CC BY
86
Становление оснований философии истории Писарева И.Ю. Савельева
Гуманитарный факультет МГТУ, кафедра психологии
Аннотация. Становление историософской концепции Д.И. Писарева явилось результатом напряженных идейных исканий, осмысления многих отечественных и зарубежных теорий, сопоставления их с реалиями современной Писареву социальной действительности. Анализ процесса этого становления позволяет адекватно оценить воззрения Писарева на общество и место человека в нем, отвергнуть многие сложившиеся стереотипы в оценке мировоззрения русского мыслителя.
1. Введение
Существенным этапом в формировании историософских воззрений Писарева явилась его работа по изучению и комментированию сочинений Вильгельма Гумбольдта - немецкого лингвиста, философа, критика конца XVIII века. Для изучения и осмысления его идей Писарев использовал труды трех немецких авторов: Р. Гайма, Г. Штейнтиля, и Г. Шлезнера (Гайм, 1898). Первый философско-исторический труд Писарева, основанный на анализе этих книг был напечатан в 1860 году под названием "Вильгельм Гумбольдт" (Сборник..., 1860). Эта работа Писарева с тех пор ни разу не переиздавалась, не входила в собрания сочинений мыслителя и лишь недавно стала предметом рассмотрения в статье А.П. Володина (Володин, 1993). Нам представляется, что эта студенческая работа Д.И. Писарева во многом может служить ключом к пониманию истоков его мировоззрения, причем самых главных его составляющих: понимание "смысла" истории, представления о научном методе изучения общества, концепции личности, цели и содержания образования. Таким образом, не только социально-философская позиция Писарева со всеми ее особенностями, в том числе и своеобразными формами изложения идей, но и весь духовный мир молодого русского мыслителя сложились во многом под влиянием В. Гумбольдта - об этом свидетельствуют первые из сочинений Д.И. Писарева.
2. Истоки антропологизма Писарева
Важнейшая черта мировоззрения Гумбольдта, воспринятая, усвоенная и развитая Писаревым, - антропологизм, убеждение в том, что основа и цель истории - человеческая личность, причем выступаюшдя как бы в трех измерениях: как индивидуум, как нация (народ) и как человечество. Ни одна из этих сторон не должна абсолютизироваться, отрываться от других, они имеют смысл только в единстве - "человек в целом, в гармонии всех своих сил" (Гайм, 1891). Отдельный человек всегда связан с целым - со своим народом, всем человечеством, или, как писал сам Гумбольдт, - "отдельная индивидуальность есть вообще лишь явление духовной сущности в условиях ограниченного бытия." Такой взгляд позволил рассмотреть историю человеческого общества в единстве общего и единичного и служил основой для критической оценки действий любых социальных институтов (государство, церковь, система образования), если они препятствовали свободному развитию человеческой личности, подавляли ее. Этот взгляд Гумбольдта на сущность человеческого общества был прочно усвоен Писаревым, применен к российским условиям и стал одной из прочных основ его историософии. Писарев сохранил глубокое уважение к этому мыслителю, говоря впоследствии о новизне и оригинальности его идей (Писарев, 1955г).
3. Эстетические идеи
Работа над трудами о Гумбольдте была для Писарева настоящей философской школой. Он сам впоследствии признавал, что приступая к этой работе не имел "никакого понятия ни о Гегеле, ни о Гумбольдте, ни о философии, ни о языкознании, ни об умственной жизни в Германии..." (Писарев, 1955г). Познание всех этих философских учений, самой духовной атмосферы Западной Европы было осуществлено Писаревым прежде всего на основе осмысления научных монографий о Гумбольдте. Точно так же и усвоение эстетических идей и места искусства в истории во многом было связано с познанием трудов Гумбольдта. Немецкий мыслитель писал об эстетике не узко-искусствоведчески, а в единстве с философской теорией. Таков его труд "Эстетические очерки о «Германе и Доронтее» Гете", где прозвучала идея о соотношении общественного и национального в искусстве.
