CC BY
10
9
кц
Глобальной фабрикой высоких технологий Россия пока не стала. Может быть, испробовать запасной вариант -просто и со вкусом накормить весь мир? А там, глядишь, и микропроцессоры делать научимся.
йй Бросьте всё и занимайтесь сельским хозяйством!
99
Джавахарлал Неру, премьер-министр Индии, 1957 1ОД
Что такое идеальный рынок? Если отбросить всякого рода наукообразную шелуху, ответ оказывается очень простым. На идеальном рынке спрос превышает предложение, продукция и услуги постоянно растут в цене, а удовлетворяемая потребность относится к основным и безусловным. Причем все эти условия должны быть актуальны не только сегодня, но и в долгосрочной перспективе.
г
Обнаружив такой в высшем смысле замечательный сегмент, можно выстраивать длинную игру. Привлекать инвестиции и формировать инфраструктуру, готовить кадры и запускать исследовательские проекты. То есть делать все то, что практически не имеет смысла на слишком подвижных, сиюминутных, «конъюнктурных» рынках, где ветер способен перемениться в любой момент, а потому единственно верной стратегией остается спекуляция.
Поиск идеальных рынков — задача не только бизнеса, но и государств. Безусловный хит начала XXI века — рынок высоких технологий. Ведущие державы схлестнулись в великой инновационной гонке. Присоединиться к этому клубу стремится и Россия. В стране объявлена масштабная технологическая мобилизация. И на этом направлении (при всех очевидных издержках) уже есть первые результаты. Да, решительного прорыва добиться не получилось. Зато удалось зафиксировать наиболее острые проблемы. А это уже немало. Более того, в некоторых сегментах национального рынка, таких как информационные технологии и интернет-решения, начинается настоящий венчурный бум.
«Новая экономика» по всем параметрам подходит под определение идеального рынка. Ведь именно знания становятся все более ходовым товаром. А способность к их коммерциализации — ключевой компетенцией как отдельных компаний и отраслей, так и сильнейших технологических держав. Не случайно «Бизнес-журнал» не только внимательно следит за происходящим в этом сегменте, но и пытается внести свой посильный вклад. Вот только претендентов на первые роли уже предостаточно.
Китай превратился не только в сборочный цех мирового хайтека, но и в одного из ведущих импортеров технологий. Следующий этап — выход на глобальный рынок уже в роли самостоятельного игрока. Индия успешно концентрируется на локальных нишах, таких как контрактное программирование и аутсорсинг. Западная Европа по традиции успешно конвертирует в деньги образовательный и научный потенциал. Япония и другие азиатские «тигры» — также признанные авторитеты индустрии знаний. А впереди пока США со своим сверхоружием — Кремниевой долиной.
Шансы у России есть. Но в любой комбинации полезно иметь запасной вариант. Проще говоря — требуется «План Б», «Стратегия №2». В худшем случае будет куда отступать. В лучшем — есть вероятность сорвать двойной куш.
Имеется ли на просторах мировой экономики рынок, соответствующий приведенному описанию? И есть ли потребность, превосходящая спрос на знания, которые могут быть превращены в прорывные технологии? Для человека как существа социального знания — и правда главная ценность. Вот только биологическую природу homo sapiens со счетов не сбросить.
Людям хочется кушать. Эта потребность не исчезнет никогда. Мало того, она всегда останется ведущей. Так вот, с едой в мире довольно напряженно.
Может быть, поставить и на эту карту?
Быстрее всего дорожает пшеница — мировые цены выросли на 65%. Эксперты ООН опасаются: такая динамика может привести к тому, что количество недоедающих людей превысит миллиард
Ситуация как есть
Глобальный продовольственный кризис заставляет со все большим интересом заглядывать в тарелку потребителя. А также в его кошелек. Похоже, и российским властям, и предпринимательскому сообществу пришло время всерьез задуматься о еде.
Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО, Food and Agriculture Organization) бьет тревогу: с едой на планете дела обстоят все сложнее. А в первом квартале 2011 года цены на продукты питания достигли исторического максимума. При этом больше всего подорожала пшеница. Цены на эту культуру в мире прибавились на 65%. Эксперты ООН опасаются: такая динамика может привести к тому, что количество недоедающих людей превысит 1 млрд. И это не предел. Ведь со временем продовольственный кризис может затронуть и более платежеспособные слои населения.
Все то же самое происходит пока и в нашей стране. Мало того, рост цен даже превысил зарубежные показатели. Так, если за год (к январю 2010-го) продовольствие в странах ЕС подорожало на 2,7%, то в России, по данным Росстата, индекс цен на основные группы продуктов вырос на 16,4%. И это притом, что демографический кризис (как следует из только что опубликованных итогов всероссийской переписи) продолжается. А значит, должно снижаться потребление продуктов. «Да, в России едоков все меньше. Но ведь и количество рабочих рук убывает», — напоминает заместитель заведующего кафедрой демографии НИУ ВШЭ Михаил Денисенко.
