CC BY
127
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
с одной стороны, удивительная многогранность, многообразие его художественных произведений оказались созвучными величайшим музыкальным явлениям того времени, а с другой стороны, многие идеи Гете, связанные с его научными интересами, стали значимыми для науки о музыке. Они получили резонанс в трудах различных представителей искусствознания и явились основой для актуального в наше время осмысления музыки как живого процесса, находящегося в становлении и развитии.
Материалы статьи нашли применение в курсе гармонии в Красноярской государственной академии музыки и театра.
3. Глебов, Игорь (Асафьев Б.В.). Ценность музыки / Глебов И. // De тшюа : сб. статей ; под ред. Игоря Глебова. — Пг., 1923. - С. 5 - 34.
4. Михайлов, А.В. Гете, поэзия, «Фауст» / А.В. Михайлов // Гете И.В. Фауст. Лирика. — М. : Худ. лит., 1986. — С. 5-12.
5. Михайлов, А.В. Гете и поэзия Востока / А.В. Михайлов // Языки культуры : учеб. пособие по культурологии. — М. : Языки русской культуры, 1997. — С. 596 — 643.
6. Музыкальная эстетика Германии XIX века. В 2 т. — М. : Музыка, 1981. Т. 1. — 415 с.
7. Орлова, Е.М. Интонационная теория Асафьева как учение о специфике музыкального мышления / Е.М. Орлова. — М. : Музыка, 1984. — 302 с.
Библиографический список
1. Веберн, А. Лекции о музыке. Письма /А. Веберн. — М. : Музыка, 1975. — 143 с.
2. Гете, И.В. Избранные философские произведения / И.В. Гете. — М. : Наука,1964. — 520 с.
ЯРОШ Ольга Владимировна, преподаватель кафедры теории музыки и композиции.
Статья поступила в редакцию 14.05.08 г.
© О. В. Ярош
уДК 7.08: 9: 39 (571.1) Д. Д. ДДЙРАБАЕВА
Омский филиал Института археологии и этнографии СО РАН
ТРАДИЦИОННОЕ ОРНАМЕНТАЛЬНОЕ ИСКУССТВО КАЗАХОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
XX - НАЧАЛА XXI ВЕКА____________________________
В статье рассмотрены вопросы, связанные с изучением орнаментального искусства казахов Западной Сибири XX — начала XXI в. Дается описание исследуемой группы с выявлением межэтнических взаимоотношений, нашедших отражение в орнаментальном убранстве предметов быта как казахов Западной Сибири, так и населения, с ними взаимодействовавшего. Рассматриваются наиболее характерные для выделенной этнической группы орнаменты с попыткой интерпретации отдельных узоров.
Орнаментальное искусство — это особая часть народной культуры, которая всегда будет привлекать особое внимание исследователей, работающих в различных направлениях. В нем наиболее ярко проявляется художественные предпочтения и фантазия народа. Общепризнанным является мнение о том, что орнамент нужно рассматривать как важный исторический источник, изучение которого проливает свет на вопросы, связанные с формированием отдельных народов и их историческими судьбами [1]: он воплощает длительные этнические и культурные взаимосвязи, поскольку орнаментальное искусство создавалось столетиями, аккумулируя в себе многообразные способы и приемы художественного обобщения.
Основным источником для изучения орнаментального искусства казахского населения послужили материалы этнографических экспедиций Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (ОмГУ) 1976— 1983 гг., а также совместных экспедиций ОмГУ и Омского филиала Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН 2002 — 2006 гг. (ныне Омский филиал Института ар-
хеологии и этнографии СО РАН) в сельских населенных пунктах, в местах компактного проживания казахов в Омской, Новосибирской областях и Алтайском крае, где имеются и материалы автора, собранные в дд. Кирей, Мерабилит Кулундинского района, дд. Михайловское, Ракиты и Малиновое озеро Михайловского района Алтайского края в 2002 г., д. Бель-сенды-Казах Горьковского района Омской области в 2004 г. и в дд. Кудук-Чилик и Шахат Шербакульского района Омской области в 2005 г. Эти источники представлены полевыми записями, зарисовками и фотографиями, хранящимися в фондах музея археологии и этнографии ОмГУ.
