Д.М. Давыдов. Стихи и проза как разнонаправленные и взаимообогащающие стратегии русской.
Книга В.А. Доманского рекомендована советом по филологии Учебно-методического объединения по классическому университетскому образованию
в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений. Полагаем, что она, несомненно, будет востребована вузом и школой.
Д.М. Давыдов
СТИХИ И ПРОЗА КАК РАЗНОНАПРАВЛЕННЫЕ И ВЗАИМООБОГАЩАЮЩИЕ СТРАТЕГИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ОРЛИЦКИЙ Ю.Б. СТИХ И ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. М.: РГГУ, 2002. 688 С.)
Российский государственный гуманитарный университет
В издательстве Российского государственного гуманитарного университета вышла объемная монография доктора филологических наук, профессора Ю.Б. Орлицкого «Стих и проза в русской литературе». Вынесенной в заглавие теме были посвящены и предыдущая монография «Стих и проза в русской литературе: Очерки теории и истории» (Воронеж, 1991) и докторская диссертация «Взаимодействие стиха и прозы: типология переходных форм» (М., 1992) этого автора, более полутора сотен статей и докладов на научных конференциях. Новая работа - не только продолжение и обобщение значительной части более ранних работ ученого, но и качественно новый этап в изучении взаимодействия стихового и прозаического начал.
В работе исследователя можно заметить некий парадокс, невнятный, вероятно, для нестиховеда, но представляющийся весьма продуктивным.
С одной стороны, Ю.Б. Орлицкий впервые четко и ясно сформулировал типологию текстов, устанавливаемую на базе дихотомического подхода стих vs. проза. Всякий текст, считает он, может быть отнесен к одной из пяти категорий: 1) «собственно стих во всем многообразии его форм, в том числе и предельно прозаизированных, кончая верлибром и неурегулированным разноударным раешником»; 2) «собственно проза со всей гаммой стихоподобных форм, кончая метрической»; 3) «прозиметрум, объединяющий стих и прозу в рамках одного текста (стих + проза)»; 4) «минимальные тексты (удетероны), не поддающиеся корректной интерпретации как стих или проза (т.е. еще не стих и не проза)»; 5) «вербальные компоненты разноприродных синтетических текстов, тоже не опознаваемые как стих или проза (уже не стих и не проза)» (с. 32; курсив наш. - Д.Д.).
Перед нами максимально четкая и внятная нормативная систематика. Быть может, ей недостает утонченной изысканности, присущей, к примеру, концепции М.И. Шапира (см. теоретическую часть его работы: [1]), зато она реально позволяет определить, каким образом тот или иной текст соотносится с дихотомией стих vs. проза.
После этого следовало бы ожидать и от рассматриваемой концепции той нормативности, како-
вая присуща большинству основных стиховедческих работ (от ГА. Шенгели и, в меньшей степени, В.М. Жирмунского до М.Л. Гаспарова и В.Е. Хол-шевникова): описания явлений магистральных при игнорировании (полном или частичном) явлений маргинальных (или считающихся маргинальными по внестиховедческим причинам).
Ю.Б. Орлицкий поступил иначе. Задав нормативную схему, он посвятил практически всю (за исключением Введения) работу явлениям переходным; более того, использованный им материал охватывает три века русской поэзии и включает как маргинальные явления прошлого, так и современную (в т. ч. самую «молодую») литературу. Последнее, при почти тотальном невнимании филологической общественности к современной словесности, представляется одним из главнейших достоинств работы Ю.Б. Орлицкого.
Первая, самая значительная по объему, часть книги посвящена стиховому началу в прозе. Рассматриваются самые разные аспекты этого явления: метризация прозы (как сознательная, становящаяся приемом, так и бессознательная; так называемые случайные метры, имеющие, тем не менее, эстетическое измерение); строфическая организация прозы (разной степени стихоподобия, вплоть до вер-се, совпадающего со стихом практически во всем, кроме собственно основного стихового свойства, т.е. двойного членения текста); миниатюризация прозы (от «стихотворений в прозе» XIX - начала XX вв. до современной прозаической миниатюры), наконец, графическая организация прозы. Здесь актуализируются как художественно значимые те явления, которые обычно рассматриваются как вспомогательные либо вовсе не замечаются исследователями. Но помимо произведений, заведомо экспериментальных, материалом этой части исследования стали и тексты, традиционно входящие в золотой фонд литературы (произведения А.С. Пушкина,
Н.С. Лескова, И.А. Бунина и др.).
