственники матери не могли смириться с тем, что представительница знатного рода поет в опере. Таким образом, глухота, заставившая ее покинуть сцену и стать придворной, воспринималась ими как божественный промысел, направивший отступницу на истинный путь. Впрочем, вскоре их поджидало новое огорчение.
К началу 1860-х годов у княгини Матильды Шварцбург-Зондерсгаузен, как и у многих других правителей небольших германских княжеств, катастрофически ухудшились дела. Возможностей содержать пышный двор и собственный театр у владетельницы Арнштадта больше не было. Весной 1863 года ей пришлось расстаться и с любимой компаньонкой, которой она все же сохранила денежное пособие.
Евгения поселилась в семье брата, работавшего учителем в их родном городе. На этот раз перемена в судьбе не была болезненной. Во-первых, несмотря на хорошие отношения с княгиней, честную и прямолинейную Евгению раздражала придворная жизнь, полная лицемерия и фальши. Во-вторых, она чувствовала в себе способность к иной деятельности, желание которой появилось у нее за несколько лет до расставания с патронессой. Многие корреспонденты Матильды, которым секретарша отвечала от имени княгини, были восхищены ее стилем и давали советы заняться писательским ремеслом. И вот, наконец, такая возможность представилось. Еще, будучи у княгини, она разработала множество сцен, из которых, покинув замок, создала несколько рассказов и повесть «Двенадцать апостолов». Их она в конце 1864 года отослала Эрнесту Райлю, редактору популярного в бюргерской среде журнала «Беседка».
От печатания рассказов Райль отказался, потому что после публикации четырехтомного цикла «Шварцвальдских деревенских историй» Бертольда Ауэрбаха и их шумного успеха множество мелких авторов бросились разрабатывать «деревенскую» тему, вследствие чего интерес к ней значительно ослабел. Повесть же «Двенадцать апостолов» редактор счел достаточно оригинальной и 12 апреля 1865 года опубликовал ее в своем журнале под выбранным Евгенией псевдонимом Е. Марлитт.
Литературный дебют молодой писательницы прошел успешно: повесть встретила самый доброжелательный прием, так что когда в следующем году Райль получил от Марлитт роман «Златокудрая Эльза», то сомнений в том, печатать его или нет, уже не было. Но все же редактор произвел в тексте некоторые необходимые, на его взгляд, сокращения. Роман вызвал необыкновенный интерес и вскоре был опубликован отдельным изданием и без купюр. Его почти сразу же перевели на английский, французский, а чуть позже - и на русский язык. Подобная схема
воспроизводилась и впоследствии: сначала произведения Марлитт печатались в «Беседке» (популярность которой из-за этого необыкновенно возросла: за десять лет ее тираж со 175 тысяч экземпляров увеличился более чем в два раза, так что, конечно, никаких сокращений Райль уже не допускал), затем романы выходили отдельными изданиями и немедленно переводились на иностранные языки. Огромной популярностью пользовались ее «Исповедь старой девы», «Имперская графиня Гизела», «Степная принцесса», «В доме Шиллингов», «Женщина с рубинами» и многие другие. Но особое признание получил роман «Вторая жена».
Читатели не переставали восхищаться изяществом ее стиля, тонкой иронией, удивительным оптимизмом ее произведений, не подозревая, какой ценой за все это заплачено. Рок упорно преследовал Марлитт: во второй половине 60-х годов из-за отложения солей у нее начал развиваться паралич, в результате чего через несколько лет писательница не могла ни ходить, ни даже стоять. Теперь она до самой смерти была прикована к инвалидной коляске. Доход, который приносили ей романы, позволил ей купить в Арнштадте собственную виллу, куда она привезла вконец обнищавшего отца и откуда уже более не уезжала.
