CC BY
18
УДК 811.512.37 ББК 81.2-3
ТИПОЛОГИЯ УСТАРЕВШЕЙ ЛЕКСИКИ В КАЛМЫЦКОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале прозы К. Эрендженова) *
Н. Ч. Очирова
Актуальность заявленной в названии проблемы обусловлена малоизученностью устаревшей лексики в калмыцком языке в целом и в художественном тексте (ХТ) в частности. Поэтому исследование идиостиля К. Эрендженова на предмет выявления устаревших слов (УС) и их роли в стилизации ХТ представляет интерес не только в контексте выявления состава лексикона, но и для определения личного вклада писателя в процесс языкового развития. Судьба любого художественного произведения зависит от умения автора точно формулировать свою мысль, степени мастерства владения словом, знания законов его функционирования, виртуозности в использовании изобразительно-выразительных средств языка. Лексический фонд калмыцкого языка, творчески использованный К. Эрендженовым в его произведениях, свидетельствует о самобытном почерке крупного мастера слова. Основная задача настоящего исследования выявить стилистические функции УС в художественной прозе известного калмыцкого писателя.
УС занимают специфическое место в лексической системе каждого языка. В современной лингвистике все больше внимания уделяется проблемам языковой номинации, к которым по своим функциям относятся и УС. Традиционно термин «устаревшая лексика» используется как обобщающее родовое понятие по отношению к своим разновидностям — историзмам и архаизмам. В отечественной и зарубежной лингвистике последнее понятие относится к числу дискуссионных. Так, некоторые ученые (Л. А. Булаховский [1952], М. Д. Степанова, И. И Чернышева [1962], А. Н. Гвоздев [1965] и др.) полагают, что к архаизмам относятся все виды УС, в том числе и историзмы. Другие же лингвисты (И. Р. Гальперин [1958; 1981], И. В. Ар-
нольд [1959], Е. М. Галкина-Федорук [1962] и др.) придерживаются традиционного принципа классификации устаревшей лексики. Что касается устаревшей лексики в калмыцком языке, то этой проблеме посвящен ряд статей А. Б. Лиджиева [2011а; 2011б], Н. М. Мулаевой и С. Е. Бачаевой [2011]и др.
Историзмы, как известно, это слова, обозначающие исчезнувшие из современной жизни предметы, явления, ставшие неактуальными понятия. Они употребляются в текстах, в которых идет речь о прошлом (художественная литература, исторические исследования и т. д.). Историзмы, «как правило, не имеют своих семантических эквивалентов в лексической системе современного языка, они являются единственным выражением соответствующих понятий. Среди историзмов различаются: лексические, семантические и фразеологические. Историзмы употребляются главным образом при описании событий прошлого в целях достижения более достоверного изображения действительности» [Санжина 2001: 23].
После объявления Советским правительством в 1917 г. упразднения всех существующих в царской России сословных делений, гражданских чинов и званий отпала необходимость в употреблении некоторых слов, встречающихся в прозе К. Эрендже-нова: 1) нойн ‘нойон’ (Нохала наадсн хорма уга, нойнла наадсн толпа уга. ‘С нойоном поиграешь — останешься без головы, с собакой поиграешь — останешься без полы’ [Эрнж;энэ 1976: 31]); 2) зээсц ‘зайсанг’ (Эн ээмгин Цедн гидг зээсц Хариг гертэн авч зарщащ. ‘Зайсанг этого аймака Цеден забрал домой Хару и заставлял его у себя батрачить’ [Эрнж;энэ 1963: 21]); 3) ялч ‘батрак’ (Ялчнр хотан уухар герур цуврлдэд орцхав. ‘Батраки, чтобы поесть, побрели
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 10-04-36402 а/Ю)
домой’ [Эрнж;энэ 1963: 22]); 4) кулакуд ‘кулаки’ (Бидн кулакуд нуулНхэр йовщ бээх улс... ‘Мы люди, которые будут выселять кулаков...’ [Эрн^энэ 1965: 18]) и т. д.
После революции 1917 г. в калмыцком языке появилось много новых и заимствованных слов, отражающих реалии советского времени. Все эти лексемы на данный момент являются историзмами, т. к. обозначаемые ими реалии ушли в прошлое и отсутствует надобность в сохранении этих слов в активном фонде лексической системы калмыцкого языка.
К категории историзмов можно было бы отнести также термины, связанные с религией и широко использующиеся в прозе К. Эрендженова. Но следует отметить, что все эти буддийские термины в современное время в связи с возрождением буддизма в Республике Калмыкия практически выходят из разряда устаревших: хорошо известны носителям языка и активно используются в современной лексике.