г
1
«Программа развития АПК».
Мало того, эксперты предсказывают дальнейший рост цен на продукты питания, апеллируя к самым разным макроэкономическим факторам — от удорожания энергоносителей до последствий (а скорее, так и не устраненных причин) всемирной финансовой депрессии. «Фактически мы наблюдаем кризис капитализма, который предполагает высокие риски и при этом быстрое развитие экономики (при социализме — наоборот: низкие риски и медленный рост экономики), — объясняет Александр Осин, главный экономист УК «Финам Менеджмент». — В чем причины этого кризиса? Развитой мир на протяжении последних 15-20 лет занимался преимущественно спекуляцией: все вкладывались в недвижимость и другие проекты, способные принести быструю прибыль. Инвестировать в реальную экономику считалось невыгодным. В этом смысле показательны и стабильность объемов производства пшеницы в мире (несмотря на рост численности населения), и угрозы дефицита природных ресурсов. В Саудовской Аравии, например, в прошлом году пшеницу вообще перестали выращивать, что было вызвано климатическими изменениями, экономией водных ресурсов... Россия в этом смысле следовала общемировому тренду спекулятивной экономики».
Теперь же, на взгляд Александра Осина, ситуация меняется: в результате всеобщего кризиса доверия и всеобщей же закредитованности соотношение рисков и доходности выравнивается в сегменте как реальных, так и спекулятивных инвестиций. Всемирный тренд смещается в область долговременных вложений: все выше ценятся инвестиции в основные ресурсы и реальную экономику, в которой по праву приоритетное место занимает сельское хозяйство.
«России все это более чем касается, — говорит Александр Осин. — Тем более что природно-сырьевые ресурсы для этого есть. Проблема в том, как запустить механизм инвестиций. Минфин в последние годы проводил грамотную политику ограничения рисков.
Сколько еще свободных сельхозугодий в России?
96%
Земли в общей
долевой собственности (невостребованные земельные
доли, фонд перераспределения и земли, права на которые еще не разграничены)
3%
под контролем 25 крупных землевладельцев
1%
в собственности средних компаний
Источник: «Юридическая группа РАТУМ»
Но по мере их сокращения в мировой экономике инвестиции госсектора, вероятно, придется увеличивать. В том числе и в АПК».
России действительно пора определиться со своим отношением к исконной, исторически заданной специализации (не отменяющей при этом, разумеется, «Плана А»; в конце концов, современных подходов требует и агропром). Особенно сегодня, когда так нужны решительные успехи: с сырьевой экономикой страна постепенно прощается, но экономику знаний еще не построила.
«Время жизни «на трубе» прошло, — утверждает Андрей Даниленко, председатель правления Национального союза производителей молока. — Да, это значительно легче, чем растить национальные продовольственные компании. Однако именно вторая стратегия может оправдать себя уже в ближайшее десятилетие». Да и генеральный директор холдинга «Алтан» Валерий Покорняк согласен: аграрный сектор выгодно отличается от сырьевого. Ведь, не в пример нефти и газу, речь идет о возобновляемых ресурсах.
Впрочем, с этим как раз никто и не спорит. Вопрос в другом: готово ли государство предложить бизнесу и частным инвесторам внятный план сотрудничества — четко сформулированную аграрную политику, эту самую «Стратегию №2»?
На выселках
Российские власти продолжают накачивать средствами технологический сектор. И это верно. Ни одна страна мира, занимающая сегодня крепкие позиции на рынке хайтека, не обошлась без мощных бюджетных вливаний. Так, в 2011 году на инновационные программы в РФ будет выделено не менее 300 млрд рублей. Смущает другое — все более «остаточный» подход к аграрному производству. На поддержку этого сектора национальной экономики в этом году будет израсходовано всего 125 млрд рублей1. Так что символично: Центр исследований и разработок в Сколкове будет построен на экспериментальных полях НИИ сельского хозяйства.
Превращение России в ведущую технологическую державу — большая и хорошая цель. Но на этом пути нам потребуются десятилетия. Между тем мировой продовольственный рынок куда более открыт и доступен для нашей страны уже сегодня. «Высокие технологии — специфическая ниша, которая подвержена спадам и конъюнктуре, а также находится в зоне высокой конкуренции, — напоминает Андрей Даниленко. — В этом смысле «зона рискованного земледелия», как часто именуют Россию, выглядит куда более стабильно».
