CC BY
73
© 2012
А. А. Павлов
РИМСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ПЛЕБЕЙСКОГО ТРИБУНАТА: МАРК ВЕРРИЙ ФЛАКК
Статья посвящена анализу концепции института плебейских трибунов, представленной в труде «О значении слов» римского грамматика эпохи Августа М. Веррия Флакка. В отличие от предшественников (Цицерон, Варрон), он рассматривает трибунат как специфическую плебейскую магистратуру, специфичность которой базируется на сословном характере института, специфике его создания, неприкосновенном характере, связи с собраниями по трибам. Его концепция в ряде элементов созвучна идеям, реализованным в конструкции власти Августа.
Ключевые слова: плебейский трибунат, магистратура, Марк Веррий Флакк
В современной романистике и антиковедении существуют многообразные и противоречивые концепции римского института плебейских трибунов1. Различия в современных оценках трибуната во многом базируются на различиях герменевтического и политического свойства, имевших место уже у античных авторов. Поскольку юридические работы республиканского времени практически не сохранились, систематические воззрения на трибунат могут быть лучше всего восстановлены через посредство философской и антикварно-грамматической историографии. Среди авторов этих направлений свои концепции трибуната оставили нам, например, Цицерон2 и Варрон3.
Иная концепция трибуната представлена в глоссографическом сочинении «О значении слов» римского грамматика и антиквара эпохи Августа Веррия Флакка4. Хотя хронологически Флакка от Цицерона и Варрона отделял небольшой временной промежуток, качественно ситуация его времени была кардинально иной. Эпоха ожесточенного противостояния оптиматов и популяров, оказывавшего значительное влияние на оценки римского публично-правового порядка, ушла в прошлое. Не будучи участником политических баталий, не принадлежа к старой римской знати, Флакк мог более объективно подойти к оценке рассматриваемого института. Вместе с тем, имея статус вольноотпущенника, входя фактически в круг новой формирующейся при Августе служилой знати, будучи воспитателем его внуков и завися от последнего, в том числе материально, он едва ли мог абсолютно свободно выражать собственное мнение, в связи с чем должно полагать, что его труд, при всей кажущейся аполитичности глоссографического жанра, следовал задачам проводимой Августом политики5. Поскольку Август, создавая
Павлов Андрей Альбертович — доцент кафедры истории России и зарубежных стран Сыктывкарского государственного университета. E-mail: aapavlov@rambler.ru
1 См.: Lobrano 1972, 235-262; 1983; Catalano 1971; а также: Кофанов 1996, 69-75; 1998, 35-54; Токмаков 1998, 67-77.
2 О концепции Цицерона см.: Perelli 1979, 285-299; Павлов 2004, 19-39; 2010, 159-178.
3 См.: Павлов 2012а.
4 Подробней об авторстве и тексте см.: Павлов 2012б.
5 Связь с идеологией Августа проглядывает не столько в оценках, сколько в структурном и содержательном построении труда (см.: Glinister 2007, 11-32). Имеющиеся редкие упоминания Авгу-
новый политический режим (принципат), очень серьезно относился к трибунской власти (tribunicia potestas), сделав ее одной из составных частей власти принцеп-са6, можно допустить, что влияние Августа (или влияние созданной им конструкции власти) могло найти отражение и в концепции трибуната Флакка.
Труд Веррия, выстроенный по алфавиту, представлял, как обычно считается7, собрание устаревших либо малоупотребительных и непонятных слов и выражений с подробным их изъяснением и примерами употребления в ранней римской традиции. Труд не сохранился; мы знаем о нем благодаря грамматику II в. Сексту Помпею Фесту, сделавшему его сокращенное переложение8, и ученому-монаху VIII в. Павлу Диакону, оставившему, в свою очередь, эпитому сочинения Феста; именно эта эпитома, сохранившаяся полностью, вкупе с фрагментированным текстом Феста, составляют основу наших знаний о труде Флакка9. В силу этого концепция Флакка рассматривается нами через посредство текстов Феста и Павла Диакона.
Текст «О значении слов», даже в том плачевном виде, в котором он дошел до нас, дает ценнейший материал о римской республиканской конституции. Источник содержит ссылки на 89 авторов III—I вв. до н.э., чьи сочинения сегодня в большинстве своем утрачены. Основная масса цитат в тексте Феста приходится на поэтические сочинения, а также труды Катона10, однако автор не раз обращается и к анналам, антикварным и юридическим сочинениям, а также документальному материалу11. К сожалению, несмотря на большое число упоминаемых им источников, автор12 никогда прямо не сообщает о своих источниках по трибунату.
Прямая информация о трибунате, которая сохранилась в тексте Феста, неве-
ста в фрагментированном тексте Феста (s.v. Mutini titini. P. 142L; Octaviae. P. 188L), а также глосса «Augustus», сохраненная Павлом Диаконом (P. 2L), позволяют говорить о комплиментарном отношении автора к принцепсу.
6 Август получил всю полноту трибунской власти, сделав ее одним из фундаментов своей власти, в 23 г. до н.э. См., например: Вержбицкий 2003, 260-282.
7 См., например: Дуров 2000, 315. Подобное представление, на самом деле, не совсем верно. Наряду с таковыми, лексикон содержал глоссы, отражавшие реалии времени автора. В этом смысле имевшиеся в тексте глоссы можно рассматривать как репрезентативную словарную выборку, наиболее адекватно отражающую мир интересов и представлений римлянина I в. до н.э.
8 Труд Феста также сохранился очень плохо. Имеется единственная рукопись XI в. (Codex Farnesianus). В тексте отсутствуют полностью глоссы до буквы M, остальная часть крайне лакуни-рована. О рукописи см.: Moscadi 2001, VI-IX.
9 Веррий Флакк подытожил многообразную деятельность глоссаторов II-I вв. до н.э., создав фундаментальное по объему и замыслу лексикографическое сочинение, которое по своему значению вполне соответствовало труду Варрона «Человеческие и божественные древности» в области антикварного знания. Объем его неизвестен, но современные авторы говорят о 40 (Lhommé 2007, 39) и даже 60 (Pieroni 2004, 19) книгах. Фест сократил их число до 20, в соответствии с традицией и запросами аудитории своего времени. Павел Диакон, радикально сократив текст, отказался и от деления его на книги. О характере произведенных им сокращений см.: Cervani 1978.
