CC BY
110
Платонизм и христианский Запад
Н. Ю. Тимофеева СОКРАТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР ЭТИКИ АБЕЛЯРА
Не только Абеляр1, но и все средневековые схоласты в целом усвоили эллинское понимание бытия как совершенства2. Если раньше греками бытие рассматривалось как свойство всей тотальности вещей — космоса, то в XII веке3 оно приписывается абсолютному и личному Богу-Творцу (является его уникальным и неповторимым преимуществом), а сотворенному миру дается даром. Поскольку Бог есть преизбыточная полнота благ, постольку по своей благости он уделяет бытие всему сотворенному сущему. Именно присутствие Бога есть основание предоставленного вещам бытия. Такого рода теоцентризм по своему характеру принципиально платоничен. Сократо-платоновская добродетель выступила в доктрине Абеляра со всей наглядностью, особенно в его «Этике», полное название которой — «Ethica seu liber
1 Многим из современников Абеляр казался чудом учености. Эпитафии именуют его Сократом, Платоном и Аристотелем Галлии. Он знал все, что может знать человек, — говорили потомки.
2 Как раз это обстоятельство подчеркивает С. С. Аверинцев: «“Совершенство” — это полнота бытия, которую вещь несет внутри самой себя». «Уже в текстах досократиков бытие неизменно выступает как совершенство в самом изначальном смысле слова: как свершенность, завершенность внутренней формы, восполненность до некой «целокупности»... сущее необходимым образом «полно». Представление о бытии как самозамкнутой и уравновешенной в себе полноте было с почти маниакальной остротой пережито элеатами и затем прочно удержано греческой мыслью на всех ее главных путях» (Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М., 1997. — С. 41, 39-40).
3 Ж. Ле Гофф говорит о Ренессансе XII века, который был обусловлен новым отношением средневекового человека к окружающему миру, «глубинным изменением основной совокупности ценностных ориентаций в западном обществе» — Ле Гофф Ж. С небес на землю (Перемены в системе ценностных ориентаций на христианском Западе ХИ-ХШ вв.) //Одиссей: человек в истории. — М., 1991.— С. 28.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2011. Том 12. Выпуск 4
183
dictus scito te ipsum» («Этика, или Познай самого себя»)4. Сократовское положение «познай самого себя» и «Этика»5 Абеляра, — что общего между ними?
Согласно Сократу, человек должен стремится к благу, порой идя на риск и не считаясь даже с опасностью. Есть ли от такого блага польза? Ответ может быть только такой: то, что добродетельно, то и полезно. Люди часто ошибаются и идут против собственного блага, не понимая, что же это такое. Сократ не симпатизирует утилитаризму, польза и практичность не могут привести к счастью. Счастлив тот, кто постигает наивысшее благо, которое является добродетелью. Напрашивается вопрос, что же такое эта самая добродетель? Это есть знание. Любое зло исходит из незнания, потому что никто умышленно его не причиняет. Для Сократа знание и добродетель тождественны: знание, что такое справедливость — это то же самое, что и быть справедливым. Кто постигает подлинное и полное знание, тот не может не поступить иначе, как творя благо; не может не уметь быть добрым6. Именно эта сократо-платоновская интенция языческой философии наиболее близка Абеляру, чтобы выявить сущность таких понятий, как грех, вина, поступок «в их отношении, с одной стороны, к Высшему благу, которым полагался Бог, на что было направлено естественное право, а с другой — к благу общему, на что было направлено позитивное право, принципы которого были разработаны в античной философии»7.
Проблема заключается в том, как возможно достигнуть блага: собственным ли усилием или по предначертанию закона. Что такое зло? Ведь «само зло может быть благом, потому что Бог использует его во благо, а иначе Он не дозволил бы ему быть, так как само оно никоим образом не было благим»8. Бог часто пользуется «даже злом во благо и наилучшим образом располагает даже то, что является наихудшим»9. Для Абеляра важно показать, что причина греха заключается не в свободной воле человека, которая мол-де творит зло и добро по собственному произволению. «Сами же
4 XII век — время углубленного изучения иудейской мудрости. Абеляр был знаком не только с Вульгатой Блаженного Иеронима, но и с Писанием, включавшим как арамейский, греческий, латинский текст, так и галльскую версию. Абеляр верит, что языческое знание первично, в нем потенциально присутствуют элементы иудейского и христианского учения; иудейское эти элементы развивает, а в христианском они достигают расцвета и синтезируются воедино. По словам С. С. Не-ретиной, роль Абеляра в средневековой философии связана с «выработкой общечеловеческого подхода к тому, что есть Слово как творец мира» — Неретина С. С. Слово и текст в средневековой культуре: Концептуализм Абеляра. — М., 1994. — С. 12.
