CC BY
17БЛОХИН Алексей Валерьевич,
прикрепленный к аспирантуре ФГНИУ «Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации» для подготовки диссертации без освоения программы подготовки научно-педагогических кадров в аспирантуре 141018, Московская область, Мытищи, ул. Терешковой, 21 к. 1, кв. 61,
e-mail: [email protected]
12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
СРЕДСТВА ПРЕОДОЛЕНИЯ СОДЕРЖАТЕЛЬНЫХ ДЕФЕКТОВ СОВРЕМЕННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Аннотация. Специфика российской правовой системы состоит в том, что ключевое значение в ней имеет законодательство. Пожалуй, нет такой национальной правовой системы, в которой законодательство играло бы такую роль, какую оно имеет в российском праве. Вместе с тем в его структуре все отчетливее отмечаются негативные тенденции: (1) уменьшение согласованности различных отраслей и уровней законодательства; (2) избыточность законодательных актов, регулирующих одни и те же общественные отношения; (3) отставание законодательства от уровня развития общественных отношений. Указанные тенденции имеют объективную причину - потребность в короткие сроки сформировать законодательство, не только соответствующее уровню социально-экономического развития России, но и обеспечивающее переход от командно-административной системы к рыночной экономике. Указанные обстоятельства могут быть раскрыты через такую категорию, как правовые дефекты, которые представляют собой форму выражения несовершенства права, а их последствием служит правовая неопределенность. Для юриста наибольший интерес представляют содержательные дефекты законодательства - коллизии и пробелы.
Ключевые слова: дефекты законодательства, правовые дефекты, законодательство, право, правовое регулирование, правовая охрана, правовые коллизии, коллизии законодательства, пробелы в праве, пробелы в законодательстве, системный подход.
BLOKHN Aleksey Valerievich,
attached to the graduate school of FGNU «Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation» for the preparation of the dissertation without completion of the program of training of teaching staff in graduate school
MEANS OF OVERCOMING THE CONTENT DEFECTS OF MODERN
LEGISLATION
Abstract. The specificity of the Russian legal system is that legislation has a key importance in it. Perhaps there is no such national legal system in which legislation would play such a role as it has in Russian law. However, in its structure, negative tendencies are more and more marked: (1) a reduction in the coherence of various sectors and levels of legislation; (2) redundancy of legislative acts regulating the same social relations; (3) the backlog of legislation from the level of development of social relations. These tendencies have an objective reason - the need for short terms to form legislation, not only corresponding to the level of socio-economic development of Russia, but also providing a transition from the command-administrative system to a market economy. These circumstances can be disclosed through such a category as legal defects, which are a form of expression of imperfection of law, and their consequence is legal uncertainty. For the lawyer, the most interesting are the content defects of the legislation - collisions and gaps.
Key words: defects of legislation, legal defects, legislation, law, legal regulation, legal protection, legal conflicts, conflicts of law, legal gaps, gaps in legislation, systemic approach.
УДК - 342 ББК - 67.0
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
Традиционно предлагаемые в юридической литературе механизмы преодоления дефектов законодательства (как правило, говорится о разрешении законодательных коллизий и восполнении пробелов в законодательстве), включающие образующие их правовые средства и правила, а также последовательности применения последних рассчитаны в первую очередь на решение задач интерлокального, интерперсонального и интертемпорального выбора. Во многом они ориентированы на «вертикальный» характер законодательства, не всегда с учетом его отраслевой, «горизонтальной» структуры. Между тем именно последняя сфера в большинстве случаев отличается сложной, комплексной природой, ибо сочетает в себе и темпоральный, и содержательный, и предметно-методический аспекты. В результате механизм преодоления содержательных дефектов законодательства основывается на внутренней конкуренции, конкуренции самих правил и средств преодоления таких дефектов.