Мало того, сельское хозяйство само нуждается в инновациях. Только использование новых технологий позволит России конкурировать с другими странами — особенно после вступления в ВТО. Однако, обсуждая перспективы очередных нанотехнологических или интернет-стартапов, мы почему-то совсем перестали удивляться тому, что словосочетание «агротехноло-гический стартап» так и не вошло в инновационный лексикон. Согласно недавним исследованиям АНХ при
г
Правительстве РФ, урожайность пшеницы на уровне 12 центнеров с гектара считается в России приемлемой. А ведь современные аграрные технологии позволяют собирать по 100 и более центнеров с гектара!
Член правления «Роспродсоюза» Максим Протасов утверждает, что аграрная отрасль требует модернизации еще и потому, что за последние сто лет дефицит эффективного крестьянина в нашей стране только крепчал: «Мы можем использовать лишь самые высокие агротехнологии, которые позволили бы нам заменить несуществующий миллиард рабочих рук».
Ничто не мешает развивать эти направления параллельно, убеждена Наталия Орлова, главный экономист Альфа-Банка. Вот только пока приоритеты распределяются не в пользу аграрного сектора. А еще хуже то, что сельское хозяйство начинает восприниматься как регресс, «возвращение к сохе». Хотя во всем мире агрокультура уверенно превращается в высокотехнологичную индустрию. Индустрию, немыслимую без новых технологий и коммерциализации инноваций, венчурных инвестиций и соответствующей инфраструктуры — финансовой, кредитной, логистической...
Так стоит ли строить новое, несправедливо забывая «старое» и отказываясь от многообещающей синергии? В условиях, когда дальновидные эксперты подсказывают: вероятно, наиболее выгодная для России ниша — не столько «железо» (от автомобильной промышленности до компьютеров), сколько биотехнологии, рынок живых систем, к которому сельское хозяйство имеет самое непосредственное отношение.
Московский НИИ сельского хозяйства («Немчи-новка») Российской академии сельскохозяйственных наук десятилетиями считается одним из самых эффективных исследовательских центров. Десять лет назад здесь разработали сорт «Московская 39», впервые в России позволивший выращивать некормовую пшеницу в условиях Нечерноземья. Да и других передовых разработок, готовых к коммерциализации, у немчиновских ученых достаточно. Каждое пятое хлебное изделие в России производится сегодня из пшеницы, семена которой получены в этом институте.
— Сначала нам казалось, что НИИ и Сколково — совместимые проекты, — говорил в интервью «Бизнес-журналу» один из сотрудников РАСХН, попросивший не упоминать его имени. — Предполагалось, что инновационный центр будет заниматься и биотехнологиями, а один из отделов «Немчиновки» специализируется как раз на сельскохозяйственных биотехнологиях и генетике. К сожалению, все оказалось иначе. Но зачем резать курицу, которая несет золотые яйца? Да, институт не закрывают, выделены средства на его переезд. Но это в любом случае затормозит все проекты. Это же не станок, который можно легко перевезти с места на место и снова запустить. Земли-то нужно готовить не один год, как и прочую инфраструктуру.
По словам главы института Виктора Кутровского, сейчас НИИ занимается переездом в Наро-Фоминский район Московской области (20 км по Киевскому шоссе), где уже засеяны поля озимой пшеницы. Правда, пока эта местность не обустроена и представляет собой «чистый пейзаж». По словам Кутровского, вышло
постановление правительства РФ о финансировании первоочередных мероприятий по переводу института на новое место. Возможно, также будут выделены средства на полный переезд. Однако ученые продолжают проживать в поселке Немчиновка, рядом с полями, уже не принадлежащими институту. А на «работу» — ездить на специально приобретенном для этих целей автотранспорте. В период полевых работ они собираются жить в палаточном лагере, где будут созданы некоторые бытовые условия для сотрудников, а также организованы площадки для хранения и мелкого ремонта техники. Романтика.
Андрей Даниленко напоминает, что фактический возраст нового русского агропрома не превышает пяти лет. При этом отрасль пребывает в состоянии конкурентной борьбы с ведущими странами мира
Кто кого съест
Все громче звучат предупреждения: на фоне международного продовольственного кризиса России следовало бы серьезнее задуматься о стратегическом потенциале национальной аграрной отрасли — как с точки зрения самообеспечения, так и — учитывая перспективы расширения зарубежных рынков сбыта.
«Формулировка «продовольственная безопасность» уже перестала быть красивыми словами: мировые институции говорят об этом как о вероятном риске», — уверен Андрей Даниленко.
Экономические предпосылки для того, чтобы наращивать объем инвестиций (как частных, так и бюджетных) в рынок продовольствия, — очевидны. Как минимум Россия обладает для этого всеми необходимыми ресурсами. «У нас огромные территории, полученные от предков, — напоминает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. —
г
И территории эти необходимо осваивать. Наша страна должна быть великой аграрной державой. Это специфика нашей местности, объективная данность, от которой никуда не деться. К тому же здесь нет никакого конфликта с инновационным развитием. Ведь инновации — не прерогатива какой-то одной отрасли. Сельское хозяйство точно так же должно развиваться по инновационному пути».
