CC BY
27
УДК 351.752
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10463
Воробьев Андрей Витальевич Andrey V. Vorobyev
старший юрисконсульт правового отдела
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) senior rounsel of the legal department
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: drew_voro@mail.ru
Противодействие нелегальным формам социально-политического протеста в Российской империи и Российской Федерации (сравнительно-правовой анализ)
Counteraction to illegal forms of socio-political protest in the Russian empire and the Russian Federation (comparative legal analysis)
В статье проводится сравнительный анализ законодательного противодействия запрещенным формам протестных явлений социального и политического характера на основе методологии хронодискретного моногеографического сравнительного правоведения.
Ключевые слова: юридическая ответственность, социально-политический протест, хронодискретное моногеографическое сравнительное правоведение.
In the article compared the legislative counteraction to prohibited forms of protest phenomena of a social and political nature on the basis of the methodology of chrono-discrete mono-geography comparative jurisprudence.
Keywords: legal liability, socio-political protest, mono-geography comparative jurisprudence.
На всем протяжении истории Российского государства неоднократно происходили противоречивые события как во внешней, так и во внутренней политике. Иногда решения, принимаемые органами государственной власти по определенным социальным и политическим вопросам, находят неодобрительный отклик среди граждан. Помимо легальных путей выражения народного мнения по проблемным вопросам жизни государства и общества, существует большое количество способов противоправных и преступных. Наиболее опасные формы выражения общественного волеизъявления способны привести к значительному ущербу для системы государственного управления и могут закончиться революцией и принудительной сменой всего политического режима в целом. В свя-
зи с этим важной задачей законодателя видится не только создание действующего легального механизма выражения народного недовольства, но и установление точных границ, отделяющих законные способы изъявления политической и социальной воли от нелегальных, а также создание функционирующего в полной мере механизма противодействия запрещенным формам социального и политического протеста.
К сожалению, вопрос исторического развития правовых норм в сфере противодействия запрещенным формам социально-политического протеста в Российской империи изучен слабо. Развитие правового регулирования свободы собраний рассматривал в своих работах В.В. Вы-шкварцев [1]. Вопросы организации и проведения публичных мероприятий в контексте
© Воробьев А.В., 2018
судебной практики и применения мер юридической ответственности изучались Е.С. Шугри-ной [2]. Некоторые аспекты административной ответственности за правонарушения при проведении митингов, шествий и пикетирований, а также историческое развитие понятийного аппарата в указанной сфере исследовали в своих работах А.В. Куракин и Н.С. Калинина [3]. Ряд проблемных вопросов, связанных с законодательным регулированием проведения публичных мероприятий протестного характера, затрагивался в работах исследователей-правоведов. Однако исторический аспект развития правовой базы, регламентирующей механизмы противодействия протестным явлениям социально-политического характера, остается не изученным в полной мере.
В связи с этим целью данной статьи является изучение исторических процессов совершенствования правовых норм, регламентирующих противодействие запрещенным формам социально-политических протестных явлений, а также проведение сравнительно-правового анализа законодательства в области противодействия нелегальным формам протестных явлений, существовавшего в Российской империи, и современной правовой базы.
Наиболее интересным представляется исследование процесса совершенствования правовых норм на различных исторических этапах, содержавшихся в них юридических терминов, а также применявшихся мер ответственности за правонарушения, совершаемые в сфере организации и проведения различных форм протестных волеизъявлений (в сравнении периодов существования Российской империи в XVIII - начале XX века с современной российской правовой системой начала XXI века).
В период существования СССР правовая база была достаточно статичной и значительно отличалась от существовавшей в период самодержавной власти, в связи с чем существенного развития нормы о противодействии участию граждан в нелегальных публичных мероприятиях протестного характера не получили. Таким образом, наиболее перспективным видится рассмотрение вопроса законодательного противодействия нелегальным формам социально-политических протестов в Российской империи и Российской Федерации, основываясь на методологии хронодискретного моногеографического сравнительного правоведения [4; 5].