Правоприменитель (в отдельных случаях иные субъекты правореализации) преодолевает содержательные дефекты законодательства при помощи различных правовых средств и правил, и некоторые из них получили самостоятельное законодательное закрепление, а другие сложились как результат официального толкования или многократного повторения в правоприменительной практике с последующим доктриналь-ным обоснованием. В современных исследованиях отмечается, что для разрешения законодательных коллизий применяются различные принципы-приоритеты: (1) «последующий закон отменяет действие предыдущего»; (2) «специальный закон отменяет действие общего». При этом их выбор и обоснование относится к ведению судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Суды общей юрисдикции и арбитражные суды должны самостоятельно решать, какие нормы подлежат применению в рассматриваемом деле при наличии пробелов в правовом регулировании, а также в случаях обнаружения не отмененных в установленном порядке, но фактически утративших силу норм либо противоречий между нормами. Кроме того, законодательная коллизия может быть разрешена, по мнению этих исследователей, также через прямое применение Конституции РФ, общепризнанных правовых принципов и норм международного права [4, с. 144].
Допуская в целом такой подход, подчеркнем его неполноту. Так, во-первых, необоснованно ограничивать правоприменительную практику судопроизводством. Действительно, оно является универсальной формой защиты
прав, свобод и законных интересов. Его универсальность не позволяет судам уклониться от разрешения конкретного дела на основании неурегулированности общественных отношений или наличия в их правовом регулировании противоречивости. Суд обязан выбрать применимую норму и обосновать свой выбор. Но с необходимостью такого выбора и его обоснования сталкиваются и иные правоприменительные органы, а также субъекты других форм правореализации. Конечно, они могут уклониться от этого. Если для суда совершение такого выбора - обязанность, то для них - право. Однако указанное обстоятельство не должно и не может быть основанием их исключения из числа субъектов разрешения законодательных коллизий и восполнения пробелов в законодательстве.
Следует отметить, что и обязанность суда самостоятельно преодолеть содержательный дефект законодательства, с которым он столкнулся при рассмотрении конкретного дела, для современного российского правопорядка не столь очевидна. Соответствующая дискуссия развернулась не только и не столько на доктри-нальном уровне, сколько между высшими судебными инстанциями. Так, Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 16 июня 1998 г. № 19-П пришел к выводу о противоположной обязанности судов при возникновении неопределенности в вопросе о соответствии либо несоответствии примененного или подлежащего применению в конкретном деле закона обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке его конституционности [7]. В то же время Верховный Суд РФ занял иную позицию, выразив ее в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», в котором он указал на возможность применения судами Конституции РФ в качестве акта прямого действия во всех необходимых случаях и только на право судов в случае неопределенности в вопросе о конституционности либо неконституционности закона, руководствуясь ст. 125 Конституции РФ, обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом по данному предмету [10]. В рамках судопроизводства в судах общей юрисдикции при руководстве разъяснениями Верховного Суда РФ возникла неопределенность в вопросе о моменте возникновения у них обязанности обращения в Конституционный Суд РФ: каким должен быть запрос - предварительным либо последующим, выступающим результатом вынесения решения на основании непосредственно конституционной нормы.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
Естественно, в указанную дискуссию включились представители научного сообщества. По мнению одних, суды, обосновывая свой выбор применимой нормы (при непосредственном применении конституционных положений), должны предварительно получить официальные письменные разъяснения Конституционного Суда РФ [3, с. 23-29]. Другие считают, что Конституционный Суд РФ подтвердил право судов общей юрисдикции на самостоятельный выбор применимой нормы, в том числе, при прямом применении Основного закона, и их обязанность обратиться за разъяснениями в Конституционный Суд РФ, но оставлен открытым вопрос о приостановлении рассмотрения дела [6, с. 103]. Третьи исходят из того, что выявление судом норм, противоречащих Основному закону, в соответствии со ст. 125 Конституции РФ влечет за собой обязательное приостановление производства по делу и направление запроса в Конституционный Суд РФ, что в результате блокирует ее прямое применение [17, с. 210, 211].
