CC BY
471
РОССИЯ И МИР Russia and the World
В.И. Уколова, П.П. Шкаренков
РОССИЯ И ЗАПАД: ГОРИЗОНТ ВЫЗОВОВ, ОТВЕТОВ И УГРОЗ В КОНЦЕПЦИИ А.ДЖ. ТОЙНБИ*
V.I. Ukolova and P.P. Shkarenkov
Russia and the West: A Horizon of Challenges, Responses, and Threats in the Conception of A.J. Toynbee
Арнольд Джозеф Тойнби (1889 - 1975) был одним из наиболее известных мыслителей XX в. Его двенадцатитомный труд "A Study of History"1 и множество других книг и статей пользовались огромной популярностью, необычной для философских и исторических трудов. Интеллектуальное обаяние Тойнби распространялось не только на научную и политическую среды, но на массу людей, читавших его работы, слушавших его лекции, внимавших ему в радиопередачах и телепрограммах в разных странах. Тойнби превратился в своеобразного интеллектуального кумира2, его теория и история цивилизаций, терминология вошли в ментальность XX в., как, например, бифуркационная модель Вызова-и-Ответа. Английский историк действительно предстает как блестящий популяризатор своих взглядов и трудов, умеющий тонко чувствовать запросы широкой публики, получавшей от него «дары просвещения», ведь недаром его называли продолжателем дела Вольтера.
Тем не менее надо признать, что немало авторитетных современников, среди которых были Р. Коллингвуд, Л. Февр, П. Сорокин, К. Поппер, Е. Косминский, Н. Конрад, Л. Гумилев и другие, подвергали его концепцию цивилизаций критике3. Полемика вокруг Тойнби только добавляла английскому историку известности, его работы переводились более чем на 30 языков, в англоязычном мире они становились бестселлерами.
* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (Russian Science Foundation, RSF) (проект № 17-78-30029).
56
* * *
В Советском Союзе Арнольд Тойнби был известен в академических кругах. Но первая публикация на русском языке сокращенного варианта его главного труда появилась только в 1991 г. В этом издании название было переведено как «Постижение истории»4. Некогда Тойнби отметил, что лучше всего при представлении книги объяснить, почему ей дано такое название5. Переводчику и издателям представлялось важным сразу же ввести читателя в особую атмосферу труда "A Study of History", отразить особенности стиля автора, мыслящего универсалистски, с поражающей свободой перемещающегося в своих рассуждениях через времена и пространства, увлекающегося не только логическими конструкциями, но использующего для своих «прогнозов о прошлом» мифологические, художественные, поэтические образы, накопленные мировой культурой. На русском языке слово «постижение» лучше отражало космизм и в то же время «текучесть форм» философии истории Тойнби.
Выход в свет «Постижения истории» пришелся на тот исторический рубеж, когда завершалось существование Советского Союза, недавнего коммунистического политического гиганта, и на пороге рождения находилась новая Россия, молодая страна с тысячелетней историей. Период этот был ознаменован острейшими дискуссиями о будущем и в этой связи с цивилизационным определением России и ее новой самоидентификацией. Появление на русском языке труда классика цивилизационной теории было встречено с большим ин-тересом6.
С тех пор категория «цивилизация», бинарная оппозиция «Вызов-и-Ответ», концепты «Запад», «Восток», «столкновение цивилизаций» вошли в научные исследования, а затем проникли и закрепились в массовом сознании, о чем в частности свидетельствует российский Интернет. Более того, российской общественности импонирует рассмотрение истории России, ее цивилизационного статуса и отношений с Западом «на основе синоптического взгляда», с претензией на постижение ее глубинных основ, и определяющих пути развития вплоть до современности, ибо история способна оказывать влияние на человеческое воображение «сквозь века»7.
Россию нередко упрекают в том, что она ищет ответы о будущем, обращаясь к своей истории. Любая политическая дискуссия о современной ситуации или о будущем России так или иначе апеллирует к историческому опыту. И это созвучно тойнбианскому осмыслению и психологическому «переживанию истории». Более того, Тойнби был одним из тех, кто формировал образ России, распространенный в западном мире, и его исследование важно для понимания современных отношений между Россией и Западом, заставляющих вспомнить о временах Холодной войны. В их новом противостоянии стало использоваться опасное оружие - пересмотр итогов важ-
нейших исторических событий XX в., в особенности итогов Второй мировой войны, и роли России в мировом историческом процессе.
В течение семи десятилетий Россия (Тойнби отождествлял ее с Советским Союзом) была главным антагонистом Запада. В коммунистической России Запад видел для себя экзистенциальную угрозу. Тойнби находился в центре дискуссий о месте России в истории и в современном мире, то и дело возникавших на Западе. Эти дискуссии не оставались лишь достоянием историков и философов, но активно велись среди политиков и в средствах массовой информации. Тойнби подвел важные итоги этих дискуссий в своих последних работах. Позиция английского историка относительно России была благожелательной, но внутренне весьма противоречивой. По крайней мере он стремился быть объективным и раскрыть роль России в мировой истории цивилизаций, приближаясь к исторической истине, во всяком случае к тому, как он эту истину понимал.
С молодых лет Тойнби заинтересовался русской литературой. Ее он полагал «столь же значимой и важной для мировой духовной истории, как и французская литература восемнадцатого века». Россия же представлялась ему миром нетронутой природы, снега, солнца, лесов и рек. Русская интеллигенция, как ему казалось, черпала силы из народной жизни8. Через полтора десятка лет, правда, этот образ сильно «потемнел». После первого посещения России (тогда советской) он с горечью заметил, что «Россия вероятно погрузилась во тьму еще до прихода большевиков»9.
В своей первой получившей известность работе «Национальность и война», увидевшей свет в разгар Первой мировой войны, Тойнби постарался дать объективную оценку России. Он отметил, что Россия выполняет свои обязательства как союзник по Антанте, разделяющий цели и стремления западных стран, воюющих вместе с ней на одной стороне10. Автора волновали национальные проблемы, обострившиеся в Российской империи в связи с войной, он выразил обеспокоенность, что их нерешенность ослабляет Российскую империю изнутри и осложняет ее положение на фронтах. Особую тревогу у него вызывала ситуация на Украине, где усиливались националистические настроения, особенно в западных областях, пограничных с Австро-Венгерской империей. Земли эти еще в XIV в. были отторгнуты от России и подверглись длительному и сильному «культурному облучению».
Тойнби раздражала медлительность Петрограда в решении судьбы русинов, коренного населения западно-украинских земель. Он, как представитель британской стороны, опасался, что в случае военных неудач и дальнейшей активизации националистических движений Украина может быть потеряна для России. Тойнби предостерегал Россию и «малороссов», что в случае нерешенности «украинского вопроса» худшим исходом будет крушение Российской империи, а лучшим - ее продолжительный политический паралич. Чтобы
избежать подобной катастрофы «малороссы» должны отказаться от своего партикуляризма и абсорбироваться в неделимой общности Святой Руси11.