Простейшие выкладки подтверждают: Россия вполне способна стать одним из лидеров глобального рынка аграрной продукции. По крайней мере, наша страна традиционно присутствует в списке ведущих держав
ВТО — как Олимпийские игры, говорит Валерий Покорняк. Надо участвовать? Надо! К тому же если нет конкуренции, то нет и компетенций. Побеждает сильнейший, и это правильно!
по объему сельхозугодий. «По прогнозам, среднемировая обеспеченность пахотными землями к 2050 году сократится до 0,7 га на одного жителя планеты, — подсчитывает Ольга Романова, управляющий партнер курской юридической фирмы «Ратум». — Поэтому даже низкопродуктивные земли будут востребованы в куда большей степени, чем сегодня. А российская обеспеченность пахотными землями в расчете на одного жителя выглядит очень высокой».
По мнению многих экспертов, благодаря одному лишь эффективному использованию земельных ресурсов Россия в силах не только обеспечить внутренние потребности, но и прокормить других (разумеется, за отдельную плату). Один из перспективных сегментов — пшеница. Культура, быстрее всего дорожающая на международных рынках продовольствия.
— Нам уже удавалось выйти на мировой рынок зерна — при фактическом отсутствии господдержки,
то есть еще до того, как это стало системной задачей, — напоминает Александр Корбут. — И не просто выйти, а получить свой кусок мирового рынка в условиях жесточайшей конкуренции. Первые объемы зерна на экспорт пошли уже в 2000-2002 годах. А ведь еще лет пятнадцать назад все смеялись, когда кто-либо пытался заговорить о такой возможности. Россию считали «вечным импортером». Напрасно. Наша страна уже стала значимым игроком. К сожалению, в этом сезоне экспорт зерна запрещен. Таким образом, сейчас мы вернулись на исходные позиции. Что же, будем снова бороться за рынки сбыта.
Заметим: как следует из недавнего выступления министра сельского хозяйства РФ, накопленные ресурсы зерна в стране составляют ныне около 90 млн тонн, что намного больше внутренних потребностей. А Александр Корбут советует внимательнее изучать мировой опыт: «Ни развитию производства, ни повышению инвестиционной привлекательности отрасли закрытие экспорта зерна не способствует. Американцы уже споткнулись на своих эмбарго и законодательно установили, что единственным условием запрета агропродовольственного экспорта является официально объявленная общенациональная чрезвычайная ситуация».
Впрочем, зерно — вовсе не единственный товар, который страна может производить на экспорт. По мнению генерального директора группы «Черкизово» Сергея Михайлова, и в сегменте производства мяса у России есть шанс начать активное импортозаме-щение уже в следующем году. А потом можно будет думать и об экспорте. «Приоритетными с точки зрения экспорта являются рынки Китая и Ближнего Востока, — говорит Михайлов. — Страны Евросоюза также очень привлекательны для сбыта, хотя здесь мы можем столкнуться с довольно затянутой и сложной процедурой сертификации экспортной продукции. В этом смысле, кстати говоря, вступление в ВТО могло бы сыграть положительную роль».
В течение долгих лет перспектива вступления нашей страны во Всемирную торговую организацию вызывала бурные дискуссии. Звучали в том числе панические заявления о том, что членство в ВТО приведет к полному разрушению национального агропрома. Однако большинство экспертов, с которыми «Бизнес-журнал» обсуждал эту тему, сегодня высказываются скорее за такую перспективу. Да, будет непросто. Хотя бы потому, что отечественному производителю придется всерьез озаботиться собственной эффективностью. Но ведь надо же когда-то начинать. Да и штурмовать мировые рынки в противном случае попросту опасно.
— Прежде всего, — напоминает Вадим Новиков, старший научный сотрудник АНХ при Правительстве РФ, — вступление в ВТО приведет к уменьшению таможенных пошлин на импортные продукты питания. А значит, снизятся и конечные цены. Ведь нынешние пошлины (22%) сейчас непосредственно оплачивают российские «едоки».
Что же касается соперничества с импортерами, то и это состязание полезно для продовольственного рынка.
г
«ВТО — как Олимпийские игры, — говорит Валерий Покорняк. — Надо участвовать? Надо! К тому же если нет конкуренции, то нет и компетенций. Побеждает сильнейший, и это правильно!»
Весь вопрос в том, готово ли государство подставить участникам российского агробизнеса крепкое плечо. Крепкое и длинное — финансовое. Ведь до сих пор по уровню госфинансирования АПК Россия заметно отстает от развитых стран. Есть мнение, что попытки «сокращения пайка» и в целом протекционистских мер — своего рода воспитание, тренировка отечественного агропроизводителя перед вступлением в ВТО. Но Валерий Покорняк призывает действовать более практично: «Известны же связанные с госзакупками методы «скрытого субсидирования» и т. п. Способов легально поддержать местных производителей множество. И этим занимаются многие страны. Я уверен, что при желании наши люди «справятся» с ВТО. Были бы деньги!»
