CC BY
75
АНТИБОЛЬШЕВИСТСКАЯ РОССИЯ
Н.В. Антоненко
ПРОГРАММНОЕ ТВОРЧЕСТВО КАДЕТОВ В ЭМИГРАЦИИ
В эмиграции «осколки» политических партий России переживали острый идеологический и организационный кризис. Будучи по своей природе организациями, рожденными русской интеллигенцией, они понесли наибольший урон от ее идейной трансформации, произошедшей в ходе революции и Гражданской войны. Идейные метания, охватившие политический спектр Зарубежья, привели к тому, что практически не осталось прежних идеологий в их классическом виде. Шли параллельные процессы внутрипартийных расслоений и межпартийных интеграций, и, как следствие, в структуре политического движения деформировались понятия «правых» и «левых» партий. Значительная часть политической эмиграции сместилась к «центру», «дрейфуя» между крайними направлениями в зависимости от изменения обстоятельств.
Яркий пример политического лавирования представляла собой Партия народной свободы. Широкая амплитуда идеалов государственного устройства (от конституционной монархии до республики) позволяла кадетам сотрудничать практически со всеми политическими направлениями Зарубежья, от монархистов до социалистов. Вместе с тем кадетские идеологи понимали, что важно не место партии в структуре эмигрантского спектра, а концептуальное решение вопроса о переоценке прежних идеологических ценностей и на этой основе - разработка общей партийной платформы в соответствии с ролью партии в ос вобожден но й от большевизма России1.
Определяя социальную сущность кадетизма, партийные теоретики сходились во мнении, что «новое никогда не возникает без элементов старого»2. Большинство из них предлагали взять за программную основу традиционные кадетские принципы: «государственность и надклассовость» партии, ее деятельность «под флагом капитализма», «под флагом культуры», под лозунгом «отказа от демагогии»3. Идею «внеклассовости партии» они рассматривали как фундаментальную основу «старого либерализма»4. «Те, кто хочет защищать в России интересы одного класса... не есть демократы, -убеядал Н.В. Тесленко. - Класс всегда, в конце концов, своекорыстен, и интересы его нередко идут вразрез с общегосударственными интересами. Демократизм же есть осуществление интересов всей нации в целом»5.
Некоторые кадетские лидеры полагали, что в будущей России партиям будет довольно сложно определить свои социально-классовые позиции. Так, М. Л. Мандельштам был убежден, что ни одна российская партия, в сущности, не являлась классовой, в том числе и партия большевиков. Что
касается партии кадетов, то она всегда была и классовая и надклассовая одновременно: классовая, поскольку выражала и защищала интересы демократических слоев населения, надклассовая - так как сочетала эти интересы с государственными и общенациональными6.
Особое мнение на этот счет имел П.Н. Милюков. Он был убежден, что ПНС обязана перестроиться на классовый путь. Этот вопрос он рассматривал как принципиальный для ее дальнейшего существования, поэтому призывал уже в эмиграции четко определиться с теми социально-клас-совыми группами, на которые будет направлена работа в России. Милюков понимал, насколько сложно будет возродить прежний политический электорат и, исходя из этого, настраивал партию на формирование «новой опоры, новых клиентов» в лице широких слоев российского крестьянства7.
«Правые» кадеты выстраивали свои рассуждения на предположении, что крушение большевизма повлечет за собой всеобщее разочарование в социалистических ценностях и, как следствие, обречет социалистические партии в России на долгое и заслуженное бессилие. В такой ситуации в качестве возможного социального резерва они рассматривали массу «несоциалистически мыслящих» русских людей («правых» элементов), уже интересующихся, но пока не решающихся контактировать с ПНС8.