10 North 2007, 49.
11 Из анналистов и историков автор упоминает работы Целия Антипатра, Л. Цинция Алимента, Фабия Пиктора, Саллюстия, Сантры, Сизенны, Ливия; неоднократно он обращается к юридическим работам Кв. Муция Сцеволы, Мессалы, Л. Цинция, Элия Галла, Кв. Антистия Лабеона, Атея Капи-тона, Сер. Сульпиция Руфа; приводит ряд цитат из законов царской и республиканской эпохи (особенно из XII Таблиц), магистратских эдиктов, песен салиев и т.д.
12 Использование нами понятия «автор» носит условный характер. Речь идет о совокупном сохранившемся массиве текста Феста и Павла, который рассматривается нами как носитель концепции Флакка.
лика, однако рассмотрение ее через призму общих представлений автора о римском республиканском публично-правовом устройстве позволяет как определить в нем место трибуната, так и выявить специфику авторской концепции института. В сохранившемся тексте Феста плебейские трибуны упоминаются лишь в трех глоссах: «Sacrosanctus» (P. 422L), «Sacer mons» (Ibid), «Scitum populi» (P. 442L). Трибунские законы, в которых их трибунский характер отмечен автором, появляются в глоссах «Publica pondera» (P. 288L), «Praeteriti senatores» (P. 290L), «Sacer mons» (P. 422L), «Sacramentum aes» (P. 468L). Помимо того, трибунские законы упомянуты в глоссах «Obsonitavere» (P. 220L), «Percunctatum» (P. 280L), «Rufuli» (P. 316L), «Recepticium» (P. 356L), «Sempronia horrea» (P. 370L), «Rogat» (P. 356L), «Tappulam» (P. 496L).
Центральное место в римском республиканском устройстве у Феста занимают магистратура, сенат и народ, наряду с которыми, однако, важнейшее место он отводит жрецам и священнодействиям; то и другое составляют в совокупности единый сакрально-правовой порядок римской civitas, где трибунат, наряду с плебсом, оказываются хотя и специфическими, но интегрированными частями этого порядка.
В отличие от Варрона, у Феста мы находим не только толкование термина magistratus, но и развитую систематику магистратуры. Автор производит существительное magistratus (как и различного рода magistri) из глагола magisterare, происхождение которого, в свою очередь, связывает с наречием magis (s.v. Magisterare. P. 113L). Согласно трактовки автора, магистраты — это те, кто, в отличие от частных лиц (privati), обладает властью (imperium) и по этой причине может больше их. Помимо собственно этимологии (magis>magistrare>magistratus), Фест дает важные характеристики магистратуры. Во-первых, он отмечает, что она тесным образом связана с функцией управления. Фест выражает ее через ряд глаголов-синонимов (s.v. Magistrare. P. 139L): magisterare (magistrare) есть moderari, regere, temperare (управлять, править, обуздывать)13. Во-вторых, связывая магистратуру с властью, автор использует термин imperium, а не potestas, тем самым демонстрируя нам, с какой именно властью ассоциируется магистратура: власть магистратуры есть власть царская, восходящая к сакральному первотворению римской общины. Автор дает нам также понять, что магистратская власть имеет иерархическую природу, которая проявляется как внутри одной должности, так и внутри системы магистратур. Так, он отмечает, например, что старшим из магистратов является консул (s.v. Maior magistratus. P. 121L). При этом внутри консулата имеется своя иерархия, как и внутри претуры (s.v. Maior consul. P. 155L). Известна ему и архаическая магистратура преторов, также строившаяся на принципе иерархии (s.v. Maximum praetorem. P. 152L). Этот иерархический принцип лежит в основе не только магистратуры, но и всего публично-правового порядка, частью которого она является (s.v. Ordo sacerdotum. P. 198L; Minorum pontificum maximus. P. 152L; Maximus pontifex. P. 213L; Adlecti. P. 6L; Qui patres. P. 304L; Minora. P. 148L).
У Феста, помимо этимологии термина magistratus, мы встречаем практически все известные нам по античной традиции виды римской республиканской магистратуры. Они появляются как в составе специально посвященных им глосс, где
13 См. подробнее: Павлов 2011, 213-232.
фигурируют вместе с классифицирующими их признаками, так и вне таковых. Ему известны currules magistratus (s.v. Currules magistratus. P. 43L), магистраты cum imperio (s.v. Cum imperio est. P. 43L) и cum potestate (s.v. Cum potestate est. P. 43L), maiores et minores magistratus (s.v. Minora. P. 148L), magistratus populi Romani (s.v. Oratores. P. 196L; Praebia. P. 264L), magistratus publici (s.v. Struppi. P. 472L), а также magistratus patricii (s.v. Scitum populi. P. 442L) и magistratus ple-bei (s.v. Plebeius magistratus. P. 25SL).
Важной отличительной чертой систематики Флакка является социальное деление магистратуры. Деление магистратуры на патрицианскую и плебейскую у него отражает не только социальную двойственность магистратуры как таковой, но и всего публично-правового порядка.
Рассмотрим сначала оппозицию двух типов магистратур. Согласно Фесту, плебейские магистраты — это специфический вид (genus) магистратуры, что подтверждается словоупотреблением автора в лакунированной глоссе «Plebeias tabernas»14. Из этой же глоссы следует, что в их число входили плебейские эдилы, которые, по его мнению, были созданы ушедшим от «отцов» плебсом15. Как видно из приведенной глоссы «Plebei aediles», стержнем в этимологизации термина «плебейские эдилы» служит та же их связь с плебсом, что и в основе ти-пологизации плебейской магистратуры как таковой16: плебейскими они именуются оттого, что происходят из плебса. Плебейских трибунов автор нигде прямо не называет магистратами плебса, однако это становится очевидным из глоссы, определяющей критерий (принадлежность к плебсу) отнесения должностных лиц к плебейским магистратам (Ibid), и глоссы «Sacer mons» (P. 422, 424L; см. ниже), сообщающей об избрании плебейских трибунов плебсом во время сецессии на Священную гору, где, по мнению автора, были созданы и плебейские эдилы (s.v. Plebei aediles. P. 259L). То, что те и другие созданы плебсом, не является для автора основанием выводить эдилов и трибунов за пределы магистратуры, но ведет к ее социальной спецификации.
