CC BY
63
© 2014
А. А. Павлов
ПЛЕБЕЙСКИЕ ТРИБУНЫ В «РИМСКИХ ВОПРОСАХ» ПЛУТАРХА
Статья посвящена анализу концепции плебейского трибуната Плутарха, изложенной им в его антикварном сочинении «Римские вопросы». Оценка трибуната у Плутарха - пронародническая. Его позиция сближается с теми латинскими антикварами, которые рассматривают его как плебейскую магистратуру (Веррий Флакк). По его мнению, трибунат кардинально отличается от магистратуры с империем: власть трибунов гетерогенна по отношению к магистратской, главным их назначением является защита, они обладают отличной от магистратов сакральной природой; трибуны обладают как негативными, так и позитивными полномочиями. Функциональные отличия трибуната Плутарх тесно увязывает с их иной социальной природой.
Ключевые слова: «Римские вопросы» Плутарха, плебейский трибунат
Короткий параграф (81) «Римских вопросов»1 Плутарха, антикварного по своему характеру сочинения, «Почему народный трибун в отличие от остальных магистратов не носит тогу с пурпурной полосой?»2, несмотря на всю свою краткость, является квинтэссенцией антикварной систематики института, опиравшейся на знание греческой философской и римской риторической, антикварной и юридической традиции. Хотя Плутарх не оперирует понятием «плебейская магистратура», поскольку следует греческой терминологической традиции и использует понятия (народ) и бгщархо? (народные трибуны), тем не менее его трактовка природы трибуната близка, на наш взгляд, пониманию трибуната как
Павлов Андрей Альбертович — доцент кафедры истории России и зарубежных стран Сыктывкарского государственного университета. E-mail: aapavlov@rambler.ru
1 «Римские вопросы» - антикварное сочинение, написанное Плутархом в конце I в. н.э. При его создании он опирался не только на греческую традицию, но и довольно широкий круг латинских авторов, среди которых Катон Старший, Цицерон, Ливий, римские антиквары (Варрон, Веррий Флакк, Валерий Максим), а также юристы (Антистий Лабеон, Атей Капитон и др.). См.: Rose 1929, 30-43.
2 Plut. RQ. 81: «Быть может, это вообще не должность? Действительно, у трибунов нет ликторов, они не произносят суд с курульного кресла, не вступают в должность в начале года, как все другие, и не слагают с себя обязанностей; когда избирается диктатор, хотя власть всех магистратов передается диктатору, трибуны по-прежнему остаются, так что они, видимо, не обычные магистраты, и звание их совсем другого рода <. > Точно также, думают они (некоторые ораторы. — А.П.), и трибуны служат препятствием должностным лицам, и это не должность, а как раз нечто ей противоположное: власть и сила трибунов в том, чтобы препятствовать злоупотреблениям властью и силой магистратов. Или же все эти истолкования чересчур надуманные, а прежде всего надо помнить, что трибунат создан по воле народа и силен волей народа, так что очень важно, чтобы трибун не возвеличивался над прочими гражданами и не отличался от них ни видом, ни одеждой, ни образом жизни. Важность подобает консулу и претору, а народный трибун, как говаривал Гай Курион, должен быть «ногами попираем»; ему нельзя быть высокомерным, недоступным, крутым, а надо быть покладистым и неутомимым, трудясь за других. Самый дом его по закону не имеет запора, днем и ночью он открыт как пристанище и прибежище для всех нуждающихся. Чем униженней трибун с виду, тем больше его могущество. Он считается общим достоянием в нужде, доступным для всех, подобно алтарю, а в почестях, ему приносимых, он свят, чист и неоскверняем; и если с ним что случится в людном месте, то закон предписывает ему очищение и освящение тела, как после скверны» (перевод Н. Брагинской).
плебейской магистратуры3, выражает пронароднический взгляд на трибунат и заслуживает специального внимания.