В разгар Первой мировой войны Британской империи был невыгоден и даже опасен распад Российской империи. Выражая эту позицию, молодой британский историк дал совет «малороссам» не разрушать единство трех ветвей одного русского народа.
Обсуждение проблем, связанных с Украиной, было продолжено в брошюре «Британский взгляд на украинский вопрос». Тойнби снова настаивал на том, что «Украина и остальная Россия географически неразделимы, экономически взаимосвязаны, расово и культурно переплетены. Их разделить невозможно...»12. К урегулированию украинского вопроса следует подключить Европу, и оно должно быть мудрым и справедливым, а для этого необходима добрая воля не только людей государственных, но и каждого гражданина Европы13.
В дальнейшем он напомнит, что линия разлома между Западом и Россией после Брестской унии 1596 г. прошла по центру Украины. Печальное предвидение Тойнби о распаде Российской империи вскоре реализовалось. И через 46 лет, в 1961 г., Тойнби подтвердил, что сопротивление украинцев русификации было антирусским движением, предвещавшим коммунистическую революцию 1917 г.14 Тогда же он отметил, что народам, входившим в состав СССР, предпочтительней было оставаться в едином многонациональном государстве, чем стремиться к выходу из него или к его разрушению. Такое государство обеспечивало им безопасность и возможность развития.
Рассмотрение проблемы «Мир и Запад» Тойнби счел необходимым начать с обращения к историческому опыту России, являющейся огромной частью общемирового незападного большинства человечества. Россия анализируется в разных аспектах - и как страна, и как цивилизация. Чтобы раскрыть цивилизационный аспект необходимо обратиться к теоретическим установкам и методологии Тойнби. В цивилизационной теории историка нет единого определения цивилизации, на это обращали внимание все его критики.
Тойнби считал, что в историческом познании главное - схватить и понять целостность исторического бытия. Мышление историка не только устанавливает и объясняет факты, но, используя лингвистические методы в сочетании с научной интуицией, создает универсальные образы исторической реальности в их умопостигаемой целостности. Для Тойнби «фактологический» позитивистский подход был детищем индустриального общества, утратившим в XX в. свои эвристические функции: «Индустриализация исторического мышления зашла столь далеко, что в некоторых своих проявлениях стала достигать патологических форм гипертрофии индустриального духа»15.
Цивилизации в концепции Тойнби прежде всего выступают как «поля исторического исследования». Он также выдвигает два гла-
венствующих критерия определения цивилизации: наличие вселенской религии и вселенской Церкви (под церковью для древних цивилизаций понимается преобладающая система религиозных верований и культов), господствующих в данном обществе, и степень удаленности от первоначального места ее зарождения. Тойнби не разделяет мнение О. Шпенглера о существовании единой модели для всех цивилизаций. Более того, он не убежден, что для всех цивилизаций неизбежно прохождение однотипных стадий существования, ибо «сами цивилизации - это динамические процессы, целенаправленные движения, нацеленные на объект», и эти движения осуществляются не только на обозримом для нас промежутке истории человечества16.
Цивилизационные схемы Тойнби постоянно совершенствовал и изменял по мере накопления опыта исследований и фактического материала. Первая схема включала 5 цивилизаций, в конце их число увеличилось до 37. Наиболее распространено представление, что у Тойнби насчитывается 21 цивилизация, очевидно потому, что сам историк его неоднократно называл. Обратим внимание, что в кратком первоначальном перечне Россия как отдельная цивилизация не обозначена, она включена в православно-христианское, или византийское, общество17. В составе 21 цивилизации Россия выделяется как отдельная ветвь православной цивилизации (православно-христианская восточная цивилизация). Нетрудно заметить, что при такой классификации главными критериями выступают «вселенская религия и вселенская Церковь». На завершающем этапе составления классификаций цивилизаций Тойнби назвал эту цивилизацию «русской» в XII томе «Постижения истории»18 и поместил ее во вторую группу аффилированных цивилизаций. Русская цивилизация аффилирована в данном случае сначала Православной христианской, затем Западной.
Русская и западная цивилизации принадлежат к обществам одного вида. Это христианские цивилизации, вышедшие из лона одной эллинской цивилизации. Под эллинской цивилизацией в сущности понимается античная цивилизация (хотя этого термина у Тойнби нет), в которой базовым выступает классическое древнегреческое общество, проходящее стадии генезиса и расцвета, а Рим - это уже надлом и распад. Западная и русская цивилизации родственны по своему происхождению, однако изначально уже в генезисе этих цивилизаций обнаружились определяющие их дальнейшую судьбу различия. Обе они были христианскими, но западная цивилизация восприняла христианство непосредственно от римской церкви в его западной (католической) форме. Русская цивилизация, напомним, что изначально Тойнби называл ее восточно-христианской, получила христианство опосредованно от Византии в форме ортодоксального православия. Показательно, что резкое разграничение двух видов христианства с самого начала представляется Тойнби оче-
видным, более того Западом христианство «ненавистной» Византии воспринимается как враждебное.
Существенны различия и в пространственных определителях обеих цивилизаций, и речь не идет об их географических различениях. Западная цивилизация начала развиваться на территории, уже освоенной эллинской цивилизацией в ее римском варианте. Русская ветвь православной христианской цивилизации пережила свой генезис на землях, заселенных ранее примитивными сообществами и лишь примыкавшими к границам эллинской цивилизации. Далее она дошла до северного Ледовитого океана, а следуя за территориальным продвижением русских, в XVII в. достигла берегов Тихого океана. У Запада была возможность воспринять и освоить наследие цивилизации непосредственно, у русской цивилизации такая возможность была ограничена спорадическими контактами с Византией, наследнице эллинского мира. Религиозное различие, пространственное распространение и степень непосредственных контактов с отцовским эллинским обществом определили расхождение западной и русской цивилизаций в направленности, ритмах и формах их развития.
Продвижение российской цивилизации (России) на восток автор «Постижения истории» объясняет тем, что со стороны Запада она испытывала постоянное давление. Более того, он не считал российскую цивилизацию абсолютно суверенной. В начале исторического пути она «сопутствовала» «недоразвившейся» скандинавской цивилизации и, как уже упоминалось, была аффилирована Православной христианской, а затем Западной. Впрочем, затем это «обвинение в несамостоятельности» смягчается: «Может быть, трудно найти какое-либо незападное общество цивилизационного или предцивили-зационного типа, которое не стало бы сателлитом западного в той или иной степени».
Здесь уместно рассмотреть, что Тойнби вкладывает в концепт «Запад», ведь английского интеллектуала считают одним из его соз-дателей19.
