CC BY
93
3. Сигалов М. К. Целеустановки логики правосознания иудейского права // История государства и права. 2006. № 9.
4. Примак Т. К., Старостина С. А. Договор в иудаизме // История государства и права. 2007. № 1.
5. Зимин И. А. Иудейское (галахическое) право: история, сущность, современность // История государства и права. 2010. № 20.
6. Овчинников А. И. Миланский эдикт и его роль в формировании ценностей современного права // Философия права. 2013. № 3.
7. Овчинников А. И. Христианские ценности в современном праве и глобализация (к 1700-летию Миланского эдикта) // Северо-Кавказский юридический вестник. 2013. № 2.
8. Лихачев Д. С. Крещение Руси и государство Русь // Новый мир. 1988. № 6.
9. Левакин И. В. Право и религиозно-нравственные нормы российского общества // Журнал российского права. 2012. № 6.
10. Мальцев Г. В. Очерки истории раннего права и государства. М., 2010.
11. Овчинников А. И. Ценность права в христианской культуре русского народа // СевероКавказский юридический вестник. 2011. № 1.
12. Овчинников А. И., Овчинникова С. П., Андрейченко А. С. Православное вероучение и консервативная философия права. Ч. I // Философия права. 2007. № 1.
13. Лазарев В. В. Культурные традиции права // Журнал российского права. 2014. № 3.
14. Овчинников А. И. Архетипы правовой
культуры и преемственность в государственно-правовом развитии России // Юридическая техника. 2011. № 5.
15. Овчинников А. И. Базовые ценности и конституционное развитие России // Философия права. 2011. № 5.
16. Овчинников А. И. Духовные ценности в условиях модернизации права // Философия права. 2012. № 5.
17. URL // http://www.radiorus.m/issue.html?iid = 381376
18. URL // http://tatar-history.narod.ru/shariat.htm
19. URL // http://www.kvrf.org/press/news/321/
20. Иванеев С. В. О правовой природе шариата и его возможности быть союзником закона в военной организации государства // Военно-юридический журнал. 2013. № 7.
21. URL // http://www.interfax-religion.ru/?act= interview&div=311
22. Новиков М. В. Египетская модель клерикализма: история и конституционное оформление // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 8.
23. Фурсова Е. Н. Коптская церковь в системе государственно-религиозных отношений в Египте. Конец XVIII - начало XX века: дис. ... канд. истор. наук. СПб., 2004.
24. Овчинников А. И. Законодательные инициативы в сфере духовного и культурного развития России // Философия права. 2014. № 1.
25. Научный макет новой Конституции России / под общ. ред. С. С. Сулакшина. М., 2011.
Н. М. Сизова
ТИП НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ И ПРОБЛЕМА ПРАВОПОНИМАНИЯ
В статье рассматривается проблема классического и постклассического стилей мышления в контексте правопонимания посредством сравнения форм их проявления и сущностных черт. Автор предлагает подход к данной проблеме, основанный на историческом принципе анализа изменений юриспруденции. Главной задачей статьи является изучение социально-культурных оснований правопонимания как исторического типа рациональности.
Ключевые слова:рациональность, стиль мышления, юриспруденция, правопонимание, социокультурные основания, классический и постклассический исторические типы рациональности.
Очевидно, что проблема классического и постклассического стилей мышления, которая, как правило, отражает переход, произошедший на рубеже Х1Х-ХХ веков, от классической к постклассической культуре, обнаруживает наиболее глубокие трансформации сознания, ценност-
ных стереотипов, мировосприятия и пр., не сводимые к незыблемым и универсальным логическим формам мышления, раскрывает новые тенденции миропонимания, места человека в мире, его роли в социальном контексте, историческом процессе. Двухвековое торжество разума, осуще-
ствляемое в контексте парадигмы «человек - царь природы», одухотворенное идеей прогресса и, соответственно, перспективой реализации принципов свободы, равенства и справедливости в новом естественном по меркам человеческого разума и его биологического существа обществе и государстве, сменилось периодом уныния и разочарования.
Так, в ХУП-ХУШ веках средневековому провиденциализму, учению о божественном провидении и предопределении, была противопоставлена идея о естественном ходе событий в обществе. Человечество начинало видеть в себе сознательного творца своей собственной, исключительно складывающейся биографии, проникаясь вместе с тем убеждением, что в круговороте истории решающую роль играет прогресс. Конкретным выражением этой идеи являлась концепция договорного происхождения государства и перехода человечества от «естественного» состояния к гражданскому, упорядоченному и организованному действиями политической власти. Рациональное объяснение истории стало лейтмотивом всех учений об обществе. Неотвратимость реализации разумного начала в истории рассматривалась как первое условие прогресса, понимавшегося в первую очередь как фундаментальная закономерность истории. Однако подобная «разумность» истории постоянно опровергалась теми «неразумными» событиями, которые, по существу, и определяли ее ход: речь идет о войнах и революциях, имевших место как в Новой, так и Новейшей истории. Христианский гуманизм являлся аксиологическим уровнем рефлексии на происходящие процессы прогрессивно-разумного движения общества. Поэтому, когда мировые войны XX века, концентрационные лагеря и нависшая ядерная опасность показали проблематичность утверждения о прогрессивности развития общества, значительный удар был нанесен гуманизму и самой идее прогресса. Уже в начале XX века моральный идеализм Л. Толстого, повествующий о вечном, сменился прагматизмом (как бы фотографической манерой) Хемингуэя, который, не ставя вопросов «о вечном», говорил лишь о настоящем. Это и сегодня понятно больше, чем морализирование Достоевского и Толстого. Оптимизм Нового времени, выраженный в идее разумности и прогрессивности хода истории, был заражен вирусом пессимизма и отчаяния в XX веке.