Made in Russia
Участники рынка признают: в последние годы государство довольно много сделало для развития агро-прома. Судя по выступлениям первого заместителя председателя правительства РФ Виктора Зубкова, c 2006 по 2010 год бюджетные вливания в этот сегмент экономики составили 331 млрд рублей. Впрочем, достаточно активны и частные инвесторы, вложившие за тот же период почти 1 трлн рублей. Как следствие, рост производства сельхозпродукции составил 19,1%.
Цифры как будто ободряющие. Но... «Агропром поднимался героическими усилиями, — свидетельствует Андрей Даниленко. — Что и говорить, советская структура была далека от идеала. Но даже она была практически полностью разрушена в 90-е. Так что фактический возраст нашего нового агропрома — пять лет! При этом мы пребываем в состоянии конкурентной борьбы со странами, где отрасль создавалась десятиле-
тиями или даже столетиями и к настоящему моменту является весьма модернизированным сегментом экономики, эффективность которого поддерживается всем образом жизни, преемственностью».
Относительно скромная государственная поддержка АПК привела к тому, что отрасль «пришла в себя». Однако текущего уровня бюджетных инвестиций, по мнению экспертов, все еще катастрофически не хватает. По крайней мере, если сравнивать фактический уровень вложений с ситуацией в ведущих странах ВТО. Разумеется, многое зависит от притока частного капитала. Но активность бизнеса в отрасли, где экономическая отдача может быть получена далеко не сразу, напрямую зависит от активности властей и формируемых ими условий.
Сколько денег государство должно вложить в российский агропром, чтобы добиться решительного прогресса? По оценкам Сергея Лупехина, генерального директора ОАО «Малино», в сельское хозяйство следует инвестировать в десять раз больше, чем сегодня. Тогда рывок в развитии агропромышленного комплекса может оказаться действительно значительным. Причем объемы госфинансирования должны расти пропорционально увеличению объемов производства.
Почему казна, столь щедро осыпающая дотациями, кредитами и прочими видами «подъемных» одни отрасли, так прохладна по отношению к сельскому хозяйству? Похоже, все дело в текущей отдаче: она все еще не настолько высока, как ожидалось.
— Мне кажется, — размышляет Андрей Даниленко, — именно этим и объясняется сдержанная политика в области финансирования АПК. Чиновники — живые люди. Они ежегодно выделяют серьезные средства, а соответствующий эффект есть не всегда. Проблема же кроется в уязвимости системы распределения этих денег, которую и нужно менять в первую очередь. Для начала необходимо перестать заниматься
Землеобеспеченность крупных стран, млн га
Россия
Пашни Угодий
1124.5 20&4
Вся
1707.5
США
Канада | «л
Китай ня
Бразилия 153.5
Австралия |
Аргентина 125
Казахстан 125.7
Источник: «Юридическая группа РАТУМ»
169 1373
бизнес-журнал апрель #4 2011
35
г
«освоением» средств через местные бюджеты. Это порождает очень неэффективную трату денег. Кроме того, регионы не всегда способны освоить бюджет. А значит, на следующий период, согласно законам бюджетной системы, им дадут меньше денег. Что несправедливо. Например, в бизнесе все наоборот: кто сэкономил, тот и молодец! Другая сторона медали — пресловутые приписки, с помощью которых региональные власти имеют обыкновение искажать реальные цифры в своих отчетах. Казалось бы, невинное наследие советской системы! Но оно приводит к серьезным издержкам и путанице, в результате чего регионы с более привлекательными показателями получают больше средств из федерального бюджета, чем те, кто честно сообщает о реальных урожае, поголовье, надоях.
По мнению Александра Кабунина, селекционера-картофелевода и председателя кооператива «Пензенский картофель», практика «освоения средств» приводит к еще одной проблеме: региональные власти, как правило, идут по легкому пути, выделяя субсидии более крупным хозяйствам. «Логика понятна, — объясняет Кабунин. — Поскольку средств, в принципе, немного — проще субсидировать те компании, у которых уже что-то есть, чем помогать строить проекты с нуля».
Да и те компенсации, которые по логике вещей должны доставаться агропроизводителям (как и во всем мире) без особых хлопот, в действительности получить очень непросто. «Обычно это происходит к концу года, то есть совсем не в тот момент, когда деньги требуются для производства и их можно запустить в оборот, — поясняет Кабунин. — Наконец, и государственные, и региональные субсидии на приобретение удобрений, кормов и семян сложно получить технически. Дело не в том, что кто-то не хочет давать деньги. Беда общая: часто чиновники, составляющие правила получения господдержки, далеки от реалий
производства и невольно привносят в них чересчур сложные условия и строгие механизмы контроля, фактически ограничивающие возможности получения такой поддержки. А отстоять интересы все еще разрозненных сельхозпроизводителей на этом этапе некому. Отраслевые региональные ассоциации и кооперативные объединения сегодня пока редкость, да и опыта эффективного взаимодействия с госорганами у них еще недостаточно...»