Кадетские идеологи понимали, что без изменения программно-тактических установок бороться с большевиками нельзя9. Вместе с тем они колебались в выборе ориентиров: «приемлем ли консерватизм в возрожденной России, либо исключительно новаторство»?, возможна ли реализация «нового» в России без элементов «старого»?10 Все эти вопросы не имели однозначных ответов. Эмигрантская атмосфера организационной нестабильности и внутренних противоречий дала повод разговорам о кадетах как о «партии утерянной грамоты», переживающей организационную катастрофу11. «Мы присутствуем на пожаре здания, - возмущался П. Д. Долгоруков, - надо его тушить, надо спасать, что можно, а тут совладельцы, вместо дружного отстаивания последних стен, готовых рухнуть, и последнего своего имущества, затевают ожесточенный спор о стиле будущего здания, и отстаивают один - стиль ампир, другой - рококо»! На это Милюков спокойно заметил: «Да нечего защищать, все уже сгорело давно»12.
В то время как «правое» крыло партии доказывало преимущества ориентации на монархическую, а ее «левое» - на республиканскую модель власти и управления, кадетский «центр» настаивал на изменении старой политической платформы. «Центристы» предлагали в первую очередь определиться с принципами идейно-политической борьбы. Ими намечалось: 1) организовать государственный строй на демократических основах власти»; 2) установить правовой порядок и социальные отношения на началах равноправия, ограждения прав личности и собственности как непременного условия развития индивидуальной инициативы, залога материального и духовного процветания нации; 3) отказаться от революционных утопических экспериментов и неуклонно стремиться к постоянной эволюции при соблюдении условия бережного отношения к достоя-
нию многовековой национальной культуры; 4) признать самоотверженное и бескорыстное служение на благо государства, отдавая приоритет государственным, а не социально-классовым интересам13.
Этими общими положениями сторонники кадетского «центра» прикрывали отсутствие единого мнения по вопросу государственного устройства: одни (Н.В. Тесленко, Ф.И. Ростовцев) не исключали возможности восстановления монархии, другие (В. А. Оболенский, П.П. Юренев, С.Н. Прокопович) - воплощения республиканского идеала (демократической федеративной республики с элементами советской системы управления)14. Среди «центристов» были и те, кто открыто призывал к поддержке монархизма. Так, Б.Г. Катенев доказывал, что «для России парламентарная монархия английского типа - самая необходимая форма правления»15.
Монархически настроенные члены партии обосновывали свой выбор непрерывностью и последовательностью перехода верховной власти16, их оппоненты - республиканцы - убеждали, что «монархизмом в России никто не интересуется, т.к. монархизм в конце, а не в начале»17.
Предпочитая не углубляться в дебри политических конструкций, часть кадетов подстраховывала себя позицией непредрешения, заявляя, что «вопрос [о] будущем строе, т.е. о монархии или республике, [их] мало занимает... интересует восстановление России, а под какой формой правления [ - ] это дело будущего, которое предрешать... нельзя»18. П. Д. Долгоруков, П.П. Гронский и другие заявляли, что в сложившихся условиях вопрос о форме правления не должен ставиться ультимативно и в случае его конкретного решения грозили выйти из партии19.
Допуская вероятность разных вариантов перехода от советской государственности к новой, «центристы» сосредоточились на программе «временной организации власти иуправления». Оптимальной переходной формой им представлялась «твердая, в первое время жесткая» диктатура20. Причем они ассоциировали диктатуру не с единоличной властью диктатора, а с избираемой всенародно Директорией и Верховным правителем во главе ее, которым должно подчиниться командование вооруженными силами21, законодательная и административная власть (Совет Министров) и контролирующий орган (Сенат)22. На местах административную и судебную власть предполагалось сосредоточить в органах городского и местного самоуправления23. В переходный период, вплоть до нормализации политической и хозяйственной жизни страны, предлагалось несколько ограничить гражданские свободы24.
Более развернутый проект кадетского «центра» был подготовлен князем В .А. Оболенским, известным земским деятелем. Проект был оформлен в виде «Записки», имевшей пять редакций. Первая из них была закончена весной 1923 г.25 Формой государственного устройства предполагалась всенародно избранная демократическая федеративная республика с самыми широкими правами национальных образований26. Система местного самоуправления ориентировалась на модель земских учреждений: органам местного самоуправления предоставлялась самостоятельность в решении хозяйственных вопросов. Проект содержал обширную граждан-
ско-правовую составляющую: объявлялось равенство всех граждан без различия классовой, национальной принадлежности, вероисповедания, равные права и обязанности перед законом; неприкосновенность личности, жилища, личной свободы, справедливость суда; свобода выбора места жительства, приобретения и отчуждения имущества, беспрепятственный выезд за границу; свобода совести, печати, собраний, общественных объединений, защита от произвола чиновников27.
