CC BY
5«...С прикладной этикой я связана через "традиционный сценарий"»
Рогожа Мария Михайловна
к. ф. н, доц., докторант кафедры этики, эстетики и культурологии, Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко
А: Если следовать по пути рассуждений, предложенному инициаторами проекта, то, без сомнения, нельзя не увидеть различий в подходах («сценариях») развития прикладной этики. Инновационность, как представляется, состоит в преобразовательном потенциале знания, в то время как «традиционная» направленность этики как специально практического, но все же философского знания, связана, в первую очередь, с познанием, осмыслением явлений, обозначенных в Новое время сферой морали. В первую очередь - не означает «исключительно», потому что побуждение к нравственной деятельности проходит лейтмотивом через всю историю этики. К каким бы метафизическим высотам ни поднималась этическая мысль человечества, поступок (действие) никогда не исчезал из поля зрения эти-ков. Если рассматривать побуждение к действию по критерию инерционность/инновационность, то, не дотягивая до уровня «непосредственной производительной силы», оно инерционно по сравнению с инновационностью сотворения прикладной морали.
Имея в виду принципиальную междисциплинарность прикладной этики, привнесение в эту сферу знания и практики социальных технологий («социально-инженерного знания») не только оправдано, но и весьма эффективно. Практически-целевая устремленность инновационного сценария, которая становится возможной благодаря внеэтиче-ским механизмам - «проектирования социальных институтов, организаций, социальных технологий; конструирования целевого и инструментального блока управленческих программ; изобретения реализационных структур для социо-
культурных инноваций»1, - действительно, открывает новые горизонты для продуктивной деятельности.
Однако сомнения вызывают примененные в анкете обозначения для всех видов прикладной этики, не являющихся инновационными. «Экстенсивной» и «пассивной», по сути, оказывается вся этическая мысль человечества, не отвечающая на современном этапе критерию инновационности.
Как неоднократно отмечали в своих работах В.И. Бакш-тановский и Ю.В. Согомонов, этика раскрывала свой практический потенциал по мере интенсификации социокультурного запроса на практичность, в конкретных условиях и обстоятельствах формируя содержательную и инструмен-тарную составляющие. Поэтому говорить о прикладном характере диалогов Сократа так же нелепо, как и требовать от Юма теоретического обоснования природы социальной морали. По аналогичному поводу в свое время удачно высказался С.С. Аверинцев: нельзя думать, что мыслители прошлого вместо того, чтобы работать над своими проблемами, были обеспокоены исследовательской подготовкой наших современных проблем, как мы их сейчас понимаем.
Прикладная этика - феномен Позднего Модерна, она возникла и начала развиваться на том этапе развития цивилизации, когда человечество впервые столкнулось с комплексом моральных проблем, не имеющих адекватных способов разрешения в традиционной науке этике, идущей от Аристотеля. До этого момента не ставился вопрос о целесообразности отождествления/разведения практической и прикладной этики, поскольку он не имел смысла в традиционном этическом дискурсе. Следует помнить, что разносторонней критике в академической среде (в первую очередь среди европейских «континентальных» интеллектуалов) подвергались любые попытки (прежде всего англо-американских этиков) подчеркнуть практическое значение теоретических построений.
«Философский снобизм» в отношении действительной практичности этического знания, представляется, был заложен тем же Аристотелем. Я бы не согласилась, что Аристотель дает возможность увидеть в «практичности» своей этики выход на будущие этико-прикладные исследования2. Аристотель, намереваясь создать этику как руководство для жизни, основывался на теоретичности как созерцательности (если вспомнить первоначальные значения термина «теория»). Для этого - последнего - представителя классического эллинского мышления практика (как эмпиризм) была слишком приземленной основой для построения философских рассуждений. Этот оксюморон, «практическая философия», и для Аристотеля, искавшего общие закономерности нравственной жизни, а не разрабатывавшего алгоритмы моральных действий, и для всего дальнейшего развития этики, даже в лице наиболее практико-ориентированных его последователей (как, к примеру, флорентийские гражданские гуманисты), оказался решающим для теоретической/ умозрительной направленности исследовательских программ.