Помимо ее создания плебсом, автор указывает и на некоторые другие ее особые черты. Так, Фест говорит об особой функции трибунов, отличной от собственно магистратской функции управления: трибуны созданы для помощи плебсу (sibi essent auxilio — s.v. Sacer mons. P. 424L). Напротив, в связи с трибунатом он ничего не говорит о должностной иерархии: трибунат не встроен в иерархический порядок магистратуры, а противостоит ему в силу «негативного» характера своей власти. Важные особенности трибуната выявляются из анализа основания должности, а также полномочий трибунов. Автор замечает, подкрепляя свое утверждение ссылкой на M. Катона, что плебейские магистраты (как трибуны, так и эдилы) являются неприкосновенными (sacrosancti) в силу того, что установлены
14 Fest. s.v. <Plebeias tabernas>. P. 258L: «...<Plebeias apell>amus a genere magistratus. Eas enim faciendas curaverunt M. Iunius Brutus, Q. Oppius aediles plebis» (.Плебейскими мы называем их от [соответствующего] вида магистратов. Ведь они (tabernae) были построены но приказу плебейских эдилов M. Юния Брута и Кв. Оппия).
15 Fest. s.v. Plebei aediles. P. 259L: «Плебейские эдилы были созданы ушедшим от "отцов" (patres) плебсом».
16 Fest. s.v. Plebeius magistratus. P. 258L: «Плебейского магистрата не позволено избирать ни из кого, кроме как из плебеев. Всякий магистрат, что прозывается этим именем, [именно] такого происхождения».
посредством клятвы (iure iurando)17. Фест, как и iuris interpretes у Ливия (III. 55), считает клятву фундаментом трибунской неприкосновенности, однако его позиция кардинально расходится с трактовкой упомянутых юристов18. Наряду с клятвой он говорит также и о священных законах (leges sacratae), которые клятвенным образом были приняты плебсом на Священной горе, нарушение которых вело к объявлению человека sacer и влекло за собой посвящение его и его имущества богам (s.v. Sacratae leges. P. 422L; см. ниже)19. Помимо клятвы и священных законов Фесту известен и некий плебисцит, который грозил смертью каждому, кто покусился бы на неприкосновенность трибуна (s.v. Sacer mons. P. 424L). Очевидно об этом же плебисците идет речь и в плохо сохранившейся глоссе Феста «Ple-bei aediles» (P. 258L)20. Учитывая тесную связь, которая прослеживается у Феста в создании двух плебейских должностей, следует думать, что речь идет об одном и том же плебисците, принятом плебсом на Священной горе в отношении плебейских трибунов и эдилов. Таким образом, Веррий сохранил для нас сведения о трех нормативных актах, связанных с установлением трибунской власти и наделением трибунов неприкосновенностью. Вопрос о фундаменте трибунской власти чрезвычайно важен для понимания трибуната21; ему посвящена большая литература22. Останавливаться на нем здесь специально нет возможности. Более важно сейчас обратиться к анализу места и значения этой информации в общей авторской картине трибуната и публично-правового строя в целом.
Сведения о всех трех актах (клятве, священном законе и плебисците) содержатся в трех находящихся рядом глоссах (s.v. Sacrosanctum. P. 422L; Sacratae leges. P. 422L; Sacer mons. P. 422, 424L). Все три глоссы у Феста, вне их зависимости от объема, имеют сложноструктурный характер. Эта структура намеренно заложена автором и отражает не только его позицию, но и сложноструктурный характер римского публично-правового порядка как такового. Глоссы «Sacrosanctum» и «Sacratae leges» состоят из двух частей. Первая часть в той и другой дает общее определение понятия:
Fest. s.v. Sacrosanctum. P. 422L: Fest. s.v. Sacratae leges. P. 422L:
«Sacrosanctum говорится о том, что «Священными (sacratae) являют-установлено посредством клятвы (iure ся те законы, которыми установлено, iurando); если кто причинит вред тому, что всякий, кто их нарушит, будет [кто или что является священным и не- посвящен кому-либо из богов вместе прикосновенным], то да будет он под- со всем своим имуществом». вергнут смертной казни».
17 Fest. s.v. Sacrosanctum. P. 422L. См.: Liv. III. 55. 10; Dionys. VI. 89. 2; Cic. Balb. 33.
18 С точки зрения не названных Ливием iuris interpretes, клятва придала неприкосновенность только трибунам. См.: Sini 1996, 80-94.
19 Священный закон, связанный с созданием трибуната, известен также Ливию (II. 33) и Цицерону (Tull. 47); о законе, подкрепленном клятвой, говорит Дионисий Галикарнасский (Dionys. VI. 89). О священных законах см., например: von Fritz 1953, 893-905; Bayet 1954, 145-153; Altheim 1940; Fiori 1996; Миницкий 1977, 52-59; Михайловский 1986, 44-62; Кофанов 2006, 168-179; 259-262.
20 Fest. s.v. Plebei aediles. P. 258L: «Plebei <...> quae a plebiscito <...> suffragium tu<...>s sunt constitu<.. ,>unt, qui una cum<.. ,>[create sunt dissid]ente plebe a pa[tribus]».
21 См.: Lobrano 1972, 235-262; 1983; Gioffredi 1945, 36-64.
22 О роли тех или иных нормативных актов в сложении фундамента трибуната имеются различные точки зрения. См.: Fabbrini 1973, 784.
Во второй производится его соотнесение с плебсом:
«Этого вида — плебейские трибуны, того же рода и [плебейские] эдилы; это подтверждает М. Катон в той речи, в которой он написал, что плебейские эдилы являются священными и неприкосновенными (8асго8апсй)».
«Говорят, что священные законы — это те, что плебс, поклявшись, принял на Священной горе».
Таким образом, вторая часть подается автором как специфический случай определяемого в первой части феномена. Такое построение выражает двойственность римского публично-правового порядка, которая нашла отражение и в делении магистратуры на патрицианскую и плебейскую, где патрицианская магистратура отражает всеобщность публично-правового порядка, а плебейская — его специфическую часть. Для автора ни клятва, ни священные законы не являются институтами специфически плебейскими, появившимися в ходе первой сецессии 494 г. до н.э.23 Это видно не только из текста данных глосс, но и информации, предоставляемой автором в других местах24. Подобное понимание согласуется с данными и других источников25.
Глосса «Sacer mons» состоит из трех частей. В первой дается определение рассматриваемого понятия:
Fest. s.v. Sacer mons. 422, 424L:
«Священной называется гора, [расположенная] за [рекой] Аниен, несколько далее третьего милевого столба, [потому что] ее посвятили Юпитеру уходившие, когда плебс покинул "отцов", избрав для помощи себе плебейских трибунов».
Во второй части содержится определение homo sacer.