Начало XVIII века ознаменовалось принятием в 1715 году первого военно-уголовного и
военно-процессуального нормативного акта -Артикулов воинских, которые в главе 17 содержали положения о запрете участия военнослужащих в «подозрительных сходбищах и собраниях» (арт. 133), а также устанавливали наказание повешением за «всякий бунт, возмущение или упрямство» (арт. 137). Несмотря на то, что Артикулы воинские относились в первую очередь к гражданам, состоящим на государственной военной службе, они стали важной, фактически «отправной точкой» в истории развития законодательного ограничения участия граждан в нелегальных протестных мероприятиях и движениях. Введение ограничений именно в отношении лиц, состоящих на военной службе, видится целесообразным, так как участие военнослужащих в собраниях и сходбищах, которые могут иметь протестный характер, способно нанести наибольший вред государственной власти, в первую очередь, потому что указанная категория граждан является основным гарантом защиты общества и самого государственного аппарата, а во-вторых, так как это может существенно подрывать авторитет действующей власти.
Развитие норм о запрете участия граждан в протестных мероприятиях нашло свое продолжение в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 года. Так, статьей 230 Устава благочиния в качестве уголовного преступления против народной тишины устанавливались такие категории, как «подозрительные сходбища» и «скоп». Категория «народная тишина» не раскрывалась, однако можно сделать вывод: как и в современном уголовно-правовом и административно-правовом законодательстве, данные правонарушения отнесены к категории наносящих ущерб общественному порядку и общественной безопасности. Несмотря на то, что категория «скоп» также не конкретизировалась в законодательстве XVIII века, можно согласиться с Т.А. Карпенко в том, что образование скопища, вероятно, не предполагало каких-либо приготовлений и возникало довольно спонтанно [6]. В связи со слабой степенью развитости законодательной системы мер наказания в XVIII веке Уставом благочиния устанавливалась мера ответственности в виде отсылки к Суду в качестве наказания за совершение указанных выше правонарушений (ст. 272).
Устав благочиния содержал важные, на наш взгляд, нововведения, выразившиеся в положениях, запрещавших всем и каждому заводить и вчинать в городе общество, товарищество, брат-
ство или иное подобное собрание без ведома, позволения или согласия Управы Благочиния (ст. 208). Указанная норма, по нашему мнению, является одной из первых регламентирующих порядок проведения публичных мероприятий, устанавливающих уведомительно-разрешительный механизм их проведения. В современной России проведение публичных мероприятий также организовано в уведомительно-разрешительном порядке, регламентированном Федеральным законом от 19 июня 2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (ст. 7).
Следующим этапом в развитии правовых норм о запрете участия граждан в протестных движениях стало принятие в 1845 году Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (далее - Уложение 1845 года) и спустя 40 лет -Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года (далее - Уложение 1885 года). Дублировались не только наименования нормативных правовых актов, но и многие содержащиеся в них положения, в связи с чем имеет смысл рассмотрение их в связке друг с другом.
Развитие общественных отношений, а также изменение внутриполитической обстановки после восстания декабристов в 1825 году привели к необходимости введения нового понятийного аппарата. Появление в указанных уложениях новых для российского уголовного законодательства категорий «бунт против власти верховной», «тайные общества», «тайные собрания и сходбища» связан, по нашему мнению, в первую очередь с тем, что социально-политический протест XVIII века отличался скрытностью, тайностью.
Категория «бунт против власти верховной» Уложениями 1845 и 1885 года раскрывалась как восстание скопом и заговор против государя. Таким образом, категория «скоп», впервые появившаяся еще в Соборном уложении 1649 года, по-прежнему использовалась в диспозиции уголовно-правовых норм, касающихся публичных выступлений против государственной власти протестного характера. Указанное преступление каралось лишением всех прав состояния и смертной казнью, как и приготовление и создание преступного замысла, а также любое содействие такому восстанию либо укрывательство его участников. Однако статьей 272 Уложения 1845 года и статьей 250 Уложения 1885 года устанавливалось снижение применяемого наказания до ссылки на каторжные работы на срок от 12 до 15 лет либо в крепостях
от 10 до 12 лет в случае, если такой заговор был заблаговременно раскрыт правительством и не нанес вреда государственной власти.
Современное уголовное законодательство содержит большее количество положений, касающихся преступлений против государственной власти - вооруженный мятеж, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, насильственный захват власти, насильственное удержание власти и ряд иных преступлений, предусмотренных главой 29 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Чаще всего преступления против действующей власти, государственных деятелей и интересов самого государства носят политический характер и могут быть напрямую связаны с протестными и революционными выступлениями.