Время, когда творила Марлитт, не было периодом расцвета немецкой литературы. Великая эпоха, давшая миру Лессинга, Гельдерлина, Гете, Шиллера, Клейста, Гейне и многих других, закончилась к концу 40-х годов. Приоритет в общественной жизни получили точные науки. Достаточно сказать, что во второй половине Х1Х века Германия занимала первое место в мире по количеству научных журналов. Объединение в 1871 году германских княжеств в единую империю под началом Вильгельма I вызвало огромный национальный подъем, способствовавший превращению страны в сверхдержаву; однако этот же процесс привел к обострению всех противоречий, которые нес с собой буржуазный строй. Не будем забывать, что именно в это время приобретал популярность марксизм, пытавшийся противостоять антигуманным тенденциям новой формации. Жизнь диктовала искусству необходимость осмысления происходивших перемен, поэтому неудивительно, что в немецкой литературе 1870 - 80-х годов доминировал реализм, представленный именами Т. Фонтане, Ф. Шпильгагена и др. В расцвете сил находились Ф. Геббель и К. Гуцков, новое слово в искусстве произнес создатель музыкальной драмы Р. Вагнер. Оригинальная философско-художественная проза, правда, еще не имевшая успеха на родине, выходила из-под пера Ф. Ницше.
В наше время в курсах истории немецкой литературы имя Марлитт мелькает лишь эпизодически, так что можно подумать, будто бы основное внимание читателей было привлечено к вышеперечисленным писателям. На деле же все обстояло не так. По свидетельству множества со-
временников, романы Марлитт пользовались гораздо большей популярностью, чем литература «реалистического» направления, не говоря уже об авторах с модернистским уклоном.
И это вполне понятно, так как трудно назвать такую эпоху, когда бы отсутствовал спрос на произведения о любви. Читатель находил в романах Марлитт не просто красивое изображение любовного чувства и связанных с ним переживаний, но и повод для размышлений. Каждый человек рано или поздно сталкивается с «вечными» проблемами: взаимоотношениями мужчины и женщины, мужа и жены, семейными трудностями и проч. Сложно, к примеру, представить девушку, которая не задумывалась бы над тем, как стать любимой, как сохранить привязанность близкого человека, как построить отношения в семье. На эти и подобные вопросы в произведениях Марлитт можно найти достаточно четкие и убедительные ответы. Ее главные героини попадают в нелегкие ситуации (финансовые, семейные, социальные и т. п.), выйти из которых им помогают не стечения случайных обстоятельств, а личные качества: ум, талант, трудолюбие, самоотверженность. В этом нам видится основное отличие романов Марлитт от так называемой «сентиментальной» литературы, в которой женщина - почти всегда игрушка в руках рока, пассивный объект сложных интриг.
Для того чтобы добиться счастья в новых условиях, считает Мар-литт, женщине недостаточно одной красивой внешности (непременного, а часто и единственного атрибута множества героинь «сентиментальных» романов), ей необходим еще и духовный потенциал. Умение освободиться от предрассудков, пойти наперекор собственному мнению ради достижения благородных целей, самоотверженно выполнять то, что подсказывает сердце, - вот непременные условия на пути к гармоничной жизни. Недаром энергичные героини Марлитт были близки такой писательнице, как Мариэтта Шагинян, которая настойчиво советовала переиздать ее романы, считая, что они будут весьма интересны и полезны советским женщинам. Но клеймо «буржуазной писательницы», которое закрепилось за Марлитт благодаря высказываниям немецкого критика-марксиста Франца Меринга, помешало встрече советских читателей с ее произведениями, в том числе и с романом «Вторая жена».
Завершение и выход в свет этого романа в 1873 году совпали с тяжелым событием в жизни Марлитт - смертью отца (ее мать умерла за 20 лет до того). Тем не менее, это одно из самых светлых произведений писательницы. Оно повествует о том, как, несмотря на все мыслимые и немыслимые препятствия, может возникнуть любовь.
Для брака Лианы Трахенберг с Раулем Майнау все обстоятельства складываются крайне неблагоприятно. Сам барон весьма невысокого мнения о женщинах: любовницы ему быстро наскучили; в первой жене
раздражали безалаберность, лень и пустота; любимая когда-то женщина, погнавшись за титулом, вышла замуж за герцога. Его желание жениться во второй раз продиктовано лишь чувством мести и желанием оградить себя от вмешательства посторонних женщин в свою жизнь. Свое полное безразличие к невесте герой и не думает скрывать: «Это двадцатилетняя жердь с рыжими волосами и потупленными глазами. Мне не нужно ни красивой, ни богатой жены, - она должна быть только добродетельна, то есть не должна беспокоить меня таким поведением, за которое пришлось бы мне краснеть». Неприязнь к будущей мачехе передается еще до встречи с ней и сыну Майнау - маленькому Лео. Не может примириться с более знатным происхождением Лианы старый гофмаршал. Ревностью и неприязнью ко второй жене Рауля исполнена всемогущая герцогиня. К тому же главная героиня попадает в обстановку торжества глубоко чуждого ей католицизма, один из представителей которого, кстати, патер-иезуит, постоянно преследует молодую баронессу. В новой семье и новой обстановке все насквозь пропитано ложью и лицемерием. Добрейшая госпожа Лен - и та вынуждена играть комедию, чтобы помочь Габриэлю и его несчастной матери. Но и правда оскорбительна для Лианы: муж подчеркнуто, равнодушен к ней, так как уверен, что для такого примитивного создания, каким, по его мнению, является женщина, достаточно самого факта замужества, а также отсутствия забот о хлебе насущном.