Поставив риторический вопрос, созвучный цицероновскому восприятию трибуната, Плутарх приводит наиболее очевидные, на его взгляд, отличия трибунов от обычных магистратов: у трибунов нет ликторов, они не вершат суд с курульного кресла, не имеют тоги-претексты, не вступают в должность в начале года, как все другие, при назначении диктатора не передают ему, как другие, свою власть. Из сопоставления видно, каких должностных лиц Плутарх понимает под «обычными магистратами» и их властью. Это магистраты cum imperio, чья власть восходит к всеобъемлющей власти царя. Примечательно, что в описании этой власти он исходит не из ее прав и полномочий, как то делал Цицерон (Leg. III. 6-10), а инсигний, которые являются зримым их выражением, но в то же время — выражением сущностных отличий. Ликторы и курульное кресло всегда служили демонстрацией судебной и коэрцитивной власти магистратов с империем, а тога-претекста — демонстрацией божественного происхождения этой власти, начало которой — через посредство царской власти — восходит к началам самого Рима. Плутарх подчеркивает сакрально-правовое единство этой власти, которая концентрируется во время диктатуры в руках диктатора, чья власть наиболее близко соответствует царской4, и подчиняется единым правилам должностного года — все магистраты вступают в должность и, соответственно, слагают ее 1 января5. В отличие от магистратов, трибуны не имеют ликторов, курульного кресла и тоги-претексты, а соответственно, их власть не восходит к царскому imperium — власти, имевшей всеобщий характер во всех сферах государственного управления6. Не являясь гомогенной частью царской власти, трибунская власть не сливается с властью диктатора и не находится в иерархическом соподчинении к ней. На ее гетерогенный характер указывает и иной по сравнению с магистратами срок вступления в должность: трибуны, как известно, вступали в должность 10 декабря (Dionys. VI. 89)7.
3 Впервые трибунат концептуально представлен как плебейская магистратура (magistrates plebis) в глоссографическом сочинении «О значении слов» римского грамматика эпохи Августа Вер-рия Флакка. См.: Павлов 2013, 66-99.
4 Т.е. фактически на период диктатуры происходит кратковременное квазивосстановление царской власти, как если бы система магистратур, вышедшая из нее, воплощалась в ней вновь.
5 Единый срок вступления в должность указывает на сущностное единство всей магистратуры, общую систему выборов, сменяемость, иерархический принцип функционирования. Кроме того, с началом года, на которое приходится начало функционирования новых магистратов, связана и важная сакральная функция магистратуры (в значительной мере ею утраченная в силу перехода ряда полномочий царя к rex sacrorum): организация социума, через организацию времени и пространства. См.: Сморчков 2002, 40-55.
6 Это было отмечено Л. Ланге, создавшим, в противовес античной, собственную систематику римской магистратуры, в которой трибунат был противопоставлен магистратурам, восходящим к царской власти (Lange 1876, 682-701). О всеобъемлющем характере римского imperium см.: Дементьева 2005, 61-73.
7 Р. Е. Митчелл, рассматривающий трибунат как городскую гражданскую магистратуру в противовес военной магистратуре консулов на основании того, что до 153 г. до н.э. консулы вступали в должность не 1 января, а 1 марта, считает, что дата вступления в должность трибунов не может рассматриваться как дата, связанная с их функцией контроля над магистратурой (Mitchell 1990; см. нашу рецензию: Павлов 2006, 32-49). Для Плутарха же, и это действительно так, гораздо важнее не предшествование, а само несовпадение срока. Хотя сроки избрания консулов в течение Республики
Продемонстрировав отличия, Плутарх пытается дать им объяснение, начав с толкования риторов, юридического по форме, но политического по содержанию. По их мнению, трибунат есть должность, противопоставленная магистратуре, т.е. своего рода «контрмагистратура», созданная, чтобы «препятствовать злоупотреблениям властью и силой магистратов»8. Риторы, как замечает Плутарх, уподобляли функциональную роль трибуната роли exceptio в формулярном процессе: «Как жалоба вводит дело в суд, так возражение изымает дело из суда и прекращает дело»9. В своем объяснении риторы использовали чисто юридическое сравнение, объясняя специфику трибуната его функциональным предназначением, а по сути сводили трибунат к единственной функции препятствования, реализуемой через право veto, тем самым рассматривая власть трибунов как чисто «негативную» по отношению к «позитивной» власти магистратов10. Однако эти объяснения не удовлетворяют Плутарха; он именует их «чересчур надуманными». По его мнению, корень надо искать не в различиях функций магистратуры и трибуната, а в типологических различиях самой власти; таким образом, Плутарх ставит во главу угла не абстрактно-юридическую функцию препятствования11, а специфическое отношение трибуната и народа, подчиняя функциональный принцип социальному. Главное отличие, по его мнению, состоит в том, что «трибунат создан по воле народа и силен волей народа»12, тем самым Плутарх увязывает защитную функцию трибуната со специфической формой его создания и социальным слоем, на который он опирался и чьи интересы выражал, в силу чего «негативные» полномочия в его концепции оказываются тесно связанными с «позитивными», реализуемыми через практику отношений с народом.