Эти идеи стимулировали мысль Писарева, что следует специально подчеркнуть, вопреки стереотипным суждениям о Писареве, якобы вообще отрицавшим искусство и эстетику (ссылаясь на отдельные его фразы, названия статей, оценки отдельных литераторов). Именно Писарев - во многом вслед за Гумбольдтом - полагал, что вне искусства трудно воспринять реальную историю той или иной эпохи, ее людей, "круг их понятий... как они смотрят на себя, на мир, на свои отношения к отечеству, и семейству, и к человечеству". В летописях говорится только "о войнах, мирных договорах и действиях". "Именно поэтому, - подчеркивал Писарев в своей статье о романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо", -внутренняя духовная жизнь эпохи может отразиться только в художественном произведении" (Писарев, 1955а). Такие - и
подобные им - суждения позволяют отвергнуть стандартные обвинения Писарева в "непонимании роли искусства", "разрушении эстетики".
4. Писарев и историческая наука
Другой стереотип в характеристике мировоззрения Писарева - представление его как апологета естественных наук, принижавшего роль гуманитарного знания. Такой ярлык переходил из одной книги в другую и стал как бы общим местом. Но всесторонняя оценка его мировоззрения позволяет прийти к совершенно другому выводу - об исключительном внимании к историческому знанию. Действительно, большая часть сочинений Писарева посвящена именно истории, причем, вслед за Гумбольдтом, для Писарева исторический процесс - это не история государств, а история народов, история развития человека, его становления как разумного существа. В различных вариантах эта антропологически ориентированная историософия проявилась во многих трудах Писарева, таких как "Аполлоний Тиарский", "Очерки по истории печати во Франции", "Очерки по истории труда", "Исторические идеи Огюста Конта", "Очерки из истории европейских народов", "Дени Дидро и его время" идр.
Писарев сознавал, что "народу необходимы исторические идеи", "из этих идей формируются убеждения, составляется миросозерцание" (Писарев, 1955в).
5. Становление историософии
В своей историософии Писарев размышляет над сложнейшей философской проблемой, кардинальной для исторического знания: как сочетать объективное воспроизведение исторического процесса, постижение его внутреннего реального смысла с личной, субъективной позицией историка - бесстрастного регистратора фактов.
Зрелый Писарев был решительным противником узкоцеховой науки с "птичьим языком", с недооценкой социального и этического смысла результатов исследований, с пренебрежением к гуманитарным знаниям. Это отрицание мелочного эмпиризма в познании истории и природы сложились под влиянием Герцена ("Дилетантизм в науке") и, конечно, Гумбольдта, давшего "первый толчок" в методологии познания исторического процесса.
В то же время изучение юным Писаревым идей Гумбольдта и трудов Штейнталя и Гейма безусловно оказало влияние на формирование неприятия умозрительности и абстрактности, характерных для многих сочинений классиков немецкой философии конца XVIII - первой трети XIX века. Авторы монографий о Гумбольдте критически относились к господствующему в тот период в Европе гегельянству с его известным схематизмом и панлогизмом и недооценкой частных фактов, описанных конкретными науками, Гумбольдт же, будучи разносторонним ученым - лингвистом, историком, правоведом, филологом, педагогом - не пренебрегал фактами ради умозрительной схемы в гегелевском духе. Поэтому антиметафизические, антиумозрительные ориентации авторов трудов о Гумбольдте безусловно оказали влияние на становление философских идей Писарева, его методологию, в том числе и в сфере историософии.
В этом смысле чрезвычайно характерна одна из ключевых работ Писарева "Схоластика XIX века", где он писал, что "естественные науки и история, опирающаяся на тщательную критику источников, решительно вытесняет умозрительную философию... Филология стала сближаться в своих выводах с естественными науками и избавляется... от мистического взгляда на человека... умозрительная философия упала в общественном мнении..." (Писарев, 1955е).
