CC BY
47
22.Миллер А.И. Личные качества и профессиональная подготовка библиотекарей // Библиотековедение и библиография за рубежом. — 1971. — Выл 36. — С. 102-106.
23.Миллер А.М. Некоторые психологические особенности восприятия художественной литературы больными неврозами // Психология и медицина / Сб. трудов. — М., 1978. — С. 242-249.
24.Миллер А.М. Особенности руководства чтением больных в библиотеках лечебно-профилактических учреждений: Автореф. дис. канд. пед. наук. — Л., 1975. — 30 с.
25.Миллер A.M. Кравченко С.Я. Библиотерапия в системе комплексного курортного лечения // Научно-технический прогресс и медицина. — Ульяновск. — 1985. — С. 23-24.
26.ГорнфельдА. О толковании художественной прозы // Вопросы теории и психологии творчества. Т. 7. — Харьков, 1916. — С. 3-41.
27.Трофимова РА. Концепция библиосоциальной работы. — Барнаул, 1996. — 203 с.
28.Мязотс О. «Счастливая больница» — посланец из другого мира // Библиотека. — 1994. — №7. — С. 67.
29.Некоторые аспекты библиотерапии: Метод, рекомендации / Сост. Э. Стальненене и др. — Вильнюс, 1988. — 22 с.
30.Казинс Н. Резервы человеческого духа // Здоровый образ жизни. — 1995. — №3 (54). — С. 13-15.
31 .Мейжис И.А. Социальная психология библиотечного дела. — 1993. — №4. — С. 49-54.
32. Трофимова Р.А. Опыт проведения библиотерапевтического экспериментирования (в сельских регионах Алтайского края) // Библиотековедение. — 2003. — №5. — С. 117-125.
33.Трофимова Р.А. Основы библиотерапии. — Барнаул, 1995. — 13 с.
34.Гейнц С. Библиотерапевтическое воздействие художественной литературы на молодых читателей. Дипл. работа. — Барнаул, 1995. — 116 с.
35.Жуминова Н. Библиотерапевтическое воздействие художественной литературы на выпускников средних школ: Дипл. работа. — Барнаул, 1995. — 175 с.
36.Потапова Р.П. Проблемное поле библиотерапии // Книга и мировая цивилизация. XI книговедческая конференция. — М., 2004.— С. 112-116.
37.Рыжкова М. Библиотерапевтическое воздействие художественной литературы на мужчин: Дипл. работа. — Барнаул, 1995. — 97 с.
38.Федулова Л. Библиотерапевтическое воздействие художественной литературы на группу эмоционально-неуравновешенных клиентов: Дипл. работа. — Барнаул, 1995. — 82 с.
39.Библиотерапия: Аннотир. рек. указ. / АКУНБ им. В.Я. Шишкова; Инф-бибилиог. отдел. — Барнаул, 1995. — 10 с.
40.Несвитенко Н. Лечение по рецепту Хемингуэя // Алтайская правда. — 1991. — 29 июня.
41.Библиотека в помощь читателю / Библиотекарь и читатель: проблемы общения. Сб. статей. СПб. — 1993. — 94 с.
42.Искусство печального утешить // Библиотекарь. — 1991. — №9. — С. 52-54.
43.Клюшина Н. Душу исцелит добро // Библиотека. — 1994. — №2. — С. 38.
44.Клюшина Н., Кушнир Г., Сапоровская М. Библиотерапия // Библиотекарь. — 1991. — №9. — С. 51-52.
45.Фоменко В. Библиотерапия // Правда Украины. — 1990. — 25 июля.
46.Шалыпгаа Т.С. За помощью — в библиотеку // Библиография. — твой помощник: Сб. статей в помощь незрячим людям. — М., 1984. — С. 27-37.
47.Шашкова И.В. Работа души // Библиография. — 1991 — №2. — С. 45.
48.Гоигорьев С.И., Демина Л.Д., Растов Ю.Е. Жизненные силы человека. — Барнаул, 1996. — 93 с.
49.Велик А.А. Изменение состояния сознания и психотерапия // Твое здоровье. — 1990. — №6. — С. 23-27.
50. Книговедение: Энциклопедический словарь / Ред. Н.М. Сикорский. — М., 1982. — 664 с.
Материал поступил в редколлегию 09.02.07
УДК 316.33
А. Р. Татаркина
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ (РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ)
В XX веке тема человека и человеческого существования стала центром всего гуманитарного знания. Теоретическое осмысление повседневности рассматривается на основе истории ментальности. Это обстоятельство усиливает новизну, актуальность данной проблемы.