В подобном взгляде на Лиану - главная ошибка мужественного и благородного Майнау. Его жена оказывается далеко не заурядной женщиной, у которой брак в форме делового договора не вызывает ничего, кроме отвращения. Еще в семье матери она хорошо поняла, что аристократия, не приспособившаяся к новым обстоятельствам, обречена, поэтому задача молодого поколения выйти из ограниченных сословных рамок, влиться в общественную жизнь, заняться наукой и литературой, своим трудом обеспечить себе место в мире. В словах Лианы, обращенных к впавшему в апатию мужу, звучит позиция самой Марлитт: «Мы не похожи на тех домоседов, которые делаются эгоистами, совершенно отказываются от общества прочих людей, ограничиваясь тесным кружком своих родных. У нас, напротив, самый беспокойных характер: нам хочется мыслить, совершенствоваться (. ). Такая жизнь и деятельность доставляет наслаждение...».
Без сомнения, женщина с подобной позицией не могла остаться довольной своим браком, в котором все противоречило ее представлениям о жизни и о собственном предназначении. Она начинает борьбу за утверждение собственных идеалов и постепенно одерживает ряд побед. Вот, покоренный ее добротой и обаянием, к ней искренне привязывается маленький Лео. Вот Лен посвящает ее в мрачные семейные тайны, впер-
вые осмелившись снять с них покров. А вот и сам Рауль Майнау замечает, что его вторая жена - миловидная и умная девушка с золотыми волосами, с которой можно не стыдясь появиться в любом обществе, а не рыжеволосая жердь, какой видел Лиану его предубежденный взгляд. Ум, талант и обаяние девушки рассеивают козни ревнивой и властной герцогини, старого гофмаршала и патера-иезуита. Оковы лжи падают перед терпением, трудолюбием и приверженностью к «истинной» религии (в данном случае - протестантизму).
Казалось бы, до чего силен и огражден от различных веяний демонический, с улыбкой Мефистофеля, барон Майнау - но и он попадает под влияние собственной супруги, которой, как и прочим женщинам, еще недавно отказывал в статусе разумного существа. Лиана вдохновляет его на запись путевых впечатлений, и Рауль вкушает прелесть творческого процесса. Он открывает для себя новую жизнь, чувствует, что в нем просыпается подлинная любовь. Это не просто тяга к красивой женщине: внешне герцогиня превосходит Лиану. Это именно та любовь, которая соединяет души, будит дремлющие в них силы, способствует максимальному раскрытию всех возможностей человека.
По мнению Марлитт, семейный союз людей будет крепким лишь тогда, когда они, объединенные одной религией и общей целью, смогут создать друг другу условия для взаимного развития. Недаром скучающий и разочарованный в жизни Майнау в итоге как бы заново рождается, отказываясь и от «дребедени салонных условных форм», и от тупого, непреклонного догматизма католичества: он покидает двор лицемерной герцогини и открывает дорогу более близкому ему теперь протестантизму. Этот шаг выводит героя из ограниченного и изжившего себя мира дворянских поместий в бурную общественную жизнь.
Пафос романа как нельзя лучше соответствовал объединительным тенденциям эпохи, и стоит ли удивляться, что Германия, где пропаганда сильной, энергичной в социальной сфере личности велась не только в литературе, но и в музыке, философии и т. д., с момента образования единого государства за несколько десятилетий достигла такой мощи, что смогла бросить вызов всей Европе?