К историзмам в художественном тексте писателя можно отнести УС, обозначающие орудия труда, детали упряжи, предметы быта, а также некоторые другие названия: 1) ярндг ‘кузов (телеги)’ (Муузран сегрхэ хар гериг цуцад, хойр ик ярндгта тергн деер ачад оркв. ‘Разобрав черную просвечивающуюся кибитку Муузры, погрузили на телегу с двумя большими кузовами’ [Эрнж;энэ 1963: 42]); 2) хавал
‘дробовик’; хойр амта хавал ‘двухстволка’ (Мергн мусг инэчкэд, хойр амта хавал авад катг эргв. ‘Улыбнувшись и взяв двустволку, Мерген завернул за хлев’ [Эрнж;энэ 1976: 8]); 3) берданк ‘берданка’ (Дериннъ шуНуд хорНлщар хадг берданк бээдгиг меднэ. ‘ [Мерген] знает, что в углу за подушками есть берданка, стреляющая свинцовыми пулями’ [Эрн^энэ 1976: 18]); 4) тачанк ‘тачанка’ (Ьурвн мврнд татсн тачанк тоормта ... хаалНд орщ авад, шуруНэр делсн хатрад йовад одв. ‘Тачанка, запряженная тремя лошадьми, выйдя на запыленную дорогу, быстро умчалась’ [Эрнж;энэ 1976: 81]) и т. д.
Рассмотрим архаизмы в прозе К. Эрен-дженова.
Многие слова, являющиеся обозначениями каких-либо явлений, предметов и т. п., в процессе употребления в языке могут вытесняться другими словами (си-
нонимами) и перейти в пассивный фонд. Если историзмы являются единственным выражением соответствующих понятий, то архаизмы представляют собой устаревшие слова пассивного фонда, параллельно с которыми существуют синонимы, являющиеся словами активного словарного фонда.
Степень архаичности слов бывает различной, например, те слова, которые еще не вышли из активного употребления, но используются реже, чем прежде, называются устаревающими. Также в калмыцком языке существуют слова, «которые вышли из употребления давно и никто из современных носителей языка, за исключением специалистов, занимающихся изучением истории языка, не знает о том, что они когда-то содержались в словарном составе языка» [Бардаев 1985: 70].
Архаизмы, встречающиеся в эрендже-новской прозе, можно классифицировать на семантические и лексические.
Семантические архаизмы — это ныне существующие слова с устаревшими значениями. Это обычные слова, которые в одном своем значении не употребляются, а в другом значении существуют в современном языке и входят в активный словарный фонд. Таких архаизмов в произведениях К. Эрендженова встречается немного, например, слово нвкр имеет два значения: нвкр — уст. 1. товарищ, друг, приятель;
2. муж, супруг [ХОТ 1977: 383]. В прозе писателя слово нвкр встречается в своем устаревшем значении: Кишва Дорщас квлтэ нвкрэсн салад... ‘Из-за этого паршивого Дорджи отстали от своих приятелей...’ [Эрнж;энэ 1963: 190].
Приведем другие примеры, в которых лексемы используются в ХТ в двух своих значениях — в устаревшем и современном: 1) багш 1. монастырский багша (настоятель хурула); 2. школьный учитель, преподаватель (Ах багш (хурлын толкач) ахта бас орцхав. ‘Такие, как главный багша (настоятель хурула), тоже зашли’ [Эрнж;энэ 1963: 128]; Школын багш Занда зар тэвхэр бээнэ болв. ‘Учительница Занда хочет сделать объявление’ [Эрнж;энэ 1963: 192]); 2) зам 1. тракт, большая дорога, путь; 2. дерб. уст. кухня (калмыцкого монастыря) (Бата мацкдуртнь... ут зам улан хаалкарн Ээдрх хэлэкэд делсэд карв. ‘Назавтра Бата ... быстро пошел по
своей длинной столбовой дороге в сторону Астрахани’ [Эрн^энэ 1965: 15]; Асхн щисэндэн орад номан умшчкад, заминдэн бел кесн вцгэр хотан «зооглчкад», та-рад гер-гертэн хэрсн бээдлтэ, э-чимэн уга. ‘Вечером по порядку заходя друг за другом, прочитав молитвы, отведав приготовленную на своей монастырской кухне бесплатную еду, видимо, [они] разошлись по домам, никого не слышно’ [Эрнж;энэ 1963: 47]).