Глава 6 раздела 4 Уложения 1845 года вводила ответственность за организацию тайных обществ и запрещенных сходбищ. Так, организация тайных обществ, цель которых была вредна для спокойствия и целостности государства, приравнивалась к государственным преступлениям (ст. 347). Статьями 348 и 349 Уложения также устанавливалось, что ссылке в отдаленные местности Сибири подлежали лица, знавшие о существовании тайных обществ, преследовавших противоправные цели, но не сообщившие о них действующим органам власти. Вышеназванной главой устанавливалась ответственность также за организацию тайных собраний и сходбищ членов указанных запрещенных обществ в любых помещениях и жилищах.
Нормы о различного рода обществах получили свое развитие в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. Так, все той же главой 6 раздела 4 устанавливалась ответственность за организацию и участие в сообществах, имевших своей целью совершение противоправных действий. Однако теперь законодателем конкретизировались цели существования таких противозаконных сообществ -возбуждение неповиновения власти, участие в стачках, разжигание вражды между различными классами населения или рабочими и владельцами фабрик и заводов либо разрушение основ общественной жизни: религии, семьи и собственности (ст. 318).
Появление в XIX веке большого количества террористических группировок и антиправительственно настроенных кружков, планировавших преступные действия против
государственных деятелей, привело к усилению контроля за некоторыми категориями граждан. С принятием 14 августа 1881 года Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия министру внутренних дел было предоставлено право объявления в установленном порядке положения усиленной охраны в различных местностях. Указанным Положением конкретизировался порядок объявления такого положения, а также утверждался перечень ограничений, которые могли быть введены на определенных территориях Российской империи. Так, генерал-губернатору (а в местностях, которые ему не подчинялись, - губернаторам и градоначальникам) предоставлялось право воспрещать любые, в том числе любые народные, общественные и частные собрания (ст. 16).
Важно отметить появление в Уложении 1845 года преступлений в сфере фабрично-заводского законодательства, связанных с новым для отечественной правовой системы явлением - стачкой. Глава 8 Уложения содержала положения об ответственности за организацию стачки. По сути, стачка представляет собой про-тестное мероприятие социально-экономического характера, регламентирующееся сферой фабрично-трудового законодательства. Уложением 1845 года она характеризовалась как сговор рабочих завода, фабрики и мануфактуры о прекращении работы до истечения установленного времени с целью принуждения хозяев организации к повышению оплаты труда (ст. 1792). Такое понимание стачки достаточно близко к современной характеристике забастовки как временного добровольного отказа работников от исполнения трудовых обязанностей (полностью или частично) в целях разрешения коллективного трудового спора, установленной статьей 398 Трудового кодекса Российской Федерации. Таким образом, можно говорить о зарождении норм о забастовках в современном их понимании именно с Уложения 1845 года. Важно отметить, что уложениями определялись различия в минимальной и максимальной мере наказания для зачинщиков стачки и остальных ее участников.
Уложением 1885 года конкретизировались некоторые неурегулированные вопросы в сфере фабричного законодательства. Так, раздел 2 главы 1 отделения 14 Уложения устанавливал, что целью стачек рабочих может быть только повышение оплаты труда. Соответственно, все другие сговоры рабочих о выступлениях с ины-
ми требованиями не могли квалифицироваться как стачка рабочих (ст. 1358) и подлежали более суровому наказанию по иным статьям. В то же время устанавливался запрет для содержателей фабрик, заводов и мануфактур на самовольное снижение уровня оплаты труда до истечения установленного с работниками срока или оплаты части труда товарами или продуктами (ст. 1359). Таким образом, с принятием Уложения 1885 года интересы рабочих стали защищаться в большей мере, что явно планировалось как мера, которая позволит снизить количество протестных выступлений рабочих.
Активное развитие правовой системы привело к принятию уже в 1886 году Правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих, и об увеличении числа чинов фабричной инспекции. Указанными Правилами расширялись нормы Уложения в редакции 1885 года о стачках в части освобождения от наказания участников стачки при повиновении первому требованию полиции о прекращении стачки, а также установления ответственности за повреждение имущества заводов, фабрик, мануфактур в ходе проведения стачки и принуждение рабочих к участию в стачках с применением насилия.
