CC BY
67
проникновения в чужую стилистику. Э. Денисов постоянно обращался к глубинному анализу «чужого» языка и обнаружил необыкновенную способность «вживания» в разные стили.
В общей эволюции стиля композитора можно выявить определённую тенденцию развития форм диалога с традицией, разные типы взаимоотношений «своего» и «чужого» слова в произведениях, конкретную, продиктованную замыслом направленность на тот или иной авторский стиль, исторический жанр, музыкальную, художественную или культурную традицию.
Так, для раннего периода характерны достаточно чёткое разграничение авторского и заимствованного материала в произведении, тип диалога-противопоставления, использование приёмов цитирования, коллажа, принципов игровой драматургии.
Со временем эти формы диалога с традицией уступают место более сложным взаимодействиям. Можно заметить возрастание роли и степени присутствия заимствованного материала, вплоть до использования полного текста произведений классиков прошлого в качестве интертекстуальной модели сочинения. С другой стороны, цитирование часто заменяется приёмом аллюзии. Это может быть аллюзия на конкретную тему, как, например, в финальной части «Реквиема», композиторский стиль или стиль определённой музыкальной эпохи, музыкальный жанр.
Данная направленность развития творчества Денисова отвечает и общей стилевой эволюции в отечественной музыке конца 1960-х - 1980-х годов, отмеченной переходом от коллажного типа полистилистики к симбиотическому типу, который отличается более тесным взаимодействием авторского и неавторского материала. Примеры досочинения произведений классиков являются логическим завершением этой линии развития, уникальным случаем продолжения прервавшейся музыкальной мысли автора спустя громадный промежуток времени представителем другой эпохи.
Образы Красоты, Света, Любви, возвышенной духовной жизни, дефицит которых Денисов ощущал в музыке конца ХХ в., в творчестве самого композитора неизменно возвращают нас к наследию музыкальной классики. Здесь центральное место
отдано Ф. Шуберту, М. Глинке, В.А. Моцарту, И.С. Баху. Излюбленные стилевые ориентиры Денисова и совпадают и не совпадают с «классическим» набором постмодернистских источников. Наиболее очевидны романтические традиции и связь с русской классикой, музыкой барокко, в меньшей степени присутствует соцреализм.
Из всего многообразия обличий, в которых предстаёт музыкальный постмодернизм, композитору ближе его ностальгическая ипостась, поиск ответов на вопросы современного искусства в неисчезающей красоте классической музыки.
Литература
1. Чередниченко, Т. Музыкальный запас. 70-е. Проблемы. Портреты. Случаи / Т. Чередниченко. М.: Нов. лит. обозрение, 2002.
2. Неизвестный Денисов: Из записных книжек (1980/81 - 1986, 1995) / сост., вступ. ст. и коммент. В. Ценовой. М.: Композитор, 1997.
Л.В. ДЁМИНА (Тюмень)
СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ СВАДЕБНОГО ФОЛЬКЛОРА В ЗАПАДНОСИБИРСКОМ ЗАУРАЛЬЕ
Рассмотрена типология свадебных ритуалов, бытующих на территории Западно-Сибирского Зауралья, раскрыты их европейско-русские и региональные особенности. Свадебный комплекс Западно-Сибирского Зауралья впервые системно исследован в его старожильческой и новопоселенческой версиях. Представлен обширный исторический материал по свадебной обрядности, позволяющий осуществить сравнительный анализ различных подходов к изучению фольклорных текстов.
Одной из фундаментальных установок современной фольклористики является изучение обрядового фольклора, концентрирующего в себе наиболее существенные признаки любой локальной песенной традиции. Не случайно утрата многих образ-
© Дёмина Л.В., 2008
цов обрядового фольклора, а также проникновение в ритуальный комплекс инородных музыкально-поэтических форм расцениваются исследователями как признаки разрушения системы традиционного фольклора. Именно обряд, благодаря наличию в нем механизмов самосохранения, обладает способностью длительного существования в условиях исторически изменяющегося социокультурного контекста, становясь мощным фактором консервации и развития традиционной культуры.