По сути, прорыв в прикладную этику был совершен англо-американской традицией, порвавшей не столько с Аристотелем, сколько изменившей основания построения этики и оказавшейся нечувствительной к континентальной критике эмпиризма. У Юма можно обнаружить целый комплекс этико-прикладного знания, имплицитно содержащийся в его социальной этике («проблемы согласованности»3). Но они присутствуют у Юма в латентной форме не потому, что он был не в состоянии додумать до конца свои открытия, а потому, что практическую направленность собственной этической программы он понимал в контексте социокультурных вызовов своей эпохи, создавая и внедряя в общественную практику адекватные месту и времени разработки.
Таким образом, в «экстенсивном» пути практико-ориен-тированной этики не столько упрощался феномен приложения, сколько конкретизировались требования к практично-
сти этических программ. В ходе развития (западной) цивилизации обогащалась разнообразными и разноплановыми подходами не только сама этика как отрасль знания, но все объемнее, многограннее и богаче становился предмет ее исследования - феномен морали. Поэтому стремление к прагматичности в одной из отраслей этики (практико-ориен-тированной этике) не только не упрощает феномен морали, но позволяет более полно раскрыться одной (но не единственной) из ее граней.
Б: До этого момента мне не приходилось задумываться о различных парадигмах прикладной этики и об основаниях их классификации. Хотя, казалось бы, сами условия возникновения прикладной этики, ее формирование на основе всевозможных «поли-», «мульти-», присущих эпохе Позднего Модерна, должны были спровоцировать размышления о различных образах прикладной этики. Представленная классификация хороша тем, что дает довольно полную панораму образов прикладной этики, формирующихся на постсоветском пространстве. Хотя основания классификации не совсем ясны.
1. Я бы не стала объединять в одну «парадигму» А.А. Гусейнова и Л.В. Коновалову. Для А.А. Гусейнова прикладная этика как новая стадия развития этики не только работает на индивидуальном уровне, как собственно и практическая этика, побуждая индивида к моральному поступку в пространстве индивидуальной ответственности4. В одной из своих самых ранних статей по прикладной этике А.А. Гусейнов сформулировал задачу этой этики: «Смысл прикладной этики - перевести моральные ценности из идеальной формы бытия в практическую, притом не только в индивидуальном опыте, но и в организации общественной жизни, переформулировать их в терминах социального поведения, в полной мере сохраняя их изначальное содержание»5. В более поздних работах А.А. Гусейнова эти формулировки задачи исчезают, но их смысловая нагрузка продолжает определять направленность последующих иссле-
дований. Примечательно, что первая часть данной формулировки дает возможность словами самого А.А. Гусейнова положительно ответить на вопрос инициаторов опроса о том, достаточно ли в рамках данной парадигмы идентифицировать прикладную этику как разновидность этики практической. Для меня же большего внимания заслуживает вторая часть формулировки, где, по сути, указываются два различных пространства, в которых может работать прикладная этика: индивидуальный опыт и опыт общественной жизни. А для А.А. Гусейнова определяющим является то, что в обоих этих пространствах должен быть выдержан абсолютный характер нравственных требований, подлежащих воплощению в практической форме, что значит: требования, которые индивид может предъявить самому себе, должны быть предъявлены всем членам общества.
Хотя позиция Л.В. Коноваловой и основывается на предпосылке произошедшего в ХХ веке «поворота этики к человеку, к модусам его индивидуального, личностного существования»6, моральные проблемы, стоящие перед прикладной этикой, для этой исследовательницы принципиально несводимы к делегированию их решения лишь на индивидуальный уровень. Поворот к прикладной этике связан для Л.В. Коноваловой с целым комплексом социально-этических проблем (движение за гражданские права, дискуссии о равенстве, справедливости, гражданском действии и т.п.)7. Прикладная этика призвана провоцировать общественный дискурс по жизненно (экзистенциально) важным для человека проблемам, вырабатывать руководство к действию, предлагать принятие практических решений. Вряд ли сама Л.В. Коновалова согласилась бы обозначить свою позицию «практической этикой», а не прикладной, хотя, по ее мнению, «приложение теории к жизни, практике, в конечном счете необходимо именно для... развития руководства к действию», т.е. речь идет о традиционной практико-ориентированной этике. Для нее прикладной статус исследования обусловлен лишь пограничной экзистенциально-
стью возникающих перед человечеством в ХХ веке моральных проблем.
