CC BY
74
«Путешествие патриарха Антиохийского Макария»: киевский список рукописи Павла Алеппского / Издание, перевод, комментарии, предисловие Ю. И. Петровой. Под ред. В. С. Рыбалкина. — Киев: Институт востоковедения им. А. Е. Крымского НАН Украины, 2015. — 268 с., илл.
Антиохийский патриарх Макарий III ибн аз-За'им (f 1672) и его сын архидиакон Павел Алеппский (1627—1669) по праву считаются ключевыми фигурами в истории и культуре православных арабов Нового времени. Многие десятилетия они остаются в центре внимания ученых — как арабистов, так и специалистов по истории Восточной Европы. Эпохальный труд Павла Алеппского «Странствие Макария», дневник путешествия его отца-патриарха ко дворам православных государей (1652—1659), стал ценнейшей энциклопедией политической истории и этнографии народов Передней Азии, Балкан, восточнославянского мира.
Книга Павла Алеппского сохранилась в нескольких достаточно ранних копиях. Они названы по местам нынешнего местонахождения — парижским, лондонским, петербургским и киевским списками. Наиболее полным считается парижский, восходящий к концу XVII в. и, вероятно, переписанный с автографа Павла. Лондонский был скопирован с парижского в 1765 г. Другая редакция этого сочинения, так называемая «дамасская», берет свое начало от петербургского списка (1699 г.). К ее более поздним версиям относятся киевский список (кон. XVIII в.) и три копии петербургского, выполненные в 40-50-х гг. XIX в. для различных российских учреждений. «Дамасская» редакция является несколько сокращенной по отношению к изначальному тексту Павла Алеппского, особенно много лакун находится в финальной части описания путешествия.
«Странствие Макария» неоднократно переводилось на иностранные языки. Самое раннее английское издание Ф. Бельфура (опубликовано в 1829—1836 гг.) вызывает весьма критические оценки специалистов — переводчик местами опускал целые сюжеты, казавшиеся ему неинтересными для читателя, в частности, подробные описания богослужений, а также допустил ряд смысловых ошибок в интерпретации арабского текста. Русский перевод (издан в 1896—1900 гг.), выполненный Георгием Муркосом, земляком Павла Алеппского, равно хорошо владевшим сирийским диалектом, литературным арабским, греческим и русским языками, остается до настоящего времени наиболее полным1. Взяв за
1 Последнее переиздание: Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. М., 2005.
основу петербургскую рукопись, переводчик восполнил ее лакуны по английскому изданию Бельфура. В 1930-х гг. румынский арабист Василе Раду начал перевод источника на французский язык по самой полной парижской версии сочинения Павла. Однако перевод В. Раду покрывает всего около одной пятой текста памятника, обрываясь на пребывании Макария в «стране казаков» (См. описание различных редакций сочинения Павла: с. 9—12 рецензируемого издания).
В настоящее время международная группа исследователей во главе с румынской арабисткой Иоаной Феодоров готовит новое критическое издание сочинения Павла Алеппского с английским переводом и обширными комментариями. В рамках этого научного проекта было проведено несколько конференций, и вышел ряд публикаций2. Недавно И.Феодоров издала румынский перевод фрагментов «Странствия Макария», относящихся к пребыванию антиохийского патриарха в Молдавии и Валахии3.
Продолжением исследований, обращенных к эпохе Макария, стала публикация киевской арабисткой Юлией Петровой текста оригинала и перевода Киевского списка — самой малоизученной из версий памятника.
Судьба этой рукописи складывалась весьма причудливым образом. А. Е. Крымский приобрел ее в 1897 г. во время стажировки в Ливане. Книга, содержавшая 140 страниц, до того хранилась в Сайданайском монастыре и уже была обгоревшей, без начала и конца. Ученик известного арабиста А. Олесниц-кий описал часть манускрипта4. В 1918 г. А. Е. Крымский занял пост секретаря Украинской Академии наук и перевез рукопись со всей своей библиотекой в Киев. Один из его сотрудников Тауфик Кезма, по происхождению православный араб из Дамаска, в 1921 г. начал работу над переводом киевского списка на русский язык — сохранилось несколько тетрадей с переводом, покрывавшим чуть более трети всего текста. Труд этот так и остался незаконченным. В 1941 г. рукопись через посредников была передана А. Е. Крымским на сохранение студенту Львовского университета Омеляну Прицаку. Тот начал работать над украинским переводом, но проект также остался незавершенным. Позже вместе со своим владельцем Киевский список попал в Германию, а потом в США, где О. Прицак стал профессором Гарвардского университета. После смерти ученого (2006 г.) его библиотека, согласно завещанию, была перевезена на Украину, и ныне список «Странствия Макария» хранится в Научной библиотеке Национального уни-
2 См.: Панченко К. А. Рецензия на сборник: Relations entre les peuples de l'Europe Orientale et les chrétiens arabes, au XVIIe siècle. Macaire III Ibn al-Za'îm et Paul d'Alep. Actes du 1er colloque international le 16 septembre 2011, Bucarest. Textes réunis et présentés par Ioana Feodorov. Bucure§ti: Editura Academiei Romane, 2012. 193 p. // Вестник церковной истории. 2013. № 1—2 (29—30). С. 388-396.