В работе были также использованы коллекции Омского государственного историко-краеведческого музея и музея археологии и этнографии Сибири Томского государственного университета.
Итак, на основе выше указанных источников был проведен анализ национальной культуры казахов Западной Сибири в целом и их декоративно-прикладного искусства в частности, что позволило выделить некоторые черты, демонстрирующие особые усло-
вия развития орнаментального искусства исследуемой группы населения.
Казахи Западной Сибири как особая этническая группа. Относительно компактное расселение казахов на обозначенной нами территории, их многочисленность (только в Омской области по итогам Всероссийской переписи населения 2002 г. проживало 81 618 чел. [2]) и взаимодействие с окружающими их этносами привели к образованию особой этнической группы казахского народа — западносибирских казахов [3]. Итак, казахи не являются автохтонным населением Западной Сибири, однако, несмотря на иноэтничное окружение, планомерный рост промышленности и связанный с ним процесс унификации условий быта, казахское население продолжает сохранять национальные элементы в различных сферах жизнедеятельности. Более того, образуя своего рода анклав, представители данной части населения сохраняют определённую общность, которая подпитывается интересом к национальной культуре.
В этих условиях получает свое развитие и орнаментальное искусство, которое проявляется в области предметного мира, то есть в материальной культуре, и тесно соотносится с миром духовного наследия, в том числе с мифологией и религиозными представлениями. Известный этнограф К.В. Чистов утверждал, что «объективное представление об этническом облике любого народа в прошлом невозможно без учета его религиозной принадлежности и степени воздействия религии на быт (семейные отношения, отношения между полами, формы брака и свадебный обряд, пищевые запреты и т. д.) [4]». Приверженность исламу во многом определяет образ жизни таких среднеазиатских народов, как казахи, киргизы, узбеки, что сказалось и на орнаментальном искусстве. Так, в начале прошлого столетия М. Достоевский, исследователь культуры народов Средней Азии, указывал на то, что тенденция Корана запрещала «изображать все созданное по образу и подобию Божьему»[5], поэтому на изделиях традиционного домашнего ремесла указанного населения отсутствуют антропоморфные орнаменты. Однако широкое распространение среди казахов мусульманство получило лишь с первой половины XVIII в. [6], при этом система традиционных верований не исчезла безвозвратно, она трансформировалась под влиянием ислама, что выразилось в формировании мусульмано-языческого синкретизма [7]. И хотя исследователи этнографии Ш. К. Ахметова и А. Г. Селезнев утверждают, что доисламские религиозные воззрения казахов Западной Сибири изучены весьма полно [8], проблема интерпретации узоров остается актуальной, так как невозможен прямой перенос мифов и ритуалов на орнаментальный материал. Как справедливо заметила исследователь счетной вышивки башкир Е. Е. Никанорова, во избежание ошибок необходимо соотнести мифологические представления древнего носителя традиции (насколько они известны), этнографические данные о мифологии народа-наследника этой традиции, народа-посредника (если восприятие орнамента происходило не напрямую от создателя), и народа — ее преемника, то есть того, чье искусство является объектом исследования [9].
Учитывая пребывание исследуемой группы в окружении представителей других культур, что неизбежно ведет к межэтническим контактам и взаимному насыщению разных культур новыми компонентами, «цепочка» оказывается достаточно сложной. Одно из направлений таких контактов приводит нас к аборигенному тюркоязычному населению Западной Сибири, обобщенно именуемому сибирскими
татарами. Традиционную культуру сибирских татар, в том числе вопросы межкультурных взаимодействий, длительное время изучал Н. А. Томилов, который отмечал, что культурное взаимообогащение казахов и сибирских татар особенно заметно, и притом с давних времен [10].