Позиция риторов теснее всего смыкается с позицией просенатской аристокра-тии13, нашедшей свое крайнее выражение в законодательстве Суллы в отношении трибуната, ограничившем трибунские права до права veto14; напротив, позиция
претерпевали изменения (см., например: Smith 1875, 352-357), срок избрания трибунов, очевидно, оставался всегда неизменным (по крайней мере, с постдецемвиральной эпохи).
8 Такую трактовку мы, действительно, находим у Цицерона (Resp. II. 58): «... задачей плебейских трибунов было сдерживать консульский империй.».
9 Exceptio (возражение, изъятие) — одна из дополнительных частей т.н. формулы, вносившаяся в ее состав претором по требованию ответчика; служила одним из средств его защиты. О формулярном процессе и роли exceptio в нем см., например: Пухан, Поленак-Акимовская 2000, 341-343; Санфилиппо 2000, 103-107; Франчози 2004, 91-107.
10 Подобную чисто функциональную оценку полномочий у трибунов мы встречаем у Варрона. См.: Павлов 2012, 25-46.
11 Эта идея также находит свое выражение у Цицерона в его диалоге «О законах» (III. 23), где он говорит, что власть трибуна может быть направлена и на обуздание произвола народа. Но в полной мере абстрактный характер она приобретет в трудах Нового времени, когда и будет выработано понятие «негативной» власти. См.: Catalano 1971.
12 В этом он фактически солидаризируется с Полибием (VI. 16), отмечавшим, что «трибуны обязаны действовать всегда в угоду народу и прежде всего сообразоваться с его волей», и связывавшим эту обязанность с имеющимися у трибуна инструментальными средствами для ее реализации (intercessio): «Хотя бы один из трибунов высказался против, сенат не только не в силах привести в исполнение свои постановления, он не может устраивать совещания и даже собираться».
13 На стремление римских оптиматских кругов свести полномочия трибунов к «негативным» впервые обратил внимание Дж. Гроссо, указавший на разночтение трактовок трибуната в зависимости от взглядов античных авторов: Grosso 1977, 157-162.
14 Реформы Суллы были направлены на восстановление роли сената, с одной стороны, и уменьшение роли народных собраний, а вместе с тем и трибунов, — с другой. Уже в соответствии с
Плутарха солидаризируется с концепцией суверенитета народа15, наиболее ярко проявившейся в отстранении народом от власти плебейского трибуна Опимия, попытавшегося воспрепятствовать аграрной рогации Тиберия Гракха16.
Плутарх в своем кратком параграфе не ставил перед собой, разумеется, задачи всеобъемлющего сопоставления магистратуры и трибуната, а лишь давал ответ на поставленный им в названии параграфа вопрос. Сам ответ, являющийся интерпретацией автора, как многие другие в его «Моралиях», является надуманным, несмотря на точное изложение сути проблемы: морализатор Плутарх объясняет отсутствие тоги с пурпурной полосой у трибуна необходимостью быть ближе к народу и не отличаться от иных его представителей (в чем, однако, действительно, видна его представительская роль). Плутарх не останавливается на этом ответе и завершает текст двумя отличиями трибунской власти. Во-первых, он приводит обычай, в соответствии с которым «самый дом его (трибуна. — А.П.) по закону не имеет запора, днем и ночью он открыт как пристанище и прибежище для всех нуждающихся», чем подчеркивает специфику деятельности трибуна (защита граждан). Во-вторых, он указывает на специфическую сакральную природу власти трибуна. По его мнению, трибун «свят, чист и неоскверняем», а если с ним что случится в людном месте, то «закон предписывает ему очищение и освящение тела». Таким образом, Плутарх, начав параграф с «негативных» отличий трибуната от магистратуры, заканчивает его «позитивными», которые сводит к двум основным: специфическому типу сакральности и иному чем у магистратов (защитному) характеру власти трибуна. Они и должны были, по его суждению, содержательно наполнить выдвинутый им тезис. Обе особенности Плутарх рассматривает как тесно взаимосвязанные, что хорошо видно через образное соотнесение доступности трибуната с алтарем, всегда служившим у греков и римлян символом защиты и неприкосновенности17. Примечательно, что, говоря об обеих особенностях, он исходит из некоего закона (vO|ioç), установившего существу-
