CC BY
73
УДК 351.746-043.865:172.15(091)(470.41)»1908/1914» ББК Т3(2)53-36(2-8КАЗ)+Т3(2)53-725(2-8КАЗ)
С.И. БОЙКО, В.И. СОКОЛОВА
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ ИДЕЯМ ПАНИСЛАМИЗМА И ПАНТЮРКИЗМА В 1908-1914 ГОДАХ*
Ключевые слова: Казанская губерния, жандармское управление, панисламизм, пантюркизм, секретные агенты.
В статье рассмотрена деятельность Казанского губернского жандармского управления (КГЖУ) по противодействию идеологии панисламизма и пантюркизма в период после первой российской революции и до начала Первой мировой войны. Показана важность этого вопроса для государства, а также внимание к нему высших органов управления. Отмечено, что реальных действий по распространению этих идей среди татарского населения губернии жандармами практически не обнаружено. Секретные агенты КГЖУ, работавшие среди татарской интеллигенции, также не выявили реальных действий по созданию организованных групп, пропагандирующих панисламистские и пантюркские идеи. В то же время бездействие политической полиции могло бы создать условия для действительного распространения подобных взглядов в губернии, поскольку в среде татарской интеллигенции они обсуждались, а известный политический деятель Ю. Акчурин был одним из идеологов пантюркизма.
Революция 1905-1907 гг. потрясла Россию, вызвала изменения в экономической, политической и социальной жизни. В сферу деятельности охранительных институтов, действующих в Поволжье и Приуралье, все чаще начали попадать сюжеты, связанные с этническими и конфессиональными проблемами, прежде всего панисламизмом и пантюркизмом.
В начале 1870-х гг. известный в Турции просветитель Намык Кемаль выдвинул идею объединения мусульманских народов в рамках единого государства, которая вошла в историю как идея панисламизма. Однако современные исследователи считают, что среди татар эти идеи в начале XX в. не получили широкого распространения [5. С. 63-64]. К примеру, 3 марта 1912 г. на заседании Государственной Думы выступил депутат С. Максуди. Свою речь он посвятил сюжетам, связанным с этническими и конфессиональными проблемами. Он говорил о том, что между российским государством и национальной жизнью мусульман России «нет ничего, что могло бы противоречить друг другу» [Цит. по: 6. С. 89]. Резко отрицательно относились к обвинениям в панисламизме и другие представители татарской и мусульманской элиты. Например, в мае 1911 г. в Уфе отмечали важное событие - 25-летие со дня начала службы М.М. Султанова в должности Оренбургского муфтия. На праздник съехались около 1,5 тысячи служителей ислама из 36 губерний и областей России. 20 мая 1911 г. в зале Уфимского общественного собрания в честь муфтия был устроен обед, на котором выступил член Казанского тюремного комитета А. Сайдашев со словами о том, что «мусульмане всегда, как бараны, исполняют все циркуляры правительства, а их ныне уличают в панисламизме, что является клеветой» [8. Л. 55].
Иначе отнеслись к этой проблеме властные органы российского государства, в первую очередь политическая полиция и ее руководство. Государственные структуры восприняли эту потенциальную опасность весьма серьезно. Сохранившиеся в архивах Казанского губернского жандармского управления (КГЖУ) документы показывают, что вопросы панисламизма находились под пристальным вниманием власти, в том числе проекты реформы мусульманской школы
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Кабинета министров Чувашской Республики в рамках научного проекта № 17-46-210691 р_а
(подробнее о проблемах, связанных с реформированием этих школ см.: [1. С. 61-66]). В 1910 г. было образовано Особое совещание по разработке мер для противодействия татаро-мусульманскому влиянию в Приволжском крае. 15 января 1911 г. в Совет министров России за подписью П.А. Столыпина была направлена записка «О мерах для противодействия панисламскому и пантуран-скому (пантюркскому) влиянию среди мусульманского населения». Важнейшими направлениями в этой сфере намечались образование, усиление православной миссионерской деятельности, учреждение при школах библиотек и читален, поддержка православных священников, ограничение мусульманских школ строго конфессиональными рамками и др. [12. С. 371-390].
В конфессиональной политике полиция руководствовалась принципом приоритета православия. Если в Х1Х в. его охранение было на первом месте в правоохранительной деятельности, то с введением свободы совести полиция ХХ в. меньше обращала внимание на данный вопрос [13. С. 123].
Опасения у властных структур вызывали действия некоторых татарских общественно-политических деятелей, в частности Ю. Акчуры (в жандармских документах Ю. Акчурина) - представителя знатного рода, ведущего истоки от темниковских князей [4. Л. 3-12].