«Человеком, обреченным подземным богам (homo sacer), называется тот, кого римский народ (populus) осудил за злодеяние; [хотя] не подобает убивать его, но тот, кто [все же его] убьет, не осуждается как убийца; ибо первым трибунским законом (lex tribunicia prima) установлено: "если кто того, кто на основании этого плебисцита будет посвящен богу, убьет, убийцей (parricida) считаться да не будет". Исходя из этого, любого зловредного и негодного человека обычно именуют "обреченным подземным богам" (sacer esto)».
Переход от Sacer mons к homo sacer связан, с одной стороны, с общим в обеих частях понятием sacer, с другой — с тем, что на этой горе были установлены
23 Некоторые современные авторы связывали leges sacratae именно с установлением трибуната (Mommsen 1874, 257; Tondo 1981, 163).
24 Согласно господствующей историографии, священными назывались законы, снабженные санкцией sacer esto. Фест сообщает о нескольких законах царской эпохи, имевших таковую, а поэтому имевших характер leges sacratae. См.: s.v. Aliuta P. 5L; Plorare. P. 260L; Termino 505L.
25 Так Ливий говорит о клятве (Liv. II. 2. 5), а затем и leges sacratae (Liv. II. 8. 2), принятых народом, которые объявляли sacer всякого, кто помыслил бы о царской власти. В числе leges sacratae Ливий называет, например, центуриатный закон Валерия-Горация, запретивший избирать магистрата без права провокации (Liv. III. 55. 5), и lex militaris 342 г. до н.э., принятый диктатором М. Валерием Корвом (Liv. VII. 41. 4). Сведения грамматика I в. н.э. М. Валерия Проба (III. 13), как и данные речи Цицерона (Pro Balb. 14, 33), также, по мнению Б. Альбанезе, позволяют считать, что категория sacrosanctum относится не только к решениям плебса, но и народа (Albanese 2002, 46-54).
должностные лица посредством акта, который установил сакрацию любого, нарушившего неприкосновенность их власти, какового и именовали homo sacer. Здесь, в отличие от первой части, где речь идет только о плебсе, вновь сначала дается общее определение homo sacer, а затем выводится связь последнего с плебсом (трибунским законом и плебисцитом)26.
Рассмотренные глоссы имеют не только общую структурную дихотомич-ность, но и важное содержательное единство. Несмотря на анализ в них различных понятий, соотношение которых является предметом дискуссии27, автор во всех придерживается общей концепции сословного учреждения трибуната, которая вполне гармонирует с его пониманием трибуната как плебейской магистратуры: плебс сам избирает себе трибунов на Священной горе (s.v. Sacer mons. P. 422L), он сам там же принимает leges sacratae (s.v. Sacratae leges. P. 422L). При этом для автора не возникает вопроса о легитимности учреждения трибуната, ибо как клятва, так и священные законы являются частью общего публично-правового порядка. На сословный характер учреждения указывает и упоминание автором плебисцита, содержавшего санкцию sacer esto, который несомненно может быть связан с решением плебса на Священной горе.
Важное отличие между патрицианской и плебейской магистратурами проявляется у Феста и в глоссе «Scitum populi» (P. 442L), сохранившейся в плохом состоянии и реконструированной Т. Моммзеном:
«Решение народа есть то, что патрицианский магистрат внес [на рассмотрение народного собрания], а народ утвердил своим голосованием <.. .> Плебисцит есть то, что плебейский трибун или эдил предложил, т.е. внес на обсуждение, а плебс принял. Плебс же — это весь народ за исключением патрициев»28.
Как видим, автор противопоставляет решения народа (populus) и плебса (plebs), а вместе с тем и магистратов, которые могли вносить законопроект в соответствующее собрание. Та же оппозиция встречается и в глоссе «Scita plebei» (P. 372L), сохранившейся в полном виде:
«Плебисцитами именуются те [решения], которые утвердил плебс своим голосованием без патрициев, по внесении [их] плебейским магистратом»29,
а также в лакунированной глоссе «Populi comm<une suffragium>» (P. 264L), реконструированной К. О. Мюллером:
26 Третья часть, представляющая мнение Элия Галла, содержит определение sacrum, где противопоставление носит характер оппозиции publicum — privatum.
27 Так, Н. И. Миницкий склонен различать клятву и священный закон, хотя и рассматривает последний лишь как правовой обычай. Ф. А. Михайловский допускает их последовательный характер, считая, вслед за Р. Блохом, что двойной термин sacrosanctus мог происходить от двойной сакрации (iusiurandum + lex sacrata). К. Фриц считает клятву и священный закон единой нормой, которая была заключена, по его мнению, в виде плебисцита (von Fritz 1953, 893-905).
28 «Scitum populi <est quod cum magistr>atus patricius <rogavit populusque suis su>ffragis iussit <...> Plebisci<tum est, quod tribunus <aedilisve plebe eam ro>gavit, id est consu<luit plebesque scivit. Plebes autem est <populus universus> praeter patricios».
29 «Scita plebei appellantur ea, quae pleps suo suffragio sine patribus iussit, plebeio magistratu rogante».
«Общее голосование народа есть голосование "отцов" совместно с плебсом, ибо центуриатные комиции состоят из патрициев и плебса, разделенных по центуриям. A когда плебеи собираются в трибутных комициях без патрициев, то, что плебс решил, именуется решением плебса, а не народа»30.
Представленные в трех рассмотренных выше глоссах оппозиции позволяют говорить о том, что плебейские магистраты имели право созывать плебс и вносить на его рассмотрение предложения, которые по принятии плебсом становились plebiscita; напротив, патрицианские магистраты ассоциируются сpopulus: они могут созывать его и вносить на его рассмотрение законопроекты, которые по принятии становились populiscita. Конструкция фраз для populiscita и plebiscita у Феста симметрична, что предполагает такой же характер и самих решений. Фест различает типы собраний (populus и plebs) и созывающих их магистратов (magistratus patricii/plebei), но не говорит ни о различиях в законности, ни в статусе того и другого решения. О времени правового уравнения lex и plebiscitum, которое античными авторами относится к закону диктатора Гортензия 2S7 г. до н.э. (Gai. I. 3; D.1.2.2.S; Gell. XV. 27. 4), автор не сообщает. Но то, что такое уравнение существовало не только в теории, но и на практике, видно из его глоссы «Sacramentum aes», в которой он излагает закон плебейского трибуна Л. Папи-рия31. Сосуществование двух типов собраний, концептуально представленных в рассмотренных глоссах, подтверждается примерами довольно многочисленных законов, встречающихся в тексте Феста. Именно с законодательством связаны все конкретные примеры деятельности трибунов. Как и другие римские антиквары, Фест редко сообщает, кто был инициатором того или иного закона — был ли он предложен трибуном или исходил от другого магистрата. Большинство законов, приведенных автором, тем не менее, были законами (плебисцитами), предложенными трибунами. Среди таковых — закон плебейского трибуна Овиния32, урегулировавший порядок производства цензорами lectio senatus правилом включения в списки сената лучших из всех ordines33, позволяющий говорить о включении (к этому времени) плебеев в курии, закон трибунов П. и М. Силиев (s.v. Publica
30 «Populi comm<une suffragium est patrum> cum plebe suffragium <nam comitia centuriata> ex patribus et plebe <constant in centurias divisis: at> cum plebes sine patri<bus tributis comitiis convenit,> quod plebes scivit, plebi<scitum, non populi suffragium> appellator, <...>».