Актуальность и востребованность проблемы повседневности подтверждается устойчивым интересом к ней со стороны историков, культурологов, искусствоведов, социологов, а также достаточно большим выходом статей, монографий, диссертаций. Это объясняется тем, что именно в XX в. (а точнее в середине столетия) тема человека и человеческого существования стала центром всего гуманитарного знания. Собственно, повседневность — есть одно из открытий XX века. К этому открытию имеют отношение философия М. Хайдеггера, социология Э. Гуссерля и А. Щюца. Сюда можно с полной уверенностью отнести экспериментальные поиски сюрреализма и поп-арта. Мода на повседневность подтверждается высказываниями теоретиков современной куль-
туры о том, что именно дом становится центром, а повседневность сценой нашего существования. Мир чреват новым грандиозным проектом: очеловечить, «одомашнить» предметное окружение, городскую среду, модели существования.
Для понимания исторического аспекта повседневности необходимо обратиться к сути самого понятия. Повседневность — прежде всего рутинный, неосознаваемый мир, который противопоставляется досугу и празднику (повседневность — будни), мгновениям острого психологического напряжения (повседневность — обычная жизнь), идеальному существованию (повседневность — обыденность). Исходя из разного понимания контекста повседневности, можно выделить два подхода
к определению повседневности. Первый рассматривает повседневность как рутинную, технизированную деятельность (Г. Зиммель, М. Хайдеггер). Вторые считают её подлинным локусом творчества, где создается всё человеческое и сам человек, повседневность — место для трудов (Л. Февр). Таким образом, несмотря на разное понимание, повседневность остается одной и той же. Её характеристики: рутинность, нерефлективность, типичность, привычность. Американский социолог А. Щюц выделил следующие признаки повседневности:
1. Активная трудовая деятельность, ориентированная на преобразование внешнего мира.
2. Напряженное отношение к жизни.
3. Цикличность восприятия времени, соответствующая трудовым ритмам.
4. Личностная определенность индивида.
5. Особая форма социальности (типизированный мир). [1]
Теоретическое осмысление повседневности в исторической науке начинается в середине XX в, когда ученые от экономической истории обратились к истории ментальности. В итоге сложилось влиятельное направление — историческая антропология. В рамках данной методологии во Франции оформилась школа «Анналов» (М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель). В Германии под исторической антропологией понимается история повседневности. В России начало проблемы было положено историками-медиевистами (А. Гуревич). Тематика исследований довольно широка: народная культура, политическая антропология, история семьи, питания, частной жизни и т. д. Предметом становятся малые сообщества, микромир, поэтому очень часто историю повседневности называют «микроисторией». Итак, в центре исследователей находится не столько материальный мир как таковой, сколько человек как создатель этого мира, данной культуры, выражающий себя в реалиях своей повседневной жизни — биологической, материальной, социальной, психической. Задача историка повседневности — не реконструкция и описание индивидуальных форм бытия, а выяснение типичности, присутствующей в формах быта, городских, сельских поселений, семейных отношениях, политической организации, т. к. «именно из маленьких происшествий, из путевых заметок вырисовывается общество» (Ф. Бродель).
Исходя из широкого спектра явлений, составляющих проблему повседневности, можно утверждать, что она на разных уровнях рассматривалась отечественными историками. В работах Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Н.И. Костомарова, И.Е. Забелина содержатся многочисленные данные о быте, особенностях жилища, нравах людей то есть все то, что наполняет повседневную жизнь человека. В начале XX в. в отечественной историографии стали появляться работы, посвященные целостному описанию Российской империи, включавшие анализ повседневности с этнической и историко-культурной позиций [2].
Проблема повседневности нашла отражение в работах региональных историков. Большой вклад в изучение южно-уральской повседневности внесли историки
В.А. Весновский, П.Н. Столпянский, П.Н. Распопов, И.И. Архангельский, А. Алекторов, П.Д. Райский [3]. В этом ряду следует отметить исследования, касающиеся Челябинска. Справочное издание «Весь Челябинск и его окрестности» (1909), написанное журналистом В.А. Весновским, является первой книгой о Челябинске. Она снабжена историко-статистическими сведениями о прошлом города, автором был сделан анализ современной городской жизни, состояния культуры, образования. Уральский историк Н.М.Чер-
навский в «Материалах к истории Челябинска» высветил отдельные стороны прошлого города, книга содержит любопытные сведения о развлекательной жизни горожан.