Самоутверждение исторического и цивилизационного первенства Европы (точнее - ее западной и отчасти центральной частей) началось с просветителей XVIII в. Тогда же Европа стала осмысливаться как Запад, то есть как исторический субъект, определяющий мировое развитие, носитель «прогресса». Это понятие также сформировалось в эпоху Просвещения. Для Тойнби Запад - тоже «основная часть мира», динамично, но скачкообразно развивающееся общество, сложившееся в эпоху "modernity". Начиная с XVII в. Запад пережил ряд революций, в результате которых в политической сфере произошла ориентация на демократию как главный принцип общественного и государственного устройства. Западная цивилизация прошла этап секуляризации собственного бытия и сознания, приобрела новую форму и новый дух, выразившийся в формирова-
нии новых идеологии и системы ценностей - либерализма, утверждения достоинства и прав человека, востребованности личной инициативы, уважения личной свободы и терпимости к инакомыслию. Новый рационализм оплодотворил взлет науки и технологий, в них Запад до сих пор является мировым лидером. Научно-техническая революция привела к развитию промышленного производства, западная цивилизация стала индустриальной, что повлекло за собой кардинальное изменение не только ее внутренних структур, но и внешних форм существования. Даже визуально мир стал меняться в соответствии с «западными образцами».
Тойнби не разделяет эйфории просветителей относительно прогресса, ведь «продвижение в признании прав и достоинств людей шло параллельно с воцарением худших тираний, которые западное общество когда-либо порождало». Технический же прогресс «увенчался» изобретением атомной бомбы, способной уничтожить человечество. Всемирное распространение западных ценностей, технологий, культуры, образования Тойнби оценивал положительно, но указывал на то, что экспансия Запада имела агрессивный характер, определялась стремлением включить в зону своей политической власти как можно больше территорий и народов. Отмеченные черты были ключевыми моментами тойнбианского концепта «Запад», носившего в целом гуманистический характер.
Генезис, развитие, надлом и распад цивилизаций Тойнби рассматривает через бинарно-оппозиционную «формулу» Вызова-и-Ответа, ставшую основой бифуркационной модели в истории, политологии и других социальных и гуманитарных науках. Начало истории побуждает Божественный вызов, однако, отдав дань теологической интерпретации Вызова, историк стремится выявить и классифицировать основные типы Вызовов-и-Ответов20. Тойнби приходит к выводу, что вызов - это не совокупность внешних и внутренних факторов, а отношение между их воздействием и реакцией определенного человеческого сообщества. Вызов-и-Ответ - релятивистская бинарная оппозиция. Она может иметь синергийный характер, когда внешний вызов превращается во внутренний, мобилизуя общественную энергию ответа, и контрергийный - когда энергия Вызова гасится инерцией Ответа (например, воплощенной в обычае традиции). Вызов, в свою очередь, может быть позитивным и негативным, но в любом случае он побуждает к Ответу, при отсутствии реакции общества на Вызов он лишается исторического смысла. Вызов - это императив к действию, он может рассматриваться обществом как стимул или как угроза. Но в любом случае Вызов эффективен лишь тогда, когда общество переживает его как свой внутренний императив, энергетический движитель.
Если бинарную оппозицию Вызов-и-Ответ знают многие, хотя бы на словесном уровне, то развивающие ее модели Уход-и-Возврат, Раскол-и-Палингенез остаются без должного внимания. Вместе
с тем они непосредственно связаны с повторяемостью и ритмами исторических процессов. В религиозной интерпретации эти модели смыкаются с бинарной оппозицией Смерть-и-Воскресение. Тойнби напоминает, что в истории Иисуса Христа мотив Смерти-и-Воскресения постоянно возобновляется21.
Уход-и-Возврат историк рассматривал на примере креативного меньшинства в обществе или отдельной выдающейся личности, которые уходят из общества, чтобы вернуться для его преображения, или удаляются посредством внешнего воздействия, когда возникает конфликт между меньшинством и большинством. Если креативное меньшинство возвращается, то оно ставит большинство перед вызовом - принять предложения меньшинства или остаться лицом к лицу с нерешенными проблемами. Если креативное меньшинство действует эффективно, конверсия через мимесис ведет либо к преображению общества через реформы, либо при сильном внутреннем сопротивлении прежних устойчивых сил выливается в революцию. Уход-и-Возврат определяет ритм функционирования и жизнеспособность цивилизации.
Вариантом более «частного» характера Ухода-и-Возврата является модель Раскола-и-Палингенеза. Тойнби, вероятно, заимствует понятие Палингенеза (восстановления, возрождения) у Шопенгауэра, хотя его можно обнаружить еще в Новом Завете (Мф. 19,28. Тит. 3,5). В истории России реализация Раскола-и-Палингенеза наблюдается на примерах восстановления Российского государства Иваном III, Петром I, Лениным.
Тойнби также отмечал, что вызов может выступать как стимул. Он предложил определенный набор стимулов. При рассмотрении Вызова как стимула, они могут быть разделены на два вида - стимулы природной среды и стимулы природного окружения. Тойнби утверждает, что «чем сильнее вызов, тем сильнее стимул»22. Это в особенности относится к стимулам человеческого окружения. Среди этих вызовов наиболее сильными являются стимулы ударов и стимулы давления. В истории государств и межгосударственных отношений это проявляется с наибольшей очевидностью. Тяжелейшие удары выступают как сильнейшие стимулы - это и «есть истинный исторический закон», однако если его принять, то, как утверждает автор «Постижения истории», «милитаризм сам по себе является источником творческой энергии»23. Тойнби неоднократно критиковали за подобную «апологию» милитаризма, и ему приходилось оправдываться.
Не менее мобилизующим среди стимулов человеческого окружения представляется стимул давления, то есть непрерывного внешнего воздействия. Противодействие длительному давлению оказывают прежде всего государства и города, которые располагаются на передовой линии взаимодействия с носителями вызова давления. Они реализуют функцию заграждения и контрударов, то есть высту-
пают как форпосты цивилизации, защищающие ее тылы. Раскрытие роли стимула давления в функционировании цивилизации Тойнби начинает с обращения к истории русской православной цивили-зации24. Россия в течение многих веков испытывала непрерывное давление Запада и кочевников Великой степи. Витальность русской цивилизации во многом определялась ее способностью создавать форпосты на разных направлениях внешних давлений. Мобильно создавая эффективные форпосты, России удавалось давать «оригинальные и созидательные ответы» на вызовы25. Тойнби также отмечает «необычайную жизненность православия в России»26 и объясняет ее «стимулом нового основания». Византийское православие, будучи перемещенным в пространство Древней Руси, стало стимулом генезиса новой православно-восточной (русской) цивилизации. Крещение Руси определило ее включение в «византийское содружество народов», но только ей удалось создать в перспективе свою собственную цивилизацию.