Деятельность Ю. Акчуры имела большое значение для попыток интеграции пантюркистских идей в мусульманское общество в связи с тем, что именно тогда в Османской империи продолжалось укрепление национального единства, разрабатывались идеологии османизма и панисламизма. Здесь были созданы благоприятные условия для распространения пантюркизма. Эти идеи поддерживала турецкая интеллигенция. В 1904 г. в каирской газете «Тигк» Ю. Акчура опубликовал статью «Три системы правления», в которой сравнивал концепции османизма, панисламизма и тюркизма. Он считал пантюркизм наиболее перспективным и реальным путем единения тюрок и выступал за создание политического союза всех тюркских народов с центром в Турции. Данная статья считается первым теоретическим обоснованием идей пантюркизма. Таким образом, произошел переход от культурно-просветительского пантюркизма (по И. Гаспринскому) к политическому. Такая ситуация тревожила руководство российского государства.
Власть была обеспокоена возможностями турецкого влияния на российских мусульман. 5 июня 1909 г. казанский губернатор докладывал начальнику Казанского губернского жандармского управления, что Ю. Акчурин ведет переписку с влиятельными казанскими мусульманами Апанаевыми. Власти считали Апанаевых сторонниками панисламизма и предполагали, что посредством общения с Ю. Акчурой возможно проникновение идей младотюрков в мусульманское общество. Департамент полиции также был заинтересован в выяснении взаимоотношений между ними. Из письма руководства Департамента полиции на имя начальника КГЖУ следует, что Апанаевы именовались сторонниками панисламизма [7. Л. 22, 26].
Для некоторых российских мусульман действительно были характерны протурецкие настроения. К примеру, оценивая военное противостояние Турции и Италии, полковник К.И. Калинин в 1911 г. писал в Департамент полиции, что «все симпатии татарского населения на стороне Турции... , слышатся разговоры, пока очень нерешительные, о том, что следовало бы поддержать турецкую войну материально...». Татарская пресса высказывалась в отношении Турции сочувственно, но сдержанно [8. Л. 151-152]. Такие настроения сохранялись и позднее. В ходе Балканской войны жандармская агентура сообщала, что в России, в том числе и Казани, собираются средства в помощь Турции. Но такие сведения не всегда подтверждались. Например, в июле
1911 г. приставу 4-го стана Лаишевского уезда поступили агентурные сведения о том, что крестьяне д. Табердинские Челны Шумбутской волости Лаишевского уезда Г. Валиахметов, Ю. Вильданов, Ф. Нугуманов и Н. Сайфуль-Мулюков занимаются противоправительственной пропагандой и сбором денег для турецкого флота [9. Л. 65]. Ряд жителей той же деревни давали показания, якобы подтверждающие подобные действия. В результате расследования обвинения не подтвердились, и начальник КГЖУ в своем постановлении отметил, что они являются голословными. На самом деле здесь, видимо, свою роль сыграли враждебные отношения некоторых крестьян между собой, и поэтому дальнейшее производство было прекращено [9. Л. 65об.-68].
В начале 1913 г. цивильский уездный исправник, выполняя поручение начальника КГЖУ, сообщал последнему, что активизации движения среди татар по поводу войны Турции с Балканскими государствами не наблюдается. Он отмечал, что «войной сильно интересуется местная татарская интеллигенция - муллы, учителя и торговые люди, но держат они себя вполне спокойно». Прокламации на турецком языке среди татарского населения не распространялись [9. Л. 352]. Но проблема политических симпатий мусульманского населения в пользу Турции продолжала беспокоить руководство полиции и жандармерии, о чем свидетельствуют циркуляры Департамента полиции, казанского губернатора [10. Л. 108-110об.].
Казанский губернатор в донесении в Департамент полиции летом 1913 г. писал, что мусульманская часть населения Казани «опечалена исходом войны Турции со славянскими государствами и, несомненно, сочувствует туркам», но открыто эти симпатии не выражались. Далее начальник губернии отмечал, что панисламистская пропаганда среди мусульман не прекратилась, но продолжается с большой осторожностью, на словах, на домашних празднествах и пр. Наблюдение, организованное в июне 1913 г., результатов не принесло [11. Л. 201-202]. В январе 1914 г. начальник КГЖУ сообщил в Департамент полиции, что в д. Акасгизово Цивильского уезда в бакалейных лавках местных татар обнаружена торговля татарскими книгами без соответствующего разрешения, всего у трех продавцов конфисковано более одной тысячи экземпляров книг 96 названий [3. Л. 1-1 об.]. Никаких сведений, подтверждающих наличие в них сведений о пропаганде пантюркизма и панисламизма, не приводится. В следующем его донесении от 26 апреля 1914 г. отмечено, что наружного наблюдения по поводу распространения панисламизма в губернии в текущем году организовано не было. В следующем отчете за июнь заявлено, что группа исламистов и пантюркистов занималась пропагандой своих идей в мусульманском обществе посредством распространения татарских газет. Примеров конкретных действий не приводится [2. Л. 1, 11].