Причиной введения указанных положений Уложением 1885 года и расширения их в Правилах 1886 года видится недостаточная законодательная урегулированность фабрично-тру-довых отношений, получивших стремительное развитие во второй половине XIX века, что приводило к большому количеству злоупотреблений со стороны владельцев мануфактур.
Конец XIX века характеризуется большим количеством возникавших волнений рабочих фабрик и заводов (например, Морозовская стачка 1885 года и Иваново-Вознесенские стачки конца XIX - начала XX века), в связи с чем можно говорить о двух основных направлениях социально-политического протеста в Российской империи - непосредственно политическом протесте в форме кружков и тайных обществ, основным методом действия которых являлся террор, и социально-экономическом протесте в форме стачек рабочих на фабриках и заводах. Основную работу в борьбе с незаконными про-тестными выражениями социального и политического характера осуществляют правоохранительные органы. 23 мая 1887 года была издана Инструкция состоящему в Управлении Санкт-Петербургского градоначальника отделению по
охране общественной безопасности и порядка в столице, которая, помимо производства негласных и иных розысков и расследований дел о государственных преступлениях, возлагала на указанное отделение также функции по предупреждению стачек рабочих на фабриках [7, с. 228-231]. Мы полагаем, что это связано с усилением противоправительственных настроений среди рабочего класса. Активная пропаганда, направленная против монархического строя, и наличие ряда проблемных вопросов в фабрично-трудовых взаимоотношениях привели к тому, что среди рабочего класса стали появляться лица, проявлявшие интерес к деятельности антигосударственных обществ. Можно согласиться с В.И. Лениным, в 1899 году писавшим: «Среди рабочих растет страстное стремление к знанию и к социализму, среди рабочих выделяются настоящие герои, которые - несмотря на безобразную обстановку своей жизни, несмотря на отупляющую каторжную работу на фабрике, - находят в себе столько характера и силы воли, чтобы учиться, учиться и учиться и вырабатывать из себя сознательных социал-демократов, «рабочую интеллигенцию» [8].
В августе 1902 года было принято Положение «О начальниках розыскных отделений» для некоторых местностей Империи, «где замечается особо усиленное развитие революционного движения, учреждаются розыскные отделения, на начальников коих возлагается заведование политическим розыском, то есть наружным наблюдением и секретной агентурой, в известном определенном районе» [7, с. 254]. Можно сделать вывод о том, что законодатель знал о масштабах революционных процессов в Империи и понимал необходимость совершенствования не только деятельности правоохранительных служб, но и законодательства на высшем уровне.
Следующей важной вехой в развитии отечественного уголовного законодательства, в том числе в части совершенствования норм, противодействующих нелегальным формам публичных протестных мероприятий, стало принятие Уголовного уложения 1903 года. Совершенствование правовой системы привело к значительному сокращению числа статей в сравнении с Уложениями 1845 и 1885 года. Несмотря на то, что полностью новое Уголовное уложение на всей территории Российской империи так и не вступило в силу, отдельные главы, касавшиеся государственных и политических преступлений, со временем все же перешли в разряд действующих.
Уголовным уложением 1903 года из главы о наказаниях за преступления против верховной власти были исключены категории «скоп» и «заговор», вместо них введена категория «сообщества», за организацию которых с целью насильственного посягательства на изменение в государстве порядка правления устанавливалось наказание вплоть до смертной казни (ст. 102).
Глава 5 Уголовного уложения 1903 года значительно расширяла и конкретизировала перечень правонарушений, связанных с участием граждан в противозаконных публичных мероприятиях, и вводила для их квалификации категории «публичное скопище», «сообщество» и «собрание». Так, отдельно устанавливалась ответственность за участие в публичных скопищах, собиравшихся с целью выразить неуважение действующей власти, порядку правления и наследования престола, а также с целью выражения поддержки бунтующим и стремящимся к разрушению установленного общественного строя. Предусматривалось привлечение к более строгой уголовной ответственности в случаях, если организация публичного скопища привела к причинению вреда здоровью или имуществу (ст. 121-122). Этой же главой устанавливалась ответственность за участие в сообществах, заведомо запрещенных в установленном порядке либо ставивших своей целью побуждение граждан к неповиновению закону, возбуждению вражды между различными классами или к организации стачки рабочих. К ответственности привлекались также граждане, допустившие собрание членов таких сообществ в помещениях и зданиях, им принадлежавших (ст. 127). Важно отметить, что согласно Уголовному уложению 1903 года ответственность устанавливалась для участников публичного скопища в случае, если они не подчинились требованию полиции о прекращении указанного действия, и ужесточалась в случае, если для прекращения публичного скопища потребовались дополнительные силы полиции либо привлечение вооруженных сил (ст. 120).