31 Fest. P. 46SL: «<...> Законом плебейского трибуна Л. Папирия было постановлено о том в следующих выражениях: "Всякий претор, который рассматривает дела среди граждан, пусть предложит народу избрать триумвиров по уголовным делам; и после того, как все эти триумвиры будут избраны, пусть они потребуют [внести] процессуальные залоги (sacramenta) и пусть судят, и в силу того же нрава пусть будут требовать и судить так, как подобает но законам и плебисцитам" <...>». Время принятия закона Л. Папирия не известно. Согласно Дж. Никколини, закон приходится на время между 242 и 122 гг. до н.э. (Niccolini 1934, 396; см. также: Rotondi 1962, 312).
32 Fest. s.v. Praeteriti senatores. P. 290L.: «"Praeteriti senatores" («прежние сенаторы») не были когда-либо в поношении, поскольку как [прежде] цари выбирали их для себя и подбирали тех, кого они включали в государственный совет, также и после их свержения консулы и военные трибуны с консульской властью выбирали [в сенат] ближайших к себе из патрициев, а затем и из плебеев, нока не появился трибунский [закон] Овиния, которым было установлено, чтобы цензоры включали в состав сената лучших из всех сословий, [отобранных] но куриям. Чем было обусловлено то, что те, кто были [в сенате] до того и утратили [свое] место, оказались униженными». См.: Zonar. XII. 19. 7.
33 Точная дата закона неизвестна. Обычно его датируют временем до цензуры Aппия Клавдия 312 г. (31S-312 гг.), но норой и более поздним временем. См.: Niccolini 1934, 3S9.
pondera. P. 288L), урегулировавший меры веса и объема неизвестной даты34, закон плебейского трибуна Л. Папирия (s.v. Sacramentum aes. P. 468L), определявший порядок избрания и деятельности триумвиров по уголовным делам (tresviri capitales), закон плебейского трибуна Орхия 281 г. до н.э., первый в череде многих так называемых сумптуарных законов, регулировавший численность пирующих (s.v. Obsonitavere. P. 220L; Percunctatum. P. 280L), закон Рутилия Руфа, вероятно 169 г. до н.э., регламентировавший избрание военных трибунов (s.v. Rufuli. P. 316L), закон плебейского трибуна Кв. Вокония Сакса 169 г. до н.э. о наследственных правах женщин (s.v. Recepticium. P. 356L). Очевидно о законе Г. Гракха о хлебных раздачах идет речь в глоссе «Sempronia horrea» (P. 370L; ср.: Plut. C. Grach. 6. 2); некоторые приписывают lex Baebia (очевидно de ambitu)35, трибуну 180 г. до н.э. (s.v. Rogat. P. 356L); плебисцитом по своему характеру является и lex Tappula (s.v. Tappulam. P. 496) неопределенной даты, регулировавший число участников пиров36. О законах, восходящих к другим магистратам, Фест говорит достаточно редко37.
Из перечисления видно, что законы, принятые в собраниях под руководством трибунов (comitia tributa), были нормальной и доминирующей формой законодательства III—I вв. до н.э., а сама законодательная деятельность трибунов была нормативной. Законы трибунов регулировали сферу как частной, так и публичной жизни. Практически все упомянутые автором трибунские законы относятся ко времени III—I вв. до н.э., т.е. ко времени, когда решения собраний плебса (plebiscita) и народа (leges) получили равную силу, лишь lex Ovinia восходит к периоду до 287 г. до н.э. Несмотря на то, что концептуально решения плебса и народа названы им как plebiscita и populiscita, на практике все вышеприведенные решения плебса Фест называет законами (leges)38. Ему не приходится задумываться об этом противоречии, поскольку юридическое уравнение плебисцитов и законов нивелировало и практику словоупотребления (стоит отметить, однако, что нивелирование это произошло в сторону понятия lex, а не plebiscitum). О том, что подобная практика стала нормой, а не является специфическим словоупотреблением Феста, говорит и Авл Геллий (X. 20. 9)39.
Термин plebiscitum, за исключением глосс, в которых дается его определение, практически не используется автором. Мы встречаемся с ним лишь дважды в упоминаниях им событий первой сецессии: с плебисцитом он связывает создание плебейских эдилов (s.v. Plebei aediles. P. 258L) и установление неприкосновенности трибунов (s.v. Sacer mons. P. 422, 424L). Фраза Феста, в которой он приводит содержание этого плебисцита40, неоднозначна, что привело к двойственности ее
34 Время принятия закона неизвестно. Дж. Никколини помещает его после 244 г. Л. Ланге, Ф. Мюнцер, Дж. Ротонди относили его к концу III в. См.: Niccolini 1934, 394-395.
35 См.: Rotondi 1962, 277.
36 Rotondi 1962, 486.
37 См.: s.v. Peculatus. P. 268L; Sesterti. P. 470L; Prorsus. P. 268L; Unciaria lex. P. 516L.
38 Термин lex использован автором во всех случаях, за исключением характеристики плебисцитов Овиния и Силиев.
39 См. также: Cic. Ad Att. IV. 2. 3; Flacc. 15; Balb. 42; Capito ap Gell. X. 20. 2-6; etc.
40 Fest. s.v. Sacer mons. P. 424L: «...ибо первым трибунским законом установлено: "если кто того, кто на основании этого плебисцита будет посвящен богу, убьет, убийцей считаться да не будет".».