3 Paul din Alep. Jurnal de câlâtorie în Moldova §i Valahia / Edifie §i traducere anotatâ de Ioana Feodorov. Editura Academiei Române, Bucure§ti; Muzeul Brâilei — Editura Istros, Brâila, 2014.
4 О неисследованном старейшем списке путешествия Антиохийского патриарха Макария 1654 года (описание А. А. Олесницкого, предварительное замечание от А. Е. Крымского) / Материалы для выяснения церковной и литературной деятельности Антиохийского патриарха Макария XVII века и описателя его путешествий на Русь — архидиакона Павла Алеппского // Древности Восточные. М., 1912. Т. 4. С. 9-22.
«Путешествие патриарха Антиохийского Макария»: киевский список рукописи Павла Алеппского...
верситета «Киево-Могилянская Академия» (см. об истории рукописи с. 12—16). Ю. И. Петрова завершила дело, начатое ее предшественниками, подготовив издание этого текста с переводом и комментариями.
Киевская рукопись «Странствия Макария» датируется концом XVIII в.5 Как удалось установить Ю. И. Петровой, текст является сокращенной версией петербургского списка (с. 18—19). Сокращения довольно значительны: от полной версии сочинения Павла осталось менее 1/6. Заказчиком рукописи могло быть частное лицо, возможно, даже мирянин, хотя не исключена ее связь с Сайданай-ским монастырем, где рукопись хранилась до того, как попала к А. Е. Крымскому. Для арабистики представляет интерес сам факт подготовки сжатой версии сочинения Павла и характер произведенных в тексте сокращений. Как пишет Ю. И. Петрова, «киевский список приобретает особое значение как образец творческой редакторской переработки текста для определенной категории читателей. Данная рукопись... расширяет наши представления о месте книги Павла Алеппского в культурном наследии православных арабов и показывает те темы, которые в первую очередь интересовали антиохийских книжников соответствующей среды и эпохи. Можно проследить ход мысли переписчиков и их интересы в области истории, географии, церковной жизни, языковые предпочтения и т. п.» (с. 17).
Главное отличие киевского списка от других версий «Странствия Макария» заключается в значительных структурных и стилистических изменениях, привнесенных в сочинение Павла. Переписчики (их было несколько) достаточно вольно обращались с текстом протографа, поэтому в киевском изводе осталось мало пассажей, буквально совпадающих с оригинальным текстом. Ю. И. Петрова выделяет редакторские стилистические перефразирования и «дополнительные вставки переписчиков, основанные, возможно, на некоторых фоновых знаниях» (с. 22). В повествовании о Молдавии, Валахии, Украине и Московском царстве были опущены многочисленные описания церквей, монастырей и богослужений, но оставлены почти без сокращений исторические, географические и этнографические сведения, что свидетельствует о круге интересов переписчиков или заказчика рукописи (с. 23—24).
Отдельное внимание Ю. И. Петрова уделяет лингвистическим особенностям текста. Она предваряет их анализ экскурсом в историю и типологию т.н. «христианского среднеарабского языка», на котором писал халебский архидиакон. Павел старался не слишком уклоняться от литературной нормы, насколько он ей владел. В то же время, у него встречается немало диалектизмов, гиперкорректных форм и гибридных слов, сочетающих элементы литературного и диалектального написания (с. 24—28). Переписчики киевского списка, люди с невысоким уровнем грамотности, привнесли в текст свои орфографические, синтаксические, стилистические и лексические особенности, которые Ю. И. Петрова разбирает в предисловии (с. 28-32).
5 Подробнее об этом см.: Петрова Ю. И., Ченцова В. Г. О датировке киевского списка «Путешествия патриарха Макария» // Тези доповщей Мшнародно! науково! конференций «ХХ сходознавч1 читання А. Кримського». К.: 1нститут сходознавства ш. А. Ю. Кримського НАНУ, 2016. С. 14-15.