Мотивы (мотив — повторяющаяся часть орнамента) таких орнаментов, а именно: криволинейные спиралевидные узоры, прямые и косые нарезки — встречаются на ювелирных изделиях тарских татар [11], они же характерны и для казахских украшений. Кроме того, основной мотив казахской орнаментики — мотив «бараньих рогов» — находит аналогии в сибирско-татарском орнаментальном искусстве [12] и применяется татарами для украшения войлочных ковров [13], причем мотив этот один из крупнейших специалистов в области изучения татарской орнаментики В.Б. Богомолов относит к узорам привнесенным с юга [14]. Таким же путем, по мнению исследователя Фурсовой Е. Ф., «бараньи рога» оказались на вышивках русских рукодельниц Южной Сибири [15]. И это вполне закономерный процесс, так как другое направление этнических контактов казахов, населяющих данную территорию, связано с русскими, интенсивный характер оно принимает со второй половины XIX века с возникновением постоянных поселений у казахов на обозначенной территории [16]. При этом казахи Западной Сибири поддерживают контакты с казахами Казахстана, в первую очередь это касается казахского населения областей, расположенных по соседству от западносибирской территории России.
Выделение таких основных направлений этнокультурного взаимодействия нам представляются вполне обоснованным, так как здесь мы, в основном, руководствовались тем, что данные народы со второй половины XVIII в. сосуществуют в степной зоне Западной Сибири и на близлежащих территориях [17]. Однако композиционные структуры и орнаментальные мотивы не признают границ отдельных регионов, поэтому предлагаем обратиться к компонентам казахской орнаментики, связанным с узоротворчест-вом собственно сибирских аборигенных народов, населяющих территории, непосредственно не граничащие с ареалом расселения сибирской группы казахов, населяющих степную зону Западной Сибири. Так, стилизованная голова барана с закрученными рогами достаточно часто встречается и в орнаментике алтайских тюрок. Примером могут послужить орнаменты войлочных ковров кумандинцев [18], а также аппликации из кожи — «ульдья» [19], хранящиеся в фондах МАЭ Сибири Томского государственного университета им. В.М. Флоринского (этническая группа не указана). Другой роговой орнамент — «рога оленя», существующий в разных вариантах у манси, довольно часто ими применяется для украшения одежды и утвари, хотя последние этот орнамент считают хантыйским [20]. Примечательно, что обские угры, как и казахи, используют данный мотив лишь для украшения бордюров. Что же касается композиционных построений, то по присутствию шахматной сетки, косой сетки из ромбов прослеживается близость орнамента казахов и узорочья татарских, якутских и телеутских изделий [21].
Мотивы, состоящие из ритмических чередующихся полос различного цвета и ширины, встречаются на тканых шерстяных коврах — «алаша», имеют много общего с ковровыми изделиями башкир, узбеков, киргизов, каракалпаков, казанских и барабинских татар [22], последние такие изделия называют «ала-мыш» [23].
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
Многочисленные параллели орнаменту изделий традиционных ремесел казахов, населяющих степную зону Западной Сибири, в традициях других народов, трудно назвать случайными совпадениями, так как ареалы распространения рассмотренных орнаментов совпадают. Однако стоит отметить, что заимствования не были простым копированием: инонациональные компоненты в орнаментике западносибирских казахов перерабатывались и развивались.
Орнамент казахов Западной Сибири как этно-исторический источник. Орнаментальное искусство описываемой этнической группы в общих чертах сохраняет основные приемы украшения различных предметов быта, традиционно применяемые казахами. И это понятно, так как для народного декоративноприкладного искусства особенности композиционного построения остаются практически неизменными и передаются из поколения в поколение. Такое постоянство композиционного состава, с одной стороны, обусловлено тем, что современные мастера повторяют основы построения рисунков, складывавшиеся многие десятки и даже сотни лет, ориентируясь на традицию, но, с другой стороны, необходимо учитывать также и наличие той смысловой нагрузки, которую несет в себе композиция как замкнутая структура. Так, бордюры, обязательно окаймляющие, казахские ковровые изделия, кроме того что замыкают композицию на саму себя, по всей вероятности несут идеи ограждения семьи, рода от внешних сил зла [24], поскольку чаще всего состоят из роговидных мотивов. Некоторые исследователи, в числе которых и Х. Аргынбаев, присутствие этого мотива в казахской орнаментации связывают с древними верованиями казахов, а именно с тем, что некогда баранам приписывались свойства оберегов [25]. Это обстоятельство позволяет предположить, что «койтас» («кой» — овца, «тас» — камень), — стилизованные скульптурные изображения барана, встречавшиеся среди надгробных памятников, — имеют охранительную символику. В этом смысле любопытным нам представляется действо, проводимое мастерицами с бараньим квашеным молоком (П. Маковецкий, зафиксировавший этот факт в конце XIX века, называет этот продукт «айраном») во время изготовления войлока: примерно в середине процесса, между периодами поливания шерсти кипятком, хозяйка распрыскивает «айран» в небольшом количестве на циновку для валяния «щи». При этом женщина произносит следующее: «Алты кун аш болсын, ата каденге умутпа», то есть «...лучше быть шесть дней голодным, чем забыть обычай предков...» [26].