Не случайно сегодня вместе с правительством Пензенской области Кабунин как руководитель областного кооперативного объединения картофелеводов занимается подготовкой документов, которые должны позволить ускорить процесс выдачи субсидий на законных основаниях.
Меню на завтра
По логике вещей, государство заинтересовано и в том, чтобы продовольствия в стране было достаточно, и в том, чтобы цены на него были стабильны, и, разумеется, в том, чтобы экспорт аграрной продукции из России нарастал. «Цель властей, по сути, состоит в том, чтобы люди не возмущались, — рассуждает Андрей Даниленко. — А первое условие для того, чтобы добиться этого, — накормить народ».
«Программа-минимум» в изложении Даниленко, может быть, и близка к реализации. А максимум? Добиться настоящего аграрного ренессанса в стране, по мнению собеседников «Бизнес-журнала», можно лишь за счет реализации куда более эффективной политики. В том числе — путем существенного снижения деструктивного вмешательства властей в рыночные процессы, как это случилось в ходе «гречневого кризиса».
В АНХ при Правительстве РВ было подготовлено подробное исследование, позволившее оценить истинную результативность административных мер по «наведению порядка». Главный вывод: попытки
Землеобеспеченность в среднем на одного жителя, га
Пашни Угодий Вся
россия | 03 из
США | 0,7 |13 1 3,5
Канада
Китай | 0,1 03 | 03
Бразилия i 03 13 1 53
Австралия I»
Аргектина i 0,7 4,7 1 7,7
Казахстан щ и
17.5
Источник: «Юридическая группа РАТУМ»
г
государства заставить невидимую руку рынка совершать требуемые движения провалились. Ударить по бизнесу получилось. По ценам — нет.
«Нигде не удалось добиться остановки роста цен, а тем более — их снижения, — говорят авторы исследования. — Регионы, где возбуждались дела, не выглядят «особыми». Причем не только до возбуждения дел, но и после. Происходящее на рынке не очень похоже и на сговор оптовых или розничных торговцев. Доля их маржи в цене продукции на протяжении 2010 года падала. При этом общие объемы продажи круп, напротив, росли. А это противоположно тому, что обычно происходит при сговоре, а именно — росту наценки и сокращению объемов продаж».
Очевидно, что задача сбалансированного подхода к интересам производителей и потребителей чрезвычайно сложна. Фактически нужно придумать и запустить уникальный механизм, позволяющий, с одной стороны, не сдерживать искусственным образом рост цен на сельхозпродукцию (что выгодно для производителя и вызвано не только внутренними причинами, но и реальным спросом на мировом рынке), а с другой — обеспечить защиту потребителей внутри страны. Особенно тех, кто не готов инвестировать в отечественный агропром из своего и без того тощего кошелька.
Как накормить волков и сохранить овец? В качестве временного решения предлагается выдавать продуктовые карты малообеспеченным российским семьям (что будет равносильно и поддержке агропроизводи-телей). Подобная практика широко используется и в развитых странах. По оценкам Александра Корбута, эта мера хороша также тем, что позволит производителям получить гарантированный рынок сбыта, независимо от роста цен на продовольствие (например, вызванного подорожанием энергоносителей или глобальной конъюнктурой), создаст стимулы и для производства, и для инвестиций.
Согласен с таким подходом и Мушег Мамиконян, президент Мясного союза: таким путем удастся частично снять проблему несоответствия объемов поддержки сельского хозяйства в РФ по сравнению со странами ЕС и другими ведущими сельскохозяйственными державами. «Это единственный путь решения дуалистической задачи продовольственного сектора России, — уверен Мамиконян. — А именно — как совместить высокую цену на мясо в РФ и стимулировать приток инвестиций, не «ущемляя» потребление в условиях вынужденно высоких цен на продукты (относительно развитых стран с высокой агрегированной мерой поддержки сельского хозяйства), и вести ответственную, социально ориентированную политику».
Не менее важный способ господдержки аграрного бизнеса (опять-таки практикуемый во всех развитых странах) — помощь участникам этой высокорисковой индустрии в чрезвычайных обстоятельствах. Слишком уж непросто и фермерам, и крупным агрохолдингам затягивать пояса, особенно в критических ситуациях — как в прошлом, неурожайном и аномальном с точки зрения климатических гримас году. По мнению агро-
производителей, прямая помощь государства могла бы не только поддержать отрасль, но и сдержать рост цен.