Неклассическая философия вызревает в недрах классической, постепенно увеличивая свое
влияние на умы человечества. Так, «рядом» с Гегелем, отстаивающим систему объективного идеализма, Шопенгауэр создает учение о мировой воле. О. Конт - свой позитивизм параллельно с философской деятельностью Л. Фейербаха. Еще раньше С. Кьеркегор стал проповедовать свои иррационалистические идеи, являющиеся провозвестницами экзистенциализма.
Критика классической философии приводит к переосмыслению задач философии, специфики философского знания, введению новой системы понятий. Вместе с изменением философской парадигмы было поставлено под сомнение само понятие истины как соответствия знаний, взглядов, теории объективной реальности. Понятие закона как существенной и необходимой связи между явлениями либо полностью отрицалось, либо сводилось к фиксации эмпирических регулярностей. Более того, само понятие необходимости подвергалось критике. Вера в социальный прогресс была заменена признанием возможности направленного социального изменения. Далее метафизика стала дурным вкусом в философии, а вместе с этим такая фундаментальная категория, как «субстанция», была заменена понятием функции. Закономерным выводом из всего этого является отрицание возможности познания сущности, или природы, вещей. Наиболее важным результатом этого процесса становится отрицание разделения на субъект и объект любого вида опыта. Часто философский поиск стал направляться на тот фрагмент реальности, где субъект и объект находятся в единстве и выделение их может быть лишь условной теоретической процедурой.
Естественно, что классический стиль мышления рассматривается как процедура, не ведущая к цели, а уводящая от нее. Место познания занимает интуиция, воля, вера и другие иррациональные факторы. Классическая нацеленность на объективность, изучение объекта как такового, сущности мира, результатом которого являлось объективное знание, дискредитированы недоступностью постижения смыслов, создающих реальный контекст жизнедеятельности, не отстраненный от человека в виде универсальных схем бытия, должного, но включающий его в ткань существования. Человекоразмерность объектов познания, включенность субъекта в объект становятся основополагающим принципом познавательной деятельности, распространяемым на все ее сферы.
В правоведении все сказанное означает отказ от классического правопонимания и переход
к поиску альтернативных его форм, раскрывающих право не в качестве объекта в виде юснату-ралистических универсальных нормативных форм, обусловленных либо вселенским разумом, Богом, либо природой человека, и не в качестве юспозитивистского объекта исследования в виде юридического закона, совокупности правовых норм, которые можно лишь бесконечно анализировать, не привнося в право ничего нового. В конце XIX - начале XX века в условиях социальных трансформаций и перспектив глубокой модернизации всех сторон жизни общества важен был не умозрительный как в юснатурализ-ме, но практический критерий правотворчества, который мог бы стать основой социальных преобразований. Тогда и возникают новые типы пра-вопонимания, иллюстрирующие исторически новые стили мышления в сфере права, исходящие из того, что право не является объектом, противопоставляемым субъекту, но сам субъект включен в него тем или иным образом.
В этот период в российском правоведении получают развитие три основные постклассические концепции правопонимания - юридический феноменологизм, юридический социологизм и юридический психологизм.
Существенную роль в критике юридического позитивизма в России играло и социологическое направление в праве, которое отрицало справедливость тезиса позитивистов о том, что государство должно рассматриваться в качестве высшей цели эволюции (этатизм). При этом право как нормативная система имеет социальную природу, поскольку его нормы, регулирующие общественные отношения, социальны по своей сущности, рождаются из социума и в него же возвращаются. Так, по мнению Н. П. Корку-нова, критикующего правовой инструментализм и позитивизм, «соблюдение требований права не ведет к непосредственному осуществлению никакой материальной цели. Право только определяет рамки осуществления разнообразных интересов, составляющих содержание общественной жизни. Вместе с тем соблюдение юридических норм признается обязательным для всех, независимо от желательности для них той или другой отдельной цели. И, наконец, содержание права не есть только логически необходимый вывод из законов природы, что ясно уже из самого факта разнообразия и даже противоречия существующих в разное время и в различных странах юридических норм» [1, с. 35]. Социальная же сущность нормативности заклю-
чается в том, что реализация интереса личности возможна лишь в контексте взаимоотношений с другими людьми, которые тоже являются носителями своих интересов. А значит, «.. .интересы, определяющие содержание человеческой деятельности, складываются под влиянием не одних только личных условий, а может быть, еще в большей степени под влиянием общественных условий и потому значительная их доля имеет не индивидуальный, а социальный характер. Поэтому человеку по необходимости приходится сообразовываться не только со своими собственными интересами, но и с интересами других людей, без общения с которыми он не может существовать» [ 1, с. 41]. При этом необходим эталон оценки взаимодействия интересов, поскольку нравственная оценка здесь не может быть признана эффективной, она субъективна, а потому не может объективно разграничить интересы. Так, если нравственные нормы предусматривают безусловный нравственный долг, то правовые нормы предполагают обусловленные друг другом права и обязанности. Значит, «право есть именно обусловленная соответствующей обязанностью другого лица возможность осуществлять данный интерес в установленных юридическими нормами пределах. Юридическая обязанность есть обязанность, вытекающая из чужого права, выполнять требования, соблюдать установленные юридическими нормами границы сталкивающихся интересов. Поэтому в отличие от нравственного долга юридическая обязанность сохраняется только до тех пор, пока существует чужой интерес, ради которого она установлена» [1, с. 43].
