CC BY
14
всего душу и ментальность народа. Автор детально изучает многофункциональную деятельность людей, чьи мысли, талант, тревожные раздумья о времени и о судьбе своей земли и земляков отражали на протяжении столетия жизнь сибирского края в различные периоды тревожного и непредсказуемого XX века.
Отдавая дань творческой преемственности поколений, В.И. Хомяков завершает литературную летопись Омска портретами молодых. Литературный кружок «Четырехлистник», появившийся позже ЛИТО, объединяет современную поэтическую молодежь, которая откликается на новые веяния времени, по-новому пишет о любимом городе.
Рецензируемое издание носит справочно-энцикло-педический характер, может быть использовано в качестве учебного пособия студентами и преподавателями филологических факультетов вузов, а также в школьной практике. «Сибирская Ипокрена» представляет определенный интерес в области изучения краеведения и культурной жизни региона. Автором предпринята удачная попытка соединить различные временные пласты и создать единое культурно-литературное пространство Омского края.
Л. Г. Ветелина, канд. филол. наук, доцент кафедры литературы XX века и журналистики ОмГУ
Рецензия на книгу Е.А. Базылевой «Книгоиздание научных учреждений и вузов Сибири» (Вторая половина Х1Хв. - 1917 г)
В IV квартале 2003 г. вышла в свет монография Е.А. Базылевой «Книгоиздание научных учреждений и вузов Сибири». Публикация данного труда свидетельствует о ряде важных обстоятельств.
Во-первых, мы в очередной раз смогли убедиться в существовании в Новосибирске школы книговедения. Представители этой школы интенсивно разрабатывают историко-книжные проблемы, вопросы, связанные с практикой книгоиздания, распространения произведений печати и формированием информационных потребностей читателей.
Во-вторых, ее работа доказывает, что весьма значимые гуманитарные исследования, историко-книж-ные разработки в Сибири продолжаются.
В-третьих, интересна и сама проблематика монографии. Рецензируемый труд актуален, несмотря на описание весьма отдаленных по времени событий. Значимость представленного Е.А. Базылевой в монографии материала определяется потребностью заполнения лакун в истории общероссийской и региональной книжной культуры. Работа написана на основе анализа темы, достаточно актуальной в общенаучном (историческом, историко-краеведческом, историко-практическом) отношении. При отсутствии опубликованного обобщающего труда по истории издательской деятельности научных учреждений и вузов Сибири, а также по истории сибирской науки книга Е.А. Базылевой существенно заполняет так
называемое белое пятно в освещении прошлого научного книгоиздания региона. Несомненно, это важный шаг прежде всего в интересах сибирского читателя-специалиста. В этом смысле можно считать монографию Е.А. Базылевой первой крупной специальной публикацией на данную тему.
В своей работе автор достаточно подробно дает конкретное описание научных учреждений и вузов Сибири с указанием времени и обстоятельств возникновения количественных и качественных характеристик их книжной продукции. Еще одно обстоятельство определяет, по мнению рецензента, научную ценность монографии. Этот труд выполнен в традициях интенсивно развивающегося направления книговедческих исследований, предметом которых являются проблемы истории и современного состояния книжного дела Сибири и Дальнего Востока, что характерно и для иных специалистов новосибирской школы ученых, названной выше. Для Е.А. Базылевой, так же как и для других представителей этой школы, характерна скрупулезность поиска и обработки историко-книжных сведений; в ее монографии прослеживается тесная связь анализа книговедческих проблем с проблемами регионального социально-экономического развития.
Е.А. Базылева уверенно владеет методологией и методикой научного исследования. Вопросы, связанные с издательской деятельностью научных учреждений и вузов Сибири во второй половине XIX -начале XX веков, освещены глубоко и многогранно. Сильной стороной данной монографии является фундаментальная архивная и литературная база. Данное обстоятельство связано с тем фактом, что монография написана на основе диссертационного исследования, подготовленного автором.
К несомненным достоинствам работы можно отнести и тщательный анализ значительного по объему фактографического материала. Рассмотрена деятельность конкретных лиц, учреждений, установлены конкретные даты событий исторических процессов. Выполненная Е.А. Базылевой работа, несомненно, имеет значимую научную ценность. Она позволяет проследить процесс подготовки и издания трудов ведущими учреждениями и типографиями, существовавшими в данный период.
Впервые читатель имеет возможность получить целостное представление об издательской деятельности научных учреждений и вузов сибирского региона в прошлом.
Детальный анализ множества сведений об издательской практике научных учреждений и вузов Сибири во второй половине XIX - начале XX века повышает достоверность сформулированных в монографии положений.
Выводы, сделанные Е.А. Базылевой, позволяют считать работу серьезным вкладом в развитие книговедения не только Сибири, но и России в целом (об этом писала, в частности, кандидат исторических наук Л.С. Лукьянова в отзыве на диссертацию автора).
Отметим, что научным редактором и автором предисловия к монографии Е.А. Базылевой является доктор исторических наук профессор С.А. Пайчад-
Нау чная жизнь
137
зе. Этот ученый, а также доктор исторических наук А.Л. Пасадсков, кандидат исторических наук В.Н. Волкова, кандидат педагогических наук И.А. Гузнер и другие специалисты являются представителями новосибирской школы книговедения, о которой уже упоминалось в тексте рецензии.