Историко-культурное значение свадьбы, ее художественные достоинства неоднократно отмечались исследователями в разные периоды исторического развития русской культуры. В системе ритуалов перехода свадьбе принадлежит одно из важнейших мест. Это обусловлено не только ее приуроченностью к середине (центру) жизненного пути человека, но и тем, что в ней наиболее полно представлены все компоненты подобных ритуалов: снятие признаков прежнего статуса и умирание (это доминанты погребальной обрядности), а также наделение объекта новыми признаками (основной мотив родинно-крестинного комплекса). Выделению свадьбы среди других составляющих обрядовой системы способствуют и присущие ей признаки инициационных ритуалов. Наконец, свадебная обрядность наиболее репрезентативна и в музыкальном отношении: она фокусирует в себе основные жанры (причитания, песни) и виды интонирования (плачевая речитация, пение), характерные для ритуалов жизненного цикла.
К концу XIX в., когда был накоплен обширный материал по свадебной обрядности, перед исследователями встала задача его систематизации. Так, Н.Ф. Сумцов в качестве основы классификации избрал разделение свадебных обрядов на «юридические» и «религиозно-мифические». Анализируя точку зрения этнографа, А.К. Бай-бурин к достоинствам концепции Н.Ф. Сум-цова предлагает отнести его трактовку свадебной обрядности как органического единства ее элементов. Знакомство с работами М.А. Забылина, А.Н. Афанасьева дает представление об отдельных компонентах свадебного ритуала. Многие исследователи XIX в. не только стремятся с возможно большей точностью зафиксировать тот или иной обряд, но и отмечают его особенности, формы бытования, проявление локальных черт.
К настоящему времени сложились два метода публикации свадебного фольклора.
Первый опирается на издание свадебных фольклорных текстов вне их связи с обрядовым контекстом, второй же предполагает включение свадебных песен в подробное описание свадебного обряда. Существование столь различных методов объясняется несходством взглядов на свадьбу как на целостное действо. В одних случаях исследователи различают в свадебном обряде лишь отдельные произведения, несущие в себе драматургическую функцию, в других - трактуют эти произведения как элементы драматургического целого.
Сторонники первого метода публикуют поэтические тексты свадебных песен, располагая их по хронологическому или жанровому принципу без подробного этнографического комментирования. Примером работ этого направления может служить книга Ю.Г. Круглова «Русские обрядовые песни». Иные принципы записи и публикации свадебного фольклорно-этнографического комплекса начинают складываться на рубеже XIX - XX вв. С появлением фундаментального труда А.Д. Листопадова «Песни донских казаков», пятый том которого целиком посвящен описанию казачьей свадьбы [2], в музыкальной фольклористике начинает утверждаться подход к свадьбе как к целостному фольклорно-этнографическому комплексу, где все элементы - действия участников, предметы, музыкально-поэтические тексты взаимосвязаны.
Современные фольклористы и этно -графы, в частности Д.М. Балашов и Ю.С. Красовская, видят главную задачу в фиксации как можно большего количества местных версий свадебного обряда, на основе которых возможны дальнейшие научные обобщения [3:7 - 8]. В книге Д.М. Балашова, Ю.И. Марченко,
Н.И. Калмыковой «Русская свадьба» свадебный ритуал Вологодской области представлен в единстве его этнографических и музыкально-поэтических элементов. Целостное описание уральской свадьбы дано в статье Т.И. Калужнико-вой и В.А. Липатова. Признавая возможность самостоятельной фиксации обрядовой поэзии, авторы отмечают, что «при таком способе публикации проблема драматургической целостности даже не может быть поставлена, и это в немалой степени препятствует всестороннему изучению свадебного обряда как явления не только этнографического, но и эстети-
ческого» [4:87]. Среди работ, посвященных изучению свадебного ритуала как сложного фольклорно-этнографического текста, выделим публикации Б.Б. Ефи-менковой, в которых намечены основные аспекты и методы анализа данного явления. Исследователем впервые осуществлена типология свадебных обрядов восточных славян, выработаны методологические подходы к рассмотрению драматургии действа и его музыкального кода [5; 6; 7; 8].