толкования в современной историографии. Курт фон Фриц полагал41, что lex tribunicia prima был не трибунским законом, а комициальным, и связывал его с одним из законов Валерия-Горация, восстановившим власть плебейских трибунов, в чем следовал словоупотреблению Цицерона (Leg. III. 9, 22; Verr. I. 15, 44), называвшего закон о восстановлении трибунской власти, принятый в центуриатных комициях консулом Помпеем в 70 г. до н.э., lex tribunicia. Вслед за Г. Де Санкти-сом он считал, что lex tribunicia prima и плебисцит, который им цитируется, — два различных нормативных акта; он, однако, не согласился с трактовкой Де Санктиса определения prima, видя в нем указание на то, что это был первый (комициаль-ный) закон о трибунах. По мнению К. фон Фрица, этот закон подкрепил ранний плебисцит (автор уподобляет его клятве и leges sacratae плебса), который не рассматривался как законный и сохранял возможность наказания тех плебеев, которые, следуя ему, могли подвергаться наказанию за убийство sacer. В ряде случаев его трактовка совпадает с таковой Карла Джоффреди, который также различал плебисцит, давший неприкосновенность трибунам, и комициальный закон, который включил решение плебса в общую юридическую систему государства42. В противовес этим рассуждениям следует отметить, что Фест использует термин lex tribunicia prima в глоссе, где говорит о создании трибуната. Кроме того, римский юрист II в. Помпоний (D.1.2.2.3), говоря о времени после свержения царей, упоминает трибунский закон (lex tribunicia), в соответствии с которым предыдущие законы потеряли силу; под ним может пониматься только закон, принятый по инициативе трибунов. То же мы видим и в ряде выражений Цицерона, где lex tribunicia означает закон, предложенный трибуном43. Грамматическое построение глоссы, на что ссылаются некоторые исследователи, также не позволяет говорить о хронологическом различии между упомянутыми в глоссе plebiscitum и lex tribunicia. Термин lex tribunicia prima вполне мог быть более поздним употреблением, введенным в оборот тогда, когда различия между lex и plebiscitum стали стираться. Использование термина lex для плебисцита («lex plebis») может быть объяснено и достаточно широким семантическим контекстом употребления lex (e.g.: lex data, lex censoria, etc.). В то же время античные авторы, говоря о lex sacrata, принятом на Священной горе в 494 г. до н.э., не полемизируют относительно понятия lex, акцентируя внимание на второй его части, считая, соответственно, возможным принятие такового плебсом. Современные авторы также склоняются к тому, чтобы считать lex tribunicia prima плебисцитом, принятым в 494 г. до н.э.44 Таким образом, lex tribunicia prima — первый плебисцит, принятый под руководством трибунов на Священной горе, который знаменовал сложение плебейской организации под руководством трибунов и плебейского собрания, параллельного коми-циальному, которое изначально приобрело важное значение в римской законодательной практике45.
Подобная лексика автора, которая покоится на традиции словоупотребления II—I в. до н.э. и опирается в значительной мере на работы юридического характе-
41 von Fritz 1953, 901.
42 Gioffredi 1945, 36-64. См. также: De Martino 1972, 343-344.
43 Cic. Leg. Agr. II. 21, 36; Post red. in sen. 11; De domo suo. 127; Pro Sest. 56.
44 Albanese 2002, 50-51; Mastrocinque 1989, 127-131. См. также: Serrao 2008.
45 См., например: Mastrocinque 1996, 62-68.
ра, позволяет говорить о двух типах суверенности: первый — суверенность народа — имеет исторически первичный и всеобщий характер, второй — суверенность плебса — имеет исторически вторичный и специфический характер.
Появление суверенности плебса автор исторически связывает с сецессией плебса (494 г. до н.э.). Ее специфический характер он увязывает: 1) с особым типом магистратуры (magistratus plebei), созданной посредством плебисцита (=lex tribunicia prima); она является неприкосновенной (sacrosanctus); ее неприкосновенность базируется на клятве плебса (iusiurandum); 2) с определенным социальным слоем (plebs); 3) со специфическим источником права (plebiscitum). Фактически в трех глоссах автор выразил всю основную (с точки зрения глоссатора) специфику, присущую трибунату и плебейской организации. Отсутствие упоминаний о плебсе и плебейских магистратах в других глоссах говорит о том, что авторы, чьи тексты использовал Флакк, прибегали к использованию этих терминов только в случаях, когда было необходимо показать их специфику, для чего требовалось их противопоставление populus и его решениям, с одной стороны, и magistratus patricii — с другой; во всех остальных они рассматривались как часть populus и magistratus соответственно.
В рамках какого собрания плебс под руководством трибунов реализовывал свою суверенность? В тексте Феста имеется плохо сохранившаяся глосса «Populi commune suffragium» (P. 264L; см. выше), в которой возможно упоминались трибутные комиции. Если принять реконструкцию К. О. Мюллера, то можно видеть, что ее содержание вполне соответствует дихотомии, произведенной автором в других глоссах. Помимо того, важным моментом здесь является оппозиция центуриатных и трибутных комиций. Фест, как и другие антиквары, чаще вместо термина, указывающего на тип собрания (comitia), используетpopulus/plebs. Здесь же эта оппозиция, данная через состав собрания и его руководителя, оказывается тесно увязанной и с типологией комиций, из чего видно, что собрания по трибам имеют тесную связь с плебсом (и плебейскими трибунами), тогда как собрания по центуриям — с populus (и магистратами с imperium). Таким образом, мы можем видеть, что Флакк придерживался единой конструкции двух типов суверенности, специфический вид которой был связан с плебсом, собраниями по трибам и плебейскими трибунами.
Подведем итоги. Несмотря на то, что информация о трибунате содержится у Феста в нескольких достаточно кратких глоссах, она демонстрирует нам наличие у автора четкого и системного представления о месте трибуната в римской республиканской конституции, которое отличается как от антикварной концепции Варрона, так и политико-философской концепции Цицерона. Если в конструкции смешанной конституции Цицерона трибунат был институтом, находящимся за ее пределами (и вместе с тем не магистратурой), предназначенным, прежде всего, для защиты свободы плебса от произвола консулов, но вместе с тем способствовавшим большей стабильности смешанной конституции и сдерживанию произвола со стороны народа, а в концепции Варрона он был слит с унитарной магистратурой как ее неотъемлемая и низкая по статусу составная часть, то кон -струкция Флакка есть, по сути, отказ от этих двух крайних воззрений. Трибунат для него — это специфический вид магистратуры (magistratus plebei), чья специфичность связана с временем (сецессия плебса 494 г. до н.э.) и способом ее созда-
ния (plebiscitum/lex sacrata), а также неприкосновенным ее характером (sacrosanc-tus), установленным посредством клятвы плебса (iusiurandum). Автор, в отличие от Цицерона и Варрона, не акцентирует внимание на негативных полномочиях трибунов, напротив, все внимание сосредотачивая на важнейшем из их позитивных полномочий — на законодательстве трибунов. Создание трибуната, по представлению автора, привело к сложению специфической дихотомии суверенности римской civitas, где наряду с собраниями народа действовало собрание плебса, принимавшее плебисциты, служившие источником римского права наряду с законами.