На практике же суды избегают непосредственного применения конституционных положений, о чем свидетельствуют, например, дела, связанные с защитой права граждан на жилье [13, с. 16, 17]. При этом позиция органа конституционного судопроизводства представляется более основательной. В сущности, он исходил из того, что процедура преодоления содержательных дефектов законодательства, связанных с неконституционностью отдельных законодательных положений, без их устранения является недостаточной гарантией соблюдения конституционных прав и свобод граждан, обеспечения их равенства перед законом и судом, верховенства права. В то же время она не может считаться последовательной, так как в этом случае было бы логично признать нарушение этих основных начал непосредственным применением судами общей и арбитражной юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права, так как в Российской Федерации существует механизм преодоления коллизий внутригосударственных и международно-правовых норм, но отсутствует процедура их устранения. Таким образом, с одной стороны, признается, что без задействования механизма оспаривания конституционности нормативных правовых актов защита конституционных прав и свобод, общеправовых принципов должным образом не обеспечивается, а с другой - защита прав человека и гражданина, базирующихся на нормах международного права, считается законодателем вполне достаточной и в рамках преодоления противоречий обозначенных норм без их устранения. Разные подходы законодателя к
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
рассмотрению одной, по сути, проблемы заставляют быть менее категоричным в подобных заключениях. Об осознании законодателем обозначенной непоследовательности и его стремлении устранить ее свидетельствуют изменения в законодательстве о конституционном судопроизводстве, внесенные в декабре 2015 г., когда основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде РФ была признана «обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, иной нормативный акт, договор между органами государственной власти, не вступивший в силу международный договор, или обнаружившаяся неопределенность в вопросе о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека, основанного на положениях соответствующего международного договора Российской Федерации в истолковании, предположительно приводящем к их расхождению с Конституцией Российской Федерации, или обнаружившееся противоречие в позициях сторон о принадлежности полномочия в спорах о компетенции, или обнаружившаяся неопределенность в понимании положений Конституции Российской Федерации, или выдвижение Государственной Думой обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления» [15].
Во-вторых, приведенная выше позиция о составе механизма разрешения законодательных коллизий не отражает его (состав механизма разрешения законодательных коллизий) в полной мере, поскольку в ней не учтены все традиционные принципы-приоритеты. Так, например, еще римскому праву был известен примат целого над частью [12, с. 32, 33], который отличается большей универсальностью по сравнению с приматом специальной нормы над общей. Об этом же в советский период писал и В.Н. Кудрявцев [5, с. 211-218], раскрывая значение этих принципов-приоритетов при осуществлении квалификации преступлений. Действительно, при взаимодействии компонентов системы (биологической, технической или социальной) необходимо соблю-дать объективный закон приоритета целого над частью. Это тре-бование обусловлено самой природой целого, его возникновением и развитием. Целое (система) и части (элементы) едины, они не существуют друг без друга. В то же время их влияние на функ-цио-нирование системы неодинаково. Во взаимодействии целого и части ведущей стороной является целое (система), которое активно влияет на части (элементы), преобразуя их согласно собственной при-роде, интегрируя и адаптируя.
Части подчинены целому, движутся, развиваются в его границах и сообразуются с ним в реализации своих функций [1, с. 90-97].
В качестве примера действия приоритета целого над частью следует привести Решение Верховного Суда РФ от 10 декабря 1996 г. № ГКПИ96-325-339, в котором, разрешая противоречие между ст. 855 ГК РФ и налоговым законодательством в части очередности списания денежных средств с банковского счета, высшая судебная инстанция признала применимым положения гражданского законодательства, поскольку именно оно регулирует соответствующие общественные отношения в целом, в то время как налоговое законодательство - только в части уплаты налогов и сборов [11].
Схожая идея была высказана Конституционным Судом РФ, который сформулировал ее, рассматривая вопрос о приоритете УПК РФ в регулировании уголовно-процессуальных отношений. Он особо подчеркнул, что «в случае коллизии законов приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений, поскольку в соответствии со ст. 71 (п. «о») Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. 10, 49, 50, 76 и 118 уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации, и установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, по общему правилу, должно быть согласовано с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации» [8].
