CC BY
64
Концепция Д.Ф. Маркова (1970-е гг.) отражала более естественные и свободные, чем практиковалось в советском искусстве, взаимоотношения между теорией и практикой. Она отреагировала на ситуацию стихийного освобождения себя советской литературой от соцреализма (военная, лагерная, деревенская проза, произведения Г. Бакланова, А. Кондратьева, В. Быкова, А. Солженицына, Ю. Трифонова, Ф. Абрамова, В. Распутина, В. Астафьева и др.), показав необходимость не подгонять творчество под его принципы («правдивое отражение действительности в ее революционном развитии» и др.), а перестраивать под влиянием художественной практики его концепцию. Концепция Д.Ф. Маркова - результат и воплощение этого влияния. С ученым солидаризировались наиболее либеральные советские литературоведы (Б.Л. Сучков, Л.И. Тимофеев и др.), его охотно поддержали за рубежом. Невозможность отменить «соцреализм», священный символ прогрессивного искусства ХХ в. (это станет возможным лишь в постсоциалистический период), приводила к потребности его модифицировать, безбрежно расширять его границы, превращая их в условность.
«Широкая» концепция соцреализма перерастала в трактовке Д. Ф. Маркова в концепцию всей советской литературы. Автору приходилось тратить много энергии, прибегать к разного рода ухищрениям, к схоластике, доказывая фактически недоказуемое и обнаруживая «самый прогрессивный метод эпохи» там, где он давно иссяк. Однако эта концепция, лишенная научного, имела большое практическое значение. Она служила прикрытием и зоной безопасности для свободомыслящих художников из СССР и других соцстран, позволяла им более искренне и открыто, чем это официально дозволялось, выражать пережитое и наболевшее. Ее создание и защиту можно назвать гражданским подвигом ученого.
В настоящее время марковская концепция соцреализма утратил и практическое значение. Однако она осталась фактом литературы ХХ века, сыграв позитивную роль в ее развитии.
Ю.П. Гусев
(Институт славяноведения РАН)
Соцреализм: потребность в открытости
Думаю, мы еще не дожили до времен, когда о соц. реализме можно будет говорить с необходимой степенью объективности. Лишь лет через сто может проясниться, зачем велась эта грандиозная по масштабам битва, напоминающая борьбу нанайских мальчиков. Зачем нужно было за-
пихивать в один мешок такую богатую, разнообразную, стремительно обновляющуюся, расцветающую литературу, как литература 20-х гг.? Зачем надо было называть одним из основополагающих произведений соцреализма просто-таки антисоветский роман «Тихий Дон»? Такие или подобные «Зачем?» напрашиваются и в связи с Маяковским, и в связи с Пастернаком, и со многими другими.
Главный ответ на эти «зачем?», правда, касается не только литературы и искусства: он относится к овладевшей умами к концу XIX века абсурдной идее, будто общество можно взять и волевым усилием изменить, причем изменить в корне. Иными словами, построить утопию. Естественно и логично, что от искусства и литературы требовалась поддержка этой дикой идеи.
И после революции, пока еще не произошло ее вырождения в тоталитарный режим, ожидание от литературы поддержки настроений созидания, перемен, энтузиазма было вполне правомерным. Правильной, по отношению к этому времени, кажется формулировка, что соц. реализм являлся исторически оправданной «эстетизацией общественной потребности». Ничего не появляется зря. Плохо лишь, что, появившись, идеи, концепции не уходят сами собой, а держатся за жизнь, не давая дороги более соответствующим времени взглядам и подходам. Так было и с соц. реализмом. Утопия на протяжении всего XX века продолжала владеть умами.
Показателен для судьбы соц. реализма эпизод с таким всемирно признанным философом, как Дёрдь Лукач, который в 1965 г. написал статью «Социалистический реализм сегодня». В этой статье Лукач показывал себя приверженцем соцреализма, но объявлял повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» новым ориентиром для дальнейшего развития этого метода.
Лукач мог себе такое позволить: у него был крепкий тыл и в Венгрии, и, особенно, на Западе. Советские литературоведы идти на конфронтацию с официальной линией партии не могли. Пример Синявского показывал, чем это кончается.
Но и просто повторять давно сказанное, толочь воду в ступе становилось все невозможнее. Я бы сказал, что возникло своего рода партизанское движение: многие теоретики ухитрялись что-то менять, пересматривать, создавая, сознательно или подсознательно, отвлекающие дымовые завесы. Поскольку в плане мировоззрения всякие новации были совершенно исключены - слишком строг был надзор со стороны компетентных инстанций, - то основные поиски шли в области средств выражения, форм, способов видения.
Кажется закономерным, что больше всего сделали в деле борьбы с замшелой конструкцией соц. реализма Б.Л. Сучков и Д.Ф. Марков. Во-первых, оба познакомились с марксистским мировоззрением не только теоретически, пережив репрессии. Во-вторых - и в-главных - оба занимались зарубежными литературами, а неприложимость этой теории к зарубежному материалу была особенно очевидной.
Б.Л. Сучков в середине 70-х гг. написал: «Творческий метод нашего искусства есть категория открытия...». Почти одновременно с ним выступил Д.Ф. Марков в статье «Исторически открытая система правдивого изображения жизни» («Вопросы литературы», 1977). «Открытость», понятное дело, не могла касаться идеологии; она понималась лишь относительно средств и способов изображения. Ключевым словом тут стала «правдивость».
Понятие «правдивость» у Маркова ставится во главу угла; это видно хотя бы по следующей формулировке: «Соц. реализм как принципиально новое эстетическое образование, совпадающее с общими свойствами правдивого искусства».
Если «соц. реализм» совпадает с «общими свойствами правдивого искусства», то почему он - «принципиально новое эстетическое образование»? Тогда это просто - реализм (если понимать под реализмом правдивое отражение жизни).
Правда, если вдуматься, то - чем такое понимание социалистического реализма отличается от известной теории «реализма без берегов» Р. Гароди?
С.А. Шерлаимова
(Институт славяноведения РАН)
Современный взгляд
на «открытую концепцию» социалистического реализма
В развитии литературы, особенно в ХХ веке, большую роль играло выдвижение новых эстетических программ, борьба вокруг которых зачастую занимала центральное место в культурной жизни отдельных стран, охватывала международное пространство. Так было с многочисленными, сменяющими друг друга концепциями литературного авангарда, так было и с концепцией «социалистического реализма», сформулированной на 1 съезде советских писателей в 1934 г. и получившей статус официальной эстетической доктрины всего советского искусства. Эта доктрина требовала «изображения жизни в свете идеалов социализма» и на её воплощение в литературе партийное руководство страны возлагало