В сохранившемся тексте автор нигде не говорит о трибунате самого Августа. Действительно, его труд, глоссографический по характеру, не мог и не был апологетическим сочинением. Вместе с тем влияние Августа могло быть гораздо более тонким. Исследователи отмечают отражение такового в новом алфавитном принципе организации знания, а также в содержательном контенте, очерчивающем базовые принципы новой старой res publica46. В этой связи в концепции трибуната Флакка возможно найти черты близкие конструкции власти Августа. Причем эта связь имеет двусторонний характер: не только Август влиял на концепцию трибуната Флакка, но и сам республиканский трибунат оказал свое влияние на оформление власти Августа (и последующих принцепсов)47. В чем концепция Флакка могла быть созвучной времени и интересам Августа? Можно видеть, что новое время стимулировало отход от крайних воззрений предшественников. Прямую параллель с властью Августа имеет специальная акцентуация автором сакрального характера трибунов. Как известно, Август получил сакральную неприкосновенность трибунов еще в 36 г. до н.э. (App. B. C. V. 132; Oros. VI. 18; Tac. Ann. I. 2; Dio. XLIX. 15), т.е. до того, как получил трибунскую власть в полном объеме (23 г. до н.э.)48. Примечательно, что Фест говорит нам не о сакральном характере власти, а именно личности трибунов. Кроме того, важно напомнить, что после конституционной реформы 23 г. до н.э., поводом к которой послужил заговор Фания Цепи-она и Варрона Мурены49, Август отошел от практики ежегодного возобновления консульской власти — власть принцепса стала покоиться на проконсульском империи (imperium proconsulare) и трибунской власти (tribunicia potestas). Сосредоточив в своих руках imperium и potestas tribunicia, Август не просто объединял два противоположные типа республиканской должностной власти, символизировавшие единство республиканской управленческой машины, но и оказывался лицом, сублимировавшим в себе историческое единство различных составных частей общины, как бы они ни воспринимались в I в. до н.э. — патриции и плебеи, знатные и незнатные, оптиматы и популяры, став символом социального единства римской res publica, что нашло в конечном итоге выражение в провозглашении его pater patriae. Эта дихотомия властных полномочий как нельзя лучше отражена в концепции Флакка в дихотомии magistratus patricii и magistratus plebei и дихотомии суверенности римской общины, выраженной в соответствующем со-
46 Glinister 2007, 11-32.
47 Не имея возможности здесь на этом останавливаться, отсылаем читателя к доступным специальным работам: Михайловский 1996, 129-134; Великанова 2004, 32-39.
48 См., например: Михайловский 1986, 59; Вержбицкий 2003, 260-282.
49 О заговоре и его роли: Портнягина 1983, 141-145; Вержбицкий 2002, 153-154.
циальном делении — populus/plebs, различии собраний (comitia centuriata/tributa) и их решений (populiscita/plebiscita). Неслучайной, на наш взгляд, является и еще одна параллель между информацией Флакка и властью Августа. Как говорилось выше, решение о создании трибуната, названо в тексте Феста lex tribunicia prima. Определение prima, использованное автором, задает определенный ряд подобных законов, в число которых мы можем включить трибунский закон, упомянутый в Дигестах, а также законы, приведенные у Цицерона (см. выше). Говоря о своей трибунской власти, Август также говорит о том, что получил ее в соответствии с законом (RGDA. 10), а надпись коллегии арвальских братьев, относящаяся ко времени принятия принципата Отоном и Вителием, сообщает нам о предоставлении им трибунской власти через специальные комиции (Dess. 241)50. Учитывая то, что власть народа в эпоху Августа перешла к сенату (D. 1. 2. 2. 9), а imperium принцепсу (Августу) предоставлялся посредством сенатусконсульта, предоставление трибунской власти через комиции (теперь, конечно, не разделяемые социально) символизировало сохранение представлений о двойственности республиканской суверенности, ибо они рассматривались как продолжение суверенных собраний плебса: тем самым закон, принимаемый этими комициями о трибунской власти принцепса, имел прямую аналогию с lex tribunicia prima. Все вышесказанное, как нам представляется, доказывает тесное переплетение концепции Флакка и конструкции трибунской власти Августа. Его подход не был случайным, а был выбором человека времени и круга Августа.
ЛИТЕРАТУРА
Великанова Е. Н. 2004: Трибунская власть в политической системе принципата начала I в. н.э. // Tabularium. Труды по антиковедению и медиевистике. Т. 2 / В. В. Дементьева (ред.). М., 32-39.
Вержбицкий К. В. 2002: Laesa maiestas и auctoritas Augusti // Древнее право. IVS AN-TIQVVM. 1(9), 153-154.
Вержбицкий К. В. 2003: Правовое оформление и реальные основы власти Августа // Проблемы античной истории: Сб. научных статей: к 70-летию со дня рождения проф. Э. Д. Фролова / А. Ю. Дворниченко (ред.). СПб., 260-282.
Дуров В. С. 2000: История римской литературы. СПб.
Кофанов Л. Л. 1996: Создание трибуната: изначальная идея трибунской власти // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1, 69-75.
Кофанов Л. Л. 1998: Атрибуты власти магистратов в архаическом Риме // Древнее право. 1(3), 35-54.
Кофанов Л. Л. 2006: Lex и ius: возникновение и развитие римского права в VIII-III вв. до н. э. М.
Миницкий Н. И. 1977: Политический и правовой аспекты римского религиозного института lex sacrata // Вопросы истории древнего мира и средних веков. Минск, 52-59.
Михайловский Ф. А. 1986: Основание народного трибуната и lex sacrata // Античная гражданская община. М., 44-62.
Михайловский Ф. А. 1996: Роль трибунских полномочий при передаче власти в период первых принцепсов // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1, 129-134
Павлов А. А. 2004: Плебейский трибунат в системе смешанной конституции Полибия и Цицерона // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1(13), 19-39.