За предисловием и разъяснением принципов критического издания следуют: русский перевод (с. 37—148) и арабский текст источника (с. 149—243), указатели, библиография и резюме на английском и арабском языках.
Таким образом, изданием киевского списка «Странствия Макария» вписана еще одна страница в историю изучения христианского Востока и его связей с народами Восточной Европы, а арабисты-филологи получили доступ к любопытному образцу арабо-христианской письменности. Работа Ю. И. Петровой демонстрирует блестящий уровень профессиональной подготовки и заслуживает самой высокой оценки.
В этой связи нельзя не пожалеть, что первая рецензия, посвященная публикации киевского списка6, отличается гиперкритическим подходом и написана в излишне агрессивной манере. Автор рецензии выдвигает переводчику рукописи множество упреков, едва ли заслуженных.
Иные из них кажутся просто надуманными. Была ли замена переписчиками киевской рукописи молдавского титула служарь османским термином силяхдар вызвана «арабизацией европейских экзотизмов», как полагает Ю. И. Петрова, или вызвана сходством написания обоих слов в арабской графике, как считает рецензент, — вопрос, едва ли разрешимый, да и не стоящий полемики на повышенных тонах7.
Значительная часть замечаний сводится к разногласиям о вариантах передачи тех или иных слов и понятий. Рецензент склонен придерживаться буквализма и полагает, что перевод должен быть калькой оригинала. Отсюда проистекают такие упреки, как употребление в русской версии слов «боевые орудия» вместо буквального «снаряды войны», «избивал врагов» вместо «убивал», «дорогие ткани», а не «дорогие одежды», или то, что слово курсий в одном месте переведено как «трон», а в другом — как «кресло», а топонимы переданы в их современном русском звучании, а не так, как у Павла (например, Яссы, а не Яш)8. К слову сказать, Павел зачастую коверкал русскую топонимику до неузнаваемости, есть ли смысл передавать эти искажения? Как кажется, подобные обвинения в отступлении от оригинального текста неоправданны. Перевод может быть буквальным, а может — литературным, допускающим некоторую стилистическую обработку изначального текста. Для неспециалиста перевод-подстрочник может показаться косноязычным и неудобочитаемым. Кроме того, встречаются ситуации, когда буквальный перевод может ввести читателя в заблуждение. Так, например, иные арабские авторы (Павел, к счастью, был не из их числа) злоупотребляли рифмованной прозой, желая продемонстрировать свои литературные дарования. Дословный перевод таких виршей создаст у читателя ложное представление, что надо всерьез относиться к каждому слову средневекового автора, который на самом деле жертвовал точностью
6 Галенко О. И. Рец. на: «Путешествие патриарха антиохийского Макария»: киевский список рукописи Павла Алеппского / Издание, перевод, комментарии, предисловие Петровой Ю. И. / Под ред. В. С. Рыбалкина. — Киев: Институт востоковедения им. А. Е. Крымского НАН Украины, 2015. — 268 с. // Украшський юторичний журнал. 2016. № 1. С. 199—206.
7 См.: Там же. С. 200.
8 См.: Там же. С. 201, 203, 204.
«Путешествие патриарха Антиохийского Макария»: киевский список рукописи Павла Алеппского...
изложения ради красоты рифмы и ярких метафор. Если же переводчик будет имитировать рифмованный стиль оригинала, то перевод далеко отклонится от первоначального текста.
Другие замечания рецензента противоречат его же предыдущим требованиям. Он пишет, что термин хазна, судя по контексту, следует переводить как «внутренние покои государя», а не в прямом его значении «казна» или «кладовая»9 (с данной интерпретацией можно согласиться). Употреблявшийся в Дунайских княжествах административный термин диван оставлен в издании рукописи без перевода как реалия определенной эпохи, а в сносках даются возможные трактовки этого слова, из которых наиболее предпочтительно значение «судебная палата», что и подтверждается свидетельством не кого иного, как Дмитрия Кантемира, молдавского господаря и сподвижника Петра I (с. 44). Рецензент раскритиковал все эти трактовки, включая и ту, что принадлежит Д. Кантемиру, но не предложил внятной альтернативы10. Фразу Павла Алеппского о том, что молдавский господарь Василий Лупу на пиру после нескольких кубков вина выпивал чашу пива, «так как оно прохлаждает» (с. 47), автор рецензии воспринял как иносказание: речь, по его мнению, должна была идти о солодовом квасе, который господарь принимал для протрезвления11. Однако Павел для обозначения кваса употреблял другое слово, заимствованное славянское название этого напитка, да и мысли свои выражал достаточно прямо, без эвфемизмов. Заметим, кстати, что Г. А. Муркос в своем переводе этого пассажа тоже пишет: «выпивал чашу пива, как напиток прохладительный»12.