Лексические архаизмы — это такие архаизмы, которые вытеснены словами с другим корнем, но значение в подобных парах одинаковое, к примеру, слово цакалх ‘ягниться’ устарело, вместо него употребляется слово хурклх ‘котиться, ягниться (об овцах)’; ээл ‘семья, семейство’, отсюда ээл хээх ‘ходить по гостям’ (сейчас употребляется слово врк-бул ‘семья, семейство’); ула каркх ‘бить скотину на мясо’; ‘свежевать (тушу)’ в настоящее время обычно используются выражения — мал алх, мал каркщ авх ‘забить скот на мясо’ и т. д.
Многие исконные слова, широко употреблявшиеся в период литературной деятельности К. Эрендженова, в настоящее время вышли из активного фонда. Архаизации подверглись многие слова, например:
• номадная лексика: 1) мврн тергн ‘телега, запряженная лошадью’; терм ‘терме (стенная решетка кибитки)’; туурк ‘турга (нижнее покрывало верхней части кибитки из кошмы)’ (Овгнэ квтлщ йовх тергн деер хойр терм харшулад харшмг кекэд, тууркар буркщ. ‘На телеге, которую вел старик, прислонили две решетки и сделали шалаш, прикрытый покрывалом’ [Эрнж;энэ 1963: 42]); 2) цар тергн ‘телега, запряженная волом’ (буурл ввгн . хойр калзн цариг зуукэд, ...квтлэд карв ‘седовласый старик. запряг двух волов с белой полосой на лбу’ [Эрн^энэ 1963: 42]) и т. д.
• лексика, обозначающая предметы быта, домашнего хозяйства и трудовую деятельность калмыков: 1) донщг ‘кувшин’; ‘чайник удлиненной формы’ (Тер донщгт цэ бээнэ, кещ у. ‘В том кувшине есть чай, наливай и пей’ [Эрн^энэ 1963: 48]);
2) наальцкш тэрлк ‘неглубокая тарелка с широкими краями’ (Ик удан болсн уга Муузра махан болкад, ик наальцнш тэрлкд каркад, Бата Василий хойриг
дуудв. ‘Через некоторое время Муузра, сварив и выложив мясо в неглубокую тарелку с широкими краями, позвал Бату и Василия’) [Эрнж;энэ 1965: 197]; 3) таш-мур арнсн ‘кизяк-лепка’ (Орунэ Батаг Яд-мин эцкинд одад ташмур ташлдад нвкд бол гилэв. ‘Утром просила Бату сходить до отца Ядмы, помочь им лепить кизяк’ [Эрнж;энэ 1963: 8]); 4) канз ‘курительная трубка’ (Босхмщ Харин канз авад тэмк нерщ вгв ‘Босхомджи, взяв трубку Хары, набил ее табаком’ [Эрн^энэ 1976: 9]) и т. д.
• лексика, обозначающая национальные блюда, напитки: 1) арз ‘арза = крепкая молочная водка двойной перегонки’; хорз ‘хорза = крепкая молочная водка’ (Арз-хорзин суур болад бээщ ацкуч темэкэн мартщвдн... ‘Пока заседали за арзой и хорзой, забыли об охотничьей верблюдице.’ [Эрнж;энэ 1963: 21]); 2) шуурмг ‘сушеный творог’ (Улдсн, квгщрэд бээсн, тулмта шуурмгэс авад, деернь тавр-тувр врм кекэд... бер Батад вгв ‘.Высыпав из кожаного мешка остатки заплесневевшего сушеного творога, сверху налив немного сметаны, ... невестка подает Бате’ [Эрнж;энэ 1963: 64]) и т. д.
• лексика, связанная с номинацией национальной одежды, украшений: 1) дакм ‘нагрудный карман пиджака или сорочки’ (Хуучн киртэ альчурт оралката хальмг цэ каркщ авад дакмдан дурчкв. ‘Вытащив калмыцкий чай, завернутый в старый, не первой свежести, платок, положила [его] в нагрудный карман’ [Эрн^энэ 1963: 19]);
2) камзал ‘камзол’ (Ода куртл эн куукдин камзал юцгад эс хаюлнат? ‘Почему до сих пор не можете заставить девушек выбросить комзолы?’ [Эрнж;энэ 1963: 204]);
3) боршмг ‘лапти из сыромятной кожи’ (Муузра хойр арсн боршмган барун иргд хайчкад, икэр цацкщ йовсн бээдлтэ. ‘Муузра, бросив свои сыромятные лапти с правой стороны нижней части кибитки, по всей видимости, сильно испытывал жажду’ [Эрнж;энэ 1963: 66]) и т. д.