По такому направлению, как панисламизм и пантюркизм, в КГЖУ работали 2 секретных агента, по социальному положению представители интеллигенции. Они имели клички «Теоретик» и «Житель». Судя по содержанию донесений, это были достаточно компетентные лица, некоторым образом близкие к лидерам мусульманского движения в России, особенно это относится к агенту «Теоретик». В период с начала 1914 г. и до начала Первой мировой войны они написали 17 донесений, в которых не содержится никаких сведений о реальных действиях по созданию среди населения каких-либо союзов, групп, партий, пропагандирующих панисламистские и пантюркистские идеи. Ими приводятся мнения видных деятелей татарского национального движения, которые можно трактовать как симпатизирующие пантюркизму или панисламизму. Например, агент «Теоретик» в донесении от 31 марта 1914 г. пишет, что секретарь редакции газе-
ты «Кояшъ» Ф. Амиржанов относительно пантюркизма говорил, что он имеет под собой почву и является для татар наиболее жизненным направлением. Он считал, что пока это только культурное течение, но в последующее время оно обязательно примет политический характер. По его мнению, интересы татар и турок во многом схожи. Он же в апреле 1914 г. сообщал, что Ю. Акчурин в своем письме рассуждал о том, каких взглядов следует придерживаться исламской молодежи и при этом писал, что сам он на стороне пантюркизма. В то же время, по мнению Ю. Акчурина, турки и татары «вполне никогда не сольются», но возможно создание одной мусульманско-азиатской культуры (наподобие христианской на Западе). Он констатировал наличие сближения между турками и татарами, но отмечал, что вопрос этот обсуждать в России, особенно в печати, пока еще рано [11. Л. 1, 3, 10, 14об.-15].
Материалы приведенных здесь документов показывают, что конкретных действий в Казанской губернии, свидетельствующих о явных проявлениях идей панисламизма и пантюркизма, не было, но теоретические рассуждения об этих течениях, реальные контакты с турецкими деятелями имели место, и они не могли не тревожить государственные органы политической полиции. Тем не менее расследования, проведенные офицерами КГЖУ и сотрудниками общей полиции, показывают, что нередко за сведениями о проявлениях панисламизма, получаемыми агентурным путем, стояли не политические убеждения, а материальные интересы отдельных лиц. При этом следует иметь в виду и другую составляющую этого вопроса. Предупреждающие действия политической полиции, на наш взгляд, не давали возможностей для действительного распространения панисламистских и пантюркистских убеждений среди мусульман Казанской губернии.
Литература
1. Бойко С.И. Казанское губернское жандармское управление и движение джадидизма в начале XX в. // Вестник Чебоксарского кооперативного института. 2012. № 1(7). С. 61-66.
2. ГА РФ. Ф. 102 (ДП-ОО). Оп. 244 (1914). Д. 74, ч. 28, литера Б.
3. ГА РФ. Ф. 102 (ДП-ОО). Оп. 244 (1914). Д. 74, ч. 28, литера В.
4. ГА РФ. Ф. 102 (ДП-ОО). Оп. 244 (1914). Д. 74, ч. 28, литера Г.
5. Исхаков С.М. Первая российская революция и мусульманское движение // Отечественная история. 2005. № 5. С. 63-68.
6. Мухаметшин Р.М. Ислам и татарский национализм в начале XX века // Ислам в истории и культуре татарского народа. Казань: рИц «Школа», 2000. С. 80-93.
7. Национальный архив Республики Татарстан (далее - НА РТ). Ф. 199. Оп. 1. Д. 676.
8. НА РТ. Ф. 199. Оп. 1. Д. 771.
9. НА РТ. Ф. 199. Оп. 1. Д. 857.
10. НА РТ. Ф. 199. Оп. 1. Д. 906.
11. НА РТ. Ф. 199. Оп. 4. Д. 5427.
12. Петр Аркадьевич Столыпин. Избранное. Речи. Записки. Письма. М.: РОССПЭН, 2010.
528 с.
13. Ялтаев Д.А. Правоохранительная деятельность полиции в чувашских уездах Казанской губернии в 1862-1917 годах. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2012. 156 с.
БОЙКО СОФЬЯ ИВАНОВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права, Чебоксарский кооперативный институт Российского университета кооперации, Россия, Чебоксары (boyko2003@yandex.ru).
СОКОЛОВА ВАЛЕНТИНА ИВАНОВНА - доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории имени А.В. Арсентьевой, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (sokolova-cheb@mail.ru).