«В форс-мажорных обстоятельствах, таких как в 2010 году, были бы оправданны такие меры, как прямые государственные дотации по птице и свинине, — полагает Сергей Михайлов. — Подобные меры способны сдержать уровень инфляции, помочь производителям выжить и развиваться. Иначе на восстановление отрасли после каждого такого катаклизма будет уходить по несколько лет».
Впрочем, такая «скорая помощь» применима скорее в локальных ситуациях. А вот с точки зрения стратегии прямую финансовую помощь властей следовало бы заменять системой стимулов, позволяющей производителям сельхозпродукции и инвесторам не отказываться от самой идеи продолжать этот непростой бизнес. Иными словами, прямое наращивание бюджетных подачек — не выход. Как и в сфере высоких технологий. «У нас ведь до сих пор больше средств дают тем, кто громче всех кричит, — говорит Андрей Даниленко. — Особенно странно слышать мольбы о помощи со стороны успешных производителей птицы и свинины».
Судя по цифрам, представленным министром сельского хозяйства РФ в Госдуме, в 2010 году объемы производства мяса в стране выросли на 5,2 процента. Птица «подросла» на 10,8%. Свинина — на 6,4%. Если же оценить рост производства за последние пять лет, то результаты окажутся куда более внушительными — 75% и 40%. То есть даже в условиях нынешней политики результаты имеются. А что если сельскохозяйственное производство возвести в ранг национальных приоритетов?
— Птицеводство — в принципе, довольно простой и быстро окупаемый бизнес, — объясняет Дмитрий Погребков, владелец компании «Югптицепром» (Краснодар). — Курица растет быстро. Мне кажется, что в нашей отрасли государственной помощи, в общем-то, достаточно. Сейчас проблема скорее в том,
г
как сделать бизнес более эффективным, что является уже вопросом предпринимательства. И, насколько я вижу, мои коллеги делают это все лучше с каждым годом. Необходимо учиться снижать издержки — для того чтобы в дальнейшем успешно конкурировать, к примеру, с французскими курами. Думаю, года через два наша компания уже сможет претендовать на экспорт в арабские страны. Впереди еще много работы по сертификации, однако мы рассчитываем в течение двух лет отправить первый пароходик на 3 тысячи тонн.
Агропроизводителям нужны льготные кредиты сроком не менее чем на 30 лет и услуги государственной страховой компании, готовой разделить с бизнесом риски
Правда, далеко не все производители сельхозпродукции настолько оптимистичны. По словам собеседников «Бизнес-журнала», серьезной проблемой остается высокая кредитная нагрузка предприятий АПК. А Сергей Лупехин и вовсе утверждает, что молочный рынок в стране «еле жив»: «Бедному молочнику продышаться не дают. Как только он начинает сводить баланс и раздавать долги, тут же растет цена — на энергоносители, корма и т. п. Когда в 2009 году на молочную продукцию цены упали, нужно было увеличить уровень господдержки, чтобы не потерять доходность. А этого не случилось. Соответственно, долгов у производителей стало еще больше».
Да и на взгляд Александра Осина, в разгар программы развития АПК инвестиции пошли не в реальное производство, а на спекуляции земельными наделами. «Вместе с тем в 2006-2007 годах крестьянские хозяйства нарастили долг, который для них является актуальным по сей день, — свидетельствует Осин. — При этом меры поддержки АПК государством сводятся фактически к накоплению отраслью проблем. Средняя рентабельность хозяйств на уровне 3-7% не позволяет даже выплачивать проценты по займам, которые с учетом госдотаций и субсидий составляют 3-5%, а без них — 12-15% годовых. Для того чтобы радикально изменить ситуацию, необходимо сделать несколько важных шагов. Прежде всего — списать или реструктурировать долги сельхозпроизводителей.
Прямые бюджетные инвестиции также необходимы. В том числе как «флаг» для частных инвесторов. Не менее важно урегулировать и закупочные цены: государство должно дать сельхозпроизводителям гарантии, что продукция, которую они производят, будет у них всегда приобретаться, независимо от платежеспособного спроса. Пусть и по минимальной разумной цене. Именно такая схема успешно применяется во многих развитых странах. «Для этих целей, — замечает Андрей Даниленко, — Минсельхозу необходимо выделить значительные резервы. А этого до сих пор не происходит».
По мнению Даниленко, система поддержки АПК нуждается в полной «перезагрузке» и «концептуальном переосмыслении». В частности, одной из наи-
более эффективных мер могло бы стать обеспечение сельхозпредприятий долгосрочными кредитами по льготной ставке. «Вместе с интервенционными фондами, своевременно регулирующими цены на рынке, это обеспечило бы аграрный сектор максимально благоприятными ценами и низкой себестоимостью, — уверен предприниматель. — А уже затем можно было бы перейти к «тонкой настройке», связанной с различными видами дотаций, прямыми инвестициями, модернизацией и капитализацией отрасли. В идеале же нужно создать государственный банк, который давал бы льготные кредиты производителям не менее чем на 30 лет. И — государственную компанию, страхующую риски участников агробизнеса. Параллельно следует развивать инфраструктуру. Как во многих других странах мира, где, если ты захотел производить сельхозпродукцию, тебя сразу же «подключат» ко всему».