Несмотря на принадлежность к разным ветвям христианства, русская и западная цивилизации в первые века их существования «довольно удачно» взаимодействовали27. Между ними развивалась торговля, Русь включалась в Европу через династические браки. Тойнби «растроган» историей английской принцессы Гиты, вышедшей замуж за русского князя Владимира Мономаха. Взаимные русско-западные связи были фактически оборваны с нашествием на Русь кочевников - монголо-татар. Несмотря на масштабность угрозы самому существованию русской цивилизации она смогла выстоять, ее «ответ представлял собой эволюцию нового образа жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их (как когда-то побил Тимур), но достичь действительной победы, завоевав номадические земли, изменив лицо ландшафта и преобразовав в конце концов кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища - в оседлые деревни»28.
Победу эту, впрочем, автор «Постижения истории» почему-то приписывает преимущественно казакам, с которыми связываются признаки, «скорее принадлежащие будущему», Тойнби усматривает эти «признаки» в том, что казаки поняли необходимость для «борьбы с варварами» совершенного вооружения и материальной базы. И еще казаки напомнили ему «колониальные власти современного
мира»29.
С XIII в. русские земли испытывали непрерывное давление Запада. Западные соседи постоянно угрожали им. Русским пришлось обороняться от немцев, затем поляков и шведов. И Тойнби делает смелый вывод, что «Русь потерпела убытки, в конце концов, не столько от татар, сколько от западных соседей, не преминувших воспользоваться ослаблением Руси для того, чтобы отрезать от нее и
присоединить к западнохристианскому миру западные русские земли в Белоруссии и на Украине. Только в 1945 году России удалось возвратить себе те огромные территории, которые западные державы отобрали у нее в XIII и XIV веках»30. Россия была вынуждена сопротивляться западной угрозе, тем более, что эта угроза еще отягчалась усилением давления с религиозной стороны в XIV-XVвв., когда часть русских земель оказалась под властью западных христиан - поляков и литовцев - эти земли были облучены западноевропейской религиозной и культурной «радиацией». Польско-литовско-русское пограничье стало территорией постоянных политических и религиозных противоречий, военных конфликтов.
Конец XV в. - рубеж между средневековьем и новым временем, несущим вызов коренного преобразования мира. Запад ответил на этот вызов, вступив на путь формирования национальных государств и новых экономических и социальных основ общества. Россия ответила на этот вызов актом Ухода-и-Возврата, цель которого - преображение и возрождение (палингенез). Важнейшей вехой в истории России было создание Иваном III централизованного Московского государства. России предстояло решить, пойти ли на союз с Западом или создать свой собственный мир, ориентированный на тысячелетний образец православной Византийской империи. И «Великое княжество Московское стало лабораторией этого политического эксперимента, а вознаграждением за это стало объединение под эгидой Москвы целой группы слабых княжеств»31.
Для Руси, ставшей после падения Византии главным форпостом православия и против западного католичества, и против восточного мусульманства, по существу не было другого пути, как принять наследие Византии и стать Третьим Римом, призванным реализовать мессианскую идею православия.
Универсальным государством эллинской цивилизации, из которой выросли обе христианские цивилизации, была Римская империя. Парадоксальна мысль Тойнби, что универсальные государства, поглощающие общество и народы, выглядящие всеохватывающими конструкциями, являются симптомами социального распада, в то же время именно универсальным государствам удается взять распад под контроль, предотвратив гибель цивилизации. Тем не менее стадия универсального государства - это «не лето общества», а «бабье лето» его - «последний всплеск тепла перед сыростью осени и холодной зимы»32.
Универсальное государство Тойнби называет «призраком призраков», «галлюцинацией», что, впрочем, не препятствует его многократному возрождению в ритме Ухода-и-Возврата, проявляющегося как Оживление. Универсальное государство «озабочено сохранением того, что уцелело», фундаментальной задачей универсальных государств является сохранение стабильности, сопровождающееся консервацией самого общества33. Универсальное государство, тем
не менее, создает у общества «мираж бессмертия» и иллюзию защищенности - «когда местные государства пожирают одно другое, проливая моря крови, когда жестокость и нетерпимость становятся общественными добродетелями, универсальные государства возникают, чтобы остановить войны и заменить кровопролитие кооперацией»34 .
Универсальное государство озабочено самосохранением и самопроизводством, но оно способно и на эвтаназию (мы это наблюдали на примере Советского государства). Положительным в универсальном государстве является то, что все же «если однажды искра творческой энергии вспыхнула в лоне универсального государства, у нее есть все возможности разгореться в постоянное пламя»35. Более того, универсальное государство способно к самовосстановлению, причем неоднократному, что и демонстрирует российская история. Воскресив «призрак» Византийской империи, универсальное государство, Иван III, наполнил его жизненной силой, что позволило государству осуществить несколько «возрождений» и успешных реконструкций.
Возвращаясь к сопоставлению возникновения российского универсального государства и попыток создания универсального государства на Западе (Карл Великий и Оттоны), Тойнби констатирует, что на Западе это были попытки узурпировать империю, «русские же не были узурпаторами... Они остались единственными наследниками... Русский народ оказался последним оплотом православной веры. Таким образом, он унаследовал права и обязанности Римской империи»36.
Несмотря на ряд позитивных оценок российского государства, Тойнби называет византийское наследие «варварской меткой» русской цивилизации37. Это наследие, как «злой дух» заставляет Россию воспроизводить архаичные черты государственности и структуры Восточной Римской империи и в другие эпохи вплоть до коммунистической. В доказательство этого приводится интересный пример: полемика между Троцким и Сталиным относительно инструментария для осуществления мировой революции уподобляется старинному спору между Иоанном Златоустом и императрицей Евдоксией или между Феодором Студитом и императором Константином VI38. Во всех этих спорах неизменно побеждает светская государственная власть. В то же время если обратиться к аналогичным западным примерам, станет очевидным - западная государственная власть нередко уступала власти церковной.
Концентрированное изложение взглядов на роль византийского наследия в истории России представлено в очерке «Византийское наследие России», опубликованном в 1947 г., то есть вскоре после окончания Второй мировой войны, в которой Россия возглавила сообщество победителей. Еще раз напомним, что Россию Тойнби отождествляет с Советским Союзом. Трудно сказать, почему он
именно в этот момент захотел сделать достоянием широкой общественности свои размышления о византийском основании истории России, разоблачить «темное прошлое», продолжающее жить и в ее «марксистской модели». Опубликование этого очерка совпало с началом Холодной войны, развернувшейся после фултонской речи УЧерчилля, зафиксировавшей появление «железного занавеса», разделившего СССР и западный мир.