В процессе анализа композиций казахских узоров было выявлено многообразие их построений. Но следует учитывать, что узор очень тесно связан с украшаемой поверхностью, ее формой и фактурой. Характерным моментом является то, что присутствие тех или иных мотивов во многом зависит от материала, из которого орнаментированная вещь изготовлена, а так же от ее предназначения. Так, почти в каждой области Западной Сибири при украшении тканых дорожек «алаша» казашки применяют узор «ботагоз» (глаз верблюжонка) по очертаниям своим напоминающий ромб, внутри которого имеется ромб меньших размеров. Нам представляется достаточно логичным присутствие данного мотива на дорожках из шерстяных тканых отрезов, то есть изделиях именно женского домашнего ремесла, исконно являвшихся одной из важнейших частей приданого [27]. Нужно учитывать, что декор изделий был подчинен
назначению и смыслу вещи, он призван подчеркнуть ее функцию, открыть в ней новые связи с миром [28]. Дело в том, что верблюд некогда особо почитался как животное, имеющее, в традиционном сознании казаха, непосредственное отношение к способности деторождения. Так, известны представления, связанные с протеканием цикла беременности, по которым женщина, носившая плод больше положенного, должна была перешагнуть через шею лежащего верблюда, в противном случае считалось, что сроки вынашивания ею ребенка будут больше, чем у верблюдицы (12 месяцев) [29]. Интересным в этом плане можно назвать предмет, относящийся к родильной обрядности, зафиксированный автором в период работы казахского этнографического отряда в д. Шахат Шер-бакульского района Омской области в 2005 г. Это веревка из верблюжьей шерсти, по плетению своему она отличается от веревок, используемых в хозяйстве, и больше напоминает узорчатую тканую ленту (рис. 1). Протянутая по ширине спины через подмышечные впадины, она служила в качестве опоры для роженицы, которая в процессе родов стояла на коленях. И в этом смысле прозрачной становится связь образа верблюда с детородными функциями женщины в мифологическом пространстве казахов. Кроме того, принимая во внимание лексический анализ тюркского термина «йай» — творить, проведенный И.В. Октябрьской, выясняем, что здесь важна и сама рукотворность веревки-ленты. Дело в том, что этот термин кроме творческого импульса, подразумевает и приумножение потомства, а также используется для обозначения времени пробуждения природы: «йай» — весна, лето [30]. Автор указывает на то, что интимная и текстильная сферы перекодировали друг друга, и осознание этого только усиливает символическую нагрузку, связанную, в данном случае, с образом верблюда.
Что касается других орнаментов, то нами были встречены различные их образцы, это и космогонические мотивы («жулдуз» — звезда, «ай» — луна), и растительные (зигзаго- и Я-образные побеги — «узи-лис», «уш жапырак» — трилистник), ими народные умельцы украшали небольшие по формату изделия, чаще всего это были ювелирные украшения. Однако предпочтение отдавали явно зооморфным орнаментам, а именно узору «кошкар муйиз» (бараний рог). Узор этот имеет множество вариаций (только мастерицы а. Бельсенды-Казах Горьковского района Омской области выделяют три его вида [31]), но главная его составляющая — двойной завиток — всегда легко вычленяется на общем фоне, как на центральной, так и на бордюрной части изделия. Мотив бараньих рогов — одна из наиболее характерных черт казахского кошемного производства, этот узор можно даже назвать доминирующим по отношению к другим. В связи с этим любопытным феноменом, по нашему мнению, является довольно часто встречающийся в казахских аулах Сибири узор, напоминающий оленьи рога (рис. 2). Однако данный мотив никоим образом не претендует на главенствующие позиции в убранстве ковровых изделий казахов исследуемого региона, так как располагается этот узор исключительно на бордюрной части ковра. Расположенный вертикально, он многократно повторяется, выстраиваясь в прямую линию бордюра. Такой же элемент орнамента был обнаружен лишь в одном из аулов Алма-Атинской области в 1960-е гг., где он носит название «марал муйиз» — рог марала. Примечательно, что в Восточном Казахстане, где, собственно, водятся маралы, этот узор не зафиксирован [32].