Конечно, Е. Марлитт не могла и предположить, что идеи женской эмансипации и освобождения от бесчисленных предрассудков, которые она проповедовала, в ее стране смогут сыграть некоторую роль в формировании агрессивного тоталитарного режима: писательница не была специалистом в области философских и политических учений. В этом отношении многие ее современники-реалисты были более проницательны: они видели отмирание феодальных форм, но ощущали эмбрион разложения и в новом буржуазном укладе. У Марлитт внимание переносится не на политические вопросы и социальные перспективы, а на пробле-
мы отношений и формирования духовно богатых людей. Свою позицию она выражает в предисловии к роману «Имперская графиня Гизела»: «Этот роман основывается на идеях гуманности, он старается пробудить любовь к человечеству в тех людях, которые вследствие прирожденного высокомерия и неправильного воспитания совершенно забывают, что у них один Творец и одинаковая участь на том свете с их братьями, что они только звенья, но ни в коем случае не препятствия в той общей цели, начало и конец которой в руках Всевышнего». Эти слова в полной мере можно отнести и ко «Второй жене».
Необыкновенно увлекательные сюжеты, мастерство в изображении характеров, особенно женских, психологизм и тонкое чувство юмора -все это обеспечивало Марлитт восторженный прием у самых разных читателей: от юных девушек до престарелых бюргеров, от рабочих до изысканных аристократов.
Немалый интерес вызывали произведения писательницы в России, где всегда с нетерпением ожидали выхода ее очередной книги. Один и тот же роман мог выйти в двух, а иногда и в трех различных переводах буквально через несколько месяцев после появления первого издания. В начале века в России было издано полное собрание ее сочинений.
Немалую роль во всех произведениях писательницы играет тема религии. Как известно, Германия - родина протестантизма, в Х1Х веке бывшая его оплотом. Однако в некоторых княжествах еще достаточно сильны были католические традиции, которые для убежденной протестантки Марлитт были полностью неприемлемы. Действительно, пафос ее романов направлен на раскрепощение человека, освобождение личности от догм и предрассудков, на утверждение активного творческого отношения к жизни, чему, конечно, в гораздо большей степени соответствовали доктрины протестантизма. Неудивительно поэтому, что своих главных героев писательница наделила собственными религиозными взглядами, а их антагонистов - глубоко ей чуждыми. Для всех католиков в романе «Вторая жена» католицизм - лишь прикрытие их порочной сущности. Первая жена Рауля, несмотря на декларируемую религиозность и частые посещения патера, входящего в орден иезуитов, избивает своих слуг, да и ее духовный наставник не гнушается ничем: с легкостью подделывает завещание; пылая страстью, докучает приставаниями к главной героине, а, получив в очередной раз отказ, пытается ее убить, сбросив в пруд. Отвратителен старый гофмаршал, на чьей совести медленное убийство индийской женщины, которую когда-то любил его брат. Не отличается христианским смирением и гордая, самолюбивая герцогиня, упоенная властью и вседозволенностью. Пожалуй, все сметные грехи представлены в этих типах. Их миру жестокости и фальши
противостоят Ульрика и Магнус Трахенберги, кротко переносящие все обиды, милосердные, великодушные и самоотверженные.
Но все свое понимание этики протестантизма Марлитт выражает в образе главной героини. Подлинно христианское начало писательница видит не во внешнем соблюдении мертвых обрядов, а во внутренних качествах человека: в сочетании кротости и творческой активности, в честности и простоте, в любви к людям и неприятия зла в любых его формах. Без сомнения, члены Ученого комитета, рекомендовавшие произведения Марлитт в ученические библиотеки, ничего не имели против вышеотмеченных качеств, однако для православной России и католицизм и протестантизм были в равной степени неприемлемы, причем в памяти современников еще должны были быть живы жестокие гонения на иноверцев во время царствования Николая I. Поэтому признание Марлитт со стороны официальных кругов российской бюрократической системы вызывает поначалу некоторое недоумение, которое, впрочем, рассеивается «по размышленьи зрелом». То здоровое нравственное начало, которое заложено в романах Марлитт, по своему воздействию на читателей далеко выходит за рамки религиозной проблематики. Ее положительные герои - великолепные этические образцы, на которые можно ориентироваться вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Не случайно и воцерковленные чиновники царской России, и неистовая последовательница коммунистической идеи Мариэтта Шаги-нян были едины в призывах печатать и распространять произведения немецкой писательницы - столь откровенно в них были явлены общечеловеческие ценности, силу которых невозможно было не ощутить.
