CC BY
120
Вестник ТГПУ. 2004. Выпуск 3 (40). Серия: ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ (ФИЛОЛОГИЯ)
РЕЦЕНЗИИ
А.А. Асоян
ЛИТЕРАТУРА И КУЛЬТУРА (ДОМАНСКИЙ В.А. ЛИТЕРАТУРА И КУЛЬТУРА: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ СЛОВЕСНОСТИ В ШКОЛЕ. М.: ФЛИНТА; НАУКА, 2002. 368 С.)
Омский педагогический институт
Указанное учебное пособие В.А. Доманского при первой встрече берется в руки с любопытством и осторожностью: слово «культурология» стало не менее расхожим, чем «постмодернизм». Каких только книг не напечатано под этой шапкой!.. А сколько издано учебников?
К счастью, с данной книгой неприятные воспоминания быстро рассеиваются. Ее чтение увлекает с первых глав. Они посвящены философско-педагогическим основам изучения литературных курсов, и имена ГВ. Гегеля, О. Шпенглера, К. Ясперса, Д. Лихачева, М. Бахтина, В. Библера появляются на страницах книги совершенно оправданно. Автор монографии прекрасно разбирается в сложных коллизиях классической и современной философии и со знанием дела вводит ее материал в проблемное поле своего исследования, использует философию в качестве культурологического инструментария своих педагогических задач.
Структура книги последовательно раскрывает авторскую модель изучения литературы на культурологической основе. В первой ее части дается обоснование сущности школы воспитания «человека культуры» и роли в ней литературы как учебного предмета в отражении различных типов историкокультурного сознания человечества. В основе теоретической концепции монографии лежит идея ли-тературоцентричности культуры, необходимости рассматривать художественный текст в процессе его изучения как культурный космос, организующий разные виды дискурсов, диалоги культур и диалоги в культуре в «малом» и «большом» времени. Такова первая часть пособия.
Во второй - диалог культур предстает контекстуальным пространством, в котором рождается диалог как принцип организации изучения литературного произведения. «Диалогическая ситуация, - пишет автор, - создается (и в этом главное отличие урока-диалога от обычного урока-беседы, на котором учитель знает наперед ответы на поставленные вопросы), исходя из реакции учащихся на сообщаемые или приобретенные факты, смыслы, ценности. Она, естественно, прогнозируется, моделируется педагогом, но никогда не может быть запрограммированной заранее... Мастерство учителя заключается в умении создавать ситуации удивления, парадокса, поиска.» (с. 54).
Особое внимание в этой части уделено педагогической технологии вхождения читателя в литературный текст и его истолкования в процессе учебного диалога в пространстве культуры.
В третьей части излагаются теоретические основы интеграции как способа преобразования литературных курсов и процесса литературного образования в целом, обосновываются разные типы интегративных связей на уроках словесности. Основной объем содержания этой части занимают главы об интеграции искусств (музыки, архитектуры, садово-паркового искусства, живописи и скульптуры) на уроках литературы. Главный интерес сосредоточен на малоисследованной проблеме глубинных связей искусств во внутренней организации художественного текста, когда писатели обращаются к другим искусствам для расширения возможностей искусства слова, создания эффекта синестезии. Примечательно то, что В.А. Доманский вводит в школьное литературоведение современные достижения литературоведческой мысли, в частности понятие хронотопа. В этой связи весьма интересны разделы книги, посвященные хронотопам усадьбы и города.
В четвертой части монографии даются образцы системной работы по изучению литературы в контексте культуры, в которых на практике реализуются идеи изучения произведений литературы как явлений культуры, например «Литературно-художественные гостиные начала XX века», «Урок-путешествие по романтическим садам Павловска», «Евангельский сюжет об Иуде в интерпретации Л. Андреева, Т. Гедберга, Леси Украинки. Диалог авторов».
Учебное пособие В.А. Доманского замечательна своей дихотомией теоретического и опытного материала, при этом они выступают в своей нераздельности и неслиянности, тем самы поясняют и углубляют друг друга. Еще один важнейший аспект исследования - внимание к модели мира, картине мира, которая осознанно или безрефлективно оформляет художественную реальность литературного произведения.
Несомненное достоинство книги заключается и в самой гуманитарной эрудиции автора, его эвристическом мышлении и преданности педагогике, которая во многих трудах все еще манифестирует себя на уровне здравого смысла.
Д.М. Давыдов. Стихи и проза как разнонаправленные и взаимообогащающие стратегии русской.