Идеи Гумбольдта оказали влияние на социальную философию Писарева и его антропологические воззрения. В своем сочинении он выписывает ранние суждения Гумбольдта: "человека он ставил выше гражданина", "на первом плане стоит человек и его интересы", "государственное устройство представляется элементом, враждебным индивидуальности человека" (Писарев, 1955д).
6. Личность и общество
Опираясь на эти суждения, Писарев (1955б,е) уже конкретно формулирует путь освобождения человеческой личности и определения его места в обществе. Человек имеет "полное право на всестороннее развитие и на участие в умственной жизни человечества", поэтому "необходимо эмансипировать человеческую личность от стеснений, которые налагают на него робость собственной мысли, предрассудки нации, авторитет предания, стремление к общему идеалу и весь тот отгнивший хлам, который мешает живому человеку".
Он связывает степень развития и свободы личности со степенью развитости народа, его "мировоззрения" и "национального самосознания." Он высказывает чрезвычайно важную мысль о том, что "обособление отдельных сословий ведет к духу исключительности... дробят народность и сознание национального единства" (Писарев, 1955д). Отсюда следует ряд существенных выводов:
1. Антропологические и антигегелевские идеи Гумбольдта были творчески осмыслены и переработаны Писаревым с учетом российских социальных реалий;
2. Писарев дополняет чисто антропологический подход к гегелевской личности признанием роли социальных факторов сословного и социально-психологического порядка;
3. Суждения Писарева позволяют отвергнуть упреки, часто повторяющиеся в адрес демократических мыслителей, продолживших некоторые западнические идеи, будто бы они недооценивали национальные формы жизни, "растворяли" человека в безличном общественном начале. На деле Писарев учитывал то, что Гумбольдт называл "народным духом" - национальное самосознание.
7. Понимание сущности исторического процесса
Эта зрелость исторической концепции Писарева находила свое выражение в стремлении осмыслить глубинные основы исторического процесса, понять его сущность и движущие силы. Отвергая идеалистические построения с их выдвижением "мирового духа", "общих идей" как основы этого процесса, Писарев вместе с тем отчетливо осознавал и ограниченность позитивистского объяснения истории. Об этом свидетельствует его обобщающая работа "Исторические идеи Огюста Конта", где наряду с признанием ценности ряда идей позитивистов (знание как движущая сила истории, законосообразность исторического процесса), выражалось и несогласие со многими их теоретическими установками. Прежде всего с преувеличением роли природных условий и недооценкой, а подчас и игнорированием, роли материальных, особенно социальных, факторов общественного развития. Причем такая критика позитивистской (да и объективно-идеалистической) методологии не ограничивалась чисто теоретической констатацией. Нам представляется особенно важным тот факт, что свои методологические установки в области историософии Писарев конкретно воплотил в целой серии статей, посвященной анализу не просто внешней канвы событий Великой Французской революции, а именно механизму этой революции, самой социально-исторической сущности событий. Такой анализ имел принципиальное методологическое значение не только для воспроизведения событий конца XVIII века, но и для понимания других, во многом аналогичных ситуаций, в том числе - и прежде всего - в России. В работе "Исторические эскизы" Писарев (1864) замечал, что "только история знакомит нас с массами, только вековые традиции прошедшего дают нам возможность понять, как эти массы чувствуют и мыслят... при каких условиях развиваются их умственные и экономические силы, в каких формах выражаются из страсти...".
8. Массовое движение как двигатель истории
Такая исходная установка Писарева принципиально важна, так как здесь намечены основные ее параметры: выявление роли масс, динамика их "умственных и экономических сил", социально-психологические характеристики событий. Эти установки были реализованы Писаревым в целой серии статей, посвященных сущности Французской революции конца XVIII века. О своем замысле Писарев сам писал редактору Благосветлову: "В антрактах между срочными работами я буду писать дальше тот ряд исторических статей, который я начал в прошлом году..." (Писарев, 1893).