Таким образом, дореволюционными историками был накоплен значительный фактический материал по различным вопросам повседневной жизни, но без обобщения и комплексной характеристики.
В советское время проблема повседневности изучалась в контексте общеисторического, культурного процесса. Например, в рамках материальной культуры историки рассматривали такие темы, как история быта, жилища, одежды [4]. В 60-80-е гг. в отечественной науке стала подниматься тема праздничной культуры [5]. Местное краеведение ограничивалось отдельными публикациями, высвечивающие, в основном, бытовую сторону повседневности [6]. На основании вышеизложенного, можно сделать вывод, что появилась потребность в комплексном исследовании проблемы повседневности. Этот пробел пытается преодолеть современная отечественная наука.
Первые результаты системного подхода продемонстрировала международная конференция «Российская повседневность 1921-41 гг.: новые подходы», прошедшая в Санкт-Петербурге в 1994 г. По итогам конференции был опубликован сборник научных статей, в котором содержались интересные сведения о формировании советского менталитета, нового быта и т. д. Современные историки изучают повседневность в разных контекстах: либо ограничиваются частной проблематикой, либо в рамках определенной культурной эпохи [7] Следует отметить, что современные ученые в своих исследованиях используют разные методологические подходы: историко-антропологический, культурно-антропологический, гендерный. В 2000 году вышла в свет монография Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи», выполненная на основе социально-исторического анализа российского общества [8]. Ее достоинством является соприкосновение с разными историческими дисциплинами: историческая урбанистика, историческая демография. На основе значительной источниковой базы Б.Н. Миронов дал обстоятельную картину не только общественной структуры империи, но и затронул вопросы менталитета, традиционного и буржуазного укладов жизни. Из последних работ заслуживает внимание исследование Н.Б. Лебиной «Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-30-е гг.» [9]. В ней автор подразделяет повседневность прямое (дом, одежда) и косвенное (досуг, частная жизнь) нормирование. Оригинальным является подход автора: изучение повседневности строится на основе поведенческих характеристик советского человека — норм и аномалий.
В современном южно-уральском краеведении также наметился интерес к проблемам повседневной жизни. Повседневность становится предметом диссертаций, монографий [10]. Отдельные аспекты повседневности позволяют многообразнее, ярче представить конкретную эпоху, событие, показать роль маленького человека в историческом процессе. В таком ключе выполнено исследование В.Д. Павленко, Г.К. Павленко «Огненный рубеж фронта и тыла», в которой получили освещение такие темы как, общественное питание, медико-санитарная служба в годы Великой Отечественной войны.
Таким образом, повседневная жизнь в современной отечественной науке освещается с новых позиций. Несмотря на подъем интереса к этой тематике, ощущается потребность в ее дальнейшей разработке. Комплексных, обобщающих исследований, изучающих настроения,
стереотипы мышления, особенности поведения городс- Это обстоятельство усиливает новизну, актуальность кого населения Южного Урала на сегодняшний день нет. данной проблемы.
Библиографический список:
1 Щюц, А. Структура повседневного мышления / А. Щюц // Социологические исследования. — 1988. — №2. — С.127.
2 Семенов Тянь-Шанский, В.П. Россия. Полное географическое описание Нашего Отечества. Настольная и дорожная книга /
B.П.Семенов Тянь-Шанский. - СПб., 1914; Милюков, П.Н. Очерки истории русской культуры / П.Н. Милюков. — М., 1993.
3 Весновский, В.А. Весь Челябинск и его окрестности / В.А. Весновский. — Челябинск, 1909; Столпянский, П.Н. Город Оренбург. Материалы к истории и топографии города / П.Н. Столпянский. — Оренбург, 1908; Распопов, П.Н. Оренбургская губерния в современном ее состоянии: статистический очерк / П.Н. Распопов. — Оренбург, 1884; Архангельский, И.И. Материалы по истории г. Троицка / И.И. Архангельский // Труды Оренбургской Ученой Архивной Комиссии. — Оренбург, 1900. — Вып.6; Алек-торов, А. История Оренбургской губернии / А. Алекторов. — Оренбург, 1883; Райский, П.Д. Путеводитель по Оренбургу с очерком его прошлого и настоящего, иллюстрациями и планом / П.Д. Райский. — Оренбург, 1915.