Программа Оболенского сочетала идеи буржуазного реформирования России и ее демократизации путем мирной реорганизации власти через партийное большинство в Советах. яякВпрочем, окончательное решение вопроса о власти передавалось на волю всенародного Учредительного собрания28. Допускалось, что «такое собрание» может провозгласить монархию29.
Идея монархии сближала сторонников «центра» с «правым» крылом партии. В начале 1920-х гг. «правые» кадеты старались избегать конкретных высказываний о форме будущего государственного устройства. Ориентируясь «на процессы, происходящие в самой России», они выражали надсаду на то, что «ткань политического и социального строя, разрушенного до основания», возродится «в глубинах народной жизни», будет воссоздана самим русским народом «без каких-либо навязываний»30. Выражение всенародной воли ожидалось на Учредительном собрании, свободно избранном всеобщим голосованием31. Выдвигая идею «демократического начала народовластия», «правые» кадеты пропагандировали надсословный, наднациональный характер будущей государственной власти, противопоставляли ее диктатуре, популярной в широких кругах эмигрантского общества32. Вместе с тем диктатура как переходная форма между падением большевиков и «установлением нормального государственного строя» ими не отрицалась.33.
Изначально занятая «правыми» кадетами непредрешенческая позиция в вопросе будущего государственного устройства позволяет предположить, что в союзе с монархистами их прежде всего привлекала национальная идея, сформулированная в духе исторических традиций. В социа-листической среде эмиграции это было охарактеризовано как «преподнесение публике старых китов» «православия», «самодержавия» и «народности», «препарированных в кадетском соусе»34.
Один из идеологов «правого» кадетизма A.B. Карташев обосновывал свой выбор «старой русской казенной идеологии» ее способностью «верно угадывать главные нервные узлы русского характера», соответствием национальному типу, психологии, душе народа35. Выбор формы правления объяснялся устойчивостью монархических традиций не только в России, но и во многих государствах Европы (Бельгии, Италии, Норвегии, Дании, Сербии, Болгарии), где «монархия не имеет уже ничего общего с той феодальной социальной средой, в которой родилась и получила свое первоначальное развитие монархическая идея»36.
В предлагаемом «правыми» кадетами конституционно-демократическом по своему политическому строю и буржуазном по своему социальному укладу «организме» русской государственности37 «билось сердце» «ис-
кренне юнституционной и последовательно парламентарной» монархии38. Осознавая, что восстановление государственного строя вызовет коренную ломку созданных большевиками институтов, сторонники «правого» крыла партии выделяли два этапа восстановительного процесса: 1) борьбу с анархией путем установления антибольшевистской диктатуры; 2) созыв Учредительного собрания на основе всеобщего избирательного права для установления формы государственного устройства и разработки конституции страны39. Все прочие политические и социальные вопросы подлежали «организованному конституцией обыкновенному законодательному порядку»40.
«Правые» кадеты отстаивали унитарное государственное устройство, выступали против возможности превращения России в федерацию, обосновывая свои убслсдсния: 1) наличием «подавляющего по численности и культурному значению однородного русского ядра, дробить которое в угоду отвлеченной схеме федерации было бы бессмысленно»; 2) отсутствием сколько-нибудь прочных го сударственных традиций у тех окраинных территориальных единиц которым обыкновенно отводят роль «штатов» в составе российской федеративной республики. Они допускали временное сохранение России в «случайных» границах 1920 г. В перспективе прогнозировали реставрацию границ 1914 г. (за исключением этнографической Польши), в ходе которой Россия должна «возродиться... не как федеративное, а как единое децентрализованное государство» с широкими правами местного самоуправления41.