2. В парадигме №2, представленной инициаторами опроса, мне кажется, сделана излишняя акцентированность на профессиональном характере прикладных исследований. Р.Г. Апресян в статье для «Ведомостей НИИ ПЭ», на которую ссылаются авторы классификации, достаточно осторожно высказывается относительно «профессиональной» составляющей специальных практик, императивное и ценностное ядро которых образует предмет прикладной этики. Предложенный концепт «практическая этика» призван не заменить «прикладную этику», а прояснить ее предметное поле, «области практики, как публичной, так и частной, не связанные с профессиями, но по отношению к которым возникают и развиваются специальные моральные требования»8. Как представляется, в этом подходе доминирующей оказывается социальноориентированная составляющая: «Прикладная этика появляется и развивается в ответ на общественную озабоченность по поводу социально-нравственных проблем, возникающих в связи с обособленным развитием профессий, корпораций, организаций, частных видов социальной активности и таких трансформаций в них, которые могут представлять угрозу общему благу»9. Это положение созвучно позиции Л.В. Коноваловой: «Прикладная этика, во-первых, шире понятия профессиональной этики, а во-вторых, она представляет собой форму ре-
10
гуляции деятельности профессии не изнутри, а извне»10.
Подход Р.Г. Апресяна и Л.В. Коноваловой к социально-нравственной проблематике в пределах прикладной этики не предусматривает потерю самой тесной связи с традиционной этикой, какое-то обособление или отпочкование от
нее, поскольку в прикладной этике «самое важное... корен-
11
ная принадлежность к этике, ее статусу»11; ее задачей является осмысление, критика или обоснование тех или иных стратегий, тактик и методов профессиональных и/или предметно определенных практик12. В соответствии с опреде-
ленной таким образом задачей прикладной этики возможности разработки (и применения) ситуационного анализа вполне очевидны, поскольку классификация кейсов включает не только практические и образовательные, но и исследовательские их виды13. Но в пределах этой парадигмы вряд ли возможно работать по инновационному сценарию прикладной этики.
3. Относительно парадигмы №3, представленной инициаторами опроса, я уже высказывалась выше (см. вопрос А). Здесь же остается только солидаризироваться с комментарием-репликой к ней.
4. Позицию Н. Васильевене я бы не выделяла в качестве отдельной и самодостаточной «парадигмы». Эта исследовательница работает в достаточно специфическом, я бы сказала пограничном, поле. Вопросы/реплики инициаторов опроса акцентируют социально-нравственную ориентированность подхода Н. Васильевене, да и сама она позиционирует себя социальным этиком-прикладником. В рамках парадигмы №2 (подпункт 2) поставленные тюменскими коллегами вопросы могут получить более чем исчерпывающие ответы: репрессивный механизм социальной морали запускается при наличии объективных угроз общему благу и т.д. Но «вписать» Н. Васильевене в ту парадигму не получается. И не столько потому, что она в своем подходе к прикладной этике сознательно ограничивается работой в пределах этики организаций и профессиональной этики. Более весомым аргументом «против» является ее научная деятельность, направленная на поиск «эффективных путей продвижения нравственных ценностей в повседневную практику», когда «этика становится функциональным средством в деле целенаправленного упорядочения различных сфер практической деятельности»14. Междисциплинарность такой прикладной этики обусловлена сильным влиянием менеджмента, благодаря инструментарию которого Н. Ва-сильевене продвигает идеи управления ценностями, технологии поведения в профессиональной среде и т.п. Иссле-
довательница полагает, что «внедрение конкретизированных моральных ценностей должно осуществляться путем постепенного их продвижения от теории к практике - от рассуждений о моральных ценностях до их моделирования и процедурного управления процессами, которые обеспечивают основанное на них социально желаемое поведение»15. Из этой формулировки ясно видна преобразовательная миссия прикладной этики и специалистов-этиков, которые призваны ее продвигать. Этика, по сути, становится при таком подходе «непосредственной производительной силой» по отношению к практике, в которую она внедряется. Именно это и дает мне основание отнести такой подход к - проектно-ориентированной - парадигме №5.