Самые ранние описания свадебного обряда и публикации текстов сибирского свадебного фольклора появляются в изданиях второй половины XIX в. Многие статьи в журнале «Ежегодник Тобольского Губернского музея» позволяют ознакомиться со свадебными материалами, собранными на территории Тюменской области в прошлом столетии. Эти источники дают возможность лишь предположительно говорить о некоторых моментах обряда, тем более, о свадебных песенных жанрах, поскольку свадебные песни обычно публикуются без напевов.
Первыми исследователями русской народной культуры Западно-Сибирского Зауралья стали ссыльные интеллигенты. По замечанию М.К. Азадовского, именно политическая ссылка дала ряд первоклассных этнографов и фольклористов. Среди них был и И.И. Неклепаев, З.Т. Плотникова, Н.О. Осипов, М.Н. Костюрина. Опровергая миф о «безголосой» Сибири, тобольский краевед и знаток сибирского фольклора М.Н. Костюрина еще в 1894 г. писала: «В сибирской деревне так же, как и в деревнях России, песни поются при каждом удобном случае, в хороводах, на “вечерках”, на свадьбах, в праздники и будни <...>. Деревенских песен в Сибири великое множество, и можно только жалеть, что записываются они редко и еще реже попадают в печать...» [9: 1 - 2], По делам службы в Нижнетавдинский край попал П.А. Городцов (1865 - 1915 гг.), опубликовавший в 1906 - 1908 гг. несколько очерков по результатам изучения обрядов в Тюменском уезде.
В основу публикации традиционно русской свадебной поэзии Сибири во второй половине ХХ в. были положены два принципа классификации песен: обрядово-тематический и жанрово-тематический. Фольклорные тексты в таких сборниках даны в комплексе с локальным этнографическим
материалом, а комментарии к текстам и справочный раздел содержат сведения о формах бытования, собирателях, исполнителях, географическом распространении песен, их публикациях. Одним из наиболее фундаментальных собраний сибирского свадебного фольклора является сборник В.Г. Захарченко и М.Н. Мельникова «Свадьба Обско-Иртышского междуречья». Значительный вклад в дело собирания и изучения западносибирского фольклора внес А.М. Мехнецов. Музыке сибирской старожильческой свадьбы посвящен его сборник «Свадебные песни Томского Приобья». Однако, бесспорно, ценные публикации материалов западносибирской свадьбы и посвященные ей исследования далеко не исчерпывают всех проблем и аспектов ее изучения.
Главная проблема состоит в том, что при обилии наблюдений, касающихся отдельных сторон западносибирского свадебного ритуала, как целостное действо он не рассматривался. До сих пор не были исследованы локальные варианты свадьбы Сибири, не выявлена типология свадебных ритуалов, бытующих на территории Западно-Сибирского Зауралья, а также не подчеркнуты их европейско-русские и региональные черты.
Сегодня при изучении свадьбы как одного из центральных элементов западносибирской традиционной культуры предпринимаются комплексное исследование фольклорных текстов, рассмотрение их семантики и структуры в соотнесенности с функцией, коммуникативной ситуацией и половозрастными характеристиками исполнения.
Поскольку в настоящее время отсутствуют публикации планомерно собранных и систематизированных материалов названного региона, необходимым направлением сегодня стали собирание и последующая расшифровка образцов песенного фольклора, а также составление описаний ритуала западносибирской свадьбы. Материалами исследования служат записи и расшифровки свадебных песен, этнографические описания свадебных обрядов старожильческих и новопоселенческих районов Западно-Сибирского Зауралья, сделанные студентами фольклорного отделения Тюменского училища искусств, участниками фольклорного ансамбля «Росстань» концертного объединения «Тюмень». Именно в свадебном ритуале Тюменской области сфокусировано все разнообразие элементов, ассимилированных сибирским фольклором,
в силу чего наблюдения, сделанные в связи с изучением традиционной свадьбы, проливают свет и на песенную традицию региона в целом.