Представители «левого» крыла партии выстраивали свои программные положения на почве отмежевания от реставраторской позиции. Его идеологами ставилась цель найти свои, принципиально новые, пути к национальному возрождению. Их ориентиром выступала идея, способная установить взаимопонимание между эмиграцией и «толщей народа», «ликвидировать различия между народной и эмигрантской психикой, выражающейся в формах политического мышления»42.
В противоположность «правым» кадетам, Милюков, «прокладывая курс» «левой оппозиции» в ПНС, призывал не идеализировать старую, уничтоженную революцией, государственную традицию, а присмотреться к тому, что создано новой, Советской, государственной властью, своим путем ведущей Россию к восстановлению. Анализируя опыт монархической России, он аргументировал несостоятельность идеи восстановления самодержавного строя прежде всего его генетической связью с землевладельческим сословием в лице ненавистного российскому крестьянину дворянства43. Милюков убедительно доказывал: царь как союзник знати невозможен для России, монархия как историческая форма правления исчерпала себя. Ратуя за мирный нереволюционный переход государственной власти, он и его сторонники отвергали и диктатуру44, трактуя ее как форму правления хуже самодержавия45. Единственной приемлемой моделью государственного устройства они считали демократическую республику, а формой государственного устройства - федерацию с широкими правами национальных автономий46. Принимая во внимание факт существования республики в Советской России, Милюков считал
«формальностью» переход от республики «пролетарской», «коммунистической» к «истинно народной», «демократической»47.
Сторонники Милюкова уверяли, что реализация «республиканско-правового идеала» в России «откроет путь к созданию единой государственной «нации», которая одинаково «прострет свой покров над гражданами всех национальностей и религий»48. С республиканским идеалом они связывали и ожидания значительной массы политически активного населения страны - казачьих кругов и студенчества49. Вместе с тем, в рядах сторонников Милюкова были и те, кто предлагал завуалировать республиканизм в целях максимального расширения антибольшевистского фронта вплоть до крайне «правых», Маркова 2-го, «который тоже считает себя демократом, думающим опереться на народ». Милюков настороженно относился к такого рода предложениям, предчувствуя в них опасность распространения такого союза до нежелательных пределов50.
Немало споров среди «левых» кадетов вызывала одна из самых острых проблем - организация власти после падения большевиков. Как и все кадетские группы, они ожидали, что этот процесс будет проходить на Всероссийском Учредительном собрании посредством волеизъявления народа. Опасаясь повторения судьбы Учредительного собрания 1918 г.51, «левые» указывали на необходимость радикальной смены порядка выборов и формирования аппарата местного самоуправления52. В проект организации власти на местах они включили следующие положения: 1) опора на систему Советов, их постепенная трансформация в систему земских учреяедений - органов городского и местного самоуправления53; 2) формирование органов самоуправления «из местных людей, заслуживающих доверие масс населения» с тем, чтобы в самые кротчайшие сроки «была организована возможность выявиться народному волеизъявлению путем местных выборов (областных, уездных, губернских и т.д.)54; 3) избирательное право, ограниченное возрастным, имущественным цензом и цензом оседлости; 4) отказ от пропорциональных прямых выборов «как не отвечающих политическому и культурному развитию масс»55.
Проведению пропорциональных выборов, по мнению Милюкова, могло препятствовать отсутствие двух главных условий: «политической организованности... и наличия партий, проникших в толщи народа». От прямых выборов при существующем культурном уровне населения, считал он, также придется отказаться в силу возможных трудностей с поиском известных всему избирательному округу кандидатов (крестьяне обычно знают только людей своей волости). С учетом всех факторов возможны лишь двухстепенные выборы, в ходе которых «представители волостей, съехавшись вместе, смогут сговориться о кандидате между собой»56.
Наряду с вопросами государственного устройства и управления, Милюков считал особенно важным «идти в Россию» с готовым решением аграрного вопроса57. Он возводил его в ранг политического, делая ставку в восстановлении России на широкие слои крестьянства, чем и объяснялось его блокирование с эсерами («естественными союзниками» для «работы в деревне»)58.