нормой, принятой в SS г. до н.э., было запрещено вносить в собрание предложения, не одобренные сенатом. Тогда же были запрещены голосования в собраниях но трибам (App. B. C. I. 59; Liv. Per. 77; Cic. Leg. III. 22. 2). В соответствии с реформой S2 г. до н.э. трибуны утратили нраво вносить законопроекты на голосование (Liv. Per. S9); очевидно, также они утратили право обращения к сенату (App. B. C. II. 29); все это должно было лишить их и уголовной юрисдикции (Niccolini 1932, 149); занимавшие трибунат лица утратили нраво занимать другие должности (App. B. C. I. 100); власть трибунов перестает быть sacrosancta, дела обидчиков трибунов должны были рассматриваться в специальных судах (quaestio maiestatis), учрежденных Суллой (Cic. Verr. 1. 39; Cluent. 97; Pis. 50; Fam. III. 11. 2; Tac. Ann. I. 72); нраво intercessio трибунов было сокращено до помощи (ius auxilium) частным лицам (Cic. Leg. III. 22). По мнению Аппиана, Сулла почти совершенно уничтожил должность трибунов, лишив ее всякого значения (App. B. C. I. 100). О реформах Суллы в отношении трибуната см.: Niccolini 1932, 145-155; Fabbrini 1973, S06-S07; Margadant 1977, 1S6-1S7; Thommen 19S9."
15 См., например: Утченко 1965, S3-106; Behne 2002, 124-136.
16 Обе тенденции найдут свое отражение в современной историографии. См., например: Lobrano 19S3; Mastrocinque 1996, 62-6S.
17 Плутарх, очевидно, имеет здесь в виду греческий институт асилии (aauXia), который мы встречаем и в римской практике (Liv. I. S; Vell. I. S; Dionys. II. 15). В отличие от греческого нрава, в римском он не был закреплен. Римское право эпохи Империи упоминает таковое только по отношению к рабам (Gai. I. 53; D. 21. 1. 17. 12) и запрещает прибегать к таковой защите свободным (D. 4S. 19. 2S. 7). Практика, которую использовал Ромул для расширения общины (Liv. I. S; Vell. I. S; Dionys. II. 15) в эпоху ее складывания, очевидно, в дальнейшем вышла из употребления. В связи с этим трибунат стал аналогичным институту asylum в Риме. Примечательно, что Плутарх говорит, что он служил алтарем «для всех», в том числе для рабов, что подчеркивает не только его свет-
ющий порядок вещей. Упоминая о требовании закона об очищении трибунов в случае необходимости и священном и неприкосновенном (iepov каь dauXov) характере трибуната, Плутарх, несомненно, имеет в виду sacrosanctitas (неприкосновенность) трибунов, установленную посредством клятвы плебса (iusiurandum) и т.н. священных законов (leges sacratae), и указывает на иной тип сакрализации их власти, отличающийся от магистратов cum imperio (auspicia). Согласно закону Валерия-Горация (Liv. III. 55. б-7), подтвердившего нормы, введенные при основании трибуната в 494 г. до н.э., лицо, нарушившее неприкосновенность трибунов, обрекалось в жертву Юпитеру, а его имущество — Церере, Либеру и Либере. Двойственность, которую мы наблюдаем у римлян в социальной сфере (patres/ plebs) и в систематике магистратуры (magistratus patricii/plebei), нашла свое отражение и в сакральной сфере: магистратура оказалась связанной со сферой богов небесных, тогда как трибунат — со сферой хтонических, что наглядно видно в культе плебейской триоды18, практики сакрации, покоящейся на клятве^, необходимости очищений, о которых применительно к трибунам говорит Плутарх2°.