Рис. 1. Веревка из верблюжьей шерсти.
Аул Шахат Шербакульского района Омской области. 2005 г. Материалы автора
Рис. 2. Войлочный ковер — «Сырмак», аул Кудук-Чилик Шербакульского района Омской области, 2005 г. Материалы автора
Достаточно сложно наверняка определить время и причины появления данного мотива в орнаментике казахов Западной Сибири. Но с определенной долей уверенности можно говорить о том, что олень (впрочем, как и лось) особым образом почитался многими народами Сибири. Так, образ оленя может быть сопоставлен с «образом Мирового дерева — опоры неба и солнца, пути, по которому осуществлялась сверхъестественная связь трех миров: нижнего, среднего, верхнего»[33]. Стоит также отметить, что с эпохи бронзы развивается оленеводство на Алтае [34]. Таким образом, можно говорить о том, что олень играет значительную роль как в духовной, так и в материальной жизни людей, населяющих земли к востоку от Урала, и это не могло не сказаться на их предпочтениях в выборе орнаментальных мотивов.
На большей части Западной Сибири казахи не являются автохтонным населением, поэтому с приходом на эти земли казахских племен, вероятно, начинается и знакомство с культурой аборигенного населения и вполне логичное перенимание определенных традиций. Мы полагаем, что именно таким путем орнамент «оленьих рогов» оказался на казахских войлочных изделиях.
Итак, все вышерассмотренное указывает на то, что в регионе исследования традиция украшать предметы, составляющие повседневное окружение, характерными способами продолжает существовать и более того, она не выглядит застывшей, эта традиция развивается и народные умельцы, пребывая в иноэт-ническом окружении, обогащают ее новыми элементами. В дальнейшем планируется выявление и более глубокое изучение орнаментики казахов, населяющих степную зону Западной Сибири, в динамике ее развития, в том числе и с учетом новых веяний, а также привлечение этнографического материала, относящегося к исследованию остальных групп населения Западной Сибири. По нашему мнению, это позволит прояснить особенности украшения предметов быта и связанные с ними традиционные мировоззренческие установки каждой из этих групп. Результаты исследования могут быть использованы в этнографии при изучении традиционной культуры, а также при построении экспозиций музеев.
Библиографический список
1. Иванов С.В. Орнамент народов Сибири как исторический источник // Тр. Ин-та этнографии, новая серия. — М., Л., 1963. — Т. 81. - С. 5.
2. Национальный состав и владение языками, гражданство // Итоги Всероссийской переписи населения 2002г.; 14 т. / Федер. служба гос. статистики. — Т. 14, кн. 1. — С. 695.
3. Бронникова О.М. Этнические процессы у казахов Западной Сибири в 1970 — 1980-е гг. // Народы Сибири и сопредельных территорий. Межведомственный сборник научных статей. — Томск, 1995. — С. 168; Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI — начале XX в. : автореф. дис. ...д-ра ист. наук. — Омск, 1983. — С. 10.
4. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор: очерки истории. — М., 1986. — С. 14.
5. Достоевский М. Старина и быт Средней Азии. — М. : Изд-во «Образование», 1917. — С. 21.
6. Селезнев А.Г., Селезнева И.А. Сибирский ислам: региональный вариант религиозного синкретизма. — Новосибирск : Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2004. — С. 17.
7. Там же. — С.13.
8. Ахметова Ш.К., Селезнев А.Г. О мусульманско-языческом синкретизме у народов Западной Сибири // Народы Сибири и сопредельных территорий. — Томск, 1995. — С. 267.