5. Частично комментарии и реплики по поводу проектно-ориентированной парадигмы высказывались мною выше. Сейчас же, мне кажется, следует отметить несомненную самодостаточность инновационного подхода тюменских коллег в качестве «парадигмы» прикладной этики. Целенаправленное преобразование в предметно определенных (в первую очередь, профессиональных, но также и надпрофессиональных) практиках посредством социальных технологий («научно-практических изобретений) дает полное право называть такую прикладную этику прикладной наукой. Практическая значимость этой деятельностной этики сомнений не вызывает: не просто побуждение к нравственности, но конструирование прикладной нравственности с учетом специфики практики/профессии, в рамках которой производится эта деятельность. На основе этико-философ-ского знания посредством специально-социальных (фроне-стических) технологий производится и внедряется/продвигается продукт конкретизации морали, новый императивно-ценностный комплекс, который авторы и называют прикладной моралью. В рамках данной парадигмы акт приложения, действительно, становится творческим актом создания (креации) морали. И вот здесь возникает ряд вопросов.
Возможно ли создать/сотворить новую (пусть и прикладную/ профессиональную) мораль в рамках отдельных коллективов и силами одного научно-исследовательского института? Будет ли такое ценностно-нормативное пространство (созданное с помощью технологий) собственно моралью? Вопрос касается не чистоты словоупотребления, а адекватности обозначения и восприятия продукта, произведенного в процессе такой сложно организованной деятельности.
Как я понимаю, проектно-ориентированная парадигма работает на индивидуальном, групповом (профессии, сообщества, коллективы) и общественном уровнях. То есть подход авторов концепции не предусматривает четкого разграничения индивидуально-нравственного и социально-нравственного пространств морали, в связи с чем различались бы цели и средства, оценивались мотивы и результаты деятельности агентов различных уровней. Прикладная мораль выступает каждый раз целостным феноменом, результатом творчества в определенной профессиональной/ предметной практике. В связи с этим настороженность вызывает перманентная конкретизация общественной нравственности в моральном творчестве. Получается, что моральное творчество - это постоянная процедура приложения/конкретизации. Но тогда это уже не творчество, а рутина повседневности. А если все же авторы предполагают уникальность обстоятельств, провоцирующих творчество, и при этом не только индивидуальное моральное творчество, но и коллективное творчество профессиональных групп и общества в целом, то мне сложно представить, какие стимулы могут срабатывать так, чтобы творчество становилось тотальностью на всех уровнях.
Мне кажется, моральный поступок - это творческий акт личности, и в качестве поступка он может состояться лишь в уникальном единстве целей и средств, мотивов и результата. По сути, каждый раз для личности совершение поступка - это маленький подвиг, ограниченный пространст-
вом личной ответственности, и в большинстве случаев значимый в своем результате только для совершившей его личности. «Эффективность поступка»16 - желательный, но не обязательный результат его совершения. Важно смысловое содержание поступка для самого деятеля. И это, в принципе, сфера индивидуальной морали, где стремление к конструированию морального поступка или серии моральных поступков (по М.М. Бахтину, поступок-«поступление жизнью своей») сферой индивидуальной ответственности. Нельзя требовать в полном смысле морального поступка от профессионального коллектива в процессе его жизнедеятельности, как нельзя требовать и от общества совершать коллективный моральный поступок-подвиг. Стимулирование коллективных субъектов к превышающим требования социальной повседневности моральным поступкам посредством социальных технологий достаточно сомнительно.
В: Никогда раньше не думала о том, что придется представлять собственную классификацию парадигм прикладной этики. Но в ходе размышлений, спровоцированных как самой анкетой, так и комментариями/репликами тюменских коллег, возможностью высказать свое отношение к представленным «парадигмам», я решила дать свое видение ситуации в постсоветской прикладной этике. Хотя, допускаю, оно более консервативно, чем предложенное В.И. Бак-штановским и Ю.В. Согомоновым.