Давая детальный анализ течений, партий и персоналий революции Писарев отчетливо выражает свои симпатии "демократам" - именно так он называет якобинцев и их союзников. При этом Писарев достаточно определенно связывает деятельность отдельных личностей с местом, которое занимают в истории массовые движения. В "Исторических эскизах", где наиболее четко сформулирована методология исторического анализа, Писарев пишет, что "История должна быть осмысленным и правдивым рассказом о жизни массы - отдельные личности и частные события должны находить в ней место настолько, насколько они действуют на жизнь массы."
В тех же "Исторических эскизах", в философии истории Писарева отчетливо звучит мысль о всесилии массового движения. Революция детерминирована объективными причинами, а не призывами и пожеланиями отдельных, даже самых влиятельных лиц. Он отмечает, что "вожди и агитаторы" давали существующей силе организацию и направление. Но сила, подчеркивал Писарев, существовала совершенно независимо от них. Эта постановка вопроса о соотношении объективного и субъективного, стихийного и сознательного факторов в общественном движении свидетельствовала о том, что русская социально-философская мысль в лице Писарева сделала существенный шаг вперед по пути научного постижения процессов исторического развития.
9. Понятие "общественные обстоятельства"
В тех же "Исторических эскизах" Писарев, опираясь на значительный и достоверный эмпирический материал, конкретизирует понятие общественных обстоятельств - среди них прежде всего устаревшие феодальные структуры с их гнетом, бесправием народных масс, голодом, поразившим Францию 1789 года. Аналогичный подход звучал и в другой работе - "Цветы невинного юмора", где в заостренной форме Писарев подчеркивает, что не литература "охлаждает" или "разогревает" народные чувства, что главное - это "исторические обстоятельства".
Иначе говоря главная идея, доминанта историософии Писарева выражена достаточно четко. Поэтому нам представляется, что подчас звучавшие в литературе упреки Писареву в элементах идеализма в понимании истории (признание им роли "сознания масс", осознание третьим сословием неразумности существующего строя) вряд ли можно признать состоятельными. Мыслителя следует оценивать по тому, что он дал нового сравнительно со своими предшественниками и современниками.
10. Своеобразие социальной философии Писарева
В этом смысле есть основание утверждать, что в 60-х годах в России такой четкой постановки вопроса о роли общественного фактора, как у Писарева, не было ни у кого. Осознание же неразумности существующего строя вряд ли можно считать проявлением "идеалистической ограниченности" - это часть сознания масс, необходимый компонент объективного фактора. Вне осознания, хотя бы частью народа, противоречия между потребностями в социальных изменениях и состоянием общественной жизни никакие крупные социальные изменения не совершаются. Конечно, отдельные формулировки Писарева содержали в себе и полемические преувеличения, и переоценку роли знаний, умственного развития ("Мы бедны потому, что неразвиты, и мы неразвиты потому, что бедны"). Это логическое "колесо" - рецидив просветительского сознания, сущность которого была вскрыта еще Г.В. Плехановым ("взгляды зависят от обстоятельств, обстоятельства от взглядов"). Но своеобразие социальной философии Писарева проявилось в том, что его воззрения претерпевали качественные изменения, и их можно реконструировать только с учетом этой динамики, суть которой - постепенное преодоление просветительских иллюзий с их рационализмом, механистичностью, подменой реальности желаемым состоянием, подчинением фактов западной схеме. Писарев уверенно шел от просветительства к научному, реалистическому пониманию социального бытия. Все это отразилось и в лексике статей Писарева - в ней сочетаются научная терминология, позволяюшдя воспроизводить социальную реальность, с просветительской лексикой. Все это нашло свое отражение не только в работах, посвященных истории, но и в обобщающей статье "Реалисты". Там обрисован идеал человека - реального деятеля, способного существенно повлиять на ход общественного развития. Его характерные признаки - свобода от схоластического мышления, осознание пользы не только личной, но и общей, которая выражается в приобщении к общечеловеческой солидарности. Но главный признак этого нового человека - умение мыслить, думать. "Надо думать, - пишет Писарев, - в этих двух словах самая насущная, самая неотразимая потребность нашего времени и нашего общества." Нам представляется, что главное в этом призыве - не проявление неопределенного просветительского идеализма, утверждающего первенство мысли над действием, а осознание роли научно-обоснованной мысли, без которой невозможны целенаправленные преобразования.