Современное российское законодательство также устанавливает ответственность за неповиновение законным требованиям сотрудников правоохранительных органов. Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ) отдельно предусмотрены нормы, касающиеся неповиновения требованиям сотрудников полиции, федеральной службы безопасности или органов государственной охраны организаторами или
участниками собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования (ст. 19.3). Важно отметить, что за такое правонарушение установлены более строгие санкции, чем за аналогичные административные правонарушения, не связанные с публичными выражениями протеста.
Статьей 3.9 КоАП РФ установлено, что административный арест на срок до 30 суток (вдвое больший в сравнении с простым сроком административного ареста) может применяться только за правонарушения в сфере организации массового одновременного пребывания граждан в общественных местах, требований режима чрезвычайного правонарушения и контртеррористической операции, в области оборота наркотических и психотропных веществ, а также в области проведения митингов, шествий и пикетирований. Как мы видим, в современном российском обществе законодатель уделяет особое внимание правонарушениям в сфере организации и участия в публичных протестных мероприятиях, устанавливая административные санкции за них наравне с иными достаточно серьезными правонарушениями.
Принципиально новым шагом в совершенствовании законодательства, направленного на противодействие распространению революционных, антимонархических и иных протестных идей политического и социального характера, потенциально опасных для самодержавной власти, стало появление в Уголовном уложении 1903 года статей, устанавливавших ответственность за распространение публичным и непубличным образом идей, сочинений либо изображений, призывающих к бунтарским действиям, свержению общественного строя либо неповиновению требованиям законов и распоряжений действующей власти (ст. 129-130). Отдельно выделялось преступление, выражавшееся в распространении протестных идей среди военнослужащих, направленных на побуждение их к нарушению обязанностей военной службы (ст. 131). По нашему мнению, идея внедрения этих норм в правовую систему имеет много общего с современной борьбой законодателя с распространениями сведений экстремистского характера. Появление таких норм в Уголовном уложении 1903 года видится логичным действием со стороны законодателя в борьбе с распространением идей революционного характера, однако можно с уверенностью сказать, что попытки решения этого вопроса были осуществлены с опозданием, так как проблема распространения революционных идей стала актуальной еще в середине XIX века.
Современное российское законодательство также уделяет правонарушениям в сфере распространения запрещенной информации значительное внимание. С принятием Федерального закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» появилось конкретное понимание самой категории «экстремистская деятельность», которая включает в себя большое количество действий, связанных, в том числе, с распространением информации. Безусловно, в сравнении с началом XX века перечень запрещенной информации, способов ее распространения и действий, связанных с побуждением граждан к совершению противоправных действий в отношении государственного аппарата, значительно расширился. Однако можно сказать, что именно с принятием Уголовного уложения 1903 года в отечественном законодательстве появились первые положения, связанные с борьбой с распространением информации экстремистского характера.
Уголовным уложением 1903 года конкретизировалось понятие стачки - она характеризовалась как прекращение работы по соглашению между рабочими с целью принудить предпринимателя к повышению заработной платы до истечения срока найма на заводах, фабриках, горном промысле, в железнодорожных, портовых и иных мастерских или в таком предприятии, прекращение деятельности которого может неблагоприятно отразиться на интересах местного населения (ст. 367). Важным нововведением стало определение единой санкции для всех участников стачки без разделения на наказания для зачинщиков и иных участников, а также выделение в отдельную статью ответственности за подстрекательство к стачке со стороны лиц, не являющихся работниками предприятия.