Такая трактовка правовых норм, существенно отличающаяся от позитивистской, обусловлена особенностями понимания социальной сущности права и задач правовой теории. Н. М. Кор-кунов полагает, что «движение и развитие права имеют свое основание в элементах естественных житейских отношений. Теоретик же из этих отношений и из порождаемого ими практического права извлекает общие понятия. Таким образом, и теория права зависит от реальных отношений, а не наоборот. Деятельность теоретика должна быть направлена к тому, чтобы понять практическое право и реальные людские отношения как одно связное целое, этот общий организм разложить на его отдельные органы и элементы, определить их соотношение и взаимодействие, нормы и цели их действия, а также назначения как целого, так и частей» [1, с. 225].
Примечательно, что, по мнению Н. М. Кор-кунова, теория права еще не оформилась в качестве самостоятельной научной дисциплины. Такого же мнения придерживался и Л. И. Петра-жицкий, полагавший, что она должна сформироваться в результате синтеза многих наук, предметом которых в той или иной степени является право. Важно еще учитывать, что теория права рассматривалась как дисциплина прикладного характера, но не в смысле ее непосредственного воздействия на право. Она должна раскрывать закономерности его возникновения, развития, функционирования и воздействия на общественные отношения.
Каждый теоретик права в той или иной мере был включен в дискуссию основных школ и направлений правопонимания. Задачей такой дискуссии являлась не негативная критика юридического позитивизма, а анализ, снимающий его отрицательные стороны при сохранении положительных достижений.
Л. И. Петражицкий выступил в качестве умелого ниспровергателя классических идей, разгромив инструменталистскую правовую доктрину Р. Иеринга, трактовавшего право как юридически защищенный практический интерес. Позже он обосновал несостоятельность позитивистской догматики и методологии изучения права, предложив психологическую альтернативу в правоведении как молодую развивающуюся отрасль знания.
В отношении юридического позитивизма следует отметить, что его критики были единодушны во мнении о несостоятельности методологии, неверной оценке права как объективного образования и возможности применения к его познанию естественнонаучной методологии. Но согласие в оценке методологии разрушалось, как только речь заходила о проблеме соотношения государства и права, которое юридический позитивизм трактовал в этатистских традициях. Так, консервативно настроенные правоведы, как правило, проповедовали этатизм юспозитивизма, в то время как либерально мыслящие теоретики отвергали его. Следует отметить, что Л. И. Петражицкий строил свою критику позитивизма, во многом опираясь на идеи естественного права, в то же время критикуя и эту школу правопонимания. Здесь нет концептуального противоречия, поскольку он противопоставлял формально-нормативистской пози-
тивистской доктрине подход, основанный на введении в правовую действительность не только институционных образований, но и неинституционных, связанных ценностным пониманием правовых норм.
Придерживаясь умеренных политических взглядов, совмещающих элементы консерватизма и либерализма, Л. И. Петражицкий крайне негативно относился не только к этатистскому темпераменту позитивистской доктрины, но и к самой идее отождествления права и закона, рассматривая право в более широком контексте, видя его источник в психологической специфике восприятия социальной действительности, включающей акты сознания и психики.
Если Н. М. Коркунов, критикуя юридический позитивизм с позиции своего социологического правопонимания, делал акцент на том, что право является социальным феноменом как способ регулирования (координации) интересов и, соответственно, закрепляет общественный порядок, то Л. И. Петражицкий критиковал его, исходя из убеждения о том, что право - это психологический феномен, который коррелирует с обществом благодаря переживанию императивности и атрибутивности нормы, фактически интерпретированных как чувство долга по отношению к другому и самому себе. Он не отрицал связи государства и права, однако, разделяя доктрину договорного происхождения государства, полагал, что право первично по отношению к государству, возникающему лишь в ситуации, когда иные средства социальной интеграции не способны урегулировать складывающиеся отношения.
В целом критика Л. И. Петражицким юридического позитивизма концентрируется на его издержках в понимании права как некоего объекта, на той «проекционной точке зрения», которая является для него традиционной и заключается в понимании действия права как простого отражения правовой нормы в сознании и акте поведения, обеспеченной силой принуждения государственной власти.
Литература
1. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1984.