В индивидуальном стиле К. Эрендже-нова историзмы и архаизмы в необходимой мере используются не только для обозначения вышедших из употребления реалий, устаревших понятий, но и для воссоздания колорита эпохи послереволюционного советского времени.
Таким образом, нами выделены основные тематические группы устаревших слов, а также лексические и семантические классы архаизмов, введенные К. Эрендже-новым в ХТ. Устаревшая лексика в прозе писателя выступает в качестве основного стилистического средства. Стилизация как основное средство художественного изображения в литературе помогает автору в создании достоверной исторической картины быта калмыцкого народа и построении художественных образов.
Источники
Эрнщэнэ К. АцЬучин кевун. Элст: Хальмг дегтр ЬарЬач, 1976. 139 х.
Эрнщэнэ К. Ьалан хадЬл. 1-ч дегтр. Элст: Хальмг дегтр ЬарЬач, 1963. 225 х.
Эрнщэнэ К. Ьалан хадЬл. 2-гч дегтр. Элст, Хальмг дегтр ЬарЬач, 1965. 245 х.
ХОТ — Хальмг-орс толь / под ред. Б. Д. Муниева. М.: Русский язык, 1977. 768 х.
Литература
Арнолъд И. В. Лексикология современного английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1959. 351 с. Бардаев Э. Ч. Современный калмыцкий язык. Лексикология / под ред. Г. Ц. Пюрбеева. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1985. 153 с.
Булаховский Л. А. Курс русского литературного языка. М.: Радяньская школа, 1952. 305 с.
Галкина-Федорук Е. М. Современный русский язык. Лексика. М.: Изд-во МГУ, 1962. 344 с.
Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1958. 183 с.
Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 135 с.
Гвоздев А. Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Просвещение, 1965. 408 с.
Лиджиев А. Б. Материалы к изучению устаревшей военной лексики калмыцкого языка // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2011. № 1. С. 113-116.
Лиджиев А. Б. Об устаревшей лексике калмыцкого языка // Научная мысль Кавказа. № 1(65). Ч. 2. Ростов-на-Дону, 2011. С. 52-57.
Мулаева Н. М., Бачаева С. Е. Архаизмы, историзмы и религиозная лексика в калмыцком языке (на материале романа А. Бадмаева «Арнзлын гуудл») // Монголоведение. Вып. 5. Элиста: КИГИ РАН, 2011. С. 222-229.
Санжина Д. Д. Лингвостилистическое исследование языка бурятской художественной литературы (на материале лексики): автореф. дис. ... д-ра фил. наук. Улан-Удэ, 2001. 47 с.
Степанова М. Д., Чернышева И. И. Лексикология современного немецкого языка. М.: Высшая школа, 1962. 310 с.
УДК 811.581 ББК 81.2-3
АНТРОПОТОПОНИМЫ СИНЬЦЗЯНА (на материале географических названий Баингол-Монгольского и Бортала-Монгольского автономных округов)
Э. М. Монраева
Топонимика Китая, в частности Синь-цзян-Уйгурского автономного района (далее — СУАР), несмотря на ранее опубликованные работы Э. М. Мурзаева [1974], О. Т. Молчановой [1976] и др., все же остается недостаточно исследованной областью в общей структуре ономастики. Поэтому для данной статьи были привлечены материалы на китайском языке, в которых можно обнаружить географические названия с заимствованными элементами из языков малочисленных народов Китая, например монголов, уйгуров, узбеков, казахов и др. При анализе этого материала лингвисты сталкиваются с определенными трудностями, обусловленными искажением монгольских, тибетских, уйгурских и других
некитайских географических названий при передаче их иероглифами многочисленных диалектов китайского языка, по причине которых появляются различные формы одного и того же названия. Так, в русских изданиях встречаются разные названия одних и тех же географических объектов Цзилинъ и Гирин, Байсэ и Босэ, Сисянъ и Шэсинъ и др. К тому же существует и другая сложность, связанная с транскрипцией, которая не в состоянии передать тональность китайского языка.
В этой работе мы попытаемся описать некоторые пласты онимов СУАР, а именно: антропотопонимов1 Бортала-Монгольско-
1 Материал приводится в следующем порядке: антропотопоним на китайском языке, затем следуют транскрипция на латинице и перевод на русский язык.