Еще одним камнем преткновения стала фраза «Хмель женился (ахаза) на дочери господаря Василия» (с. 59), которую следует понимать как относящуюся к сыну Богдана Хмельницкого Тимофею (о чем и говорится в примечании 108). Рецензент ошибочно воспринял глагол ахаза (здесь: «взять в жены») как «добыть» и посчитал, что речь идет о Богдане Хмельницком, добывшем дочь Василия Лупу для своего сына. Это послужило поводом для новых упреков переводчику, якобы не перечитавшему верстку текста перед публикацией13.
По итогам своего сокрушительного разбора рецензент делает вывод о неготовности Ю. И. Петровой к переводу исторических источников, где требуется знание не только языка, но и исторического контекста. Рассмотренные выше аргументы, как кажется, опровергают подобную категоричность суждения. По моему мнению, переводчик продемонстрировал не только высокую лингвистическую квалификацию, но и свободную ориентацию в реалиях эпохи Макария и Павла. Наверное, не ошибусь, если скажу, что Ю. И. Петрова является одним из лучших представителей украинской арабистики. Это явствует хотя бы из того факта, что критическое издание киевского списка
9 Галенко. Указ. соч. С. 201-202.
10 См.: Там же. С. 202.
11 См.: Там же. С. 203.
12 Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. С. 54.
13 См.: Галенко. Указ. соч. С. 203.
«Странствия Макария» — первая публикация арабского источника, вышедшая на Украине14.
В заключение хочется пожелать автору перевода новых научных свершений и публикаций, вопреки предвзятой критике.
Панченко Константин Александрович (д-р ист. наук, ИСАА МГУ; const969@gmail.com)
Крачковский И. Ю. Труды по истории и филологии христианского Востока /
А. А. Долинина, сост.; Ин-т вост. рукописей РАН; ИМЛИ РАН; Вост. фак. СПбГУ - М.: Наука - Вост. лит., 2015. 901 с.
Рецензируемый сборник трудов академика И. Ю. Крачковского (1883—1951) подготовлен к изданию его ученицей, профессором А. А. Долининой и включает все написанные этим выдающимся ученым работы по христианскому Востоку, которых насчитывается около шестидесяти. Некоторые из них ранее вошли в шеститомное «Собрание сочинений» (1955—1960), ставшее классикой востоковедения, некоторые представляют собой переиздание публикаций, ставших уже библиографической редкостью. Ряд работ, особенно ранние исследования, оставался неизвестным до недавнего времени и увидел свет впервые1.
Сборник предваряется двумя статьями А. А. Долининой о жизни и творчестве ученого, в которых автор раскрывает грани его личности, особенно ярко проявившиеся в драматичных жизненных ситуациях. Среди обстоятельств, повлиявших на научное становление ее учителя как исследователя христианского Востока, она отмечает его юношеские увлечения, решающее влияние на него барона В. Р. Розена и командировку в Ливан. Там будущий ученый соприкоснулся с современной ему арабо-христианской наукой высокого уровня, в первую очередь, в лице известного профессора Луиса Шейхо, сыгравшего важную роль в его жизни2.
14 Рецензент, правда, не преминул оспорить и этот факт, ссылаясь на публикацию в Харькове в 1956 г. «Путешествия Ибн Фадлана на Волгу» в переводе А. П. Ковалевского (см.: Галенко О. И. Указ. соч. С. 205), однако первое издание данного памятника вышло в Ленинграде в 1939 г., так что правильнее относить ученика И. Ю. Крачковского А. П. Ковалевского не к украинской, а к ленинградской школе арабистики. К тому же в обоих изданиях книги было помещено лишь факсимильное воспроизведение арабской рукописи.
1 В начале творческого пути И. Ю. Крачковского христианский Восток доминировал в его интересах и обещал стать главным объектом научной работы. Из общего числа публикаций за 1907—1916 гг. этой тематике посвящена треть, а за первые три года более половины (одиннадцать из восемнадцати). Революция сделала невозможным издавать тексты, связанные с религиозными проблемами, и заставила отказаться от работы в выбранном направлении, что, по признанию ученого, осталось раной на всю его жизнь.
2 А. А. Долинина — автор единственной научной биографии И. Ю. Крачковского, которая представляет огромный интерес и для специалистов-востоковедов, и для самого широкого круга читателей (см.: Долинина А. А. Невольник долга. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994).