Принимая идею наличия двух подходов/сценариев к прикладной этике, я бы скорректировала их формулировки: вместо «инерционный» обозначила бы первый подход как «традиционный», а второй тогда очень естественно обозначается как «инновационный». В рамках традиционного подхода я бы различала индивидуально-ориентированную парадигму прикладной этики и социально-ориентированную парадигму прикладной этики.
Индивидуально-ориентированная парадигма прикладной этики призвана осмыслять, обосновывать, объяснять поступки, жизненные программы в пространстве ответст-
венности отдельной личности в свете экзистенциальных моральных проблем Позднего Модерна. В рамках этой парадигмы возможна и традиционная миссия практической этики: побуждать индивида к нравственному поступку (деятельности).
Социально-ориентированная парадигма прикладной этики призвана осмыслять, обосновывать, объяснять действия отдельных индивидов в социальных группах, действия социальных групп как коллективных субъектов в социальном пространстве в свете моральных вызовов Позднего Модерна. В рамках этой парадигмы возможна и традиционная миссия практической социальной этики: упорядочивать социальную жизнь в форме горизонтального и вертикального общественного взаимодействия, побуждать индивидов к моральным действиям в социальном пространстве.
Г: Думаю, что если бы мне пришлось идти на предприятие обучать коллектив моральным социально значимым/ профессиональным ценностям, я бы, без сомнения, стала работать в рамках проектно-ориентированной парадигмы.
По сфере своих научных интересов включенная в изучение механизмов функционирования социальной морали и ее интеллектуальной поддержки и корректировки практической этикой (англо-американской традиции), с прикладной этикой я связана через «традиционный сценарий». В рамках экологической этики я пыталась определить критерии моральной оценки непосредственных ситуаций, в которых действуют/поступают конкретные люди. Для меня очевидно, что оценки таких ситуаций преимущественно локализированы или в пространстве индивидуальной, или в пространстве социальной морали. Адекватность критериев оценки моральности конкретных действий позволяет избежать как излишнего морализаторства, так и поблажек в отношении агента действия. Адекватность оценки, как мне представляется, дает стимул индивиду поступать нрав-
ственно в зависимости от его возможностей, способностей и установок. Это своего рода «теоретизирование в терминах жизни», но это точно не проектно-ориентированная прикладная этика.
1 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Введение в прикладную этику / Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2006. С.145-146.
2 Там же. С. 136.
3 Hardin R. David Hume: Moral and Political Theorist. Oxford: Oxford University Press, 2007. Р. 84-85.
4 Гусейнов А.А. Ценности и цели: как возможен моральный поступок?// Этическая мысль. Вып. 3. М.: ИФ РАН, 2002. С. 3-35.
5 Гусейнов А.А. О прикладной этике вообще и эвтаназии в частности // Философские науки. 1990. № 6. С. 80.
6 Коновалова Л.В. Прикладная этика (по материалам западной литературы). Вып. 1: Биоэтика и экоэтика. М.: ИФ РАН, 1998. С. 24.
7 Там же. С. 3, 39.
8 Апресян Р.Г. Вид на профессиональную этику // Общепрофессиональная этика. Ведомости. Вып. 25 / Под ред. В.И. Бакшта-новского, Н.Н. Карнаухова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2004. С. 168.
9 Апресян Р.Г. Экологическая этика в системе прикладного этического знания: предмет, методология, проблематика // Основы экологической этики: учеб. пособие/ Под общ. ред. Т.В. Мишаткиной, С.П. Кундаса. Минск: МГЭУ им. А.Д. Сахарова, 2009. С.11.
10 Коновалова Л.В. Указ.соч. С. 45.
11 Там же. С. 23.
Л о
12 Апресян Р. Г. Вид на профессиональную этику // Указ. изд. С. 165.
13 Источники кейсов, http://www.casemethod.ru/base1.php?tbl=artikel &id=2.
14 Васильевене Н. Экологическая этика как фактор управления риском// Основы экологической этики. Указ. изд. С. 153.
15 Там же. С. 154.
16 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Введение в прикладную этику// Указ. изд. С. 327.