Плутарх, как и другие греки, использует в своем рассуждении о римской магистратуре для ее обозначения греческий термин dpx"n, он не вводит никакого другого понятия ни для «контрмагистратуры» риторов, ни для спецификации своего понимания трибуната, ибо подобной терминологии не было выработано ни в греческой, ни в латинской традиции. Вместе с тем известно, что римские авторы не только систематизировали магистратуру ex honoribus, но и структурировали ее на основе ряда других критериев2i. Именно они использованы современными романистами для классификации магистратуры. Плебейские трибуны (наряду с плебейскими эдилами) в этой систематике рассматриваются как magistratus plebis и противопоставляются magistratus patricii. Позиция Плутарха ближе всего именно к такой систематике трибуната в латинских источниках, поскольку функциональные и правовые различия у него суть следствия различий социальных.
ЛИТЕРАТУРА
Дементьева В. В. 2GG5: Магистратская власть римской республики: содержание понятия imperium // ВДИ. 4, 61-73.
Павлов А. А. 2GG6: Время деконструкций: «патриции и плебеи» Р. Е. Митчелла // Античная история и классическая археология / В. В. Дементьева (ред.). М., 32-49.
ский и гражданский, по и специфически сакральный характер. Об институте асилии см., например: Mossakowski тб, 5-i2; 2GG4, 53-57.
iS См.: Bonniec i95S; Штаерман i9S7, 3i-iG7.
i9 Здесь стоит вспомнить запрет фламину Юпитера клясться (Fest. s.v. Iurare. P. 92 L; Plut. QR.
44; Gell. X. i5. 5), наряду с массой других запретов, указывающих па запрет всяческих контактов с подземным миром (Fest. s.v. Ederam. P. 72 L; Fabam. P. 77 L; Funebres tibiae. P. 82 L; Plut. QR. 5G; iG9;
iiG; iii; ii2; Gell. X. i5); в то же время ему были даны, подобно магистратам с империем, ликторы и курульные кресла (Plut. QR. ii2; Fest. s.v. Flaminius lector. P. 82 L).
2G Эта сфера находилась в значительной мере под контролем понтификов. Они контролировали, в числе прочего, ритуалы переходного характера, что связывало трибунов и понтификов. Наиболее явпо эта связь прослеживается в ритуале восстановления власти трибунов в 449 г. до п.э. при по-
средстве pontifex maximus (Liv. III. 54. 5-i4). Коллизия отношений между понтификами и трибунами па примере этого события рассмотрена в работах К. Ринольфи и А.М. Сморчкова: Ринольфи 2GG7, 23-54; Сморчков 2Gi2, 293-3G6.
2i См.: Павлов 2Gii, 2i7, п. i7; 223, п. 35.
Павлов А. А. 2011: Магистратура и плебейский трибунат в римской антикварно-грамматической и юридической историографии // Мнемон. 10, 213-232.
Павлов А. А. 2012: Римские концепции плебейского трибуната: Марк Теренций Вар-рон // Диалог со временем. 41, 25-46.
Павлов А. А. 2013: Марк Веррий Флакк: трибунат как плебейская магистратура // IVS ANTIQVVM. Древнее право. 3 (28), 66-99.
Пухан И., Поленак-Акимовская М. 2000: Римское право (базовый учебник). М.
Ринольфи К. 2007: Плебс, великий понтифик, плебейские трибуны: по поводу Liv. 3. 54. 5-14. // IVS ANTIQVVM. Древнее право. 2 (20), 23-54.
Санфилиппо Ч. 2000: Курс римского частного права. М.
Сморчков А. Н. 2002: Regnum et sacrum: о характере царской власти в древнем Риме // IVS ANTIQVVM. Древнее право. 2 (10), 40-55.
Сморчков А.М. 2012: Религия и власть в римской республике: магистраты, жрецы, храмы. М.
Утченко С. Л. 1965: Кризис и падение римской республики. М.
Франчози Дж. 2004: Институциональный курс римского права. М.
Штаерман Е. М. 1987: Социальные основы религии древнего Рима. М.
Behne F. 2002: Volkssouveränität und verfassungsrechtliche Systematik. Beobachtungen zur Struktur des Römischen Staatsrechtes von Theodor Mommsen // Res publica reperta / J. Spielvogel (hrg.). Stuttgart, 124-136.
Bonniec H. Le 1958: Le culte de Ceres a Rome. Paris.
Catalano P. 1971: Tribunato e resistenza. Torino.
Fabbrini F. 1973: Tribuni plebis // NNDI. Torino, XIX, 778-822.
Grosso G. 1977: Appunti sulla valutazione del tribunato della plebe nella tradizione storio-grafica conservatrice // Index. 7, 157-162.