Более того, английский историк активно выступал с публичными лекциями в США и Канаде, а затем популяризировал эту тему и в радиопередачах, разъясняя истоки исторического отчуждения России от Запада, иллюстрируя ее яркими историческими примерами, вроде описания посольства лангобардского короля к византийскому императору. Епископ Лиутпранд Кремонский был направлен королем в качестве посла византийскому императору. Посол в своем отчете сообщал, что все было мерзким в Константинополе, вино отвратительно, еда несъедобна, постель - жесткая. Общение с императором перешло в ругань, в ходе которой Лиутпранд заявил, что среди франков, лангобардов и других близких им народов само имя ромеев (византийцев) ненавистно и используется как ругательство. Покидая Константинополь, посол исподтишка нацарапал на императорской мебели антивизантийские стишки. При всем комизме ситуации через нее доводится мысль, что неприятие всего византийского было присуще западной ментальности еще на ранних стадиях ее формирования. Византийцы казались западным людям непоколебимо всегда и везде уверенными в своей правоте. И Лиутпранд свидетельствовал, что с ними нельзя ни о чем договориться.
Тойнби, анализируя западные впечатления и представления о византийцах, полагал, что такую же уверенность сохранила Россия, а затем и ее коммунистическая ипостась. Он пояснял, что такая позиция византийцев, а затем и русских основывается на убежденности в том, что «они являются наследниками обетования, избранным народом». Из этого проистекает важное следствие - когда Византия и Запад вступают в противостояние, «Византия всегда права, а Запад всегда неправ». В 1453 г., после захвата Константинополя турками, Москва с истовой верой приняла на себя провиденциалистское назначение, стала главой православного мира, Третьим Римом, и вместе с ним - нерушимую убежденность в том, что она всегда права. Мессианская направленность России, пройдя сквозь столетия, сохранилась и в XX в.: «Как под Распятием, так и под серпом и молотом Россия - все еще "Святая Русь", а Москва - все еще "Третий Рим"». Tamen usque recurret (все возвращается на круги своя), заключает Тойнби. И сегодня концепция Третьего Рима остается актуальной как внутри России, так и в восприятии ее Западом.
Попробуем выделить основные компоненты византийского наследия России с точки зрения английского историка.
Это, прежде всего, христианская религия в форме православия,
ортодоксальная церковь, мессианизм, порождающий несокрушимую уверенность русских в своем историческом лидерстве и в своей правоте. Универсальное государство - реинкарнация Византийской империи, - которое, тем не менее, обладает поразительной живучестью и способностью к возрождению. Подчинение церкви государству, превращение церкви в инструмент государственной власти. При этом церковь «могла быть хоть христианской, хоть марксистской». Тоталитарный характер государства, устанавливающего контроль над обществом. Экспансионизм, присущий универсальному государству, стремление к территориальному расширению. Смиренное отношение русских к самовластному режиму универсального государства.
Тойнби, однако, пытался смягчить категоричность своих суждений. Так, обращение России к византийскому наследию и создание по его образцу универсального государства, замечает он, стало результатом не только внутренних вызовов русской цивилизации, но вызовом хронического давления Запада. Вызов Запада оказался «одним из факторов, побудивших Россию подчиниться новому игу - игу коренной русской власти в Москве, ценой самодержавного правления навязавшей российским землям единство, без которого они не смогли бы выжить. Не случайно, что новое самодержавное централизованное правление возникло именно в Москве, ибо Москва была форпостом на пути возможной западной агрессии»39, в XV-XVI вв. против польско-литовской, в 1610-1612 гг. против польской и шведской, спровоцировавших русскую Смуту и развал государства, французской в 1812 г., германской в 1941 г. При ответах на западные вызовы властной доминантой правящих режимов являлись «самовластье и централизм», обеспечивавшие во многом эффективность ответов. Для пояснения этой позиции было высказано предположение, что самовластная русско-московская традиция, скорее, внутренне не одобрялась и самими русскими. Однако они терпели ее, привыкнув за долгое время к такому положению вещей, но главным образом потому, что усматривали в ней «меньшее зло», чем в подчинении агрессорам40.
Западного человека поражает терпение и смиренность русских в отношении к своей «тиранической» власти. Тойнби подчеркивает, что Западу удалось общим напряжением сил задавить в себе крайние формы тирании - нацизм и национал-социализм. Но тут же без тени колебания он выносит безаппеляционный приговор: «Мы чувствуем такое же отвращение к ней в ее российской форме, будь она названа царизмом или коммунизмом». В российской «тиранической» власти Западу видится угроза его идеалам свободы и западным ценностям. Но вслед за этим Тойнби снова смягчает критику России и призывает смотреть на усиление напряжения в отношениях между Западом и Россией (речь идет о 50-х гг. XX в.) глазами историка, а не журналиста, и вспомнить, что до 1945 г. у русских были все основания
смотреть на Запад с не меньшим подозрением, чем у Запада - на Россию.
От военных противостояний и угроз Тойнби переходит к анализу вызовов, связанных с вестернизацией и западной научной и технической революцией. Вестернизация рассматривается им как наступление Запада на весь остальной мир на различных направлениях цивилизационного развития. С XVI в. распространение европейского влияния, а затем и комплексной западной цивилизации за пределы собственного цивилизационного пространства постоянно расширялось. В XVII в. на Западе началось интенсивное развитие науки и новых технологий, что способствовало коренной перестройке экономики и производственной сферы. Западные научные и технические достижения распространились по всему миру, достигнув его самых отдаленных уголков. Проникновение их в Россию было угрозой устаревшим формам государственности общественного устройства, вместе с тем оно служило стимулом к трансформации российской цивилизации изнутри.
В XVI в. в Московии увеличилось число иностранцев, прибывших с Запада. Усиление контактов между Западом и Московским государством делало все более явным техническое отставание страны. Однако русские все же заимствовали западное стрелковое оружие, которое помогло им в успешном продвижении в Сибирь и при покорении волжских татар. В XVII в. процесс перенятия западной технологии продолжился, а на переломе ХУП-ХУШ вв. в России произошла техническая революция, сопровождавшаяся существенными социальными сдвигами.
Революционные преобразования были произведены сверху, самодержавной властью, волей Петра I41. Тойнби неизменно восхищается Петром I, называя его «гением». В определении «гений», несомненно, наличествует оценочный момент, но следует отметить, что понятие «гений» имеет и категориальный статус в цивилизационной теории Тойнби. Рассматривая отношения между распадающимися обществами и индивидами, английский историк задается вопросом, кто может выступать в роли спасителей цивилизации на стадии палингенеза. Он выдвигает пять типов «спасителей» - творческий гений, спаситель с мечом, спаситель с «машиной времени», философ в маске правителя, Бог, воплощенный в человеке.
