CC BY
24
111!111Й1И1!Ш № 4,
речи местного населения, другой — официальным названием, функционирующим как в устном, так и в письменном виде (в различных документах, на географических картах, дорожных указателях): Эжва — Вычегда, Котъем — Кельтма, Ньыысеръю — Нившера и т. д.
Таким образом, гидронимия Верхней Вычегды представляет собой целостную систему, состоящую из двух основных структурных компонентов. Один из них, т. е. гидротерминология (ю, ты, шор и т. д.), является общим для всех регионов Коми республики и имеет генетические соответствия в других языках. Второй (собственно гидронимы) в количественном отношении значительно превосходит первый. Именно с ним, отражающим индивидуальные признаки водных объектов, а также фонетические и лексические особенности диалекта, и связаны специфические свойства рассмотренной выше лексики.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
венг. — венгерский язык; кп. — коми-пермяцкий язык; манс. — мансийский язык; мар. — марийский язык; морд. — мордовские языки; ненец. — ненецкий язык; рус. — русский язык; сельк. — селькупский язык; удм. — удмуртский язык; ф. — финский язык.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Административно-территориальное и муниципальное устройство Республики Коми (на 1 августа 2006 года). — 6-е изд., офиц. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 2006. — 278 с.
2. Афанасьев, А. П. Топонимия Республики Коми : словарь-справочник / А. П. Афанасьев. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1996. — 208 с.
3. Баталова, Р. М. Коми-пермяцко-русский словарь / Р. М. Баталова, А. С. Кривощекова-Гант-ман. — Москва : Русский язык, 1985. — 624 с.
4. Географические названия Коми АССР : словарь-справочник. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1990. — 104 с.
5. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. И — О. / В. Даль. — Москва : Русский язык, 1989. — 779 с.
6. Коми-роч кывчукор. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 2000. — 816 с.
7. Лыткин, В. И. Краткий этимологический словарь коми языка / В. И. Лыткин, Е. С. Гуляев. — Москва : Наука, 1970. — 386 с.
8. Сорвачева, В. А. Верхневычегодский диалект коми языка / В. А. Сорвачева, М. А. Сахарова, Е. С. Гуляев. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во,
1966. — 254 с.
9. Туркин, А. И. Топонимический словарь Коми АССР / А. И. Туркин. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1986. — 144 с.
10. Туркин, А. И. Краткий коми топонимический словарь / А. И. Туркин. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1981. — 112 с.
11. Redei, K. Uralisches etymologisches Wörterbuch / K. Redei. — Budapest, 1988. — Bd. 1—2.
Поступила 18.10.12.
УДК 811.511 ’362
РАЗЪЕДИНЯЮЩИЕ И ОБЪЕДИНЯЮЩИЕ ЧЕРТЫ ЯЗЫКОВ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ (некоторые подходы к созданию сравнительной
грамматики)
А. Н. Куклин (Марийский государственный университет)
Статья посвящена интерпретации языковых явлений народов Урало-Поволжья и перспективам создания на их основе сравнительной грамматики.
Ключевые слова: языки народов Урало-Поволжья; методы и приемы интерпретации.
В интерпретации разъединяющих и дов универсалий, фреквенталий и систем-
объединяющих черт языков полиэтни- но-диахронического анализа используют-
ческого Урало-Поволжья возможности ся исследователями не во всей полноте.
методов компаративистики, а вместе с Между тем существующая трактовка
ними типологического, ареального, мето- многих сложных явлений диахроническо-
© Куклин А. Н., 2012 127
ИНТЕГРАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
го характера требует основательной проверки и поисков иных путей решений, нацеленных на реконструкцию первоначальной формы той или иной языковой категории с учетом инновационных элементов, возникших в грамматической структуре исследуемого языка под действием факторов экстралингвистическо-го порядка.
При описании и объяснении языковых изменений исследователями не всегда учитываются интралингвистические факторы и диалектные данные близкородственных финно-угорских и контактирующих с ними диалектов тюркских и русского языков. Поэтому изучаемые явления нередко остаются недостаточно полно освещенными и разрешенными. К тому же скудость материала, привлекаемого для анализа, существенно ограничивает перспективы сравнительно-генетических или сопоставительных исследований в области изучаемых явлений, а рассматриваемые проблемы часто оказываются без достаточных оснований обобщенными. Вместе с тем ценные для истории языка данные ускользают из поля зрения исследователей.