Надо сказать, что монография «Книгоиздание научных учреждений и вузов Сибири» Е.А. Базылевой содержит много нового и нередко уникального материала, в чем сможет убедиться читатель. Естественно, что в такой сложной и многогранной работе не обошлось без недочетов. Однако они не могут повлиять на весьма положительное в целом впечатление от прочитанной книги.
М.В. Галуга, аспирант ГПНТБ СО РАН
Недоброкачественный учебник старославянского языка (о кн.: Войло-ва К.А. Старославянский язык. М.: Дрофа, 2003. 368 с.)
Первое чувство, какое испытываешь, взяв в руки книгу К.А. Войловой, - это желание воскликнуть: «Что за переплёт!» Его можно описывать так, как Н.В. Гоголь описывал смушки Ивана Ивановича в своей знаменитой повести: «Славная бекеша у Ивана Ивановича! отличнейшая! А какие смушки! Фу ты, пропасть, какие смушки! сизые с морозом! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдутся такие!»
Что же касается содержания нового учебника по одному из труднейших историко-лингвистических курсов филологического факультета, то книга, увы, не выдерживает никакой критики.
Мало того, что учебное пособие написано исключительно в старом духе, без какого-либо обращения к науке XX века, так ещё и с большим количеством ошибок - в частности, с безбожным смешением звуков и букв.
Читатель может получить представление об уровне книги хотя бы из таких фрагментов.
Начнём с нескольких цитат из раздела фонетики.
«Уже в старославянском языке согласный х стал изменяться в с после других гласных звуков по аналогии с грамматическими формами, где переход с в X был закономерен, ср. би,\"ь, оумЪ,\'ъ (Ъ < сн) и аналогичные формы аориста: (наа^ъ...» (с. 60). Как тут быть студенту? Как ему решить, что же во что изменялось: х в с или с в X?
Но читаем дальше.
«В функции слогообразующих звуков в старославянском языке могли выступать сонорные согласные р, л, если они оказывались в положении между согласными, а за ними следовали буквы ъ и ь (чрьвь, тръгъ...)» (с. 63). (Курсив мой. - Ю.Б.). Да, вот так: буквы следуют за звуками! Гласные, заметьте, буквы - за звуками, находящимися между согласными...
А вот как изложен вопрос о монофтонгизации дифтонгов. «Если дифтонги оказывались перед согласными звуками или на конце слов, то есть в положе-
нии закрытого слога, они изменялись в монофтонги -гласные звуки, с которых начинались слоги: ср. лит. км-па, ст.-сл. цЬна» (с. 65). (Курсив мой. - Ю.Б.). Нетрудно заметить, что в слове каша слог начинается с согласного, но если даже иметь в виду первый после согласного гласный, то монофтонгизация должна бы, по логике автора, закончиться превращением [ал]... в [а]\
«Дифтонг [ег] перед согласными и на конце слов, - пишет К.А. Войлова далее, - изменялся в монофтонг Ъ: лит. кгег-иаз, ст.-сл. кривъ, лит. иег-йаз, ст.-сл. ви-дъ» (с. 66). Во-первых, где же Ъ-то? Во-вторых, это просто неверно: ег при монофтонгизации, как известно, всегда изменялся в г.
А вот как представлена эволюция словоформы ноша: « *поь-]а^ *поь]-а—>■ *поь']-а —>■ *по¥'-а —>но-ш'а» (с. 95). А почему не показать это в естественном развитии - как следствие перехода согласного звука в следующий слог: *поь-]а —>■ *по-ь]а: —>■ *по-ь 'а?
Перейдём от фонетики к грамматике.
«Категория рода в своей основе несла информацию о половой принадлежности лица (братъ, жена, чАдо)» (с. 103). Интересно было бы узнать, на какой пол указывает слово чАдо.
«Категория падежа обозначала отношение обозначаемого предмета. к другим словам в словосочетании и предложении» (с. 105). (Курсив мой.- Ю.Б.). От автора, не различающего звук и букву, трудно ожидать различения слова и предмета, но всё же...
«Форма звательного падежа использовалась при обращении к какому-либо лицу: ...дръ^аи чАдо..., редко - при обращении к одушевлённому имени существительному: ходатаю нашь...» (с. 105). Почему чАдо - это лицо, а х°Датаи — уже не лицо, а лишь «одушевлённое имя существительное»?
И таких перлов очень много.
Бедные студенты, бедные преподаватели!
Отношение автора к науке XX века просто шокирует. Пособие К.А. Войловой вызывает такое представление, что автор живёт в глуши и ни одной серьёзной книги или хотя бы журнальной статьи XX столетия достать не смог. Вот только глушь эту называют Москва.
Книга, которая ещё не прошла апробации в вузах страны, издана очень большим для нынешнего времени тиражом - 10 000 экземпляров. Значит, на таком же уровне, как автор, находятся и издатели? Ведь не сама же К.А. Войлова оплатила эти 10 000!
Весьма удивляют официальные рецензенты рассматриваемой книги: кафедра современного русского языка Белгородского государственного университета (заведующий кафедрой доктор филологических наук профессор Г.М. Шипицына) и сотрудник Института славяноведения Российской академии наук доктор филологических наук профессор Т. И. Вендина. Можно допустить, что они, как и К.А. Войлова, каким-то непостижимым образом не заметили того, как много в области исследования предыстории и истории и старославянского, и русского языков сделано было в XX веке. Но ведь наиболее бросающиеся в глаза противоречия и ошибки они могли бы помочь устранить. Не