Петра Великого Тойнби относил к типу «творческий гений». Он называл Петра I «вторым создателем российского государства», обеспечившим возрождение универсального государства. На стадии палингенеза лидер, обладающий творческим гением, мобилизует общество ответить на вызов, с которым правившее раньше меньшинство было не в состоянии справиться из-за утраты потенции к творчеству. Тойнби восхищался Петром I, направившим свой «могучий гений» на коренное преобразование Московского царства. По мнению Тойнби, Петр I совершил превращение универсально-
го мессиански настроенного православного государства в динамическое европейское локальное государство, устремленное к тому, чтобы включиться в европейскую систему в качестве ее составной части. По масштабу исторической переориентации России историк сравнивает Петра I с Константином Великим, направившим римское государство в христианское русло. В красивом сравнении Тойнби пренебрегает конкретными доказательствами. Но следует обратить внимание, что и Петр I, и Константин Великий являются создателями империй: Петр - Российской, а Константин - Византийской. И та и другая, исходя из концепции самого английского историка, были универсальными государствами.
Петр I, как считал Тойнби, выступает как ключевая фигура для понимания взаимодействий остального мира с Западом не только в отношении России, но и в мировом масштабе, ибо Петр - это архетип автократического реформатора в западном духе, и он на два с половиной столетия избавил мир от попадания в полную зависимость от Запада, научив его противостоять западной агрессии ее же собственным оружием.
Среди последователей Петра I - выдающиеся реформаторы Мустафа Кемаль Ататюрк в Турции, Мехмед Али Паша в Египте, деятели революции Мэйдзи в Японии. Суть петровского ответа на вызов Запада заключается в том, что Петр I использовал западный путь технической модернизации, стимулировав страну включиться в технологическое соревнование с Западом. С тех пор Россия постоянно воспроизводит петровскую модель ответа, двигаясь рывками, то выстраиваясь вровень с Западом, то отставая, а то и опережая его.
Политика Петра I, которая была по существу добровольной попыткой «самовестернизации», служила притягательным образцом в периоды подъема России в «доиндустриальную эпоху». Россия достигала больших успехов при ЕкатеринеП и Александре I. После победы над Наполеонам Россия обрела высочайший авторитет в Европе. Однако уже Крымская война продемонстрировала техническое отставание России. Этим отставанием во многом могло быть объяснено ее поражение. Аналогичная причина привела к тому, что технологически отсталая Россия была побеждена вестернизирован-ной Японией. Первая мировая война обнажила экономическое, технологическое и военное отставание России от западного мира, что, в конце концов, сказалось и на резком ухудшении положения внутри страны. Все это привело к «коммунистической революции», заключил Тойнби.
Задаваясь вопросом, почему вестернизация, начатая Петром I в конечном итоге пришла, казалось, к пораженческому итогу, историк полагал, что причиной этого была половинчатость петровских реформ, которые были направлены на усвоение западных технологий, на военные и промышленные заимствования, на восприятие внешних сторон западной культуры и быта. Однако эти реформы
не сочетались с либерализацией власти, политической и социальной жизни, а напротив способствовали укреплению таких антизападных феноменов как царизм и крепостничество.
Казалось, Россия потерпела сокрушительное поражение на пути вестернизации и соревнования с Западом. Однако ее ответ на этот кризис опять оказался неожиданным для Запада и оригинальным. Тойнби подчеркивал, что коммунистическая Россия оказалась первой незападной страной, показавшей пример полного отделения технической сферы, сферы производства от западной культуры, создав ее суррогатный заменитель - социальную идеологию, сформированную на западном основании. Марксизм был продуктом западной культуры, но он проник в Россию и прочно там обосновался. Взяв его на вооружение, большевики совершили коммунистическую ре-волюцию42.
Эта революция стала вызовом Западу, угрожая самому его существованию. Угрозой такого масштаба, отмечал Тойнби, была только осада турками Вены в 1683 г. Турецкую угрозу удалось преодолеть, коммунистический вызов оказался успешным. Он был направлен не только против мирового господства Запада, но что особенно важно - он стал вызовом господствующей западной идеологии либерализму. И вызов этот исходил тоже из западной идеологии, но усвоенной великой незападной страной. Коммунизм, пройдя через русский фильтр, вернулся на Запад как страшное антизападное оружие.
Марксизм должен был и в теории, и на практике реализоваться в формах русского исторического опыта. Тойнби обратил внимание на связь коммунистической идеологии с христианством, усматривая в ней «христианскую ересь», заимствовавшую у него социальные идеалы, фанатизм и энтузиазм. «Русифицированный» марксизм усвоил и традиционную религиозно-политическую идею русского первенства. В течение нескольких десятилетий страны, входившие в состав социалистического лагеря, вынуждены были хотя бы внешне разделять эту идею, признавая СССР лидером всего прогрессивного мира. Коммунистическая идеология обладала динамизмом и мобилизационным потенциалом, увлекая Россию возможностью превращения ее «в развитую промышленную державу, но не капиталистическую и незападную».
Антигуманистический режим «диктатуры пролетариата» и «сталинский тиранический путь» технической вестеринизации насильственно ускорили индустриализацию и овладение Россией западными техническими достижениями. Коммунистическая техническая революция в России предопределила ее победу над германскими захватчиками во Второй мировой войне43. И более того, вскоре после войны коммунистическая Россия совершила новый бросок вперед вдогонку за Западом, разработав свою атомную бомбу. Это на время повергло Запад в шок, заставив размышлять о причинах неожиданного успеха русских в военной области. Тойнби пришел к выво-
ду: «Коммунизм есть оружие, и, как бомбы, самолеты и пулеметы, это тоже оружие западного происхождения»44. Следующая битва на поле научных и технических достижений тоже, по мнению Тойнби, была выиграна Россией. Так он оценил космические успехи СССР в 1957-1961 гг. Вскоре за этим последовало быстрое продвижение Запада в области космических исследований. Начался новый этап технологического соревнования между Россией и Западом45. Тойнби подвел итог: «Побивание коммунистической Россией Запада его же оружием явилось зрелищем весьма впечатляющим»46. Он сокрушался, что длившееся четверть тысячелетия господство Запада было нарушено. Инициатива в духовной, идеологической сфере к началу 1960-х гг. тоже перешла от Запада к России.
Запад столкнулся с никогда ранее невиданным идеологическим наступлением. При этом идейная и духовная борьба была переориентирована на его территорию. Коммунизм, возникший как один из откликов на проблемы западного мира внутри его самого, был перенаправлен усвоившей его Россией обратно на Запад в виде наступательной русской пропаганды. Эта пропаганда нашла сторонников как в западном мире, так и привлекла народы незападных стран. Противостояние России и Запада в идеологической сфере приобрело характер мирового конфликта, в дальнейшем развитии которого очень важно, за кого подаст голос нерусское и незападное большинство и чью сторону оно примет.