Нельзя не признать, что неоднозначность решения обусловлена прежде всего существованием разнообразных точек зрения на одни и те же вопросы. Так, на основе применения в грамматике принципов логического членения предложения (субъект, предикат, объект и атрибут) сформировалось учение о логикограмматическом членении предложения (главные члены: подлежащее и сказуемое; второстепенные члены: дополнение, определение и обстоятельство; сопутствующие члены: вводные слова и обращения). Однако оно подверглось резкой критике со стороны некоторых советских лингвистов. Видимо, с учетом этого в грамматике русского языка противоречия решаются на иной основе — на основе учения о распространении простого предложения. К распространяющим членам относятся и традиционные второстепенные члены, и сопутствующие, и однородные (кроме однородных сказуемых).
Заметным пробелом в изучении языков Урало-Поволжья является недостаточное внимание к взаимоотношениям двух ядерных компонентов предложения — подлежащего (субъекта) и сказуемого (предиката). Целесообразно упомянуть в этой связи, что при усилении смысловой нагрузки подлежащего в информативной семантике сказуемого возможны определенные сдвиги, регламентируемые субъектом. Вполне естественно поэтому, что включение в состав подлежащего семантических конкретизато-ров с лексическим значением количества предполагает определенное квантование обозначаемого действия предмета речи (мысли).
Смысловое содержание подлежащего, конкретизированное краткой формой количественного числительного или неопределенно-количественным числительным, создает вариантные формы координации: постановку сказуемого в форме единственного числа и в форме множественного числа. Ср., например, луговые и горные варианты марийского литературного языка с диалектными данными: марЛ Кум ек толын. марГ Кым эдем толын ‘Три человека пришли (приехали)’ // диал. Кум ек толыныт. марГ Кым эдем толыныт ‘Три человека пришли (приехали)’; марЛ Шуко ек каен. марГ Шукы эдем кен ‘Много людей ушло (уехало)’ // диал. Шуко ек кае-ныт. диал. Шукы эдем кеныт ‘Много людей ушло (уехало)’.
Можно предвидеть, что данная тенденция, характерная для диалектов и просторечия, будет усиливаться и станет одной из вариативных норм стандартного литературного языка, где в конструкциях подобного типа сказуемое функционирует в форме единственного числа.
В отрицательных конструкциях, свойственных лишь двусоставным предложениям, характер варьирования регрессивно или прогрессивно ступенчатый. Грамматическое отрицание в таких конструкциях выражается отглагольной частицей. Отрицательные отглагольные частицы марийского языка составляют своеобразную группу. Они единичны, но их фор-
№ 4, 2012
мы многообразны, например: марЛ огыл, марГ агыл ‘не’ - форма 3-го лица единственного числа прошедшего времени отрицательного глагола; марЛ огытыл, марГ агылеп ‘не’ - форма 3-го лица множественного числа прошедшего времени отрицательного глагола.
Если сказуемое, выраженное глаголом, выступает в форме множественного числа (толыныт ‘пришли, приехали’), то отрицательная частица при нем фигурирует в форме единственного числа (огыл ‘не’); если сказуемое выступает в форме единственного числа (толын ‘пришел, приехал’), то отрицательная частица при нем бытует в форме множественного числа (огытыл ‘не’). Ср., например: Шуко ен толыныт огыл // Шуко ен толын огытыл ‘Много людей не пришло (не приехало)’.
Причины квантификации сказуемого весьма разнообразны по своей сущности, и не всегда легко со всей определенностью установить тот или иной импульс, поскольку в марийском языке иногда наблюдается варьирование чисел предиката. Так, при составном подлежащем, выраженном именем существительным в именительном падеже и именем существительным с послелогом дене, употребляющимся для обозначения совместности действия (на русский язык переводится творительным падежом с предлогом с), сказуемое может выступать как в форме единственного, так и в форме множественного числа. Выбор той или иной формы регламентируется смысловым содержанием целого предложения.
Если действие производится двумя равноправными лицами (слова, их обозначающие, являются одним членом — подлежащим), то сказуемое приобретает форму множественного числа, например: Теве рывыж игыж дене чоян волышт памаш дек ‘Вот лиса с детенышем настороженно спустилась (букв. ‘спустились’) к роднику’. Если действие производится одним главным лицом, то сказуемое выступает в форме единственного числа, например: Тиде курык
умбалне Иван Грозный Акпарс дене
шоген. ‘На этой горе Иван Грозный стоял с Акпарсом’.
При подлежащем, выраженном количественно-именным сочетанием (типа кум рвезе ‘три юноши’) или сочетанием количественного числительного и существительного в притяжательной форме (типа ныл пошкудем ‘четыре моих соседа’), составное сказуемое ставится во множественном числе, если его именная часть выражена причастием, обозначающим активное действие, например: Классыште кум рвезе ече дене устан коштшо улыт ‘В классе три юноши хорошо ходят на лыжах’. Порт пурам ныл пошкудем чонышаш улыт ‘Сруб должны рубить четыре моих соседа’.