Вторая часть монографии посвящена прозаиза-ции стиха. Кратко коснувшись различных способов воздействия прозы на стих, Ю.Б. Орлицкий основное внимание в этой части уделяет русскому свободно-
Вестник ТГПУ 2004. Выпуск 3 (40). Серия: ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ (ФИЛОЛОГИЯ)
му стиху (верлибру) на всем протяжении его существования. Исследователь показывает разную степень прозаизации верлибра, связанную с особенностями как литературных эпох, так и индивидуальных поэтик; при этом важнейший пафос этой части может быть сформулирован следующим образом: верлибр, вне зависимости от степени влияния прозы на него, остается собственно стихом. Этот тезис важен хотя бы потому, что ряд исследователей (а также и поэтов) порой отказываются проводить грань между верлибром и смежными явлениями (версе, прозаической миниатюрой), полагают метр обязательным для стиха и в результате отказывают верлибру в праве относиться к стиховому ведомству. Заслуга Ю.Б. Ор-лицкого, верлибр для которого - один из важнейших предметов творчества и научной рефлексии, в развенчании подобных мифов.
Третья часть монографии, озаглавленная «Стих, проза и другое», посвящена прозиметруму, т.е. взаимодействию стиха и прозы в рамках одного текста, соединяющего оба начала. Наравне с очевидным прозиметрумом пушкинского «Бориса Годунова» или вельтмановского «Странника» отмечается про-зиметричность обыкновенно менее заметная (напр., в «Даре» Набокова) или незаметная, как правило, вовсе (напр., в статьях или эссе с поэтическими цитатами из сплошного текста) - вероятно, по причине автоматизации формы. Заметим: с точки зрения классификации Ю.Б. Орлицкого, текст его собственного труда можно определить как прозиметрум.
Наконец, последние две части монографии посвящены минимальным текстам, удетеронам и всему многообразию форм, выходящих за пределы дихотомии стих vs. проза. Термин удетерон предложен в свое время поэтом и исследователем В.П. Буричем (см.: [2]). Как правило, в работах о минимальных текстах ставится знак равенства между удетероном и моностихом. Ю.Б. Орлицкий, на наш взгляд совершенно справедливо, расширяет понятие удете-рона до всякого минимального текста, который невозможно интерпретировать как стих или прозу по причине слишком незначительного объема. Фактически отказавшись от анализа собственно моностихов (рассмотренных подробно, хотя и хаотично, в работах В.Ф. Маркова, С.И. Кормилова, Д.В. Кузьмина), Ю.Б. Орлицкий посвящает эту часть исследования более неожиданным формам: различным частям заголовочно-финального комплекса (ЗФК), «вакуумным» текстам (и частям текстов). Именно здесь, видимо, можно обнаружить самое слабое место во всей работе. Говоря об удетеронной природе первой строки стихотворения, вынесенной в оглавление как эквивалент заглавия (и одновре-
менно стиховой природе той же строки собственно в составе текста), автор рецензируемой работы избегает вопроса о целостности художественного произведения, о методике отделения части от целого. Хотя в рассмотрении даже выходных данных в качестве значимых, вроде бы, подразумевается целостность книги как единого текста; в таком случае оглавление, являясь частью целого произведения, с очевидностью утрачивает удетеронную природу (то же касается и заголовков, эпиграфов, вынесенных за начало текстов, и т.д.). Также хотелось бы найти здесь размышления о природе целостности палиндрома (или монопалиндрома), принципиально удетеронной, на наш взгляд, не зависящей от реальной протяженности. Но эти замечания, признаем, слишком специальны, чтобы умалить значение работы Ю.Б. Орлицкого.
Завершающая часть книги посвящена разного рода «инородным» включениям в текст, также про-блематизирующим определение их статуса и статуса самого текста. Кратко обрисовав основные положения современных исследователей, занимающихся теорией и практикой новых синтетических видов искусств (сонорная, визуальная, акционная поэзия и др.), Ю.Б. Орлицкий отмечает, что рассмотрение их выйдет за рамки данной работы и замечает: «Куда привлекательнее для нас разнообразные переходные случаи, которые выстраиваются в определенную систему только тогда, когда “по краям” появляются тональная и визуальная поэзия» (с. 611). Дается краткий очерк подобных явлений, связанных с визуализацией стиха, включением в текст атекс-товых элементов, драматизацией недраматического текста. Очерк этот следует признать достаточно беглым, чего исследователь и не скрывает. И в самом деле, столь неразработанная тема, в некоторых аспектах которой Ю.Б. Орлицкий оказывается порой первооткрывателем, требует долгой и кропотливой дальнейшей работы.
Важнейший пафос рецензируемого труда - в строгости отделения терминологических метафор от собственно терминов, в настоятельном подчеркивании различий между оппозициями поэзия vs. проза и стих vs. проза, которые, увы, не достаточно четко и последовательно различаются порой и весьма достойными учеными. В целом монографию Ю.Б. Орлицкого следует признать незаурядным явлением как в аспекте научном, собственно стиховедческом, так и в аспекте осмысления непосредственной практики - в аспекте изучения возможностей жанровой классификации огромного разнообразия не поддававшихся прежде явлений предшествующей и современной поэзии.
Литература
1. Universum versus: Язык - стих - смысл в русской поэзии XVIII—XX веков. Кн. 1. М., 2000.
2. Бурич В. Типология формальных структур русского литературного текста (Проза. Удетероны. Стихи) // Бурич В. Тексты. М., 1989.