Отдельного рассмотрения заслуживает так называемый кодификационный приоритет, в соответствии с которым коллизии кодифицированных и некодифицированных (текущих, специальных) актов одной отрасли законодательства (например, Гражданский кодекс РФ и Федеральный закон «Об акционерных обществах» [14]) должны разрешаться по принципу приоритета кодекса. Данный приоритет отличается универсальностью, так как всякое изъятие из данного правила в пользу правила «lex specialis derogat lex generalis» («специальный закон отменяет действие общего») должно быть предусмотрено в самом кодексе. Рассматриваемый подход широко распространен среди представителей правовой науки. Так, А.Ф. Чердан-цев подчеркивает, что правило приоритета кодекса исключает действие правила «lex
specialis derogat lex generalis». Из этого правила есть исключения, когда в самом кодексе допускается иное [16, с. 173]. Аналогична и позиция А.В. Демина, исходящего из того, что при конкуренции гражданско-правовых норм действующего законодательства со статьями ГК РФ применению подлежат нормы последнего. При этом приоритет нормы кодифицированного акта действует только в системе отраслевого законодательства. Если в кодексе не содержится прямого указания на приоритет его норм перед иными отраслевыми нормами, кодекс должен рассматриваться как ординарный федеральный закон. В данном случае нормы кодекса каким-либо приоритетом перед нормами иных законов не обладают [2, с. 34-42].
Однако обоснованным этот подход признан быть не может, поскольку частный случай, установленный для гражданского законодательства, неверно распространять на все законодательство в целом. Именно из этого исходил Конституционный Суд РФ, который в своем Постановлении от 12 мая 1998 г. № 14-П, рассматривая коллизию норм ст. 146.5 КоАП РСФСР и ст. 7 Закона РФ от 18 июня 1993 г. № 5215-1 «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» о привлечении субъектов предпринимательской деятельности к административной ответственности за продажу товаров без применения контрольно-кассовых машин, руководствуется не принципом приоритета кодекса над текущим законом, а правилом «последующий закон отменяется действие предыдущего».
Так называемый кодификационный приоритет должен рассматриваться как частный случай приоритета нормативно установленного, т.е. некоего специального правила преодоления содержательных дефектов законодательства, нашедшего свое закрепление в законодательстве и не нуждающегося в специальном обосновании правоприменителем.
Рассматривая общеправовой приоритет как средство преодоления содержательных дефектов законодательства, подчеркнем его наиболее универсиадный характер, т.е. применимость в тех случаях, когда иные правила применены быть не могут. Он предполагает выбор применимой нормы на основе общих правовых принципов либо непосредственное действие таких принципов. Так, Конституционный Суд РФ обратил внимание на то, что уголовная ответственность может считаться законно установленной и отвечающей конституционным требованиям лишь при условии, что она адекватна общественной опасности преступления, т.е. соблюден принцип соразмерности наказания. В
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
связи с этим данный судебный орган в своем Постановлении от 27 мая 2008 г. № 8-П отмечает, что содержание оспоренной уголовно-правовой нормы таково, что даже при незначительном превышении допустимой суммы недеклари-руемой валюты данное административное деяние образует одновременно состав контрабанды. Кроме того, законодатель не учел специфику валюты как товара, когда в условиях «плавающего» курса валют гражданин не может с достаточной четкостью предвидеть последствия своего поведения, связанного с недекларируемым ввозом валюты. Вводя уголовную ответственность за контрабанду валюты, федеральный законодатель должен был сформулировать норму таким образом, чтобы при признании размера недекларированной валюты в качестве крупного из всей ввозимой суммы была исключена та ее часть, которая законом разрешена к ввозу без декларирования [9].
Если правовые средства и правила разрешения законодательных коллизий, а также последовательность их применения - это предмет многочисленных дискуссий, идущих как на доктринальном уровне, так и между высшими судебными инстанциями Российской Федерации, то вопрос о правовых средствах и правилах восполнения пробелов в законодательстве не вызывает столь активной полемики. Основание соответствующего механизма имеет законодательное закрепление. Так, согласно п. 5 ст. 3 АПК РФ, в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе судопроизводства в арбитражных судах, арбитражные суды применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют, исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права). В пункте 6 ст. 13 АПК РФ предусматривается, что в случаях, если спорные отношения прямо не урегулированы федеральным законом и другими нормативными правовыми актами или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, арбитражные суды применяют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм рассматривают дела, исходя из общих начал и смысла федеральных законов и иных нормативных правовых актов (аналогия права). Аналогичные положения закреплены в п. 4 ст. 1 ГПК РФ и п. 3 ст. 11 ГПК РФ соответственно.