Трудности выяснения причин квантификации в марийском языке обусловливаются импульсацией внутренних противоречий саморазвивающейся динамической системы синтаксических категорий, функции синтагматических показателей и прочих внутрисистемных факторов, нацеленных на усовершенствование грамматического строя языка.
Подобное явление встречается и в родственных языках. Так, в коми-зырянском языке при подлежащем, выраженном сочетанием существительного с числительным (количественным словом) или соответственным местоимением, возможны две формы согласования. Если сказуемое обозначает активное действие отдельно взятых лиц (предметов), обозначенных подлежащим, то оно обычно употребляется во множественном числе, например: Дас куим морт силосуй-тчоны ‘Тринадцать человек заготавливают силос’. Уна комсомолецъяс пет-кодлоны уджын пример ‘Многие комсомольцы в работе показывают пример’. Если глагол выражает неактивное действие, свойственное любым предметам (лицам и не лицам), то сказуемое обычно ставится в единственном числе: Чукормис окмыс морт ‘Собралось девять человек’. Пыжас лыбо вит морт ‘Лодка подымает пять человек’ [3, с. 40—41].
На основании наличия такого явления в родственных языках можно было бы
ИНТЕГРАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
предположить, что уже в недрах структуры диалектов финно-угорских языков были заложены условия для его развития. Однако вскрытие причинной обусловленности варьирования затрудняется вследствие воздействия фактора грамматической аналогии неродственных языков соседствующих народов Урало-Поволжья.
Весьма сходное явление имеется в волжско-татарском языке. Так, рассматривая координацию сказуемого с подлежащим на материале всех стилей татарского литературного языка, М. З. Заки-ев подчеркивает, что сказуемое в 3-м лице не всегда согласуется с подлежащим в числе. Часто подлежащее имеет форму множественного числа, а сказуемое — единственного: Китэ башлады инде бездэн кошлар; Алар бездэн ерак щирлэрдэ кышлар ‘Улетают птицы; Они будут зимовать далеко от нас’. Лишь при известных условиях в стилистических целях сказуемое координируется с подлежащим во множественном числе, например: Язлар щитте, карлар эри башладылар, толыплылар толыпла-рын ташладылар ‘Пришла весна, снега начали таять, люди сбросили шубы’.
Если подлежащее имеет форму единственного числа, сказуемое, как правило, согласуется с ним. Однако иногда при подлежащем в единственном числе сказуемое имеет форму множественного числа. При подлежащем в единственном числе, конкретизированном числительными, сказуемое может иметь форму множественного числа: вч олы кеше анык тирэсендэ йвгереп дигэндэй йврделэр ‘Три взрослых человека почти бегали вокруг него’. При подлежащем в единственном числе, выраженном собирательным существительным, сказуемое также может быть во множественном числе, например: Икесе дэ сеенештелэр ‘Оба радовались’.
При однородных подлежащих с соединительными союзами сказуемое всегда имеет форму множественного числа. Например: Казан Нэм Минзэлэ — матур шэкэрлэр ‘Казань и Мензе-линск— красивые города’ [2, с. 186— 187].
Подобное варьирование отмечается и в русском языке. Так, при подлежащем, выраженном количественно-именным сочетанием (типа десять студентов) или сочетанием собирательного существительного с количественным значением и родительного падежа имени существительного (типа большинство студентов), возможны две формы согласования: постановка сказуемого в форме единственного числа и в форме множественного числа. Форма множественного числа используется обычно в тех случаях, когда подлежащее обозначает лицо, а сказуемое — активное действие этих лиц, например: Восемьдесят молодых специалистов отправились работать. Большинство студентов-заочников своевременно выполнили все контрольные работы.
При подлежащем — неопределенном предмете сказуемое обычно ставится в единственном числе, например: Ряд столов стоял посередине комнаты. На столе лежало десять тетрадей [1, с. 310].
На основании приведенных фактов, характерных как для агглютинативных, так и для флективных языков, можно приступить к глубокому изучению причин квантификации одного из ядерных элементов предложения, результаты которого должны способствовать синтезу научных концепций по объединяющим и разъединяющим признакам и созданию сранительной грамматики на материале языков народов Урало-Поволжья.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Диал. — диалектный вариант; марГ — горный вариант марийского языка; марЛ — луговой варинат марийского языка.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Валгина, Н. С. Современный русский язык : учебник / Н. С. Валгина, Д. Э. Розенталь, М. И. Фомина. — 5-е изд., перераб. — Москва : Высш. шк., 1987. — 480 с.
2. Закиев, М. 3. Татарская грамматика. Т. 3. Синтаксис / М. З. Закиев ; Ин-т яз., лит. и ист. им. Г. Ибрагимова. — Казань, 1995. — 576 с.
3. Современный коми язык. Ч. 2. Синтаксис : учебное пособие. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во,
1967. — 284 с.
Поступила 16.10.12.