S. BOYKO, V. SOKOLOVA
CONFRONTATION OF THE KAZAN PROVINCE POLITICAL POLICE TO THE IDEAS OF PAN-ISLAMISM AND PAN-TURKISM IN 1908-1914
Key words: The Kazan province, gendarme department, Pan-Islamism, Pan-Turkism, secret agents
The article describes the activities of the Kazan provincial gendarme department in combating the ideology of Pan-Islamism and Pan-Turkism in the period following the First Russian revolution up to the outbreak of the First World War. The article shows the importance of this issue for the state as well as attention paid to it by supreme governing bodies. It is noted that real actions on spreading these ideas among the Tatar population of the province were almost not detected by gendarmes. Secret agents of the Kazan provincial gendarme department, who worked among the Tatar intelligentsia, didn't reveal any real actions in creating organized groups to promote Pan-Islamic and Pan-Turkic ideas either. At the same time, inaction of the political police could create conditions for further effective dissemination of such views in the province, because they were discussed among the Tatar intelligentsia, and a prominent political figure Y. Akchurin was one of the ideologists of Pan-Turkism.
References
1. Boyko S. I. Kazanskoe gubernskoe zhandarmskoe upravlenie I dvizhenie dzhadidizma v nachale XX v. [Kazan provincial gendarme management and the movement of jadidism in the beginning of XX century]. Cheboksarskogo kooperativnogo instituta [Bulletin of the Cheboksary cooperative Institute], 2012, no. 1, pp. 61-66.
2. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii. Fond 102 (DP-OO). Opis' 244 (1914). Dokument 74. Chast' 28. Litera B [State Archives of the Russian Federation. Archive 102 (AP-OO). Anagraph 244 (1914). Dokument 74. Part 28. Letter B].
3. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii. Fond 102 (DP-OO). Opis' 244 (1914). Dokument 74. Chast 28. Litera V [State Archives of the Russian Federation. Archive 102 (AP-OO). Anagraph 244 (1914). Dokument 74. Part 28. Letter V].
4. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii. Fond 102 (DP-OO). Opis' 244 (1914). Dokument 74. Chast' 28. Litera G [State Archives of the Russian Federation. Archive 102 (AP-OO). Anagraph 244 (1914). Dokument 74. Part 28. Letter G].
5. Iskhakov S. M. Pervaya rossiiskaya revolyutsiya i musul'manskoe dvizhenie [The First Russian revolution and the Muslim movement]. Otechestvennaya istoriya [Russian history], 2005, no. 5, pp. 63-68.
6. Mukhametshin R. M. Islam i tatarskii natsionalizm v nachale XX veka [Islam and Tatar nationalism in the early twentieth century]. In: Islam vistoriii i cul'ture tatarskogo naroda [Islam in the history and culture of the Tatar people]. Kazan, Shkola Publ., 2000, pp. 80-93.
7. Natsionalnyi arkhiv Respublika Tatarstan. Fond 199. Opis' 1. Dokument 676 [National Archives of the Tatarstan Republic. Archive 199. Anagraph 1. Dokument 676].
8. Natsionalnyi arkhiv Respublika Tatarstan. Fond 199. Opis' 1. Dokument 771 [National Archives of the Tatarstan Republic. Archive 199. Anagraph 1. Dokument 771].
9. Natsionalnyi arkhiv Respublika Tatarstan. Fond 199. Opis' 1. Dokument 857 [National Archives of the Tatarstan Republic. Archive 199. Anagraph 1. Dokument 857].
10. Natsionalnyi arkhiv Respublika Tatarstan. Fond 199. Opis' 1. Dokument 906 [National Archives of the Tatarstan Republic. Archive 199. Anagraph 1. Dokument 906].
11. Natsionalnyi arkhiv Respublika Tatarstan. Fond 199. Opis' 1. Dokument 5427 [National Archives of the Tatarstan Republic. Archive 199. Anagraph 1. Dokument 5427].
12. Pyotr Arkad'evich Stolypin. Izbrannoe. Rechi. Zapiski. Pis'ma [Pyotr Arkadyevich Stolypin. Favorites. Speech. Note. Letters]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2010, 528 p.
13. Yaltaev D.A. Prabookhranitel'naya deyatelnost' politsii v chuvashskikh uezdakh Kazanskoi gubernii. Monographiya [The law Enforcement activities of the police in the Chuvash districts of Kazan province in the years 1862-1917]. Cheboksary, Chuvash State University Publ., 2012, 156 p.
BOYKO SOPHIA - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of Theory and History of State and Law Department, Cheboksary Cooperative Institute of Russian University cooperation, Russia, Cheboksary (boyko2003@yandex.ru).
SOKOLOVA VALENTINA - Doctor of Historical Sciences, Professor of Russian History Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary (sokolova-cheb@mail.ru).
Ссылка на статью: Бойко С.И., Соколова В.И. Противостояние политической полиции Казанской губернии идеям панисламизма и пантюркизма в 1908-1914 годах // Вестник Чувашского университета. - 2017. - № 4. - С. 33-37.