9. Никанорова Е.Е. Орнамент счетной вышивки башкир. — Уфа : Гилем, 2002. — С.168.
10. Томилов Н.А. Казахи Западной Сибири в конце XVI — первой четверти XIX вв. // Этногенез и этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. — Омск, 1983. — С. 80.
11. Богомолов В.Б. Орнамент тарских татар // Этнокультурные явления в Западной Сибири. — Томск, 1978. — С. 165.
12. Архив музея археологии и этнографии Омского государственного университета (далее Архив МАЭ ОмГУ). Ф. — I. 1978. Д. 5-5. Л. 151.
13. Богомолов В.Б. Орнамент барабинских татар как исторический источник // Этногез и этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. — Омск : ОмГУ, 1979. — С. 209.
14. Богомолов В.Б. Узоры Сибирских татар Омского Прииртышья // От Урала до Енисея. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1995. — С. 60.
15. Фурсова Е.Ф. Орнаментация женского рукоделия у русских Южной Сибири // Орнамент народов Сибири. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1992. — С.144.
16. Матвеев А.В., Михалева Т.В. Традиционная культура передвижения человека (на примере этнографической группы казахов Омской области). «Дорога в хаосе», «Возвращение» // Культурологические исследования в Сибири. — Омск, 2001. — №2. — С. 117.
17. Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI — начале XX в. — Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1992. — С. 78.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
18. Славнин В.Д. Орнаментальная композиция на войлочном ковре кумандинцев // Орнамент народов Сибири. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1992. — С. 72.
19. Каталог этнографических коллекций МАЭ Сибири Томского университета. — Ч . I : Народы Сибири. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1979. — С . 26.
20. Федорова Е.Г. Орнамент на одежде и утвари манси // Орнамент народов Сибири. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1992. — С. 111.
21. Богомолов В.Б. Орнамент барабинских татар. — С. 207.
22. Там же. — С. 208.
23. Архив МАЭ ОмГУ. Ф. - I. 1978 г. Д. 5-5. Л. 1.
24. Казахские ювелирные украшения. — Алматы : Онер, 1984. — С. 12.
25. Аргынбаев Х. Народные обычаи и поверья казахов, связанные со скотоводством // Хозяйственные и культурные традиции народов Средней Азии и Казахстана. — М. : Наука, 1975. — С. 195.
26. Маковецкий П. Юрта (летнее жилище киргиз): Сообщение на заседании ЗСОРГО 3 марта 1893 г. // Отт. Зап. ЗСОРГО. — Омск : Тип. Окр. штаба, 1893. — Кн. 15. — Вып. 3. — С.11.
27. Архив МАЭ ОмГУ. Ф. — I. 2004 г. Д. 191-1. Л. 38.
28. Традиционная культура жизнеобеспечения казахов. Очерки теории и истории. — Алматы : Гылым, 1998. — С. 88.
29. Аргынбаев Х. Народные обычаи и поверья казахов... — С.196.
30. Октябрьская И.В., Черемисин Д.В. Узорные войлоки Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии. —2000. — № 1. - С. 113.
31. Архив МАЭ ОмГУ. Ф. - I. 2004 г. Д. 191-1. Л. 25.
32. Муканов М.С. Некоторые материалы по войлочно-ткацкому производству казахов Семиречья // Тр. Ин-та археологии и этнографии АН КазССР. — Алма-Ата, 1962. — Т.16. — С. 69.
33. Афанасьева Н.Ю., Степанская Т.М. Образы и знаки пет-рооглифов Алтая // Искусство народов Сибири: прошлое, настоящее, будущее / Сборник материалов Всеросс. научно-практ. конф. (Омск, 19-29 октября 2004 года). — Омск : Изд-во ОмГПУ; ООО «Издательский дом «Наука», 2004. — С. 9.
34. Кызласов Л.Ф. Древнейшее свидетельство об оленеводстве // Советская этнография. — 1952. — № 2. — С. 49.
ДАЙРАБАЕВА Айман Айповна, аспирантка сектора исторического музееведения.
Статья поступила в редакцию 28.05.08 г.
© А. А. Дайрабаева