В 1991 г. Советский Союз прекратил свое существование, распалось социалистическое универсальное государство, ушла в тень коммунистическая идеология. Но русская цивилизация сохранилась и начала новый этап палингенеза, возрождения и преображения. В 1990-е гг. Запад готов был принять Россию в свои объятия при условии утверждения на российской почве демократии и либеральных ценностей. При первых попытках новой России заявить о своей собственной позиции в современном мире отношение к ней Запада стало стремительно меняться, Запад снова увидел в ней угрозу. На Западе стал возрождаться образ России как «агрессора» с имперскими амбициями. Россия вынуждена защищаться от исторических инвектив со стороны Запада, отстаивая свою историческую идентичность и право иметь собственные национальные интересы.
* * *
Тойнби, живший в биполярном мире, все же видел выход из мировых противостояний в достижении единства путем соглашений47.
Политические системы, существующие сегодня цивилизации, культуры и народы должны искать пути к сосуществованию. Важно мобилизовать интеллектуальные, культурные, моральные ресурсы человечества для установления согласия по жизненно важным направлениям развития. Тойнби, фиксируя, что объединительным ми-
ровым тенденциям противостоит стремление некоторых народов, используя западные технологии, тем не менее противостоять Западу в цивилизационном и культурном отношениях. Он предостерегал от столкновения цивилизаций. Будущее ему виделось за «ойкумениче-ской цивилизацией». Эта общемировая (глобальная) цивилизация «начала свой рост в рамках Запада и на его базе, и, вероятно, этот первоначальный западный уклад будет прослеживаться в течение долгого времени. Кажется вероятным также, что с течением времени вклад в нее других доойкуменических цивилизаций будет расти»48, - выражает надежду Тойнби, задумываясь о перспективах будущего.
И далее он делает совсем уж идеалистический прогноз: в экс-западной Ойкуменической цивилизации синтезируются все лучшие черты и достижения предшествовавших ей цивилизаций.
Тойнби отмечает, что можно обозначить разные пути, ведущие к ее появлению. Одно направление развивается с самого начала истории - «это кумулятивное нарастание коллективной власти человече-ства»49. Каждый вносит в этот феномен свой вклад - действием или восприятием этих действий. Это влечет за собой личную моральную ответственность, следовательно, считал Тойнби, только в результате гармонизации человеческих побуждений и действий «мир может восторжествовать среди людей» и стать основанием для единой Ойкуменической цивилизации.
И свои рассуждения о перспективах развития мира Тойнби завершает стихами «последнего римлянина» Боэция50, передающими через «золотую цепь» мудрости и культуры завет человечеству объединиться в согласии в единое прекрасное сообщество:
В мире с добром постоянным Рядом живут перемены. Вечен союз двух враждебных Разных вполне оснований... Все лишь любовь в этом мире, Правит землею и морем И даже небом высоким.
(перевод В.И. Уколовой)
В реальной современности Тойнби по-видимому не нашел иного адекватного ответа на ее главный Вызов.
Примечания Notes
1 Toynbee A.J. A Study of History. In 12 vols. Oxford, 1934 - 1961.
2 McNeill W.H. Toynbee: A Life. New York, 1989. P. 243; Crockatt R. Challenge and Response: Arnold Toynbee and the United States during the Cold
War // War and Cold War in American Foreign Policy, 1942 - 62. New York,
2002. P. 108.
3 Dussen J., van der. Toynbee and his Critics // Dussen J., van der. Studies on Collingwood, History and Civilization. Cham; Heidelberg; New York; Dordrecht; London, 2016. P. 169-193.
4 Тойнби А.Дж. Постижение истории. Москва, 1991.
5 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва,
2003.
6 Воробьева О.В. А. Тойнби: опыт постижения истории // Новая и новейшая история. 2006. № 5. С. 86-98.
7 А. Тойнби - Н.И. Конраду // Историческая психология и социология истории. 2012. Т. 5. № 1. С. 179-183.
8 Toynbee A.J. Nationality and the War. London; Toronto, 1915. P. 298.
9 Toynbee A.J. A Journey to China, or, the Things which are Seen. London, 1931. P. 345.
10 Toynbee A.J. Nationality and the War. London; Toronto, 1915. P. 294.
11 Toynbee A.J. Nationality and the War. London; Toronto, 1915. P. 398.
12 Toynbee A.J. British View of the Ukrainian Question: The Ukraine - A Problem in Nationality. New York, 1916. P. 11.
13 Toynbee A.J. British View of the Ukrainian Question: The Ukraine - A Problem in Nationality. New York: Ukrainian Federation of U.S.A., 1916. P. 15.
14 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 228.
15 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 20.
16 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 250.
17 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 38.
18 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 249.
19 Большакова О.В. Концепт «Запад» и историографические образы России // Труды по россиеведению. 2016. № 6. С. 353-388; Федотова В.Г. Европа как регион и как концепт: к методологии вопроса // Знание. Понимание. Умение. 2015. № 4. С. 15-26.
20 Hale F. Debating Toynbee's Theory of Challenge and Response: Christian Civilisation or Western Imperialism? // Acta Theologica. 2004. Vol. 24. № 2. P. 23-44.
21 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 281.
22 Toynbee A.J. A Study of History: Abridgement of Volumes I-VI. New York, 1947. P. 140.
23 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 146.
24 Clarkson J.D. Toynbee on Slavic and Russian History // The Russian Review. 1956. Vol. 15. № 3. P. 165-172.
25 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 148.
26 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 146.
27 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 437, 438.
28 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 148.
29 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 148.
30 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 438.
31 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 380.
32 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 491.
33 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 514.
34 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 513.
35 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 513.
36 Тойнби А.Дж. Постижение истории: Избранное. Москва, 2002. С. 508.
37 Korenevskiy A.V. Byzantine Heritage: The Anatomy of Myth // Новое прошлое. = The New Past. 2016. № 1. С. 62-79.
38 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003.С. 381.
39 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 438.
40 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 438.
41 Нефедов С.А. «Вызовы» и «Ответы» в истории России (на примере допетровских и петровских реформ, 1615 - 1725 // Социологические исследования. 2017. № 9. С. 78-87.
42 Paquette G.B. The Impact of the 1917 Russian Revolutions on Arnold J. Toynbee's Historical Thought, 1917 - 34 // Revolutionary Russia. 2000. Vol. 13. № 1. P. 55-80.
43 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 440.
44 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 441.
45 Hall I. "Time of Troubles": Arnold J. Toynbee's Twentieth Century // International Affairs. 2014. Vol. 90. №. 1. P. 23-36.
46 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 221.
47 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 207.
48 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003.С. 211.
49 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории: Сборник. Москва, 2003. С. 216.
50 Уколова В.И. «Последний римлянин» Боэций. Москва, 2010.