Аналогия закона и аналогия права позволяют восполнить обнаруженные в ходе рассмотрения конкретного дела пробелы законодатель-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
ства и устанавливают порядок и условия выбора применимой нормы права. При использовании первого приема результатом поиска является законодательное правило, непосредственно регулирующее конкретные жизненные ситуации. При обращении ко второму способу таким итогом выступает юридический принцип. Развитие государственно организованного общества требует неукоснительного соблюдения принципа законности, который, в том числе, предполагает законодательное закрепление правовых средств и правил восполнения пробелов в праве.
Однако наряду с ними широко используется и непоименнованное правовое средство восполнения пробелов в законодательстве, каковым является субсидиарное применение права. Оно предполагает восполнение отсутствующих специальных норм нормами общими, применение к видовым общественным отношениям правил, предусмотренных для отношений родовых. В отдельных конкретных случаях данное правило получает и свое законодательное закрепление. Так, например, в ст. 970 ГК РФ предусматривается, что правила, предусмотренные гл. 48 ГК РФ («Страхование»), применяются к отношениям по страхованию иностранных инвестиций от некоммерческих рисков, морскому страхованию, медицинскому страхованию, страхованию банковских вкладов, страхованию пенсий и страхованию экспортных кредитов и инвестиций от предпринимательских и (или) политических рисков постольку, поскольку законами об этих видах страхования и Федеральным законом от 17 мая 2007 г. № 82-ФЗ «О банке развития» не установлено иное.
Системное толкование действующего законодательства позволяет прийти к выводу, что правом на применение аналоги права и аналогии закона обладают только судебные органы, которые, принимая конкретное решение в условиях наличия пробела в законодательстве, не только разрешают спорную ситуацию, но и фактически создают новое, не существовавшее ранее правовое положение, действующее в отношении данного конкретного случая. Несудебные правоприменительные органы также полномочны преодолевать пробелы законодательства, однако этот процесс, во-первых, ограничен аналогией закона и субсидиарным применением права, а во-вторых, нуждается в дополнительной регламентации.
При этом принципиальное отличие таких органов от судебных заключается в том, что (1) принятое ими решение может быть оспорено в суде; (2) в целях преодоления пробелов они не могут использовать аналогию права. Проблема применения аналогии права значительно
глубже, чем простое недопущение ее использования несудебными правоприменительными органами. Как правило, обращение к принципам права требует толкования Основного закона, что может вынуждать и суды (общей юрисдикции и арбитражные) обращаться за разъяснениями в органы конституционного судопроизводства.
Подводя итог, подчеркнем, что в сложившейся обстановке доктрина, текущее законодательство и судебная практика должны на нормативно-правовом уровне признать сам факт существования содержательных дефектов законодательства и предложить эффективный механизм их преодоления. Модель решения поставленных вопросов представляется следующей.
С теоретических позиций следует выделить две формы преодоления содержательных дефектов законодательства - (1) разрешение законодательных коллизий и (2) восполнение пробелов в законодательстве.
Первой из них соответствуют такие правовые средства, как принципы-приоритеты, среди которых следует выделить (1) нормативно установленный приоритет, (2) приоритет специальной нормы перед нормой общей, (3) приоритет целого перед частью и (4) общеправовой приоритет. Они могут быть закреплены нормативно, установлены в результате официального толкования либо обоснованы в рамках юридической квалификации.
Второй форме преодоления содержательных дефектов законодательства соответствуют такие правовые средства, как субсидиарное применение права, аналогия закона и аналогия права.
Если правовые средства разрешения законодательных коллизий, как правило, находят закрепление в отраслях материального права, то правовые средства восполнения пробелов в законодательстве, напротив, имеют процессуально-правовую природу.
Список литературы:
[1] Блауберг И.В. Проблема целостности и системный подход. М., 1997.
[2] Демин А.В. О конкуренции в гражданском и финансовом законодательстве // Право и экономика. 1998. № 9.
[3] Ершов В.В. Прямое применение Конституции РФ // Российская юстиция. 1998. № 9.
[4] Занина М.А. Коллизии норм права равной юридической силы (понятие, причины, виды): Монография. М., 2010.
[5] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972.
[6] Лебедев В.М. Становление и развитие судебной власти в России. М., 2000.
[7] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 1998 года № 19-П // СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 3004.