11. Утверждение "умственного принципа" в философии Писарева
Исторической заслугой Писарева в развитии русской социально-философской мысли, да и самой общественной жизни, явилось утверждение особой роли мысли, разума. Такой поворот был принципиально важен для России. Он противостоял любым формам бездумного, нерассуждающего религиозного фанатизма, идеализации стихийного чувства, якобы органично присущего народному сознанию, академической схоластике, исключавшей самостоятельные суждения и оценки. Такая сущность принципа "надо думать" была адекватна понята мыслящими современниками. "Вывести мысль из инерции, возбудить критическую самостоятельность мысли и пробудить личное чувство - вот все, к чему Писарев стремится", - писал Н. Шелгунов (1923).
Такой призыв Писарева к осмыслению реальной действительности качественно отличался от традиционной просветительской установки на развитие науки, образования как главных условий совершенствования мира, причем действующих как бы автоматически. Писарев же рассматривал мысль, знание не абстрактно-рационалистически, он понял, что новая, смелая мысль будет побуждать новых людей к активному действию во всех сферах общественной жизни. Такая установка свидетельствовала о кризисе традиционного просветительства и о его преодолении.
12. Заключение
Таким образом, можно сделать вывод, что историософия Писарева имела не только теоретические -отечественные и зарубежные - источники, но и явилась результатом глубокого осмысления русским мыслителем процессов отечественного развития, она органически выросла на основе теоретического пересмотра и обновления Писаревым прошлых собственных заблуждений. В результате сложилась оригинальная и зрелая философия истории Д.И. Писарева, которая еще в полной мере не оценена в современной историко-философской литературе и заслуживает, по нашему убеждению, высокой оценки, как одно из высших достижений русской социально-философской мысли середины XIX века.
Литература
Володин А.И. Вильгельм Гумбольдт и Дмитрий Писарев. В кн.: Россия и Германия: Опыт философского диалога. М, с.31, 1993.
Гайм Р. Вильгельм фон Гумбольдт. Описание его жизни и характеристика. Пер. снем. М, с.23, 1898. Гайм Р. Избранные сочинения. М, с.43, 1891.
Писарев Д.И. "Дворянское гнездо". Роман И.С. Тургенева. Собр. Соч. В 4 т. М., Просвещение, т. 1, с.20, 1955а.
Писарев Д.И. "Три смерти". Рассказ графа Л.Н. Толстого. Том же, т.1, с.28, 19556.
Писарев Д.И. Народные книжки. Там же, т.1, с.69, 1955в.
Писарев Д.И. Наша университетская наука. Там же, т.2, с.152, 153, 1955г.
Писарев Д.И. Несоразмерные претензии. Там же, т.1, с.49, 51, 71, 74, 1955д. Писарев Д.И. Схоластика XIX века. Там же, т.1, с.103, 123-124, 1955е. Писарев Д.И. Исторические эскизы. Русское слово, № 1, кн.1, с.740, 1864. Писарев Д.И. Письмо ред. Благосветлову. Русское слово, № 6, c.819, 1893.
Сборник, издаваемый студентами императорского Петербургского Ун-та Вып. 2, под ред. A.B. Никитенко. СПб, с. 18, 1860. Шелгунов Н.В. Воспоминания в 2 т. М.-Пг., c.218, 1923.