Книга В.А. Доманского рекомендована советом по филологии Учебно-методического объединения по классическому университетскому образованию
в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений. Полагаем, что она, несомненно, будет востребована вузом и школой.
Д.М. Давыдов
СТИХИ И ПРОЗА КАК РАЗНОНАПРАВЛЕННЫЕ И ВЗАИМООБОГАЩАЮЩИЕ СТРАТЕГИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ОРЛИЦКИЙ Ю.Б. СТИХ И ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. М.: РГГУ, 2002. 688 С.)
Российский государственный гуманитарный университет
В издательстве Российского государственного гуманитарного университета вышла объемная монография доктора филологических наук, профессора Ю.Б. Орлицкого «Стих и проза в русской литературе». Вынесенной в заглавие теме были посвящены и предыдущая монография «Стих и проза в русской литературе: Очерки теории и истории» (Воронеж, 1991) и докторская диссертация «Взаимодействие стиха и прозы: типология переходных форм» (М., 1992) этого автора, более полутора сотен статей и докладов на научных конференциях. Новая работа - не только продолжение и обобщение значительной части более ранних работ ученого, но и качественно новый этап в изучении взаимодействия стихового и прозаического начал.
В работе исследователя можно заметить некий парадокс, невнятный, вероятно, для нестиховеда, но представляющийся весьма продуктивным.
С одной стороны, Ю.Б. Орлицкий впервые четко и ясно сформулировал типологию текстов, устанавливаемую на базе дихотомического подхода стих vs. проза. Всякий текст, считает он, может быть отнесен к одной из пяти категорий: 1) «собственно стих во всем многообразии его форм, в том числе и предельно прозаизированных, кончая верлибром и неурегулированным разноударным раешником»; 2) «собственно проза со всей гаммой стихоподобных форм, кончая метрической»; 3) «прозиметрум, объединяющий стих и прозу в рамках одного текста (стих + проза)»; 4) «минимальные тексты (удетероны), не поддающиеся корректной интерпретации как стих или проза (т.е. еще не стих и не проза)»; 5) «вербальные компоненты разноприродных синтетических текстов, тоже не опознаваемые как стих или проза (уже не стих и не проза)» (с. 32; курсив наш. - Д.Д.).
Перед нами максимально четкая и внятная нормативная систематика. Быть может, ей недостает утонченной изысканности, присущей, к примеру, концепции М.И. Шапира (см. теоретическую часть его работы: [1]), зато она реально позволяет определить, каким образом тот или иной текст соотносится с дихотомией стих vs. проза.
После этого следовало бы ожидать и от рассматриваемой концепции той нормативности, како-
вая присуща большинству основных стиховедческих работ (от ГА. Шенгели и, в меньшей степени,
В.М. Жирмунского до М.Л. Гаспарова и В.Е. Хол-шевникова): описания явлений магистральных при игнорировании (полном или частичном) явлений маргинальных (или считающихся маргинальными по внестиховедческим причинам).
Ю.Б. Орлицкий поступил иначе. Задав нормативную схему, он посвятил практически всю (за исключением Введения) работу явлениям переходным; более того, использованный им материал охватывает три века русской поэзии и включает как маргинальные явления прошлого, так и современную (в т. ч. самую «молодую») литературу. Последнее, при почти тотальном невнимании филологической общественности к современной словесности, представляется одним из главнейших достоинств работы Ю.Б. Орлицкого.
Первая, самая значительная по объему, часть книги посвящена стиховому началу в прозе. Рассматриваются самые разные аспекты этого явления: метризация прозы (как сознательная, становящаяся приемом, так и бессознательная; так называемые случайные метры, имеющие, тем не менее, эстетическое измерение); строфическая организация прозы (разной степени стихоподобия, вплоть до вер-се, совпадающего со стихом практически во всем, кроме собственно основного стихового свойства, т.е. двойного членения текста); миниатюризация прозы (от «стихотворений в прозе» XIX - начала XX вв. до современной прозаической миниатюры), наконец, графическая организация прозы. Здесь актуализируются как художественно значимые те явления, которые обычно рассматриваются как вспомогательные либо вовсе не замечаются исследователями. Но помимо произведений, заведомо экспериментальных, материалом этой части исследования стали и тексты, традиционно входящие в золотой фонд литературы (произведения А.С. Пушкина, Н.С. Лескова, И.А. Бунина и др.).
Вторая часть монографии посвящена прозаиза-ции стиха. Кратко коснувшись различных способов воздействия прозы на стих, Ю.Б. Орлицкий основное внимание в этой части уделяет русскому свободно-