Системным подходом к изучению свадебного ритуала обусловлено его рассмотрение в ряду переходных обрядов, смысл которых регулируется единой системой мифопоэтических представлений народа. В исследовании западносибирского свадебного ритуала использован семиотический метод, многократно апробированный в этнографических и этномузыковедческих работах. Термин «код» выступает как элемент оппозиции «код - сообщение», что родственно более ранним лингвистическим противопоставлениям «язык - речь», «система - текст». В понятии «код обряда» объединяются три смысловых плана: 1) план содержания; 2) план выражения, обозначающий субъязыки; 3) форма плана содержания, отражающая моменты взаимодействия кодов разных ритуалов [7: 139]. В результате взаимодействия разнородных кодов образуется единый код ритуала. Кодовые связи разворачиваются в двух плоскостях: парадигматической, когда разнородные символы, действуя одновременно, передают одно и то же значение, и синтагматической, когда элементы разных кодов разворачиваются во времени параллельно и образуют единую фразу-синтагму [8:152 - 157].
В работах Б.Б. Ефименковой предложен метод изучения музыкальных кодов ритуалов. Его аспектами являются рассмотрение внутренней организации кодов; выявление соотношения музыкально-поэтических кодов с этапами ритуалов; установление логики распределения фольклорных текстов в линейном развертывании обряда; характеристика исполнителей «текстов» (Там же: 152 - 153). Рассмотрение ритмической и ладомелодической организации свадебных причитаний и песен осуществляется с позиций структурно-типологического метода -одного из ведущих методов современной музыкальной фольклористики, позволяющего выявить в исследуемых явлениях глубинные, существующие на уровне мышления структуры (К.В. Квитка, Е.В. Гиппиус, Б.Б. Ефименкова, З.Я. Можейко, О.А. Пашина и др.). Типовые структуры ритуалов и свадебных фольклорных текстов положены в основу картографирования рассмотренных материалов как ведущего метода ареальных исследований в современной этнографии и фольклористике. Наконец, в соответствии с
методом сравнительного изучения фольклорных материалов, сибирский свадебный фольклор необходимо сопоставлять с материалами разных регионов России.
Изучение фольклорных традиций позднего формирования, к которым относится западносибирская традиция, предполагает их сравнение с исходными системами, бытующими на европейско-русской территории. На основе проведенного исследования западносибирского свадебного фольклорно-этнографического комплекса можно выделить в нем определенные типологические и региональные признаки.
В Западно-Сибирском Зауралье традиционный свадебный обряд существует в двух его локальных версиях - старожильческом и новопоселенческом (русские, украинцы, белорусы). В типологическом отношении рассмотренный комплекс репрезентирует региональные версии европейско-русских свадебных ритуалов, одна из которых (старожильческая) соответствует севернорусской, вторая (новопоселенческая) - южнорусской модели обряда. В планах содержания и выражения западносибирских ритуалов представлены в основном уже известные по исходным европейско-русским традициям элементы, что отвечает закономерностям функционирования «вторично региональных» фольклорно-этнографических систем.
Региональная специфика исследуемого явления заключается в параллельном функционировании на территории ЗападноСибирского Зауралья двух разных по времени формирования и социокультурным корням типов свадебного ритуала - старожильческого и новопоселенческого. Их особенности проявляются в ареалах распространения, народной терминологии, относящейся к каждому типу свадьбы, структуре кодов ритуала и их соотношении, стилистике музыкально-поэтических текстов, особенностях их функционирования в ритуале, составе исполнителей и характере артикулирования.
Сравнение старожильческого свадебного ритуала с севернорусским, бытующим на основной территории Русского Севера (Поморье, бассейны Пинеги, Онеги, Мезени и др.), обнаруживает совпадение их ключевых эпизодов: сватовство, смотрины, рукобитье, неделя, баня, утренние обряды венчального дня, встреча поезда, венчание, послевенечные обряды в доме жениха, обрядовые действия второго дня, перегостьба. Вместе с тем можно выделить
и ряд специфических региональных черт, в этнографическом плане отличающих западносибирскую свадьбу от севернорусской: выряжение калыма, краенки, поездка к жениху за веником, вечеринка у жениха и его сборы к венцу, изготовление елки, выкуп соломенной или хлебной косы, выпечка каравая у жениха, белила для невесты.