4 Например, История СССР: в 12 т. — М., 1968; Муравьев, А.В., Сахаров, А.М. Очерки истории русской культуры 1Х-ХУ11 вв. /
А.В. Муравьев, А.М. Сахаров. — М., 1984.
5 Некрылова, А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища / А.Ф. Некрылова. — Л., 1984; Немиро, О.В. Праздничный город. Искусство оформления праздников. История и современность / О.В. Немиро. — Л., 1987.
6 Заринская, И.З. Народная культура и предметный мир уральских рабочих / И.З.Заринская // Из истории художественной культуры Урала: сб.ст. — Свердловск, 1988. — С.77-83; Соковиков, С.С. Традиционные и популярные формы досуговой культуры Урала (начало XX в.) / С.С. Соковиков // Восьмые бирюковские чтения: тезисы докладов. — Челябинск, 1988. — С.176-178; Адукова, Т.Ю. Быт дореволюционного Челябинска / Т.Ю. Адукова // Седьмые бирюковские чтения: тезисы докладов. — Челябинск, 1987. — С.16-18.
7 Пушкарева, Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X-нач.XIX вв.) / Н.Л. Пушкарева. — М., 1997; Зброжек, Е.В. Викторианство в контексте культуры повседневности / Е.В. Зброжек // Вопросы культурологи. — 2006. — №2. —
C.41-48.
8 Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи: в 2 т. / Б.Н. Миронов. — СПб., 1999-2000.
9 Левина, Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-30-е гг. / Н.Б. Лебина. — СПб., 1999.
10 Например, Жулева, М.С. История повседневности жителей города Кургана в 1929-1941 гг. Автореф. дис...уч.ст. к.и.н. / М.С.Жу-лева. — Курган, 2004.; Нарский, И.В. Жизнь в катастрофе: будни населения Урала в 1917-21 гг. / И.В. Нарский. — М., 2001.; Павленко, В.Д., Павленко, Г.К. Огненный рубеж фронта и тыла / В.Д. Павленко, Г.К. Павленко. — Челябинск, 2005.
Mаmepиал полупил в peдакцию 09.02.07
УДК 75
Н.С. Мамырина
СПЕЦИФИКА ИСТОРИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ КАК ЖАНРА СТАНКОВОЙ ЖИВОПИСИ
Статья посвящена рассмотрению вопроса становления исторического жанра тесно в историческом развитии. Подчеркивается тот факт, что сюжетные границы исторической живописи должны быть поняты в соответствии с правилами того времени, когда создавалось художественное произведение, а также обращается внимание на то, что «Историческая память» концентрируется в художественном мышлении, художественном сознании, художественной памяти региона, является важной составляющей духовности народа.
Исторический жанр в России имеет сложный путь развития и становления. На протяжении двух столетий понятие «историческая живопись» наполнялось разным содержанием, это зависело от понимания истории в ту или иную эпоху. Становление исторического жанра имеет несколько этапов, тесно связанных с историей нашей родины. В начале ХХ века теоретики искусства делают попытки выработать универсальные определения портрета, натюрморта, пейзажа, исторической картины, опираясь на материалы живописи едва ли не с древнейших времен. Но эта задача оказывается неразрешимой в связи с тем, что старые понятия не охватывают новых явлений в изобразительном искусстве.
Понятие жанр в кратком словаре терминов изобразительного искусства определяется как «исторически сложившаяся, устойчивая форма организации художественного материала. Различают основные жанры: исторический, бытовой, батальный, жанр портрета, пейзажа, натюрморта» Исторический жанр посвящен «изображению конкретных исторических событий прошлого и современности...» [1, с. 45].
Столь широкое толкование термина «исторический жанр» ставит перед исследователями задачу определения границ исследуемого материала. Сюжетные и временные рамки исторического жанра то раздвигаются, то суживаются. В одних случаях понятие «исторические события» расширяется настолько, что включает современность и тогда к исторической живописи относят картины, изображающие современную жизнь. В других случаях напротив эти же рамки ограничивают историческую живопись одними лишь реально-достоверными сюжетами, а прошлое, преломленное в легендах и мифах (особенно библейских), остается вне пределов исторического жанра.
Сюжетные границы исторической живописи должны быть поняты в соответствии с правилами того времени, когда создавалось художественное произведение. Здесь необходимо развить понятия жанровой классификации картины и их исторической значимости. Доктор искусствоведения, профессор А.Г. Верещагина в своей работе «Художник. Время. История.» определяет временные границы исторического жанра, подходя к этому