Наличие большого количества нерешенных проблем внутриполитического характера привело к тому, что спустя менее чем два года началась революция 1905 года. На основании Манифеста 17 октября 1905 года Именным Высочайшим Указом Правительствующему сенату от 4 марта 1906 года «О временных правилах о собраниях и союзах» устанавливался единый уведомительно-разрешительный порядок создания обществ и союзов и вносились соответствующие изменения в статью 124 Уголовного уложения 1903 года. Однако результаты революции 1905 года не смогли привести к решению всех существовавших разногласий и удовлетворить всем требованиям общества. По результа-
там Февральской буржуазно-демократической революции было принято постановление от 12 апреля 1917 года «О собраниях и союзах», которое провозглашало, что все без исключения российские граждане имеют право, без особого на то разрешения, устраивать собрания как в закрытом помещении, так и под открытым небом, а также образовывать общества и союзы в целях, не противных уголовным законам.
Уголовные кодексы РСФСР 1922 и 1926 годов стали первыми кодифицированными нормативными правовыми актами в отрасли уголовного права советского периода. Их содержание достаточно сильно отличалось от нормативных правовых актов периода Российской империи -большое внимание было уделено контрреволюционным преступлениям. Указанные уголовные кодексы не содержали положений, касавшихся ответственности за публичные собрания и мероприятия, а также за организацию различного вида обществ. Единственная категория, содержавшаяся в статье 77 УК РСФСР 1922 года и статье 59.3 УК РСФСР 1926 года, - «Угрожающее общественной безопасности скопление», применявшаяся относительно к беспорядкам.
В связи с совершенствованием отечественной правовой системы и расширением круга гражданских прав и свобод современный Уголовный кодекс содержит меньшее количество норм, касающихся правонарушений в сфере проведения публичных мероприятий социального и политического характера, в том числе выражающих протестные настроения. Так, статьей 212.1 УК РФ, введенной в июле 2014 года, устанавливается уголовная ответственность за неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования. Порядок организации митингов, шествий и пикетирований определяется Федеральным законом от 19 июня 2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». Однократное и двукратное нарушение в течение 180 дней требований указанного Закона относится к разряду административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.
По нашему мнению, указанное правонарушение неслучайно отнесено законодателем к главе, содержащей преступления против общественной безопасности, и расположено между статьями, устанавливающими уголовную ответственность за организацию массовых бес-
порядков и учинение хулиганства, так как существует немало примеров, когда в результате нарушений организаторами требований законодательства проводимые мирно демонстрации политического или социального характера перерастали в публичные выступления с применением насилия и повреждением государственного и частного имущества.
Ранее Указом Президиума ВС РСФСР от 29 июля 1988 года аналогичная статья была введена в Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. Впоследствии она была дополнена положениями о применении мер уголовной ответственности за нахождение на собрании, митинге, демонстрации, шествии, пикетировании или ином публичном мероприятии с оружием, средствами и предметами, которые могут быть использованы против жизни и здоровья людей. Современное уголовное законодательство подобные действия в качестве отдельного правонарушения не выделяет, так как указанные действия полностью охватываются содержанием статьи 212.1 УК РФ.
В заключение можно сделать вывод о том, что на протяжении большой части существования Российского государства законодателем уделялось особое внимание противодействию реализации протестных движений и явлений социального и политического характера. Появление новых форм протестных выражений приводило к необходимости актуализации уголовного, а впоследствии и административного законодательства. Изменялся не только подход к пониманию самих протестных выражений, но и связанный с ними категориальный аппарат. Можно согласиться с С.Н. Шевердяевым, утверждающим, что века абсолютизма и отсутствия прочных традиций мирного институционализированного политического диалога больших групп населения наложили вполне определенный отпечаток на политические традиции и ожидания народа [9]. Это, в свою очередь, оказывало и оказывает значительное влияние на развитие законодательства в исследуемой сфере.
Определенные исторические периоды, в частности вторая половина XIX - начало XX века, показали необходимость усиления мер правового воздействия на общественные отношения, связанные с протестным выражением народной воли, причем не только в сфере вопросов политических, но и относительно взаимоотношений рабочих и держателей фабрик и заводов. Возникла необходимость отдельного регулирования фабрично-трудовых отноше-
ний с целью одновременного недопущения как ущемления прав и свобод рабочих, так и защиты от фатальных экономических последствий для самого предприятия от возникавших стачек и забастовок.