5 Этику Абеляр считал «целью всех наук» (omnium finis disciplinarum). Его трактат начинается определением «нравов» (или характера) и кончается учением о покаянии. Основные определения и посылки своей этики Абеляр берет из Цицерона, которого он считал «великим философом». Подобно тому, как это было в случае с гуманистами, Цицерон, Сенека, Квинтилиан прививали Абеляру вкус к этическим вопросам.
6 Быть добрым, добро — «это скорее «добротность», доброкачественность, внутренняя пригодность, особенное превосходство, составляющее силу или крепость данного существа. Так, быстрота бега есть «добродетель» лошади». (Трубецкой С. Н. Курс истории древней философии. — М., 1997. — С. 277).
7 Абеляр Петр. Диалог между Философом, Иудеем и Христианином / Пер. с лат. С. С. Нерети-ной // Вопросы философии. — 1995. — № 3. — С. 130.
8 Абеляр Петр. Этика, или Познай самого себя // Петр Абеляр. Теологические трактаты / Пер. с лат. С. С. Неретиной. — М., 1995. — С. 270.
9 Там же. С. 293.
греховные поступки или то, чего мы не знаем, либо должным образом не жаждем, мы никоим образом не называем грехами»10.
Бог запрещает не сами по себе злые поступки, в основе которых лежит свобода воли ко греху, а затем к осуждению и наказанию вечной мукой. «И в самом деле: как мы выше упомянули, Бог ничего нам не запретил, кроме согласия на зло, которым мы оскорбляем Бога»11, — говорит Абеляр. В противном случае библейская заповедь не творить зла была бы невыполнимой. В этом мире жизнь, в особенности человеческая, никоим образом не может протекать без греха, ибо сказано апостолом Иоанном: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас... Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Бога лживым, и слова Его нет в нас» (1 Ин. 1:8, 10).
Согласно Абеляру, «грехом, т. е. презрением Бога, не называют то, что совершается по неведению вообще или по этому самому неведению»12. Душевные мучения и трагическое положение несчастного грешника вызывают у нас удивление и вместе с тем сочувствие. Создается впечатление, что человеческое существование обречено на греховные деяния, а это означает презирать Творца, не делать ради Него того, что должно. В отчаянии, взывая к целительному средству от греха, апостол Павел восклицает: «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живёт во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха» (Рим. 7:14-25).
На восклицание апостола Абеляр отвечает: грех не заключается в поступке, а деяние ничего не прибавляет к тяжести намерения. Склонности, вожделения, порочные задатки не греховны. Сами по себе поступки оказываются в моральном смысле нейтральными: «не в поступке, а в намерении (іпіепіїо) состоит заслуга или подвиг» и «ничто не может загрязнить душу, кроме принадлежащего ей, то есть согласия»; «воля и согласие всегда в нашей власти»13, — говорит Абеляр. Грех совершается свободно. Никто не грешит, зная грешное, но грешит, совершая его. Суть дела не в том, что имеется «закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного». Главное — намерение и решимость (со знанием дела) к греховному действию, а все, что предшествует ему и сопровождает его, не имеет религиозноэтического значения. Поскольку грех есть согласие с порочным желанием, постольку он представляет собой акт разума — судящей способности. Разум определяет пороки
10 Там же. С. 275-276.
11 Там же. С. 281.
12 Там же. С. 278.
13 Абеляр Петр. Этика, или Познай самого себя. — С. 259.
и добродетели души так, что соглашается или нет с порочными или добродетельными стремлениями боли. Таким образом грех есть сознательное, неотделимое от знания нарушение воли Бога, вместе с тем и презрение к Богу.
В целом Абеляр выделяет четыре составляющих грех элемента — «изъян души, толкающий к прегрешению, затем самый грех, который мы усмотрели в согласии на зло, то есть в презрении к Богу, далее волю, направленную на зло, и, наконец, злокозненный поступок»14. Как мы видим, в этом трактате содержится скрытая полемика с известной нам мыслью Ансельма Кентерберийского о добровольности любого сознательного действия. Абеляр возражает ему. Ведь в этом случае «пришлось бы назвать добровольным то, что происходит в результате любого воления»15, включая и убийство при самозащите. Но ведь при этом у убийцы не было желания или злой воли совершить данное преступление, а грех был только в согласии разума на него. Ансельм, возможно, возразил бы так: а разве разум не изъявил в данном проступке свою волю? Действительно, получается, что разум, вынося свои решения независимо от воли, берет на себя функцию волевого начала. В отличие от Ансельма у Абеляра религиозно-этическое самоопределение превращается исключительно в интеллектуальную процедуру, которую так хорошо умел совершать Сократ.
14 Абеляр Петр. Этика, или Познай самого себя. С. 263.
15 Там же. С. 255.