На севернорусскую традицию ориентирован музыкальный план старожильческой свадьбы, позволяющий отнести ее к группе причетно-песенных ритуалов. Подобны севернорусским жанровый состав музыкального фольклора и принцип его распределения в синтагматике старожильческого обряда. Очевидно и стилистическое родство обрядовых музыкально-поэтических текстов в сравниваемых ритуалах (совпадают тип ритмической организации, строфика, в некоторых песнях - строение многоголосия). Однако, в отличие от северного, в старожильческом обряде более значительна роль величальных и кориль-ных песен, оформляющих линию территориального перехода невесты и контактов двух семей. Кроме того, ряд бытующих на Русском Севере причетных и прощальных свадебных песен встречается и у сибирских старожилов («Ты река ли моя реченька», «Ой, Мареюшка»), приобретая специфические местные черты. Своеобразие старожильческой свадьбы заключается и в насыщении ее музыкального плана песнями вторично приуроченных жанров (хороводные «половые»). Разрастание блока величаль-но-корильных песен и некоторая размытость стилистического контраста между музыкально-поэтическими текстами, маркирующими два перехода невесты, можно расценивать как привнесение в севернорусскую модель обряда южнорусских черт.
Типологические черты новопоселенческой свадьбы коррелируют с южнорусской моделью свадебного ритуала. Помимо термина «веселье», которым переселенцы обозначают свадебный обряд, важнейшими этнографическими деталями, служащими основанием для подобной атрибуции новопоселенческого свадебного действа, являются каравайный обряд, комплекс «обменных» действий, маркирующих процесс породнения семей, наконец, деревце как воплощение девичьей красоты.
Региональные признаки репрезентируются такими эпизодами свадьбы, как «идти в любки», украшение веника, довенечная
баня, разбрасывание каралек в момент приезда свадебного поезда, ряжение во второй день свадьбы, мытье лавок в доме жениха.
По характеру музыкального кода новопоселенческая свадьба принадлежит к группе песенных ритуалов, бытующих в Белоруссии, на Украине, юге России (подобные ритуалы описаны, в частности, в работах З.Я. Можейко, Т.Б. Варфоломеевой, В.М. Щурова и др.). Типовые западносибирские свадебные напевы стилистически идентичны западно- и южнорусским. Обнаруживается стилистическое родство сибирского свадебного фольклора западнорусского происхождения с календарными песнями. Для большинства свадебных обрядовых песен, привнесенных в Западную Сибирь выходцами с юга России, характерна хороводно-плясовая стилевая основа («алилешные» песни, имеющие соответствующие рефрены и сопровождаемые плясовыми движениями). Совпадают в сравниваемых обрядах и закономерности функционирования типовых мелодий в синтагматике ритуала. Один напев обобщает поэтические тексты всего обряда либо отдельные его элементы как в западнорусской свадьбе, так и у западносибирских новопоселенцев.
В целом в западносибирской новопоселенческой свадьбе благодаря включению в нее севернорусских элементов южнорусская модель ритуала несколько трансформируется. В этнографическом плане главным показателем отмеченного процесса является наличие довенечной бани, в музыкальном коде - заметная роль прощальных песен, исполняющихся в довенечной части свадебного ритуала.
Данное исследование сибирского фольклора является одним из этапов изучения народнопесенного творчества русского населения Сибири как системы. Безусловно, решение подобной задачи под силу лишь многим фольклористам, работающим в этой области.
Литература
1. Сумцов, Н.Ф. Символика славянских обрядов: избр. тр. / Н.Ф. Сумцов. М.: Вост. литература: РАН, 1996. 292 с.
2. Листопадов, А.М. Песни донских казаков: в 5 т. / А.М. Листопадов. М.: Музгиз, 1954.Т.5. 359 с.
3. Балашов, Д.М. Русские свадебные песни Терского берега Белого моря / Д.М. Балашов, Ю.Е.Красовская. Л.: Музыка, 1969. 168 с.
4. Калужникова, Т.И. Традиционная свадьба как музыкально-драматическое единство // Фольклор Урала. Бытование фольклора в современности: сб. ст. / Т.И.Калужникова, В.А. Липатов / отв. ред. В.П. Кругляшова. Свердловск, 1983. С. 85 - 120.