Исторический опыт правовой регламентации ряда проблемных вопросов, в частности борьбы с распространением информации революционного характера, решался с некоторым опозданием, хотя, безусловно, и стал полезным опытом, в том числе в развитии современной российской правовой системы в области борьбы с экстремизмом. Как итог, к существенным результатам в борьбе с протест-ными настроениями действия законодателя не привели, и начало XX века охарактеризовалось свержением монархии и установлением большевистского режима. Несмотря на то, что в советский период правовая регламентация в области борьбы с протестными настроениями практически отсутствовала, конец XX века охарактеризовался появлением новых норм, созданных с учетом исторического опыта противодействия незаконным публичным мероприятиям протестного характера, близких по содержанию, терминологии и пониманию их сущности к современным.
Примечания
1. Вышкварцев В.В. Законодательное регулирование свободы публичных собраний в Российской империи (1905-1906 гг.) // История государства и права. 2013. № 5. С. 36-38.
2. Шугрина Е.С. Новые правила организации и проведения публичных мероприятий: что скажет Конституционный Суд РФ? // Муниципальное право. 2012. № 3. С. 2-11.
3. Куракин А.В., Калинина Н.С. Административная ответственность и ее реализация в сфере обеспечения правопорядка при проведении собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования // Административное и муниципальное право. 2013. № 3. С. 270-279.
4. Демичев А.А. Принципы и перспективы развития научного направления «Хронодискретное моногеографическое сравнительное правоведение» // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2016. № 1 (33). С. 23-28.
5. Демичев А.А. О перспективах развития научного направления «Хронодискретное моногеографическое сравнительное правоведение» // Хро-нодискретное моногеографическое сравнительное правоведение / под ред. А.А. Демичева. Вып. 5. Н. Новгород: ООО «Стимул-СТ», 2013. С. 7-17.
6. Карпенко Т.А. Определение понятия «массовые мероприятия» в историческом аспекте // История государства и права. 2014. № 5. С. 33-37.
7. Малыгин А.Я., Мулукаев РС., Чернышев Б.В., Лобанов А.В. Полиция России: Документы и материалы. 1718-1917 гг Саратов: СЮИ МВД России, 2002. 400 с.
8. Ленин В.И. Попятное направление в русской социал-демократии // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 4. С. 269-270.
9. Шевердяев С.Н. О некоторых общих аспектах развития российского конституционного права в контексте актуализации темы политического протеста // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 7. С. 21- 27.
Notes
1. Vyshkvartsev V.V. Legislative regulation of the freedom of public assembly in the Russian empire (1905-1906). History of state and law, 2013, no. 5, pp. 36-38. (In Russ.)
2. Shugrina E.S. New rules for organizing and holding public events: what will the Constitutional Court of the Russian Federation say? Municipal law, 2012, no. 3, pp. 2-11. (In Russ.)
3. Kurakin A.V., Kalinina N.S. Administrative responsibility and its implementation in the field of law enforcement in the conduct of meetings, rallies, demonstrations, processions and picketing. Administrative and municipal law, 2013, no. 3, pp. 270-279. (In Russ.)
4. Demichev A.A. Principles and prospects for the development of the scientific direction «Chrono-discrete mono-geography comparative jurisprudence». Legal science and practice: Journal of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of internal affairs of Russia, 2016, no. 1 (33), pp. 23-28. (In Russ.)
5. Demichev A.A. On the prospects for the development of the scientific direction «Chrono-discrete mono-geography comparative jurisprudence». Chrono-discrete mono-geography comparative jurisprudence / ed. A.A. Demichev. Iss. 5. Nizhny Novgorod: Stimul-ST LLC, 2013, pp. 7-17. (In Russ.)
6. Karpenko T.A. Definition of the concept of «mass events» in the historical aspect. History of state and law, 2014, no. 5, pp. 33-37. (In Russ.)
7. Malygin A.Ya., Mulukaev R.S., Chernyshev B.V., Lobanov A.V. The Russian police: Documents and materials. 1718-1917. Saratov: SSI of the Ministry of internal affairs of Russia Pabl., 2002. 400 p. (In Russ.)
8. Lenin V.I. A Retrograde direction in Russian social democracy. Full composition of writings, ed. 5, vol. 4, pp. 269-270. (In Russ.)
9. Sheverdyaev S.N. On some general aspects of the development of Russian constitutional law in the context of the actualization of the theme of political protest. Constitutional and municipal law, 2013, no. 7, pp. 21-27. (In Russ.)