Будучи интеллигентами-либералами, кадеты всегда деликатно вели себя и в отношении политических противников, и в отношении политических парт-
неров. Их приверженность методам и приемам социального и политического лавирования до революции создавала атмосферу отторжения либерализма кадетского типа в еще не готовой к его восприятию российской политической среде59. Злые языки даже позволяли себе высказывания о ПНС как о «сорном ящике, куда сбрасывались все неопределенные элементы»60. Однако революционные изменения в России и жизнь в изгнании все расставили на свои места. В узком политическом круге Русского зарубежья либеральная кадетская доктрина стала привлекательной для вероятных политических союзников кадетов как справа, так и слева. В то же время при всех своих идеологических метаниях, поисках, активном программном творчестве разных групп внутри ПНС кадеты остались верны своим теоретическим устоям: стремились избежать насильственных экспериментов государственного переустройства, настаивали на установлении формы правления демократическим путем, выражали готовность к союзу практически со всеми партиями и социальными слоями российского общества. Их гибкая идеологическая линия в эмиграции продемонстрировала исключительную способность адаптации и к конституционно-монархическим, и к социалистическим доктринам.
Примечания
1 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. Т. 4. М., 1996. С. 41.
2 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. М., 1999. С. 295.
3 Там же. С. 35.
4 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. М., 1997. С. 86.
5 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 39.
6 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 87.
7 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 19.
8 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 149.
9 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 201.
10 Там же. С. 295.
11 Там же. С. 185.
12 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 305.
13 ГА РФ. Ф. Р-7506. Оп. 1. Д. 52. Л. 32-33
14 ГА РФ. Ф. Р-7506. Оп. 1. Д. 119. Л. 9.
15 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 37.
16 Там же. С. 104.
17 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 1. М., 1999. С. 26.
18 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 200-201.
19 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 307.
20 Там же. С. 305.
21 ГА РФ. Ф.Р-5913. Оп. 1. Д. 261. Л. 12.
22 Там же. Л. 14.
23 Там же. Л. 6.
24 Там же.
25 См.: Канищева Н.И. Центральное течение кадетской партии в эмиграции // Призвание историка: Проблемы духовной и политической жизни России. М., 2001. С. 258.
26 ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 360. Л. 2.
27 Там же. Л. 27.
28 См.: Канищева Н.И. Указ. соч. С. 259-260.
29 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 37.
30 Вестник Русского национального комитета (Париж). 1924. № 10. С. 22.
31 Там же. С. 24.
32 Там же. С. 22.
33 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 143.
34 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 2. С. 285.
35 Там же.
36 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 5. С. 147.
37 Там же. С. 148-149.
38 Там же. С. 146.
39 Там же. С. 143.
40 Там же. С. 143-144.
41 Там же. С. 146-147.
42 Кулишер А. Пробуждение России и эмиграция // Бюллетень Республиканско-демократического объединения (Париж). 1929. № 4.С. 8.
43 ГА РФ. Ф. Р-5856. Оп. 1. Д. 147. Л. 29.
44 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 4. С. 41.
45 Там же. С. 44.
46 ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 259. Л. 110.
47 ГА РФ. Ф. Р-5856. Оп. 1. Д. 147. Л. 35.
48 ГА РФ. Ф. Р-5856. Оп. 1. Д. 147. Л. 32.
49 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционно-
демократической партии. Т. 6, кн. 1. С. 287.
50 Там же. С. 288.
51 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 4. С. 196.
52 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 1. С. 292.
53 Там же. С. 276.
54 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 4. С. 191.
55 Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. Т. 6, кн. 1. С. 276.
56 Там же. С. 289.
57 Милюков П.Н. Дневник П.Н. Милюкова, 1918-1921. М., 2004. С. 522.
58 Там же. С. 15.
59 Шелохаев В.В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии, 1907-1914 гг. М., 1991. С. 197.
60«Совершенно лично и доверительно!»: Б.А. Бахметев - В.А. Маклакову. Переписка, 1919-1951. Т. 3. М., 2002. С. 87.