Lange L. 1876: Römische Altertümer. I. Berlin.
Lobrano G. 1983: Il potere dei tribuni della plebe. Milano.
Mastrocinque A. 1996: Aspetti del tribunato della plebe alle origini della republica // IVS ANTIQVVM. Древнее право. 1, 62-68.
Margadant G. F. 1977: Tribunado de la plebe un gigante sin descendencia // Index. 7, 169200.
Mitchell R. E. 1990: Patricians and Plebeians. The Origin of the Roman State. Ithaca; London.
Mossakowski W. 1996: The Problems of the Temple Asylum Genesis in Ancient Rome // Pomoerium. 2, 5-12.
Mossakowski W. 2004: Concept of Asylum (asylum, confugium) in the Ancient Rome // Pomoerium. 5, 53-57.
Niccolini G. 1932: Il Tribunato della plebe. Milano.
Rose H.J. 1929: Introduction // The Roman Quaestions of Plutarch. A New Translation with Introductory Essays and a Running Commentary by H. J. Rose. Oxford.
Smith W. 1875: Consul // A Dictionary of Greek and Roman Antiquities. London, 352-357.
Thommen L. 1989: Das Volkstribunat der späten römischen Republik. Stuttgart.
PLEBEIAN TRIBUNES IN THE "ROMAN QUESTIONS" BY PLUTARCH
A. A. Pavlov
The article is devoted to the analysis of Plutarch' concept of the plebeian tribunate what he presented in his antiquarian work «Roman questions». Plutarch' estimation of the
tribunate is populist. His position is relative with those of Latin antiquarians who consider tribunate as a plebeian magistracy (Verrius Flaccus). In his opinion, tribunate cardinally differs from magistratus cum imperio: the authority of tribunes has a different nature (in relation to magistratus), their main purpose is to protect from magistracy, they possess the sacral nature distinct from magistratus; tribunes possess both negative and positive powers. Plutarch closely coordinates functional differences of the tribunate to their other social nature.
Key words: Plutarch, "Roman questions", tribunes of the plebs
© 2014
А. В. Каргальцев
ЖИЗНЬ И ЭККЛЕСИОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ТЕРТУЛЛИАНА
Статья посвящена некоторым дискуссионным обстоятельствам биографии Тер-туллиана, а также эволюции его экклесиологических взглядов. Автор приходит к выводу, что разрыв Тертуллиана с церковью и увлечение монтанизмом в небольшой степени скорректировали его экклесилогические взгляды, а «новое пророчество» он рассматривал как модель переустройства всей христианской общины.
Ключевые слова: Северная Африка, экклесиология, ранее христианство, Тертул-лиан
Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан по праву считается первым крупным христианским писателем Северной Африки. Несмотря на то, что его жизни и творчеству посвящено колоссальное количество работ, измеряемое сотнями, если не тысячами, тем не менее, биография апологета по-прежнему вызывает самое пристальное внимание исследователей1. Хотя литературное наследие Тертуллиана огромно, равно как и велико значение его экклесиологических и теологических взглядов, ведь он был первым писателем Запада, сформулировавшим полноценную доктрину Христианской Церкви, а также явился создателем церковной латыни, тем не менее, о себе он оставил весьма скудные сведения, а современники обходили вниманием фигуру апологета. Как заметила по этому поводу Х. М. Цил-линг, похоже, ранняя церковь предала имя Тертуллиана забвению (damnatio memoriae) из-за его участия в движении монтанистов2. С этим утверждением вполне можно согласиться. Ведь впервые о жизни Тертуллиана говорит Лактанций: «Также Септимий Тертуллиан был искусен в разного рода писаниях, но в изложении менее лёгок и ещё менее изящен, и весьма неясен. Поэтому он и не приобрёл достаточной известности» (Lact. Div. inst. V. 1. 23)3. Столь критическая оценка вряд
Каргальцев Алексей Витальевич — соискатель кафедры истории Древней Греции и Рима СПбГУ E-mail: kargaltsev@gmail.com
1 Barnes i985; Osborn i997; Dunn 2GG4; Zilling 2GG4; Wilhite 2GG7.
2 Zilling 2GG4, 22.
3 Septimius quoque Tertullianus fuit omni genere litterarum peritus, sed in eloquendo parum facilis et minus comptus et multum obscurus fuit. Ergo ne hic quidem satis celebritatis invenit.