[8] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 июня 2004 г. № 13-П // СЗ РФ. 2004. № 27. Ст. 2804.
[9] Постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. № 8-П // Российская газета. 2008. 7 июня.
[10] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // Российская газета. 1995. № 247.
[11] Решение Верховного Суда РФ от 10 декабря 1996 г. № ГКПИ96-325-339 // СПС «КонсультантПлюс».
[12] Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 2012.
[13] Соколова М.А. Дефекты юридических документов: Монография. М., 2016.
[14] Федеральный закон от 26 декабря 1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 1.
[15] Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 года №7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 2015. № 51 (часть 1). Ст. 7229.
[16] Черданцев А.Ф. Толкование права и договора. М., 2003.
[17] Яковлев В.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). М., 2000.
Spisok literatury:
[1] Blauberg I.V. Problema celostnosti i sistemny'j podxod. M., 1997.
[2] Demin A.V. O konkurencii v grazhdans-kom i finansovom zakonodatel'stve // Pravo i e'konomika. 1998. № 9.
[3] Ershov V.V. Pryamoe primenenie Konsti-tucii RF // Rossijskaya yusticiya. 1998. № 9.
[4] Zanina M.A. Kollizii norm prava ravnoj yuridicheskoj sily' (ponyatie, prichiny', vidy'): Monografiya. M., 2010.
[5] Kudryavcev V.N. Obshhaya teoriya kvali-fikacii prestuplenij. M., 1972.
[6] Lebedev V.M. Stanovlenie i razvitie sudebnoj vlasti v Rossii. M., 2000.
[7] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 16 iyunya 1998 goda № 19-P // SZ RF. 1998. № 25. St. 3004.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
[8] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 29 iyunya 2004 g. № 13-P // SZ RF. 2004. № 27. St. 2804.
[9] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 27 maya 2008 g. № 8-P // Rossijskaya gazeta. 2008. 7 iyunya.
[10] Postanovlenie Plenuma Verxovnogo Suda RF ot 31 oktyabrya 1995 g. № 8 «O neko-to-ry'x voprosax primeneniya sudami Konstitucii Rossijskoj Federacii pri osushhestv-lenii pravo-sudiya» // Rossijskaya gazeta. 1995. № 247.
[11] Reshenie Verxovnogo Suda RF ot 10 dekabrya 1996 g. № GKPI96-325-339 // SPS «Konsul'tantPlyus».
[12] Rimskoe chastnoe pravo / Pod red. I.B. Novickogo i I.S. Pereterskogo. M., 2012.
[13] Sokolova M.A. Defekty' yuridicheskix dokumentov: Monografiya. M., 2016.
[14] Federal'ny'j zakon ot 26 dekabrya 1995 № 208-FZ «Ob akcionerny'x obshhestvax» // SZ RF. 1996. № 1. St. 1.
[15] Federal'ny'j konstitucionny'j zakon ot 14 dekabrya 2015 goda №7-FKZ «O vnese-nii izme-nenij v Federal'ny'j konstitucionny'j zakon «O Konstitucionnom Sude Ros-sijskoj Federacii» // SZ RF. 2015. № 51 (chast' 1). St. 7229.
[16] Cherdancev A.F. Tolkovanie prava i dogovora. M., 2003.
[17] Yakovlev V.F. Rossiya: e'konomika, grazhdanskoe pravo (voprosy' teorii i praktiki). M., 2000.
Объединенная электронная редакция
ЮРКОМПАНИ
www. publish. law-books, ru
Научно-издательская группа «ЮРКОМПАНИ»
осуществляет оперативную полиграфию и издание рукописей (монографий, учебников, учебных пособий, учебно-методических изданий и др.). Редакционно-издательский цикл включает несколько стадий: Sрецензирование рукописи; V'редактирование рукописи; Sпервая корректура рукописи;
■Sформатирование и подготовка рукописи к верстке; Sверстка рукописи;
S вторая корректура рукописи и снятие вопросов,
возникших в процессе верстки текста, Sсогласование с автором сверстанного текста руко
писи в формате pdf (по желанию автора), Sсогласование с автором макета обложки рукописи
(по желанию автора), ^печать согласованного с автором тиража книги.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 7 • 2018