5. Ефименкова, Б.Б. К типологии свадебных ритуалов восточных славян / Б.Б. Ефи-менкова // Музыка русской свадьбы: тез. докл. науч.-практ. конф. М., 1987. С. 8 - 15.
6. Ефименкова, Б.Б. Причетная песня в бассейне реки Юг / Б.Б. Ефименкова // Памяти К.Квитки: сб. ст. / ред.-сост. А.А. Банин. М., 1983. С. 149 - 165.
7. Ефименкова, Б.Б. Ритмика русских традиционных песен: учеб. пособие по курсу «Народное музыкальное творчество» / Б.Б. Ефименкова. М.: Моск. гос. ин-т культуры, 1993. 154 с.
8. Ефименкова, Б.Б. Свадебные песни и причитания как один из кодов ритуала / Б.Б. Ефи-менкова // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропагандах: тез. докл. науч.-практ. конф.: в 2 ч. М., 1988. Ч.1. С. 152 - 157.
9. Костюрина, М.Н. Крестьянская свадьба в подгородных деревнях г. Тобольска / М.Н. Ко-стюрина // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1898. Вып. IX. С. 1 - 16.
Т.Ю. ЦАРЕВСКАЯ (Великий Новгород)
ИДЕЙНЫЙ ЗАМЫСЕЛ РОСПИСИ ВХОДНОГО ПРОСТРАНСТВА ЦЕРКВИ ФЕОДОРА СТРАТИЛАТА В НОВГОРОДЕ
Дано истолкование идейного содержания входной зоны храмовой декорации церкви Феодора Стратилата на Ручью в Новгороде как составной части единой программы позднепалеологовского ансамбля монументальной живописи с учетом функционального назначения помещений под хорами.
Среди фресковых ансамблей позднепа-леологовского периода роспись новгородской церкви Феодора Стратилата на Ручью представляет особый интерес: несмотря на утраты, ее декоративная программа целиком поддается реконструкции, позволяя судить об оригинальном идейном замысле, отражающем комплекс актуальных
для своего времени богословских идей. Наше внимание привлекла одна из ее особенностей - выделение росписей под хорами в самостоятельный блок, на первый взгляд, не имеющий непосредственной связи с фресками наоса. В статье предпринята попытка дать истолкование идейного содержания этой зоны храмовой декорации как составной части единой программы позднепалеологовского ансамбля монументальной живописи с учетом функционального назначения помещений под хорами.
Пространство в этой части Феодоров-ской церкви, крестовокупольной четырех-столпной по своему типу, делится на три невысокие травеи, образующие между собой входную зону, организованную наподобие нартекса и сообщающуюся через восточные арки с обширным трансептом. Перекрывающие травеи своды ориентированы по оси «восток - запад» (центральный свод - коробовый, малые боковые - полу-коробовые). Эта часть Феодоровской церкви была расписана сверху донизу, в отличие от трансепта, где вся стенопись сосредоточена в верхних частях храма, тогда как более массивная, непосредственно приближенная к молящемуся нижняя треть стены была лишь оштукатурена и осмыслялась как высокий цоколь, своего рода монументальный стилобат.
Центральный свод под хорами сохранил следы фронтальных изображений святителей. На склонах широкой арки, ведущей в пространство наоса, просматриваются медальоны с полуфигурами ветхозаветных праведников, среди которых, по аналогии с росписью церкви Успения на Волотове, угадываются Давид и Соломон в экзотических головных уборах, украшенных жемчугом1. Под ними, вероятно, были изображены праотцы Иессей и Ровоам, а еще ниже, на грани северного столба уцелела средняя часть изображения, сопровождающегося греческой надписью «H TOY ABPAM ZAPPA» (Авраамова Сарра). В зените той же арки едва просматривается композиция «Души праведных в руце Бо-
1 Примечательно, что в аналогичных головных уборах представлены два ветхозаветных царя в «Сошествии во ад» на северной стене Феодоровской церкви, в правой группе восстающих из гробов.
© Царевская Т.Ю., 2008