50 См.: Михайловский 1996, 132-133.
Павлов А. А. 2010: Плебейский трибунат между магистратурой и представительством народа: к систематике трибуната у Полибия и Цицерона // Мнемон. 9 / Э. Д. Фролов (ред.). СПб., 159-178.
Павлов А. А. 2012а: Римские концепции плебейского трибуната: Марк Теренций Вар-рон // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 41 / Л. П. Репина (ред.). М. (в печати)
Павлов А. А. 2012б: Павел Диакон и его эпитома «О значении слов» // ВДИ. 2, 219230.
Павлов А. А. 2011: Магистратура и плебейский трибунат в римской антикварно-грамматической и юридической историографии // Мнемон. 10 / Э. Д. Фролов (ред.). СПб., 213232.
Портнягина И. П. 1983: Сенат и сенаторское сословие в эпоху раннего принципата: дисс.... канд. ист. наук. Л.
Токмаков В. Н. 1998: Tribunicia potestas в Ранней республике: военно-правовой аспект // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1(3), 67-77.
Albanese B. 2002: Prob. 3, 13 e plebisciti // Annali del dipartamento di storia del diritto dell'università degli studi di Palermo. 47. 4, 46-54.
Altheim F. 1940: Lex sacrata. Die Anfange der plebeischen Organisation. Amsterdam.
Bayet J. 1954: L'organisation plébéienne et les «leges sacratae» // Live-Tite. Histoire romaine. III. 145-153.
Catalane P. 1971: Tribunato e resistenza. Torino.
Cervani R. 1978: L' epitome di Paolo del 'De verborum significatu' di Pompeo Festo. Strut-tura e metodo. Roma.
Fabbrini F. 1973: Tribuni plebis // NNDI. XIX. Torino, 778-822.
Fieri R. 1996: Homo sacer. Dinamica politico-costituzionale di una sanzione giuridico-religiosa. Napoli.
ven Fritz K. 1953: Leges sacratae and plebei scita // Studies presented te D. M. Robinson. II. St. Louis, 893-905.
Gieffredi C. 1945: Il fondamento della «tribunicia potestas» e i procedimenti normativi dell'ordine plebeo (sacrosanctum — lex sacrata — sacramentum») // SDHI. 11, 36-64.
Glinister F. 2007: Constructing the Past // Verrius, Festus and Paul. Lexicography, Scholarship and Society / F. Glinister, C. Woods, J.A. North, M.H. Crawford (eds.). L., 11-32.
Lhemmé M.-K. 2007: Varron et Verrius au 2ème siècle après Jésus-Christ // Verrius, Festus and Paul. Lexicography, Scholarship and Society / F. Glinister, C. Woods, J.A. North, M.H. Crawford (eds.). L., 33-48.
Lebrane G. 1972: Fondamento e natura del potere tribunizio nella storiografia giuridica contemporanea // Index. 3, 235-262.
Lebrane G. 1983: Il potere dei tribuni della plebe. Milano.
De Martine F. 1972: Storia della costituzione romana. I. Napoli.
Mastrecinque A. 1989: Lucio Giunio Bruto. Ricerche di storia, religion e diritto sulle origini della repubblica romana. Trento.
Mastrecinque A. 1996: Aspetti dei tribunato alle origini della repubblica // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1, 62-68.
Memmsen Th. 1874: Römisches Staatsrecht. II. Leipzig.
Mescadi A. 2001: Il Festo Farnesiano (Cod. Neapol. IV A. 3). Florence.
Niccelini G. 1934: Fasti dei tribuni della plebe. Milano.
Nerth J.A. 2007: Why does Festus quote what he quotes? // Verrius, Festus and Paul. Lexicography, Scholarship and Society / F. Glinister, C. Woods, J.A. North, M.H. Crawford (eds.). L., 49-68.
Perelli L. 1979: Note sul tribunato della plebe nella riflessione Ciceroniana // Quaderni di storia. 10, 285-299.
Pieroni P. 2004: Marcus Verrius Flaccus' De significatu verborum in den Auszügen von Sextus Pompeius Festus und Paulus Diaconus. Einleitung und Teilkommentar (154, 19-186, 29 Lindsay). Frankfurt am Main.
Rotondi G. 1962: Leges publicae populi Romani. Elenco cronologico con una introduzione sull'attivitá legislativa dei comizi romani. Hildesheim.
Serrao F. 2008: Secessione e giuramento della plebe al monte sacro // Diritto&storia. 7.
Sini F. 1996: Interpretazioni giurisprudenziali in tema di inviolabilitá tribunizia (a proposito di Liv. 3, 55, 6-12) // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1, 80-94.
Tondo S. 1981: Profilo di storia costituzionale romana. Milano.
ROMAN CONCEPTION OF PLEBEIAN TRIBUNATE: MARCUS VERRIUS FLACCUS
A. A. Pavlov
The article deals with the analysis of the plebian tribune institution conception presented in "De Verborum Significatu" by Marcus Verrius Flaccus, a Roman grammarian of Augustus epoch. Unlike his predecessors (Cicero, Varro), M. Verrius Flaccus regarded trubunate as a specific plebeian magistrate based on social order of the institution, its origin, integrity, and links with tribe meetings. His conception is in keeping with the ideas realized in Augustus power structure.
Key words: plebeian tribunate, magistrate, Varcus Verrius Flaccus
© 2012
Е. С. Данилов
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ИМПЕРАТОР МАРК ОКЛАТИНИЙ АДВЕНТ*
Статья посвящена личности военного и политического деятеля рубежа II-III вв. н.э. Марка Оклатиния Адвента. Приведены свидетельства античной традиции, реконструированы этапы карьеры. Уделено внимание взаимоотношениям Адвента с императором Макрином. Сделано предположение о разведывательном характере деятельности Адвента не только в качестве спекулятора и фрументария, но и на постах прокуратора и преторианского префекта. Поставлена под сомнение адекватность характеристики Оклатиния Адвента Дионом Кассием.
Ключевые слова: Римская империя, Макрин, Марк Оклатиний Адвент, Дион Кассий, Геродиан, префект претория
Данилов Евгений Сергеевич — кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры всеобщей истории Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. E-mail: explorator@list.ru
* Исследование проводится при поддержке Министерства образования и науки РФ (Госконтракт № 16.740.11.0104), а также РФФИ, грант № 10-06-00140-а.