Авторы, аннотация, ключевые слова
Уколова Виктория Ивановна - докт. ист. наук, профессор, Московский государственный институт международных отношений (университет) (Москва)
Шкаренков Павел Петрович - докт. ист. наук, профессор, проректор, Российский государственный гуманитарный университет (Москва)
chkarenkov@mail. ru
В статье рассматриваются взгляды известного английского историка и философа истории А.Дж. Тойнби на взаимоотношения России и Запада на протяжении всего времени существования русской и западной цивилизаций. Эти цивилизации имели общий корень, происходят от эллинской цивилизации. Вместе с тем они изначально противоположны, поскольку принадлежат к двум различным ветвям христианства, Запад - к католической, Россия - к православной.
Тойнби считал, что на всем историческом пути Россия постоянно испытывала давление Запада, которое выражалось в ряде вызовов и угроз. Их Россия умела превращать во внутренние стимулы, мобилизовавшие ее на иногда неожиданные для Запада оригинальные ответы. Этим поясняется поразительная способность русской цивилизации к возрождению. Она особенно ярко проявилась в историческом опыте российской государственности, в которой определяющую роль играло универсальное государство.
В 1991 г. Советский Союз прекратил свое существование, распалось социалистическое универсальное государство, ушла в тень коммунистическая идеология. Но русская цивилизация сохранилась и начала новый этап возрождения и преображения. В 1990-е гг. Запад готов был принять Россию в свои объятия при условии утверждения на российской почве демократии и либеральных ценностей. Но при первых попытках новой России заявить о своей собственной позиции в современном мире отношение к ней Запада стало стремительно меняться, Запад снова увидел в ней угрозу.
Русская цивилизация, западная цивилизация, христианская цивилизация, универсальное государство, тирания, византийское наследие, украинский вопрос, историография, цивилизационная теория, Петр I, А. Дж. Тойнби.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Bolshakova, O.V. Kontsept "Zapad" i istoriograficheskiye obrazy Rossii [The Concept of the "West" and Historiographie Images of Russia.]. Trudy po rossiyevedeniyu, 2016, no. 6, pp. 353-388. (In Russian).
2. Clarkson, J.D. Toynbee on Slavic and Russian History. The Russian Review, 1956, vol. 15, no. 3, pp. 165-172. (In English).
3. Fedotova, V.G. Evropa kak region i kak kontsept: k metodologii voprosa
[Europe as a Region and as a Concept: Toward a Methodology of the Problem.]. Znaniye. Ponimaniye. Umeniye, 2015, no. 4, pp. 15-26. (In Russian).
4. Hale, F. Debating Toynbee's Theory of Challenge and Response: Christian Civilisation or Western Imperialism? Acta Theologica, 2004, vol. 24, no. 2, pp. 23-44. (In English).
5. Hall, I. "Time of Troubles": Arnold J. Toynbee's Twentieth Century. International Affairs, 2014, vol. 90, no. 1, pp. 23-36. (In English).
6. Korenevskiy, A.V. Byzantine Heritage: The Anatomy of Myth. Новое прошлое = The New Past, 2016, no. 1, pp. 62-79. (In English).
7. Paquette, G.B. The Impact of the 1917 Russian Revolutions on Arnold J. Toynbee's Historical Thought, 1917 - 34. Revolutionary Russia. 2000, vol. 13, no. 1, pp. 55-80. (In English).
8. Vorobyeva, O.V. A. Toynbi: opyt postizheniya istorii [A. Toynbee: The Experience of Studying History.]. Novaya i noveyshaya istoriya, 2006, no. 5, pp. 86-98. (In Russian).
(Essays, Articles, and Papers from Books, Proceedings, and Research Collections)
9. Crockatt, R. Challenge and Response: Arnold Toynbee and the United States during the Cold War. War and Cold War in American Foreign Policy, 1942 - 62 / Ed. by D. Carter, R. Clifton. New York: Palgrave, 2002, pp. 108130. (In English).
(Monographs)
10. Dussen, J., van der. Studies on Collingwood, History and Civilization. Cham; Heidelberg; New York; Dordrecht; London: Springer, 2016, 386 p. (In English).
11. McNeill, W.H. Toynbee: A Life. New York: Oxford University Press, 1989, 346 p. (In English).
12. Toynbee, A.J. A Journey to China, or, the Things which are Seen. London: Constable & Co, 1931, 345 p. (In English).
13. Toynbee, A.J. A Study of History: Abridgement of Volumes I - VI. New York: Oxford University Press, 1947, 628 p. (In English).
14. Toynbee, A.J. British View of the Ukrainian Question: The Ukraine - A Problem in Nationality. New York: Ukrainian Federation of U.S.A., 1916, 16 p. (In English).
15. Toynbee, A.J. Nationality and the War. London; Toronto: J.M. Dent and sons, Ltd., 1915, 522 p. (In English).
16. Toynbee, A.J. Postizheniye istorii [A Study of History.]. Moscow, 1991, 736 p. (In Russian).
17. Toynbee, A.J. Postizheniye istorii: Izbrannoye [A Study of History: Selected Works.]. Moscow, 2002, 637 p. (In Russian).
18. Toynbee, A.J. Tsivilizatsiya pered sudom istorii: Sbornik [Civilization on Trail: Collection.]. Moscow, 2003, 592 p. (In Russian).
19. Ukolova, V.I. "Posledniy rimlyanin" Boetsiy [Boethius: "The Last Roman."]. Moscow, 2010, 159 p. (In Russian).
Authors, Abstract, Key words
Viktoriya I. Ukolova - Doctor of History, Professor, Moscow State Institute of International Affairs (University) (Moscow, Russia)
Pavel P. Shkarenkov - Doctor of History, Professor, Vice-rector, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia)
The article examines the views of A.J. Toynbee, a well-known British historian and philosopher, on the relations between Russia and the West throughout the existence of the Russian and the Western civilizations. Both of them were rooted in the Hellenic civilization. However, they were opposed to each other from the beginning as they belonged to two different branches of Christianity: the West belonged to the Catholic branch whereas Russia belonged to the Orthodox one.
A.J. Toynbee argues that Russia experienced constant pressure from the West during its entire history which manifested itself as challenges and threats. The latter were used by Russia as inner incentives resulting in Russia's original responses which sometimes were not expected by the West. This accounts for the amazing ability of the Russian civilization to revive. It was witnessed to advantage through the history of Russian statehood in which the universal state played the dominant role.
In 1991 the Soviet Union stopped its existence: the universal socialist state collapsed and communist ideology slipped into the background. However, the Russian civilization was preserved embarking on a new period of resurgence and transformation. In the 1990s the West was ready to take Russia into its hands provided democracy and liberal values were established on the Russian soil. However, as soon as the new Russia tried to take its own stand in the modern world, the western attitudes changed dramatically, with Russia again being treated as a threat.
Russian civilization, Western civilization, Christian civilization, universal state, tyranny, Byzantine heritage, Ukrainian question, historiography, theory of civilizations, Peter I, Arnold J. Toynbee.