Тем более ценно, что именно в России, у которой в европейских странах издавна была репутация догматически ограниченной державы, Марлитт печатали практически без изменений, в то время как в «цивилизованных» странах Европы тексты романов писательницы с легкостью переделывались в соответствии с национальными и конфессиональными интересами. К примеру, во французском издании «Второй жены» все акценты переставлены: положительные герои оказываются католиками, а противостоящие им негодяи - протестантами. Надо сказать, что сама Марлитт прекрасно знала о подобных переделках и не раз говорила, что после постигшей ее глухоты это - самое большое несчастье в ее жизни. Отметим, что эту беду, как и другие, она перенесла с достоинством и смирением, твердо веря, что справедливость будет восстановлена.
Последние годы Марлитт много болела, однако продолжала писать. Смерть настигла ее осенью 1887 года, во время работы над романом «Шутовской дом», который был закончен ее подругой Бертой Бернс и вышел вскоре после кончины писательницы. Романы ее еще в течение
нескольких десятилетий издавались в европейских странах, в самой же Германии последнее ее собрание сочинений вышло в конце Х1Х века.
При жизни Марлитт ее произведения нередко становились предметом бурной полемики. Наметилось два основных направления критики. В одно из них входили ортодоксальные круги, для которых была совершенно неприемлема либеральная позиция автора «Второй жены». Однако пока католически настроенные рецензенты печатали разгромные статьи, их жены и дети с упоением читали «Златокудрую Эльзу» или «Исповедь старой девы».
Второе направление было представлено отдельными писателями-реалистами, у которых огромная популярность Марлитт вызывала раздражение и зависть, так как их самих печатали тиражами куда более скромными. Серьезное недовольство вызывало у них и невнимание писательницы к тем социальным проблемам, которые казались им наиболее важными. Но и противники признавали, что у автора «Служанки» был несомненный литературный талант, какой редко встречался у женщин, причем многие ставили его выше, чем, к примеру, дарование Жорж Санд.
Высказываний в защиту Марлитт было немало. В частности, ее высоко оценивал такой крупный автор, как писавший на немецком языке швейцарец Готфрид Келлер. Он отмечал высокое литературное мастерство писательницы, ее умение создать убедительные художественные образы. Действительно, Марлитт тщательнейшим образом работала над стилем, что, к сожалению, не всегда отражали переводы на другие языки. У нее не было задачи написать как можно больше - она предпочитала долгий и кропотливый труд, в результате которого появлялись подлинно талантливые произведения. Полное собрание сочинений Марлитт уместилось в 20 небольших томов. Для сравнения заметим, что немецкая писательница Х. Курт-Малер (считавшая себя, кстати, последовательницей Марлитт) выпустила в общей сложности 207 романов! Естественно, что при таких темпах их художественные достоинства оставляли желать лучшего.
Неоднократно в адрес Марлитт раздавались упреки в том, что в основе почти всех ее сюжетов лежит народная легенда о Золушке. Действительно, при чтении романов немецкой писательницы создается ощущение, что перед нами сказка, - настолько экзотична обстановка, так трогательно неизбежен счастливый финал. Но, во-первых, не стоит забывать, что действие происходит в небольших немецких княжествах, многие из которых в Х1Х веке еще сохраняли колорит и обаяние романтических времен, так что в эпоху Марлитт отнюдь не казалось невероятным, к примеру, следующий эпизод из романа «Аристократы и демократы»: герои, семейство Фарбер, отправляются в парк к заброшенному
фамильному замку, в котором они находят роскошно убранную комнату, наполненную драгоценностями.
Во-вторых, именно эта настойчиво повторяющаяся в романах Мар-литт структура народной легенды и создала им необычайную популярность, так как писательница хорошо чувствовала тягу народного сознания к мифу и знала, что ничто так не привлекает и не волнует, как торжество оскорбленной невинности.
Есть еще одно обстоятельство, благодаря которому можно отвести упреки критиков. Любая сказка, как правило, дидактична. Марлитт же ни в коем случае не морализирует. Она мягко и ненавязчиво признается в своих симпатиях и отчетливо обозначает свои идеалы. А принимать их или не принимать - решать уже читателям.
В заключение остается добавить, что эту работу автор посвящает своей второй жене Ольге Беспрозванной, в чьем облике, характере и душевных качествах он видит несомненное сходство с симпатичнейшими чертами главной героини самого известного романа Е. Марлитт