Но это пока мечты. По оценкам Ольги Романовой («Ратум»), на практике редкий сельхозпроизводитель в России может получить кредит более чем на три года: «Притом что сроки окупаемости бизнеса в этой отрасли составляют обычно не менее пяти лет. А в случае животноводческого предприятия — все десять».
А ведь остаются еще и административные барьеры, одолевать которые непросто даже крупным инвесторам. «Слишком много сил уходит на преодоление бюрократических препон, — признается Сергей Лупехин. — Казалось бы, живем в одной стране, то есть должны делать одно дело! Однако складывается ощущение, что чиновники находятся где-то на «другой стороне»: у каждого свой окоп, у каждого свой блиндаж».
Кроме того, как признают собеседники «Бизнес-журнала», многое зависит от региона. А проще говоря — от лояльности губернаторов к агропрому. «В этом смысле есть очень благополучные регионы — Татарстан, Белгородская область, — перечисляет Ольга Романова. — Но, откровенно говоря, далеко не во всей России власти идут предпринимателям навстречу и помогают инвесторам. А ведь такая поддержка очень нужна, особенно в условиях несовершенного законодательства».
Сегодня Романова отстаивает в суде интересы крупной сельскохозяйственной компании, которая может попросту закрыться под давлением местных налоговиков. Предприятие только-только оказалось готово к тому, чтобы запустить производственный цикл. Три прошедших года ушло на подготовительные работы. Строился элеватор, «поднимались», готовились к засеву земли. Для финансирования этого проекта использовались ресурсы материнской компании. Однако по закону организация, в течение трех лет подряд сдающая отрицательный баланс, подлежит ликвидации. О чем главе предприятия и напомнили фискальные органы. «Скорее всего, этот суд будет выигран, — уверена Романова. — Это признают и сами налоговики. Однако они заранее обещают компенсировать свою неудачу в дальнейших проверках».
С подобной «поддержкой» нам точно не реализовать «Стратегию №2». Да, строго говоря, и «Стратегию №1» — тоже. Далеко не каждый инновационный
г
стартап способен за три года выйти «в плюс». И чем сложнее разработка, чем больше усилий требует создание технологии — тем выше риски.
В агропроме же, по мнению Александра Осина, государство в процессе выстраивания системы налогообложения все еще находится на стороне посредников, а вовсе не товаропроизводителей. И это при всех громких заявлениях о том, что «лишние звенья» из цепочек поставок следует удалять. «А ведь можно было бы, — предлагает Осин, — бремя налогов сельхозпроизводителей перенести на них. А в идеале — на время избавить АПК от налогового пресса».
Представители российского агробизнеса уверены: властям следует уделять максимум внимания росту доходной части сельхозпредприятий. Такой подход стал бы лучшим стимулом для развития отрасли. «Это ведь основа жизнеспособности сельского хозяйства! — уверяет Сергей Лупехин. — Бизнес должен быть рентабельным. Если на эти цели будет направлена государственная политика, то вокруг быстро появится все, что нужно, — и инфраструктура, и кадры. Да и русское село поднимется».
А еще аграрии советуют лучше учить историю своей же собственной страны. «Следовало бы вспомнить о том, как действовал Петр I. Точно по такой же модели развиваются многие успешные предприятия! — считает Валерий Покорняк. — Нужно взять лучшие в мире технологии и пригласить лучших специалистов, для
того чтобы их внедрять. В данном случае — тех, кто смог вывести страны со схожими климатическими условиями (такие как Швеция, Финляндия, Канада) на хорошие экономические показатели. То есть это вопрос воли, компетенции и контроля! А в нашей стране все можно изменить за год! Здесь легко и быстро принимаются решения!»
Огромный рынок с постоянно растущим спросом, подстегиваемым нарастающим дефицитом, лежит у наших ног. Для того чтобы сказать свое слово, у нас
Результативность административных мер по «наведению порядка» сомнительна. Попытки чиновниковЬазрешить «кризис гречки ударили по бизнесу. По ценам — нет...
есть почти все необходимое. Земля (в том числе экологически чистая, не испорченная химией, успевшая «отдохнуть» за два десятилетия). Далеко не самые отсталые технологии и разработки. И, как ни странно, — люди, готовые строить и реализовывать коммерческие планы даже при нынешней паллиативной поддержке агропрома.
Стартовые условия очень неплохи. И было бы странно не разыграть эту карту. ■
бизнес-журнал апрель #4 2011
39
